Ризо Ахмад
Абдулла Кодири родился в 1894 году в Ташкенте в махалле Эшонгузар. Его отец в это время занимался садоводством и торговлей фруктами. Первые богатые жизненные наблюдения Абдулла получил в своей махалле и у себя дома в многочисленных беседах с престарелым отцом. Начальное образование получил в мактабе – школе при мечети. Затем до 1910 года учился в русской школе, работал продавцом в мануфактурном магазине, затем снова учеба в новометодном медресе, где изучал языки.
Первый литературный опыт пришел в 1912 году, начался он с корреспонденций и стихов, рассказов, фельетонов в газетах Узбекистана. Писатель вскоре оставил поэзию и стал писать рассказы и драмы. В 1912 – 1922 годах Абдулла Кодири в качестве молодого корреспондента сотрудничал в журналах «Зеркало» и «Революция», газетах «Голос Туркестана», «Самарканд», «Коммунист», «Красное знамя». С 1923 года Абдулла Кодири публикует рассказы и фельетоны в сатирическом журнале «Муштум» под псевдонимом «Жулкунбой».
С целью повышения мастерства в области журналистики Кодири едет в Москву и учится там в 1924 – 1925 годах в институте литературы имени Брюсова. В 1925 и 1929 годах вышли два основных его прозаических произведения – романы «Минувшие дни» и «Скорпион из алтаря». Их выходу предшествовал огромный многолетний труд по сбору исторического материала и его литературному описанию.
Абдулла Кодири с увлечением читал произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Чехова в подлинниках. Он переводит на узбекский язык «Женитьбу» Гоголя, «Хамелеона» Чехова, участвует в составлении первого русско–узбекского словаря.
Помимо сочинительства Кодири занимается научной и просветительской деятельностью на ниве народного образования. В 1928 году он переводит с татарского на узбекский язык школьный учебник «Физика», в 1930 – 1931 годах переводит с русского книги о сельском хозяйстве и садоводстве.
Абдулла Кодири тесно поддерживает творческие связи с писателями и переводчиками. Он в 1932 – 1933 годах тесно общался с А.Н. Толстым, постоянно контактировал с Садриддином Айни, редактировал перевод его романа «Дохунда» на узбекский язык. Еще при жизни Абдуллы Кодири активно переводились на другие языки его основные книги.
Им написаны несколько научных и теоретических статей в помощь творчеству молодых писателей.
Из этого небольшого обзора его творчества видно, что Абдулла Кодири много и успешно работал. Не только литературными произведениями, но и изысканиями в области теории литературы, а также своими переводами он внес большой вклад в узбекскую литературу.
Однако советский период в жизни Абдуллы Кодири был достаточно противоречив и даже иногда простому человеческому уму непонятен. С одной стороны узбекский народ признал его как чрезвычайно талантливого прозаика, мастера узбекского литературного письма. По свидетельствам многочисленных современников его романами, рассказами и фельетонами зачитывались люди разных слоев населения, в магазинах спрашивали, а в библиотеках выстраивались в очередь за его книгами, на рынках и площадях люди буквально выхватывали газеты из рук мальчишек – продавцов газет, если те начинали кричать о напечатанном здесь рассказе или фельетоне Жулкунбоя. Самого писателя, по словам его родных, донимали родственники, знакомые, соседи, учителя его детей с бесчисленными просьбами дать, продать, подарить только что вышедшую книгу. Его читали всюду: дома, в семейном кругу, группами на «гапах», в чайханах махаллей, на сходах и собраниях.
Но вот, с другой стороны, сначала в официальной прессе романы Абдуллы Кодири не получили должного отклика, их пытались просто не замечать, затем все – таки его произведения стали обсуждаться в печати, но не получили достойной объективной критической оценки. Романы его отмечались как не имеющие идеологической ценности, как написанные не в пролетарском духе, несущие мелкобуржуазную идеологию и враждебный дух. Автор же признавался идеологически разложившимся ренегатом, не признающим социалистический строй. Чего стоит фраза одного из «идеологов» марксизма в его критическом трактате о творчестве Кодири, что Отабек не может считаться истинно прогрессивным человеком, так как в конце жизни ушел воевать против России. Но, позвольте, герой романа был русофилом в области образования и просвещения, улучшения жизни простого народа. Но он был и истинным патриотом своей узбекской Родины. И, совершенно естественно для себя пошел ее защищать в войне против царской России, стремившейся тогда оккупировать среднеазиатские территории.
Видимо все-таки была дана установка сверху всячески очернять творческую деятельность Абдуллы Кодири. А нападок в печати, на собраниях, пленумах и конференциях отнюдь непростых людей было много. Каждый из литераторов, кто называл себя «истинным сыном партии» считал возможным для себя назвать Кодири «вырожденцем», «перерожденцем», «контрреволюционером», «врагом советской власти», «классовым врагом», «чуждым элементом». Необходимы были оргвыводы. Они и настали. В 1926 году за статью в журнале «Муштум», сатирически отображающую нравы и повадки отдельных руководителей, писатель был арестован, судим, обвинен и лишен свободы. И только заступничество Акмаля Икрамова и Йулдаша Ахунбабаева позволило ему выйти из тюрьмы через три месяца и избежать большого срока заключения. А дальше его перестали принимать на работу. Все боялись навлечь на себя беду из-за человека, на которого ополчился весь начальнический и писательский свет.
После возвращения из тюрьмы в июле 1926 года писатель перестал работать на государственной службе в писательских организациях и печати. Теперь его и его семью кормил только писательский труд. Но и с изданиями своих произведений Кодири было трудно. В феврале 1928 года он заканчивает свой второй роман и сдает его в издательство для публикации. Но публикация задерживается на несколько месяцев. Причина ясна: «с точки зрения идеологии не соответствует требованиям времени». Тогда Кодири идет с рукописью «Скорпиона из алтаря» к Акмалю Икрамову, тогдашнему первому секретарю компартии Узбекистана и тот, прочивши роман и придя в восторг, накладывает резолюцию «Издать!», что позволяет роману в скором времени увидеть свет. И так вот, друзья мои, могут вершиться судьбы великих людей и книг...
В сентябре 1937 года Абдулла Кодири был исключен из союза писателей республики. Закрылась последняя дверь для плодотворного творчества поэта. Никто уже не защитил его. Иные есть, а те далече... А в канун 1938 года он снова был арестован и уже не выйдет живым. Узбекский народ, тот, что зачитывался его произведениями, где каждое слово, фраза были глотками свежей студеной воды из горного ручья в жаркий, знойный день, что восторгался его гением, восхищался его героями, проживал их жизнью, любовью и борьбой, в очередной раз «безмолствовал», лишившись человека, уже ставшего ему родным.
За что же его так любили простые читатели? Почему он был популярным писателем? Потому что сюжеты и герои его современны. Жизнь та же, хоть и под другими лозунгами. А просвет вот он – в этих героях, Отабеке и Кумуш, Анваре и Рано. Как бы я хотел, мечтали тогда каждый читатель и каждая читательница, быть им, ею, любить вот так, чисто, нежно, искренно и преданно, жить вот так, ради родимого и всегда желанного, несмотря ни на что, потому что зачем тогда жить… А если годы мои уже не те, то пожелать этого всего самого моим детям, внукам…
В Абдулле Кодири нельзя не признать мастера слова, нельзя отрицать художественной ценности его произведений, нельзя не видеть целостности форм его романов и полноценности смысла и содержания им написанного.
За что же тогда писателя так бичевали? У меня родилась вот какая крамольная мысль. Может быть виноваты во всем те самые его произведения, не все, конечно, но романы уж точно. И в «Минувших днях», и в «Скорпионе из алтаря» поведана та правда, которая потом бытовала и в советское время при сталинском режиме. Суть ее состоит в том, что при деспотическом строе ни у кого, кроме хана или кремлевского затворника нет никаких прав. Достается всем от бедняка Сафара – бузчи до непосредственного окружения, политической элиты при Худоерхане и Сталине. Само понятие «право» интерпретируется и в том, и в другом строе как возможность иметь всё перед стоящим ниже тебя и не иметь ничего перед выше стоящим. Это ведь ярко описано в его романах. И это было и в худоеровском дворе, и при культе Сталина. Может этого сравнения испугались власть предержащие? Или кто-то подсказал - заметили. Сказали: нехорошо! И жернова насилия сразу завертелись. Диктатура же она при ком хочешь боится. Можно вспомнить тысячи и миллионы случаев, когда на человека надевался ярлык неблагонадежности за высказанное слово, за несогласие, просто сомнение, за естественный жест доброй воли… Но это и были полицейские страны, тоталитарные режимы.