Рауль Мир-Хайдаров прислал эту публикация к женскому празднику, чтобы поздравить читательниц нашего сайта: «Хочу поздравить прекрасную половину посетительниц вашего замечательного сайта с праздником и представить им замечательную поэтессу, чей талант очевиден. В Ташкенте поэзия всегда была в чести, оттого мы дали миру Файнберга, Рецептора. Абдуллу Арипова, Зульфию.» Но по техническим причинам (почта не открывалась) увидел лишь сегодня. Надеюсь, что прекрасная поэзия от этого не станет хуже… ЕС
И еду в глушь, соломенной иголкой
Сшивать дыру надорванной души.
Сегодня в нашей малограмотной стране встретить большой поэтический талант - редкость редчайшая. Найти талант-самородок, такой, как многокаратный, уже ограненный бриллиант– чудо из чудес. Но мне повезло, случайно попались на глаза стихи талантливейшей поэтессы из глубинки России - Сагидаш Зулкарнаевой.
На мой взгляд, ее стихи украсили бы любую антологию высокой поэзии, а пока она печатается в "общем сборнике жителей района, местных газетах". Но ей помог сетевой Международный альманах "Литературная губерния", редактор В. Клименко, где и я четвертый год печатаю свои мемуары и многотомную прозу.
Своим открытием я хочу поделиться с российским читателями, потому что Сагидаш еще много раз удивит мир своим редкостным талантом, как удивила меня.
Хотелось бы, чтобы ее узнали и в родном по крови Казахстане. Сужу по своей судьбе, если за спиной писателя, поэта нет страны и соплеменников, любой бриллиант затопчут, не заметят, спрячут от глаз подальше. У таланта всегда много завистников, а значит – врагов и недоброжелателей. Сегодня в России литература не в чести, к сожалению, но Всевышний не выбирает даже для самых избранных ни время, ни место рождения, и, судя по Сагидаш, Всевышний не обращает внимания и на язык, на котором она радует людей.
Сегодня журнал "Наша молодежь" представляет своим читателям новое дарование, чей талант очевиден, огромен, ярок. У Сагидаш свой голос, свой слог, своя интонация, своя судьба, необходимо добавить – не из легких. Уверен, что только любовь к поэзии помогла ей выжить в трудное время, я не говорю - состояться в литературе, она родилась с поэтической отметиной в сердце, и если есть поэтический Олимп, то место ей Всевышний уже там зарезервировал. Думаю, Сагидаш Зулкарнаева – национальное достояние России и Казахстана, с этой меркой и надо подходить к ней, к ее непростой жизни, ее проблемам. Слишком много талантов мы загубили в последние тридцать лет, пора бы поддержать хотя бы очевидные из них.
Родилась и живет Сагидаш в Самарской области, в селе Новопавловка, основанном в столыпинскую реформу в начале 20 века. О своем образовании она говорит так: "Десять классов советской сельской школы, да и степь-матушка – все мои университеты". С первых сознательных лет она помнит, как жили в степи, пасли скот, мать одна поднимала четверых детей. Помнит, как в шесть лет ее впервые посадили на лошадь, нет, не для забавы, а пасти отару овец.
После школы, наверное, чтобы круто изменить свою жизнь, она выходит замуж. Так случилось, что ее доченька, Асель – её радость и боль - родилась инвалидом детства. Сегодня Асель заканчивает колледж, муж работает механизатором.
Поэзия для Сагидаш всегда была способом выживания, отдушиной, каналом получения жизненных сил.
В глазах раскосых - тьма степей,
И небо - под ногами.
Зачем, не знаю, хоть убей!
Я говорю стихами.
Вся ее жизнь прошла и проходит в спартанских условиях, экстремальных ситуациях. Это чувствуется в стихах, но это не повод пожаловаться на судьбу, государство, общество – она принимает свою жизнь как данность, оттого часто говорит – так сложилось. Сагидаш не придумывает, не изощряется, когда пишет:
Вся соль степей живет в моей крови,
И на губах моих вся горечь жизни.
Или:
Переплавляю боль в слова,
А слова в стихотворения.
Она стихами выражает свою суть, свое мироощущение.
В заключение, кроме большой подборки, хочу представить одно стихотворение поэтессы, которую, безусловно, благословила рука Всевышнего. Такие таланты рождаются не в каждое столетие. В добрый путь, Сагидаш!
Я горькою судьбой обожжена,
Мне так нужны большие перемены…
На все взыванья к Богу - тишина,
И ангелы мои глухи и немы.
А час придёт - не все заплачут вслед,
Бываю я, как сад, всё время разной:
Кому-то заслоняю белый свет,
Кого-то в будни радую, как в праздник.
И так живу, без злости и обид,
Люблю людей на свадьбе и на тризне.
А то, что Бог со мной не говорит…
Поговорит, быть может, после жизни.
Рауль Мир-Хайдаров
Заслуженный деятель искусств
***
В глазах раскосых - тьма степей...
И небо - под ногами.
Зачем, не знаю, хоть убей!
Я говорю стихами.
В степной глуши, средь ив, осин
Живу почти убого.
Зато всё близко – звёзды, синь,
Рукой подать до Бога.
Когда темно в краю ракит,
Стихами тихо плачу.
О, если б знать с какой строки
Свернуть на лист удачи!
***
Проходит мимо счастье и любовь,
Окликнешь – отзовётся только эхо.
Нет, не сержусь – лечусь от боли смехом
И принимаю с честью день любой.
Зачем грустить, когда идут часы,
Полны теплом небесные ладони,
Горит герань и хлебом пахнет в доме,
Горьки слова, но помыслы чисты.
Чего мне ждать, каких высот хотеть
И обходить какие грани надо?
Ведь дальше неба некуда лететь
И дальше бездны некуда мне падать.
***
Выпив ночь из синей чашки, жду, когда нальют рассвет...
Тень в смирительной рубашке мой обкрадывает след.
Обернувшись тёплым пледом, обойду притихший сад.
Пахнет горько бабье лето неизбежностью утрат.
Звёзды светят маяками. Может, в небо за буйки?
Где цветные сны руками ловят божьи рыбаки.
И по лунам, как по рунам выйти в космос напрямик.
По дороге самой трудной, где полёт – последний миг…
Только в доме спит ребёнок. Захожу, скрипят полы.
Не скрипите: сон так тонок! В степь пойду, сорву полынь,
И травою горькой, дикой окурю себя и дом:
Блажь полёта, уходи-ка! Полечу потом, потом...
***
Я горькою судьбой обожжена,
Мне так нужны большие перемены…
На все взыванья к Богу – тишина,
И ангелы мои глухи и немы.
А час придёт – не все заплачут вслед,
Бываю я, как сад, всё время разной:
Кому-то заслоняю белый свет,
Кого-то в будни радую, как праздник.
И так живу, без злости и обид,
Люблю людей на свадьбе и на тризне.
А то, что Бог со мной не говорит…
Поговорит, быть может, после жизни.
***
Степь, как тоска, бесконечна,
Полнится даль синевой.
Мне бы уйти в эту вечность,
Стать неприметной травой.
Небо седое остыло,
Стало холодным, как сталь.
Впору б собакой завыла,
Так вдруг настигнет печаль...
Как за окном завечерит,
Вдаль убегу, за дворы.
Светлым мелком снег очертит
Контур моей конуры.
***
В соломе света день сияет ныне,
Теплее молока вода в реке.
Пастух, хмельной от зноя и полыни,
Как тучу, гонит стадо вдалеке.
Под вечер жар вдоль берега спадает,
Духмяно пахнут травы на лугах.
Как зёв печи, закат огнём пылает,
Несут коровы небо на рогах...
***
У бабы Мани всё как встарь:
На кухне – книжкой календарь,
Портрет с прищуром Ильича
И борщ краснее кумача.
А во дворе кричит петух,
Слетает с неба белый пух.
Старушка хлеб в печи печёт,
И время мимо нас течёт…
***
Как в чёрной речке нету дна,
Так и в тебе мне нет опоры.
Ты от меня уедешь скоро,
И я останусь вновь одна.
Не оглянувшись ты назад,
Уйдёшь, а я поставлю точку.
И поцелую тихо дочку
В твои прекрасные глаза.
***
Кровь степная в жилах - степи от порога,
Сердцем принимаю соль и боль села.
Не сойти с дороги, если ты – дорога,
Не попасть под стрелы, если ты - стрела.
Мне не надо моря и не надо лета,
Здесь живу открыто, душу не тая.
И на кромке Света есть соломка света,
На которой можно твёрдо устоять.
***
Смотрите-ка, небо пробито –
Упало на крыши и лес.
И черпают люди в корыто
Несметные звёзды небес.
Лукавые бесы лакают
Луны просочившийся свет,
Один лишь прореху латает –
Непризнанный небом поэт.
***
Никого не слышу - мир закрыла кляпом,
Ничего не вижу – небо сыплет соль…
Ель седая машет еле-еле лапой,
Стала горше, старше прободная боль...
Провода замкнули от зимы на сердце.
Мамочка, мамуля, малое дитя…
Половица смолкла и заснула дверца,
Оголились окна в доме без тебя.
Не хожу на речку, не смотрю на небо,
Хлеб не ставлю в печку в выцветшем краю.
Мама золотая, мне попасть к тебе бы,
Где душа летает, ангелы поют…
***
Оцинкован целый мир цинизмом,
Обесценен рубль, как стихи.
Блеет бес, болеет век нацизмом,
Лица улиц хмуры. Дни глухи.
Не робей...Смешай питьё от страха -
Молоко и чай, как день и ночь.
На краю безудержного краха
Постояв, пойди от грани прочь
В глушь деревни, где на дали глядя,
Вмиг отвыкнешь плакать и болеть.
Где тебя - поэта - ждут тетради,
Старый стул и лампа на столе.
На печи, на самой верхотуре
Отлежишься, крыльями шурша -
При такой живой температуре
От всего врачуется душа.
И, вобрав тепло и тишь селенья,
Светлячком вернёшься в город тьмы,
Чтобы светом и стихотвореньем
Разогнать уныния дымы.
***
Аукай – не аукай – нет аула...
И нет меня, лишь ветер на коне!
Я в диких снах степного саксаула
На небо вышла по земной струне.
Не окликай, плыву в вечерней лодке.
Мой лик ордынский выпила луна.
Стихи мои узнаешь по походке,
И это значит, я была нужна.
***
Казашка – я. Смотрю на мир в прищур
Раскосыми нерусскими глазами.
Ну что ты, друг, внутри как будто замер…
За этот холод я тебя прощу.
Наверное, сидит в твоей крови
Тот древний страх перед ордынской плетью.
Ты за собой, пожалуй, не зови…
Возьму, как крепость сердце – не заметишь.
***
Я оденусь в шёлк июля,
Не зови меня – ушла.
Пусть молва летит, как пуля,
Зависть жалит, как пчела.
Над ручьём и над канавой,
Где скопился сельский сор,
Напрямик шагну я с правой,
Всем врагам наперекор,
Улыбнусь песочным сотам
Муравьиного вождя
И зонта дырявым сводом
Не закроюсь от дождя.
Прощевай, моя избушка,
Прощевай, моя земля!..
Я свободна, как лягушка,
В чёрном клюве журавля.
***
Куда идти? Дороги скисли.
Всё больше тьмы, всё меньше света.
Я ничего порой не смыслю
В организации планеты.
Не оттого, что дальше стала
От окружающего мира,
А оттого, что заплутала,
Утратив дней ориентиры...
Вот-вот предательски завьётся
Змеёй дорога подо мною,
И всё вокруг перевернётся,
И обернётся мир войною.
Луч Божьей силы слаб и тонок,
И оттого дышать мне нечем.
В двуногом стаде человечьем
Я потерялась, как ягнёнок...
***
Прости меня, Небо, за то,
Что часто ропщу я стихами.
Укрывшись от солнца зонтом,
Линую окошко штрихами.
В загаженном дне бытия
Порой не живу – прозябаю.
И лживых словес сладкий яд
За истину я принимаю.
За то, что обиды в горсти
Держу, и отбросить не смею -
Прости меня, Небо, прости
За то, что прощать не умею.
***
Божий свет над деревней потух,
Скот не кормлен, и нивы не сжаты.
И от голода даже петух,
Не поёт, а ругается матом.
Перечёркнуты окна в домах,
В небеса - перекошены двери.
Пустотою полны закрома,
А сердца беспросветным безверьем.
Лёд не тает, летает снежок…
Но запахло весною погожей.
Надо б только от края шажок,
Дальше – легче. Дай силы нам, Боже…
***
Снеговая тьма легла –
Не видать ни зги.
Смотрят тени из угла,
Давит боль виски.
В гулкой дали бесов слёт,
Неба горек вкус.
Оттого ль на чёрный лёд
Я ступить боюсь?..
Оттого ль была вчера
С ветром заодно,
А сегодня вновь с утра
Дышит тишью дно.
Пусть просвета в жизни нет,
Но поёт сверчок.
Нарисую в окнах свет,
Заварю чаёк.
***
Я по горло стою в небесах,
Ничего в этой жизни не надо.
Все заслуги мои - на весах,
Все дороги открыты для ада.
Чую сердцем – я жизнь допою,
Вскроет небо к забвению вены.
Сколько можно мне жить на краю,
Будто край – переход к переменам…
Боже правый, где правда, скажи
В этом стынью обугленном веке.
Вышли солью из горла души
Слов моих пересохшие реки...
***
Ты говоришь: мир нем и жизнь – пустяк,
И мы немы душой, как в море гальки,
Стучат часы – не так, не так, не так...
И снова Бог закручивает гайки;
Перегорела лампочка души,
И свет потух в единственном окошке?
А ты смотри на листья и дыши,
Отогревая медные ладошки.
Смотри, как снег съедает рыжину,
Как синевою город оторочен,
Вливает небо в вены тишину...
Ну, вот и ты спокойней стала. Впрочем,
Давай - ка мы начнём с тобой стрелять
По целям жизни средь земного тира.
Открой окно, закрой свою тетрадь,
Не плачь стихами, слушай голос мира.
***
Полна луна, как барыня,
В моей душе - светлынь.
Пью чай, тепло заваренный,
Со вкусом лунных дынь.
В небесной бочке осени
Заквашены дожди.
Кругом – в ночи и просини
Листва, листы, лишь ты.
***
Я помню: с мамой моем окна,
От чистоты визжит стекло.
И ваты хрусткие волокна
Меж рам кладём - беречь тепло.
И руки мамины, как птицы,
Летают с тряпкой по окну…
Ах, мне туда бы возвратиться
Сейчас, вот только дверь толкну…
От осознанья невозврата
В пространство детской скорлупы...
Я цепенею словно вата
На подоконнике судьбы.
***
Жить, поглубже спрятав крылья, и мечту замазав глиной.
Для любимых стряпать кнели и вареники с малиной.
Не за пазухой у бога, пусть убого, но не шатко,
Где луна щербатым рогом чешет круп степной лошадке.
За окном - дома в развалку, распоясались заборы.
С мелкотой в руках, с рыбалки ребетня бежит задорно…
За водой соседка Клава семенит - трезва, любезна,
А обратно - шумно, браво! без воды идёт, но с песней.
Клавин друг - поклонник Аббы, Веньямин, по кличке Веник,
После…так гоняет бабу, что не лезет в рот вареник...
...Вот и стынь, завяли окна, и принёс унынье ветер...
За стеной соседи смолкли - за водою ходит Веня.
На потухшем злате иней серебром, снежок на ветках.
Пара звёзд на стоге свили до утра гнездовье света.
***
- Что творится в мире, брат?
- Осень. Небо киснет.
За окошком дни стоят
Скользкие, как слизни.
Пахнет водкой и войной,
Бродит волк по лесу.
Над планетою земной
Всполошились бесы.
Шар нашару прикреплён,
Расшатались скрепы.
В небе снежный батальон
Ждёт зимы свирепой...
- А на улице души
Серой глухомани
Не Иван от сна ожив,
Запрягает сани?..
***
Когда мой мир как лист бумаги скомкан,
И душу рвёт кинжальный ветер дней,
И скудость ждёт отточенным осколком
На алчущем паденья жертвы дне,
Так хочется повеситься, как месяц,
Задраить люк души, завыть, как бес,
Скатившись вниз по гулким рёбрам лестниц,
Упасть в ладони жаждущих небес,
Забыть все рамки, правила, законы,
Долги, пароли, мерки, этикет,
Сбежать из мира клеток и вагонов,
Машин, неона, пластика, ракет,
И кануть в непролазной, тихой чаще,
Где бродит по деревьям лунный кот,
И выгореть, как август уходящий,
И сдаться в плен всем армиям невзгод...
Когда ж душа надломлено умолкнет,
В бессилье крикну вновь себе: Дыши!..
И еду в глушь, соломенной иголкой
Сшивать дыру надорванной души.
***
Ну...как дела…да просто феерично!
В глухом краю топчу стихами грязь.
Здесь тишина повсюду безгранична
Звенит в ушах – не выхожу на связь.
Октябрь точит ржавый нож о небо,
В эфире дождь поёт осенний хит.
Заглохнуть камнем брошенным на дне бы…
Но где-то ждут на выходе стихи.
Повсюду стынь, куда не кинься взглядом.
Неумолима злость степного дна:
Собьёшься с курса от зимы проклятой,
Споткнётся взгляд о черноту окна.
Не отделить себя, не отдалиться,
Болит тоска, примёрзшая к виску.
Темнит луна в ночи, скрывая лица,
Не волк ли там готовится к броску?..
***
Так Богом на земле заведено –
Бить больше слабых, чтоб сильнее стали.
Держись и помни: легче пасть на дно,
Чем подниматься по ножам из стали.
Неси свой крест, храни любовь и дом,
Когда-нибудь ты станешь в ряд прощённых.
И в час беды не говори о том,
Что крест – не плюс, два минуса скрещённых.
***
Посвящается Раулю Мир-Хайдарову
Я знаю: Бог не любит пустоты,
Всё отболит, не вечен даже камень.
Но есть такие люди, как мосты,
Что силу Слова держат меж веками.
Всё перемелет ветер перемен,
Всему дано исчезнуть в мире этом,
Но только Слово не имеет тлен,
Одной крови оно с водой и светом.
Я знаю: есть на свете человек,
Из Мартука, из тех степных просторов.
Такие люди раз, рождаясь в век,
Проложат путь сквозь времени заторы.
Останутся в истории страны
Рауля Мир-Хайдарова творения.
Огнём борьбы и правдою полны,
Пробьются светом в новом поколении!
***
Почат январь, собрали конфетти,
В пустом дому одна не заскучаю:
К обеду Зойка сойкой залетит,
Расскажет все известия за чаем.
Под вечер дом теплеет, как душа,
И трель сверчок на нитку ночи нижет.
Перед рассветом, крыльями шурша,
Стихи с небес слетаются на крышу.
И хорошо, что город далеко.
Живи себе, да печь топи на благо.
Есть тишь и свет, есть мёд и молоко,
И два пути - до неба и продмага.
***
Унынье ныне небу не к лицу,
Прошли дожди, но глуше окна стали.
Зимою рады даже письмецу,
Когда ветра с тоскою бьются в ставни.
Дождём и ветром листья сочтены,
Ворона спит, нахохлившись от стужи.
Скосила ночь закат серпом луны,
Летает снег, не тает льдица в лужах.
Здесь ночь без дна, как чёрная вода,
Окаменело утро от мороза.
Сжигает воздух стынь и немота,
Готова степь для зимнего наркоза.
А завтра буря будет ворожить,
И будем вновь откапывать сараи.
Зимой дорога, словно ветка в жизнь,
Снега вокруг от края и до края...
***
Бреду в бреду по выбритому лесу,
Листву в подножье остеклил ледок.
Когда-нибудь и я, как лист, исчезну.
Не торопи, Всевышний, мой итог...
Бездонно небо… Боже, мы...песчинки!..
Бела округа в светлой новизне.
Сидят на ветках стайками снежинки
И что-то там снежечут обо мне.
***
А кровь её - небесного состава,
И крылья есть, но только счастья нет.
Вчера она бежать за ним устала,
Пускай поспит, Ты не включай рассвет.
Вернуть его пытался дождь поддатый,
И даже лес пошёл наперерез…
Но он ушёл! Сломав замки и даты,
Наверно, снова в ад к чертям полез...
Он там тусит под песни бедуина
И кличет ветер, стоя на краю,
И в коконе слепого кокаина
Он ловит кайф, зараза, мать твою…......
И ей - представь? - вот этот демон нужен -
Больной, обросший, раненый - любой!
Когда луна клонируется в лужах,
Придёт он к ней, чтоб пить её любовь...
А завтра на ладонях мокрый ветер
Им принесёт апрельское тепло.
Я так хочу, чтоб ей на этом свете
Леталось… Слышишь?
Всем чертям назло!
***
Засыплет осень боль моих потерь
Листвой беспечной – яркая округа.
Я знаю, Бог, стена для сильных – дверь,
А я сдаюсь, бороться - та же мука.
Зима придёт, запорошит тетрадь,
Слюду реки, следы осенних слизней.
А завтра, завтра…новые ветра,
А завтра – свет в другой наступит жизни.
Чтоб не горчил степной ночи чифирь,
Льдом подслащу и забелю метелью.
И так уж это важно ль, в самом деле,
Что ближе небо мне, чем бренный мир...
***
В квадрате ночи зреет пустота,
Свеча глотает горький чай печали.
Я для тебя, увы, совсем проста...
Нет ничего, лишь крылья за плечами.
Один мне путь - всей немотой стены
Молчать, пока не вызреет остуда.
Когда срастутся ветви тишины,
Никто, ничем не сможет их распутать.
***
За пядью пядь, все сорок пять годков
Я уступила без борьбы былому.
Пришёл октябрь и смёл в стога солому
Любви, страстей, поджёг и был таков...
Качнулась влево чаша бытия,
Токсична осень - скука душу точит.
То в междуречье, то вдруг в междустрочье
Мелькнёт порою неба колея.
А по весне...в душе растает лёд,
И жизнь вокруг затеет перемены.
Апрельский ветер рекам вскроет вены,
И к водопою ивы поведёт.
***
Куда ни глянь – то грязь, то глянец,
Толпа, бездушье, виражи.
Здесь обитать – ходить по грани,
Прощёлкать каблуками жизнь.
Нет, в шумном городе мне тесно,
Хочу средь сини вольной жить.
О, Боже правый, есть мне место
На широте твоей души!
Лишь там взлетаю ночью к звёздам
На лёгком ивовом листе,
А днём, среди тиши стрекозной
Читаю я ногами степь.
***
Врастая в небо корнями веток,
Деревья сцедят целебность сини.
Горчичный пепел стряхнёт осина,
Луна на дынях оставит слепок.
По поворотам устав шататься,
Накрывшись дёрном, заснёт дорога.
Из всех пернатых одна сорока
Всё утро будет со мной ругаться.
Оставив четверть тепла и света,
Октябрь выпьет всю жирность солнца.
То - завтра... Ныне, на самом донце,
Горит последней песчинкой лето.
***
Пролился утренний кумыс
На сарафан небес.
В стихи добавлю куркумы,
Шафрана, перца смесь.
…Но нет, не пишутся стихи,
Захлопнута тетрадь.
Хоть масло влей, слова – сухи.
Не стоит подавать.
А вот когда придёт зима,
Задует мне свечу,
От тишины сойду с ума,
Качнусь и полечу...
Тогда придёт стихов черёд
И снег, без лишних слов,
За мной качнётся и падёт
На головы домов.
***
Не знаем, что будет – огонь или лёд,
Где выпадет крылья сложить.
А если бы знали мы всё наперёд,
Была б интересною жизнь?
Неясно, какая заглохнет из троп,
Все вьются и манят – пойдём!
Где дерево – лодка, где дерево – гроб,
не видно в лесу молодом...
***
Канул февраль без остатка
В непроходимостях троп.
Ветер ложится с устатку
На ноздреватый сугроб.
Тихо, не скрипнет телега,
Ночь опустилась на дно.
Белые бабочки снега
Бьются и бьются в окно…
***
Серебрится мехом нерпы
Степь и старый мост.
Под корой граната неба
Зреют зёрна звёзд.
Словно чашка в синем блюдце,
Встану я в полях.
Пусть в тиши во мне сольются
Небо и земля.
О земные черепицы
Точит месяц рог.
По небесной половице
Ходит светлый Бог.
***
Когда в степи звенит курай
И небу в сердце биться тесно,
Во мне растут стихи и песни,
И свет выходит через край…
Когда живём глаза в глаза,
Душа к душе, как высь с землёю,
Я становлюсь тебе - зарёю,
И не смотрю с тоской назад...
Когда в словах твоих мороз,
И нет в глазах тепла и света,
Лечу я камнем под откос,
И вслед за мной моя планета.
***
В каждом колечке – круг от Земли,
В каждом веселье – дух от стола,
В каждой росинке – свет от зари,
В каждой дороге – след от крыла,
В каждом цветочке – нежность невест,
В каждой снежинке - пульс тишины,
В каждой речушке – вены небес,
В каждом молчанье – голос стены,
В каждом квадрате – тень кирпича,
В каждом движенье – сила крови,
В каждом поступке – божья печать,
В каждом ребёнке - капля любви.
***
Позади салаты и салюты,
Старые стихи и трын-трава.
Тикают часы, текут минуты,
Новый год вступил в свои права.
Фонари вдоль трассы, как вопросы...
С неба снежный сыплется песок.
Год неясный, хмурый, високосный
Чёрным дулом целится в висок.
Если в книге жизни, сделав вывод,
Оборвутся строчки, встанет путь,
Из всего, пока живём, есть выход:
Край страницы можно и загнуть.
И пройдёт зима, и слава богу!
В код судьбы добавив свой штришок,
А душа, свернувшись в слове – плохо,
Развернётся в слове – хорошо.
***
Когда слова и дни глухи
И на душе такая скука,
В соседнем доме воет сука…
Совсем не пишутся стихи.
Хоть треснись об пол, как часы,
Сбив в кучу стрелки, словно шпаги,
В одном коротком, долгом шаге
От края чёрной полосы.
***
На все четыре стороны – простор,
Окину взглядом - всё полынь седая.
Порою здесь в безверье пропадаю,
Но я терплю, ветрам наперекор.
Вокруг меня задиры - петухи
Вновь дёргают мои цветные перья.
Одно перо не трогайте, тетери,
Которым я пишу свои стихи.
***
- И эта божья благодать…так разве можно.
- Все люди мира – божья рать, все боли - божьи.
- Глаза зажмурив, выпал снег в ладони века.
- А это свет летел на всех, на человека...
- Глаза зажмурив, самолёт пропал в зените!
- Нет, он у нас, Я принял борт, вы все летите...
***
Мы все ростки одной страны,
Нас разобщили черти.
Не стой на сквозняке войны,
Простудишься до смерти!
***
Ты пальцем небу не грози,
Играть с судьбой своей негоже.
Кривая вывезет, быть может,
А может, вывозит в грязи.
***
Долго осень догорала,
Жар листвы снега гасили.
Среди зимнего хорала
Голос пламени бессилен.
Степь застыла до апреля,
Побелела, как простынка.
Завели опять метели
Заунывную пластинку...
И берёзки, как подружки,
встали стайкою средь поля.
Мягкий снег лежит опушкой
На ключицах белоствольных.
Величав, морозен, ясен,
Восседает день на троне.
Как монашки в чёрных рясах,
Небу молятся вороны.
***
Лови меня, а хочешь – не лови…
Неуловима я, как дождь капризный.
Вся соль степей живёт в моей крови,
И на губах моих вся горечь жизни…
Ещё лечу шальным ветрам вослед
И ощущаю листьев тихий лепет,
И слышу, как на чёрный белый свет
С немых небес слетает снега пепел…
И пусть порой в лицо сечёт ветла,
Стихи в тиши теряют звук и голос,
Меня уже не выбить из седла -
От стыни крепну, словно волчий волос.
***
Окольцована тревогой,
На душе тоска и сталь.
Закружил пургой дорогу
Фиолетовый февраль...
Снова временем зажата:
Справа – топка, слева - топь.
Синий рот небесный жаден,
Подавай людскую плоть.
Застываю в льдине неба,
Словно муха в янтаре.
От шагов слепого снега
Просыпаюсь на заре...
Что-то точка долго тает,
Крепок чёрный лёд реки.
Растечётся ль запятая
На краю шальной строки...
***
А в доме спят цветы и половицы.
И время спит, и я сейчас усну.
В слепом углу, где паучок гнездится,
Спит домовой, уткнувшись в тишину.
Усну и поднимусь на небо пухом,
И там забьюсь в глухую щель небес.
А рядом в ухо будут совы ухать,
Верхушками шуметь побритый лес…
Не просыпаюсь, глубже окунаюсь
В цветные сны, несёт меня река.
Из тысячи других тепло узнаю:
На лоб ложится мамина рука…
За окнами, как курица слепая,
Крадётся ночь безмолвно - время сов.
Под утро просыпаюсь, просыпая
Цветные семена последних снов.
***
Сменить бы адрес и пальто,
Отдать дверям ключи.
С валетом рыжим и с зонтом
Уйти бы в степь ночи.
Молчи трава, тропа молчи,
Молчи в ночи луна.
Мне удержаться – сто причин,
Сорваться – лишь одна.
Одна - мне сорок с лишним лет!
Что курице – года?
Сентябрь – рыжий мой валет,
Куда ты, куд - куда!
***
Ветер листья плясками гонит вдоль по улице.
Вечер лисий красками обновил декор.
Холодает. Выстрочил иней кромку лужицы.
Алым светом высвечен на закате двор.
Как лучин огарыши тлеют ветви деревца.
К ночи день состарившись, переходит в тлен.
Точка растекается в запятую месяца,
На ветле качается ветер перемен.
***
Я забываю, что стихи горчат,
Что вновь по жизни лента невезенья.
Ведь он летит на свет без опасенья,
Пока в душе моей горит свеча.
Плохой, хороший - это мне не важно,
Держусь за ним, готова всё отдать.
Не потому, что с ним легко летать,
А потому, что падать с ним не страшно.
***
Держусь средь ритма суеты
На нитевидном пульсе снега.
Безумен город пустоты,
Холодных глаз, слепого бега.
Уйду на свет небесных свеч,
Где дремлет Бог на старой крыше,
Где все тревоги бросив в печь,
Я поднимаюсь к небу выше.
Где душу греет даже стынь,
Белеет лёд на дне бидона.
Покрылись инеем кусты,
И скирда сенного батона.
Светла и призрачна канва
Сквозного, тонкого наитья.
В эфире неба – синева!
Зима, зима, снегопролитье…
***
Ангелов - отпустила,
Скинула с бесов цепь:
В небо - пернатокрылых,
Парнокопытных – в степь.
Прочь вся хула, худоба,
Прочь, вековая стынь!
Пухнет на печке сдоба,
Дома со мною ты.
Чтобы всё шло, как надо,
Долго грустить нельзя.
Главное: все мы рядом -
Близкие и друзья!
Праздник у нас в зените,
Кто там шуршит в сенях?
Ангелы – заходите,
Бесы - пошли все на...!
***
За окном небесный джаз -
Снег играет, крутит, вертит
И летит искать бессмертье
На земле в последний раз.
Белой нитью мир прошит,
Остановлено движенье.
Взмахи, вздохи, дуновенье,
В каждом звуке свет дрожит.
На скрещениях ветвей
И на рёбрах крыш и ставен
Он лежит золы живей,
Но почти что бездыханен.
Заполошный ворох ос,
После порха и паденья,
Переходит в рек теченье
И в свечение берёз.
А на тыльной стороне,
На изнанке поднебесья,
Для земного равновесья
Дождь играет на струне.