ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ ТОТ…
А-х, как легко дышится! Я стою на берегу речки с очень высокими берегами, вода глубоко внизу бормочет что-то своё. Лес. С берега на берег переброшено толстое бревно. Не могу для себя решить – хватит ли смелости на него ступить, чтобы перебраться на тот берег. Но знаю твёрдо – мне зачем-то туда нужно…
– Томка! – такой знакомый хрипловатый басок – напротив меня, на том берегу, стоит в расстёгнутой голубой рубашке, от которой ещё ярче голубеют глаза – Файнберг! Господи! Он пытается мне что-то сказать, но я радостно кричу ему:
– Я перейду, подождите, я сейчас!
Лицо его вдруг становится сердитым, и он зло замахивается на меня, а я рвусь стать на бревно. Он что-то сердито кричит мне, топает, резко режет воздух рукой и, поворачиваясь спиной, уходит, хватаясь за прибрежные кусты…
Проснулась я со всхлипами и мокрым от слёз лицом.
Сон…
Что он хотел сказать? Кому что-то передать? Почему он не пустил меня на свой берег?..
Такой яркий, какой-то вещий сон. Но почему Файнберг – я могу себе объяснить: наверное, всем знакома эта мысль, что у каждого из нас есть свой Пушкин, Лермонтов, свой Файнберг, потому что каждый поэт у разных людей затрагивает разные струны души – кому что больней и ближе.
Судьба наградила меня коротким общением с двумя известными поэтами. Один был старше меня, другой младше. Это Владимир Александрович Липко и Александр Аркадьевич Файнберг. Оба оставили мне по наказу:
Липко:
– Учитывая склад вашего характера, скажу вам на будущее: не рвитесь в поэты-профессионалы. Пусть Ваш дар будет Вашим хобби, потому что, несмотря на высокую духовность, – это жестокий мир. Он может сломать.
А Файнберг…
Был короткий период, счастливый для меня, когда он звонил мне восемь раз подряд, оправдываясь тем, что ему нужно «свежее ухо», читал свои стихи по 20-30 минут, ранние и зрелые. Однажды одно стихотворение мне особенно понравилось, и он пробасил:
– Понравилось? Дарю.
– Тогда на бис, – ответила я.
Я нашла это стихотворение в сборнике «Невод» за 1987 год. Пусть на словах – подарил наказ:
Будь гением, в семь пядей лоб имея,
но ни к кому не рвись в учителя.
Всегда найдется тот, кто поумнее
и кто погениальнее тебя.
Над кем бы ни смеялся ты во славе,
успехом избалован и судьбой,
всегда найдется тот, кто будет вправе
спокойно усмехнуться над тобой.
А коль для всех ты установишь меру
всему вокруг по личному уму,
не сетуй на щелчок закономерный
по задранному носу твоему.
А предыстория нашего короткого общения такова: в аннотации одного из его ранних сборников я прочла, что он окончил Ташкентский топографический техникум. Сопоставив года моей и его учёбы, я поняла, что когда я оканчивала последний, выпускной курс техникума, он оканчивал первый курс того же техникума. На эту тему я написала стихотворение «Напоминанье».
Я предвидела, что рано или поздно мы встретимся. Я написала посвящение ему, и робко добавила в приписке – о годах нашей юности и о том, что все эти годы следила за его публикациями. Координат своих я не указала, только упомянула о литературном объединении, куда ходила.
И вот свершилось – на концерте одного из поэтов в музее Есенина чета Файнбергов начисто отвлекла меня от читающего на сцене. Вечер закончился и я, попросив прощения у Инны Глебовны, протянула конверт Файнбергу со словами:
– В этом конверте моё объяснение в любви к моему любимому поэту. Ещё раз простите.
И скользнула к выходу, корчась от стыда, долго вспоминая недоумённое выражение его лица.
Через несколько дней он позвонил:
– Чёрт возьми, изматерился, пока нашёл ваш телефон. Что, не могла черкнуть?! Спасибо за напоминание о нашей юности. Всегда приятно вспомнить младые годы. Я так понял, что вы тоже пишите? Я даю трубку Инне Глебовне – договоритесь, где встретитесь. Передай мне то, что считаешь нужным. Хочу ознакомиться. И потом – уж коли мы однокашники – давай на ты. Мне так проще.
Стою у телефона, сын подвигает мне стул, но я отвечаю стоя:
– Говорите мне как вам проще, но, несмотря на то, что я старше вас – никогда не смогу вам сказать ты.
Во время одной из восьми наших телефонных бесед я, уже прощаясь, сказала ему:
– Спасибо вам за «Подкову»!
В ответ:
– Оп-па! Хочу вам сказать только – этот случай был на самом деле.
– Я верю.
Помолчал, потом:
– Я не шучу, это было, как написано.
– Я верю, верю.
Молчание, потом удовлетворённо, с твёрдой интонацией:
– Свой человек!
2 февраля 2005 года, с утра, Инна Глебовна позвонила:
– Быстро к газетному киоску! В сегодняшней газете «Правда Востока» ваша публикация.
У меня дух захватило: восемь стихотворений Тамары Курдиной с аннотацией Александра Файнберга!
Благодарю по телефону, в ответ спокойно:
– Это самое малое, что я могу сделать в благодарность за подаренное мне «Напоминанье». И самое главное – в аннотации я не переступил через себя. Написал, что думал.
Вот он – поэт и человек, каким я его узнала – он прост. И при этом его поэзия – как острая приправа к пресной похлёбке жизни.