Пока я училась в ТашМи, в республике случились две беды - землетрясение в 1966 году и вспышка холеры в 1965-м. И оба раза нас снимали с занятий и отправляли на работы по ликвидации последствий.
До революции азиатская холера не была редкостью в Туркестанском крае. Эпидемии случались регулярно и в Ташкенте, и в других областях. Но к 1965 году о холере основательно забыли, она не регистрировалась около 40 лет. Поэтому, когда в Каракалпакии обнаружились первые заболевшие, правильный диагноз поставили не сразу и кто первым занес инфекцию до сих пор точно не установлено. Единственное, что известно, холера пришла из Афганистана. Впрочем, как и раньше, в 19 и начале 20-го веков.
По тогдашней версии холера прилетела в Нукус с летчиками, которые были в Сурхандарьинской области на полевых работах. 4 экипажа из 23 человек опыляли хлопковые поля и переболели неустановленной кишечной инфекцией. В это время в Афганистане была эпидемия холеры и летчики могли быть в контакте с приехавшими из Афганистана людьми. Один из них, прилетев в Нукус, собрал у себя дома 100 человек гостей из разных районов Каракалпакии. Часть из них тоже заболела желудочно-кишечным заболеванием, но в тяжелой форме, заразили семьи. Появились летальные исходы. В Каракалпакию вылетела группа инфекционистов из Ташкента вместе с заведующим кафедрой инфекционных болезней Ташкентского института усовершенствования врачей Исаком Курбановичем Мусабаевым. Он и установил точный диагноз - холера. Всего тогда заболели холерой 535 человек.
Новость о вспышке холеры в республике держали в строжайшем секрете и слово "холера" закодировали в форму 30. Старшекурсников из ТашМи отправили прямо в Каракалпакию, откуда до окончания мероприятий никого не отпускали. Даже на похороны матери сестра моей однокурсницы не смогла выехать. Там они вместе с эпидемиологами и инфекционистами из Ташкента и Москвы провели огромную работу по ликвидации вспышки холеры и получили прекрасный опыт.
А нас, четверокурсников, мобилизовали на подворные обходы в Ташкенте. Нашей группе достался Шумиловский городок, район от нас далёкий, незнакомый, с хулиганской славой, так что поехали мы туда с тревогой на душе. Ходили для храбрости по трое. В районной поликлинике дали нам форму, которую нужно было заполнить: адрес, ФИО, самочувствие по дням - нет ли признаков холеры. Каждое утро мы были обязаны звонить в квартиры и спрашивать болит ли что, есть ли температура, или, не дай Бог, расстройство желудка. Встречали нас по-разному. Некоторые гнали уже со второго раза. До сих не могу удержаться от смеха, вспоминая одного сурового жителя Шумиловского городка. Но мы сами, конечно, виноваты, обидели бедолагу. ))) Фамилию его перепутали. В первый день записали правильно, а на второй он нам открыл дверь с ужасно неприязненным видом. У моей подружки от страха сердце упало, но она себя пересилила и, желая его как-то умаслить, приторным, ласковым таким голоском говорит: "Мы к Вам уже приходили вчера, Ваша фамилия Окунь".
Боже! Тут он взвился, да закричал: " Орел я, птица гордая, никакой не Окунь!". И как его после такого конфуза спросить про понос? А нам за каждого отчитываться по вечерам нужно.)))
Однако по Шумиловскому городку мы недолго ходили. Объявили по институту, что нас из Ташкента увозят на форму 30. Велели с вещами явиться в институт. Родители наши всполошились, одно дело не пускать холеру в столицу, другое ехать туда, где она у людей жизни отнимает. Что форма 30 и есть та холера, о которой хрипел сквозь глушители Голос Америки, уже знал весь Ташкент. Спидолы были у многих.
Во дворе ТашМи нас ждали автобусы, парторг института Капкаев, деканы факультетов и несколько преподавателей. Посреди двора стоял большой стол, на нём огромная алюминиевая кастрюля с бактериофагом, половник и стаканы граненые. Каждому наливали по полстакана коричневой пахучей жидкости, строго следили, чтобы выпили до конца и только тогда усаживали в автобус. Провожали нас как на войну. ))) Меня оба родителя, и папа, и мама. Папа бегал в деканат и ректорат, чтобы узнать куда же везут, чтобы хоть, если не полный адрес, то область знать.
Но никто не проговорился, не выдал служебной тайны. Пришли провожать и наши мальчишки из ТашГу и Политеха. Они, помню, утешали мою маму: " Да не переживайте, вечером Голос Америки обязательно скажет куда повезли!".
А привезли под Янги-Юль, под боком у столицы оказались. Разместили в школе, как на хлопке. Лето, каникулы, школа пустая. Обязанности те же, что и были - подворные обходы. Распределили по улицам и домам, дали тетрадки и ручки, и мы пошли переписывать население и вносить каждого в ту же форму, что в Шумиловском.
Но в кишлаке под Янги-Юлем нас встречали гораздо приветливее, чем Орлы и Окуни в городе. ))) Усаживали чай пить, угощали виноградом и другими фруктами, расспрашивали про ташкентскую жизнь и рассказывали про свою. Поноса ни у кого не обнаруживалось, но других жалоб хватало, особенно у детей. Нас просили осмотреть, посоветовать как и где лечить, какое средство купить в аптеке. Слух о докторах из Ташкента быстро распространился за пределы кишлака и потянулись страждущие. Благо с нами были дипломированные врачи, наши преподаватели и в нужных случаях было у кого проконсультироваться. Прибежал местный аптекарь, радостный, план перевыполнил. Принес список и аннотации лекарств с просьбой назначать в первую очередь те, у которых срок годности скоро заканчивается.))) Хитрый!
Жили мы там больше месяца, а может и все два, уж не помню. Рыбачили в Чирчике по вечерам и варили тройную уху. Для такой концентрированной ухи требовалось много рыбы и сразу столько было не наловить. В рыбный день на Чирчик отправлялись несколько человек, а их улицы обходили оставшиеся. Вечером чистили рыбу все вместе и варили в цинковом ведре, трижды отцеживая в марле мелкую рыбешку, а под конец бросали уже крупную. Уха из чирчикской рыбы, пропитанная дымом от костра - ни с чем не сравнимый деликатес!!!))) Незабываемо вкусно!
Однажды к нам приехали на электричке те самые друзья технари, которые провожали. Привезли посылки от родителей, письма, сменную одежду. Мы пешком отправились с ними в город Янги-Юль, накупили всего, притащили и накрыли стол. Продавец местного продмага уговорил мальчишек купить вместо вина кубинский дорогущий ром Супериор. Он его никак продать не мог, местные не покупали. Ром оказался очень крепким. Высоченному, крупному Боре Дорману было, конечно, нипочем, выдержал и Алик Вахидов, а хрупкого Петю Амирова заморский напиток сразил наповал. (((( На обратном пути Дорман всю дорогу держал его у открытого окна, чтобы восстановить твердую походку и не получить втык от родителей.
Осенью вспышка холеры в Каракалпакии была погашена и нас вернули в город, учиться.
На фото: Я, Люда Шулятникова, Алик Вахидов и Люда Кнопова в Янги-Юле. 1965 год.