Сияющий свежей позолотой, зал ГАБТа имени Навои 20 ноября заполнила музыка Чайковского. Давали «Лебединое озеро», как всегда - при полном аншлаге.
Когда на обновленную после реконструкции сцену впервые за последние годы выплыла стайка девушек-птиц в белоснежно-пенных балетных пачках, раздались аплодисменты. Лебеди то выстраивались в ряд, склонив опушенные лебяжьим пухом головки, то разлетались, трепеща гибкими руками-крыльями. Казалось, тонкая дирижерская палочка управляла не только оркестром, но каждым движением балерин. Так оно и было - зачин всем балетным «па» давали руки маэстро Абдурахмановой.
Шла первая неделя нового, 86-го театрального сезона, дважды юбилейного для лауреата Государственной премии, народной артистки, первой на Востоке женщины-дирижера Дильбар Абдурахмановой: 60 лет минуло с начала ее работы в ГАБТе имени Навои, 55 из которых проведены за дирижерским пультом. Красивые цифры, завидное событие, которое стоит отметить всем миром.
Студенткой консерватории пришла она в 1955 году в родной для нее театр. Пять лет играла на скрипке в оркестре, а с 1960-го, получив диплом, встала к пульту и обрела со временем признание лучшего оперного и балетного дирижера в Узбекистане.
Все эти годы «Лебединое озеро» было и остается ее любимым балетом.
Символично, что именно в день, когда в только открывшемся после реконструкции театре шел знаменитый балет, в мире отмечали 90-летие непревзойденной примы балетной сцены Майи Плисецкой. Гениальная Плисецкая за свою творческую жизнь 2000 раз выходила на сцену в партии Одетты-Одиллии.
Она появилась на свет в 1925 году. В тот далекий год в Ташкенте силами балетной группы при Русской государственной опере, организованной в 1918 году, впервые поставили многоактный балет - инсценировку «Лебединого озера». Таким образом, первая постановка этого балета в Узбекистане и великая балерина Большого театра в Москве – ровесники. С тех пор прошло 90 лет.
Дильбар Абдурахманова, конечно же, видела выступления знаменитой московской балерины, как и постановку балета в ташкентском ГАБТе. Ее собственный путь к этому спектаклю начинался так.
Москва, 1936 год. При Московской консерватории по инициативе Мухитдина Кари-Якубова, задумавшего создать в Узбекистане театр оперы и балета, организовали узбекскую оперную студию. Одними из первых ее выпускников вместе с Халимой Насыровой, Мутаваккилем Бурхановым, Сарой Самандаровой, Каримом Закировым и другими будущими звездами узбекского искусства были родители Дильбар Абдурахмановой - оперные певцы Гулям Абдурахманов и Зухра Файзиева.
Как они пришли в большое искусство? Отец вырос в многодетной семье в небольшом городке Туркестан. С детства заслушивался песнями своей матери – от нее и получил в наследство природный певческий дар. О профессии певца не помышлял и поступил в сельскохозяйственный техникум в Самарканде, но в художественной самодеятельности участвовал с удовольствием. Там и приметил талантливого юношу основатель нового узбекского музыкального искусства Мухитдин Кари-Якубов – он ездил по областям, выискивая в самодеятельных коллективах одаренную молодежь. По его настойчивой рекомендации Гулям поступил в Самаркандский музыкальный театр, где встретил свою Зухру. Вместе юные солисты исполняли заглавные роли в музыкальных постановках «Фархад и Ширин», «Лейли и Меджнун» и других. Потом была оперная студия в Москве, рождение в первомайской столице первеницы. Звучным именем Дильбар младенца наделил сам Мухитдин Кари-Якубов.
Первые годы жизни девочка провела в московском общежитии, где музыка звучала сутками. Вернувшись в Ташкент, ходила с отцом, ставшим ведущим солистом оперы (кстати, он единственный из узбекских артистов получил в свое время Сталинскую премию), на все репетиции и спектакли, часами простаивая у барьера оркестровой ямы. В семье один за другим появлялись сестренки и братишки – не только родные, но и приемные. Маминого сердца хватало на всех, оставалось и для работы в фольклорном ансамбле радиокомитета. В искусство она вернулась в 60 лет – не в театр, а в кино.
Жилье артистической семье выделили у Воскресенского базара, рядом с театром. Он размещался в помещении дореволюционного Колизея - нынешней Фондовой бирже. Ребенком Дильбар нередко играла на лужайке у дома - как раз там, где потом возвели здание ГАБТа имени А.Навои. Музыке ее не учили – девочка росла подвижной и озорной, родители и не мечтали усадить ее за инструмент. Как-то малышку, вечно стоявшую во время репетиций у барьера оркестровой ямы, подозвал к себе концертмейстер вторых скрипок Матвей Александрович Криворучко. Проверил слух, чувство ритма и, угадав в малышке способности, повез ее в музыкальную школу-десятилетку имени Глиэра, где записал ее в свой класс.
Дильбар в то время уже училась в 110-ой школе - отец мечтал видеть ее ученым-математиком. Пришлось совмещать учебу в двух школах. С вечера девочка укладывала в портфель книги и бутерброд, в папку - ноты, чистила зубы, аккуратно заплетала косички, надевала школьную форму и обувь, стелила на полу постель и, стараясь не измять одежду и белоснежные бантики в смоляных косичках, укладывалась спать, пристроив рядом футляр со скрипкой и портфель. Со звонком будильника бежала к трамвайной остановке. Завтракала на ходу.
Но по средам, как ни журили учителя, общеобразовательные уроки пропускала. В четверг и понедельник в музыкальной школе были занятия по специальности - готовясь к ним, Дильбар целые дни играла на скрипке. Матвей Александрович, видя рвение девочки, занимался с нею дополнительно, и она в год осваивала программу двух классов. Обе школы-десятилетки закончила одновременно: общеобразовательную с серебряной медалью, музыкальную - в числе лучших выпускников. И до сих пор признательна своим учителям. Ее педагогами по классу скрипки после М.А. Криворучко (он рано ушел из жизни) были Наум Ефимович Повер и Исаак Николаевич Рейдер. Педагог по оркестру Нина Николаевна Третьякова - ассистент Мухтара Ашрафи – научила Дильбар мануальной технике и чтению партитуры, дирижированию. И даже доверяла управление оркестром на уроках и в некоторых номерах во время школьных концертов.
После отчетного концерта в честь окончания школы имени Глиэра Дильбар разыскал присутствовавший в зале Мухтар Ашрафи. Ректор консерватории, он вел также класс симфонического дирижирования. Около часа расспрашивал о родителях, просмотренных спектаклях, интересах. Спросил, кем она мечтает стать. «Дирижером», - твердо ответила девушка.
Успешно выдержав экзамены в консерваторию, она была зачислена по двум специальностям: скрипке и оперно-симфоническому дирижированию. С первых курсов стала играть в оркестре театра имени Навои и выбрала для будущего профессию дирижера. До сего дня и на секунду не пожалела, что занялась тяжелой «мужской» профессией.
Скрипка, как признается Дильбар Гулямовна, открыла ей тайны музыки и секреты оркестрового исполнительства. Именно тогда она поняла, что значит ответственность перед оркестром, солистами, труппой, постигла, как управлять оркестром, учитывая особенности солистов балета и оперы. Став дирижером, заочно окончила еще и театроведческое отделение Ташкентского театрально-художественного института. Много читала, изучила историю искусств, просматривала записи спектаклей лучших театров мира, вникая в музыкальный замысел композитора и режиссерскую концепцию спектакля.
Присутствовала на репетициях вокалистов и артистов балета, считая, что обязана учесть особенности каждого исполнителя. Все свободное время Дильбар отдавала изучению профессии дирижера, истории и теории музыки, инструментоведению, композиции, кинематографии, изобразительному искусству и партитурам. Они для нее были интереснее подруг. С годами пришла к выводу: на дирижера и режиссера не учат. Эти профессии связаны с природным даром, харизматичностью. В освоении дирижерского мастерства была требовательна к себе и следовала заповеди Мухтара Ашрафи: ученик – это светильник, в котором следует возжечь огонь. Этот огонь в ней не остыл до сих пор.
Дильбар Абдурахманова стала дирижером-постановщиком лучших оперных и балетных спектаклей в ГАБТе имени А.Навои. Выступала и с другими симфоническими оркестрами – в России, Египте, Малайзии. Любила каждое свое детище. Первым из них стала опера «Аида» Дж. Верди – дирижерская дипломная работа. Затем - «Спящая красавица» и «Щелкунчик» Чайковского, «Спартак» Арама Хачатуряна, балеты Прокофьева, Щедрина и многие другие. В 38-летнем творческом тандеме с выдающимся оперным режиссером-постановщиком, народным артистом Узбекистана и Азербайджана Фирудином Сафаровым подарила родному театру грандиозные постановки – оперы «Петр I», «Огненный ангел», «Фауст», «Отелло», «Самсон и Далила», «Трубадур», «Проделки Майсары», «Омар Хайям», «Лейли и Меджнун», «Любовный напиток», «Травиата» «Кармен» … Преподавала оперное исполнительство в Государственной консерватории Узбекистана таким звездам большой сцены, как Муяссар Раззакова, Неъмат Синхабиби, Любовь Франкова, Абдумалик Абдукаюмов, Марина Полякова, Дильбар Салихжджанова, Малика Норматова, Махфуза Исламова, Саида Мамадалиева, Галина Голубкова Джабраил Идрисов, Рахим Мирзакамалов, Алишер Абдукаюмов. Солисты оперы и балета признательны Дильбар Гулямовне за высокий профессионализм.
Особую благодарность выражают Дильбар Гулямовне исполнители балетных партий Одетты/Одиллии в «Лебедином озере» Чайковского – сложнейшей из классических, вершины в балетном искусстве. Первой в Ташкенте в этой двойной партии в 1925 году солировала балерина Н. И. Сальникова (балетмейстер М. Ф. Моисеев). Было бы интересно узнать имена всех балерин, которым выпало счастье выйти на сцену в роли Одетты-Одиллии, услышать их мнение о работе над ролью.
Вот что говорит об этом молодая прима Марго Авдеева, солировавшая в спектакле 20 ноября 2015 года.
- Партия Одетты-Одиллии - из самых любимых, мечта станцевать ее сбылась в 17 лет. И вот уже в течение шести лет с каждым новым исполнением я все осознаннее подхожу к своим героиням. В юности, еще не ведая силы страсти и трепетности любви, не понимала требований своего педагога - просто исполняла технику, пыталась показать образ. Со временем пришло постижение Одетты. Это настолько нежное, хрупкое создание! Непросто быть ею - она мягкая, лиричная, страдающая. Говорят, по жизни я Одетта, но работать над этой партией мне интересно - я получаю удовольствие. Если честно, Одиллию танцевать легче - нравится, что в этом образе я могу показать то, чего нет во мне: надменность, роковую страсть, даже стервозность. Изучаю опыт выдающихся танцовщиц. Что-то полезное извлекаю для себя.
В работе над ролью мне очень помогает мой педагог – народная артистка Гули Хамраева. Интересно готовить эту партию с Дильбар Гулямовной - она лучшая среди балетных дирижеров, и для меня большая честь танцевать, когда она стоит за пультом. Она словно танцует с нами - это очень важно.
О своей воплотившейся мечте рассказала нам и заслуженная артистка Узбекистана, прима-балерина ГАБТа имени Навои Надира Хамраева.
- Каждая балерина мечтает станцевать главную партию (сразу две!) в "Лебедином озере". Это правда, и не желать этого невозможно. Сколько себя помню, всегда грезила примерить на себя эти два гениально созданных образа - Одетты и Одилии. Моя первая премьера состоялась в первый же год обучения в Узбекском хореографическом училище. Об этом эпизоде любит вспоминать при случае мама - народная артистка Узбекистана Гули Хамраева: «В классе у Надиры была потрясающая традиция коллективно справлять дни рождения в конце каждого времени года. Именинники не только получали подарки, но и дарили одноклассникам и гостям концертный номер. Надира родилась осенью, потому в ноябре, когда встал вопрос "что же выбрать", не сомневаясь, сказала, что будет танцевать pas-de-dex черного Лебедя и давно знает хореографию этого фрагмента. Я должна была обеспечить музыку и костюм. Думала, дочурка выберет любимый момент, который и станцует. Но на празднике Надира танцевала все pas-de-dex Зигфрида и Одилии!
Ее мимика и характер менялись вместе с музыкальными темами: брови собирались "домиком", когда она танцевала тему Одетты, а при переходе к теме Одилии надменно приподнималась одна бровь. Она сумела "держать" зрительское внимание! Я поняла: не зря моя девочка слезно уговорила отвести ее в балетную школу на два года раньше положенного. Что она учится любимому делу и другой жизни не представляет, что это навсегда."
На сцене ГАБТа имени Навои в спектакле «Лебединое озеро» Надира Хамраева впервые станцевала спустя три года после выпуска, в 2006-м. Ей было 20 лет, когда Главный балетмейстер Ибрагим Юсупов объявил, что через месяц она должна солировать в «Лебедином…». Молодая балерина к тому времени блистала в "Щелкунчике", "Жизели", "Ромео и Джульетте", "Дон Кихоте". С трепетом ждала оркестровую репетицию. Знала, что если ее мама – прима и самый строгий ее судия – сочтет дочь технически не готовой, ей не видеть желанной роли.
- За дирежерским пультом была Дильбар Гулямовна Абдурахманова, - вспоминаетНадира Хамраева. - Это была не первая наша совместная работа. Я знала, что оркестр будет играть "в ноги", то есть в темпе, который удобен танцующему, учитывая возможности балерины и даже длину ног при фуэте. Я не просила ни о чем – Дильбар Гулямовна сама знает, какой темп задать музыке. Когда она за пультом, оркестр звучит по-особенному, помогая артисту влиться в музыку, а зрителю – в эпоху произведения. Над своей ролью я работала кропотливо и с огромным интересом. Люблю все свои спектакли и проживаю на сцене судьбу героинь. Ни разу не танцевала спектакли одинаково, при каждом исполнении на сцене привносила новые детали. И с «Лебединым…» постоянно нахожусь в поиске - рук-крыльев, характерных поз и драматургии музыкальных нюансов. В других партиях могу что-то прибавить на ходу, но Одетту-Одиллию (так уж повелось с самого начала) готовлю заранее до мельчайших нюансов. Вместе с мамой продумываю позы, "ищу" состояние, обязательно добавляю что-то свежее. Работа над любым спектаклем - каторжный труд, иначе ничего не получится. В «Лебедином…» помимо труда я получаю прилив творческих сил, некий креатив. И вместе с оркестром, маэстро Дильбар Абдурахмановой, артистами балета, надеюсь, передаю это чувство зрителям. В начале нового сезона у меня родился сын. Но в январе вновь надеюсь выйти на сцену и танцевать свои любимые партии.
Поклонники ждут свою любимицу и не оставляют без внимания вновь открывшийся, обновленный театр.
Каждый вечер зал полон и зрители с интересом рассматривают декор и обстановку. Позолоченную лепнину лож, балконов, портала сцены – их обновили с помощью сусального золота. Новые, изготовленные в Испании, удобные кресла. И очень красивую «одежду сцены» - театральный занавес. Когда в проеме главного раздвижного занавеса из пурпурного бархата, расшитого золотой каймой, медленно возносится ввысь алый бархат следующего - это поистине величественное зрелище. А от белоснежной пены интермедийного занавеса просто захватывает дух. Так что соответствующий настрой публика получает еще до начала концерта или спектакля.
Что еще о переменах? Немного расширилась оркестровая яма, в связи с чем убрали один или два ряда кресел в партере. Она обшита деревом и пол у нее подъемный – он способен подниматься до уровня сцены в расчете на концертные номера симфонической музыки. Из новинок сцены - приглушающее звук покрытие, люки и плунжеры – механизированные поднимающиеся части сцены. Их, кажется, три. Они разноуровневые, самый мощный способен подняться на высоту до 180 сантиметров - то есть выше среднего человеческого роста. Так что сценические возможности для постановки зрелищных спектаклей расширились.
На этой оптимистичной ноте можно бы и закончить. Но, бесконечно радуясь открытию любимого театра после реконструкции, заметила несколько досадных просчетов. На торжественном концерте в честь нового сезона почувствовала неуловимое изменение в акустике зала. Хотя, казалось бы, проектировщики все предусмотрели – даже подлокотники и обивку кресел сделали из дерева. Но разницу в звуке ощутила не только я. Это в том, что касается оперы. В балете восприятие танца зрителями партера несколько страдает из-за рампы на краю сцены – она закрывает стопы артистов, «режет» ноги. Не заметила я и суфлерской будки: во благо это или нет – время покажет. Говорят, по бокам портала для артистов поставят мониторы. Так что не стоит удивляться, если оперные певцы будут поглядывать во время спектакля в сторону кулис. Слышала также, что пока в театре не успели установить связь гримерных со сценой – вскоре она появится. И что осветительную технику поставили не совсем подходящую: приходится при смене освещения «прогонять» весь цветовой спектр прожекторов, и получается неуместное мельтешение цветовых пятен – как на дискотеке. Не хватает также верхних декорационных штанкет (специальных металлических труб для декораций) в глубине сцены. Потому, к примеру, в «Лебедином озере» задник сцены стал ближе, в итоге исчезло волшебство видений принца Зигфрида. Есть кое-какие моменты, вызывающие вопросы, в оформлении холлов. Пока не успела рассмотреть все своими глазами и получить комментарии администрации.
Поздравляя коллектив нашего Большого и зрителей с открытием сезона и юбилейными датами, в том числе и с 90-летием постановки «Лебединого озера», замечу, что официального государственного акта сдачи-приема театра после реконструкции еще не проведено. Так что самое время задавать вопросы. И ожидать праздничных юбилейных вечеров открывшегося сезона.
Источник.