Пишет Элеонора Шафранская в Фейсбуке:
Рассказывает Галина Козловская, жена композитора, сосланного в 30-х в Ташкент, — об антропологе М. Герасимове, о портретах Улугбека и Рудаки:
...Он подробно рассказал нам, каков был его первый экзамен — проверка точности восстановления им обликов людей. Комиссия академиков, ученых, предоставила неизвестный ему череп — это был череп матери Достоевского. Когда он сделал свою скульптуру, ему показали дагерротипы матери Достоевского. Сходство скульптурного портрета с дагерротипами было поразительным, лицо мгновенно узнавалось. С тех пор ему стали доверять реставрацию по останкам исторических личностей.
Мы пришли в Академию наук, как условились, ровно в девять вечера. Михаил Михайлович привел нас в небольшую комнату, уставленную деревянными шкафами. Лампа без абажура освещала старый стол. Алексей Федорович положил на него рукопись своей оперы. Герасимов принес сначала черепа — безумного Мираншаха и Шахруха , отца Улугбека, а затем Тимура и самого Улугбека. В черепе Тимура особенно поразили рот, полный ослепительно белых зубов, и небольшой клок рыжих волос. Я думаю, что никто в мире не представлял себе грозного Тамерлана рыжим. Михаил Михайлович добавил, что при вскрытии гробницы сразу бросилось в глаза его увечье — поврежденная нога, давшая ему прозвище «Железный Хромец».
Мы с содроганием посмотрели на голову Улугбека. Поврежденная ударом меча, челюсть сверкала сахарной белизной при свете голой лампы. Позднее Александр Александрович Семенов нам сказал, что убийца Улугбека явно волновался, и его смертоносный удар пришелся не по шее, а по нижней челюсти. Михаил Михайлович деликатно вышел, оставив нас одних с героем нашей оперы. Мы глядели на пустые глазницы, где когда-то светились глаза, глядевшие на звезды и постигавшие тайны неба. В этой голове царил все помнящий ум, и рождались слова мудрости и любви, гнева и печали. Вот он, тот, которого мы так долго любили и, вероятно, идеализировали, так как он представлялся нам совершенным воплощением человека, чей дух вырвался на свободу научного познания мира, а чувства были отданы всем радостям и великолепиям жизни.
В нашем представлении это был гуманист, которого породил краткий век того, что мы теперь называем Восточным ренессансом. Алексей Федорович взял в руки голову Улугбека, поцеловал и положил на последнюю страницу оперы, где повествовалось о смерти героя. И рукопись словно вобрала в себя тайну этой давней смерти, а бе-лая голова касалась страницы и сверкала как доказательство давнего злодеяния. Простившись со своим героем, композитор написал под последней строчкой, что такого-то числа такого-то года здесь лежала голова Улугбека. Мы, все четверо — Алексей Федорович, его брат, я и Михаил Михайлович Герасимов, поставили свои подписи.
Мало кто знает о блистательных творческих подвигах Герасимова — замечательного человека, ученого и художника, и мне хочется, отдавая дань его памяти, рас-сказать хотя бы о двух из них.
В свое время он работал над портретом Андрея Боголюбского . Результат поразил самого скульптора: перед ним был человек, в лице которого не оказалось ни единой славянской черты. Среди ученых поднялся вой, и полетели обличения в злонамеренном искажении облика канонизированного русского святого. Но Герасимов не сдавался. Пытливо изучая летописи современников Боголюбского, он нашел решение загадки: мать Боголюбского была половчанкой. Тогда же выяснилось, почему летописцы обвиняли его в непомерной гордыне, откуда взялось прозвище — «Непоклонная голова». У него были накрепко сросшиеся шейные позвонки, поэтому он не мог склонить свою голову даже перед Богом.
Перед юбилеем Рудаки правительство Таджикистана попросило Герасимова сделать реставрированный портрет поэта. Известно было только, что последний жил и умер в селении, которое потом стало называться Рудаки. Все поиски места захоронения поэта не привели ни к чему. Тогда Герасимов стал изучать поэзию той эпохи (он знал восточные языки и читал сочинения древних поэтов в подлиннике). В нескольких стихах он вычитал, что в саду Рудаки была излучина глубоководного ручья. Он нашел тот ручей и эту излучину, привел рабочего и сказал: «Копай вот здесь». Очень скоро было обнаружено захоронение, где покоился прах Рудаки. Сохранились сведения, что Рудаки перед изгнанием зверски ослепили по приказу властителя Бухары. Герасимов сразу обнаружил в черепе деформацию надбровных дуг. Он обошел в Москве не одну глазную клинику, чтобы понять, при каких обстоятельствах происходит такого рода деформация. Оказалось, что такое бывает, когда человеку выжигают глаза. Таким образом, мы узнали, что Рудаки не выкололи глаза, как считалось раньше, а выжгли их. Представленная на юбилей скульптура была сенсацией для всего Востока. Приехавшие из разных стран гости, относившиеся вначале к этому враждебно и с недоверием, после док-лада Герасимова подходили к нему, низко кланялись и целовали ему руки. Таджикские ковровщики выткали и подарили ему ковер с изображением его скульптуры.
На всю жизнь осталась в нашей памяти последняя встреча с Михаилом Михайловичем. Он рассказал нам, что несколько месяцев тому назад увез из Ташкента останки Тимуридов и захоронил их вновь в обиталищах их вечного упокоения. «И в тот же день, — сказал он, — случилась наша победа под Сталинградом». При этих словах го-лос его дрогнул, на лице появилось совершенно неведомое раньше выражение. Перед нами был ученый двадцатого века, во всеоружии научных знаний, как никто знавший каждый миллиметр человеческой плоти. Но для него начало войны в тот период, когда был потревожен прах Тимура, и победа в Сталинграде, произошедшая в момент, когда этот прах вернулся в место вечного покоя, не выглядели случайными совпадениями. И с ним случилось великое прозрение. Он понял, что есть иной мир, где действуют и существуют иные, неведомые нам силы и законы. Этот мир существует и управляет неведомыми нам следствиями человеческих действий. Мы можем только прикоснуться к нему, когда он приоткрывает слегка свои законы как непреложность предопределения, как законы рока и судьбы. В таком новом состоянии глубокого духовного познания за-помнился нам навсегда ученый и мудрый человек Михаил Михайлович Герасимов.
(Книжка только вышла, она замечательная, меня растрогала, буду делиться.)