Ровно 4 года назад, 21 апреля — ушли последние 9-ка и 13-ый, фактически закрыв трамвайную эпоху в Ташкенте

Из канала «Ко дну»

Александр Колмогоров

Очень вовремя, к юбилейной дате, нашел тройной компромат на себя пятидесятилетней давности.

1. Играл Ленина в Народном театре. 2. Под «девичьей» фамилией, фамилией мамы. 3. Этот спектакль мы показали актерам московского «Современника», гастролировавшего в Ташкенте. Ужас!.. Евстигнеев, Табаков, Дорошина, Мягков и другие смотрели этот шедевр. Одно утешает спустя полвека: беседа с ними после спектакля стала незабываемым, щедрым подарком на всю оставшуюся жизнь

Юрий Флыгин

Завершены работы по восстановлению Камалонской часовни, мемориала русским воинам эпохи Туркестанских походов. Очень символично, что реставрация была закончена как раз к 19 апреля, к православной Пасхе, Христову Воскресению.

И в этот день состоялась сдача объекта. Именно сдача объекта, то есть рутинная техническая процедура, а не торжественное открытие часовни, как об этом сообщил один сайт (Метроном, правда, позже этот момент был исправлен), а потом эту ошибочную информацию подхватили и другие многочисленные информресурсы.

К сожалению, некоторая поспешность обусловила, очевидно, и еще несколько фактологических ошибок автора публикации в Метрономе, касающихся истории создания часовни. Довольно обидно и неверно утверждение этого же автора, что якобы судьбой часовни никак не интересовались ни Посольство РФ, ни Ташкентская епархия.

Тут видимо уместно будет сказать, что обстоятельства сложились таким образом, что именно мне довелось быть тем человеком, который впервые привлек на общественном уровне внимание к судьбе этой часовни. В 2011 году состоялась большая научная конференция, посвященная 140-летию Туркестанской (Среднеазиатской) епархии Русской Православной Церкви. На ней присутствовал Посол России в Узбекистане В.Л.Тюрденев и, конечно, архиерей Ташкентской и Узбекистанской епархии митрополит Викентий (Морарь).

Еще задолго до этого я много лет наблюдал за состоянием часовни и собирал материал о ее истории. В своем докладе на упомянутой конференции я, в частности, напомнил о существовании Камолонской часовни, ее печальном состоянии и отметил, что этот скромный объект является, несомненно, одним из самых сакральных мест для Русского Православия и вообще для Русского имени во всей Средней Азии.

После этого неоднократно и Посольство, и Епархия проявляли интерес к часовне, обращались в соответствующие инстанции, предлагали варианты решения ее судьбы. Правительством России в свое время даже были выделены определенные средства для ремонта или переноса часовни в другое место. Но все эти инициативы не находили отклика. И до осени 2016 года, понятное дело, невозможно было надеяться на позитивный отклик. Теперь же, благодаря исключительно благородной воле властей республики, судьба часовни решилась таким образом, который до недавних пор нельзя было и представить.

Еще около года назад я подготовил небольшую книжку об истории часовни, ее издание сначала по ряду обстоятельств задержалось. А после известия о реставрации я остановил уже начавшийся издательский процесс, поскольку в бытовании часовни открывалась совершенно новая страница, без отражения которой книжка моя не могла бы быть полноценной. Теперь осталось дождаться окончания карантина, чтобы завершить это дело. Фото не самые удачные, и к сожалению не дают полной картины масштабных преобразований. Для книги потом сделаю сам, надеюсь лучше.

Рахимжон Султанов Юрий Степанович, я хорошо помню развернувшуюся полемику вокруг этого объекта на упомянутой конференции после Вашего выступления. Но Вы хорошо знаете, что чиновники работают с бумагами. Насколько я информирован, единственное письмо в инстанции в качестве сенатора Олий Мажлиса отправил академик Э.В.Ртвеладзе. Других официальных обращений не было. В этой связи я хорошо помню слова одного из священнослужителей, что «для церкви теперь этот объект не представляет никакую ценность», высказанное после осмотра этого сооружения. Ведь что интересно — до середины прошлого года это сооружение и не числился в реестре объектов культурного наследия Узбекистана.

Также надо принять во внимание и то, что в последние пять-шесть лет, благодаря Rustam Khusanov и известного краеведа Бориса Анатольевича Голендера, а также ряда других экскурсоводов, данный объект стал местом массового паломничества туристов, и что интересно, в основном местных, а также гостей — почитаталей истории нашего любимого города. Это же не оставалось вне поле зрения властей. Они же видят, анализируют, учитывают всё это своей работе. И самое главное и основное, объекту и в советское время, и в последующем грозила большая опасность исчезновения, и не только от атмосферных осадков. И сегодня мы должны сердечно благодарить жителей улицы «Офтоб», которые уберегли объект от разрушения, для которых он был своеобразным оберегом.

Прочтя напоминание о 150-летии Ильича автор Матигол прислала свои воспоминания, связанные с этим днём

                                            
Вместо предисловия.

 Примерно год назад в разговоре с ученицей накануне её дня рождения вдруг, неожиданно для себя самой, обнаружила, что  абсолютно точно знаю, как я провела этот  день. И мне  захотелось  Лене, а именно так её зовут, послать

                              СВОЕОБРАЗНЫЙ ПОДАРОК:

                              НЕБОЛЬШОЙ РАССКАЗ О ТОМ,   

   КАК ДЛЯ МЕНЯ ПРОШЁЛ ДЕНЬ, КОГДА ОНА ПОЯВИЛАСЬ НА СВЕТ.

    Вы, надеюсь, согласитесь, что далеко не всякий и  не всякому  мог бы сделать такой подарок. Да и для меня это случай не частый, но, в данном случае, легко объяснимый: дело в том, что она родилась 23 апреля 1964 года. И люди моего поколения с большой долей вероятности могут предположить, что «ориентиром» для меня служит предыдущий день, т.е. 22 апреля. Именно в этот день торжественно отмечалась очередная годовщина (в тот год 94-я) со Дня рождения В.И. Ленина. Но, положа руку на сердце, я не могу сказать, что подробно помню, как проходил для меня каждый из таких  Ленинских дней.   

      А вот эти  несколько  дней 1964 года я помню, поскольку они связаны для меня с несколькими важными в двенадцатилетнем возрасте (а именно столько мне исполнилось в тот год) событиями. События эти отнюдь не вселенского и даже не планетарного масштаба и вряд ли они могут заинтересовать многих, и, тем не менее,

ЕСТЬ НА НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ ЛЮДИ,

Для которых предназначены эти слова:

       Если у вас может защемить сердце при словах: «Чехова, Жуковского, Пушкинская, Карла Маркса, Двенадцати Толей, Кафанова,  Тараса Шевченко, Железняка, Лазо, Чаули, тупики Черникова, Ягодный, Карташевский  (да мало ли в нашем городе переулков, арыков, арычков, тупиков, улиц, милых с детства!);

если вы помните, что такое: «классики, прыгалки, переменка, школьные праздничные утренники»; если что-то шевельнётся в душе при словах: «Весенний Ташкент, пение горлинок и чириканье воробьёв, алые маки на крышах и дувалах, одуванчики, весенние живительные, радостные ливни, кипенно белые и розовые облака цветущих деревьев над заборами и крышами одноэтажных домиков, аромат сирени, цветущего винограда, акации», то

                  приглашаю  в весенний Ташкент  образца 1964 года, в

         в надежде и от  Вас услышать  как, например, проходили ваши школьные перемены, чем занимали себя на уроке. Ответы типа: « С наслаждением! Самозабвенно!  грыз гранит  науки! все 45 минут! каждого урока! в каждом классе! все десять (одиннадцать)  школьных лет!» вызовут, как не трудно догадаться,  единственное желание — добавить ещё один — да что там мелочиться – множество восклицательных знаков и тут же забыть. А может быть ваши уроки  и перемены были наполнены ещё чем то?!

        Для меня же  каждый из трёх апрельских  дней 1964 года, о которых пойдёт речь, имел свой неповторимый оттенок, почему и запомнились они и, в связи с этим, это  миниатюрное  повествование, жанр которого я и сама определить  не возьмусь, можно было бы озаглавить так:

                                                    « ТРИ ДНЯ В АПРЕЛЕ»

                                     Глава 1. «ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В.И. ЛЕНИНА»

                                     Глава 2.  «САЛЮТ»

                                      Глава 3. «БАНОЧКА С КИСЛЫМ МОЛОКОМ»

   Предварительно, я получила разрешение на публикацию у Лены Ш., поскольку  именно она, получив рассказик в подарок, теперь и является, на мой взгляд, его полномочной обладательницей.

                                       Глава 1. «ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В.И.ЛЕНИНА» 

  .                                                  («Я и Ленин, Ленин и я»)                                      

                                       (Это не развернутое повествование, а, скорее,

                                         калейдоскоп, россыпь миниатюр, где, так, или иначе,

                                         фигурирует образ вождя).

        Мы, как и все (без исключения!) наши ровесники, слышали имена Ленина и Сталина с младенчества. Слышали мы эти имена одновременно, но даже в самом раннем детстве было понятно, что Ленин «важнее, главнее», потому, что, называя эти имена, всегда говорили: «Ленин и Сталин», но никогда наоборот! Потому что в детсадовском и школьном «репертуаре» рассказы о Ленине были, а рассказов о Сталине не было, потому что фильмы о Ленине были, а фильмов о Сталине не было, хотя во многих фильмах он и был одним из важных (но не главных) героев. И такое представление сформировалось очень рано, ещё до пресловутого развенчания культа личности.  Не могу сказать  точно,  с чем связаны мои ассоциации, но и в самом раннем возрасте, и по сей день, когда одновременно слышу эти два имени, перед моим мысленным взором мгновенно

возникают два барельефа, золотой и серебряный.

И  образ Ленина, конечно же, золотой!

Фамилия «Сталин», в первую очередь, ассоциировалась со словом

«сталь»

      которая колористически ближе к серебряным изделиям.

Постепенно в нашем сознании возникал образ одновременно и

величайшего из величайших людей

и, в то же время,

очень симпатичного, и даже обаятельного человека!

МАТЕРИАЛИЗМ И ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ

В самом юном возрасте  я произвела  фурор,  и он был связан

с именем Ленина!

Это так запомнилось взрослым, что, и спустя много лет, они изредка вспоминали со смехом, как летом 1953 года я потешала почтенную публику,с произнося сложнейшие словосочетания. Я родилась в январе 1952 года, следовательно, мне тогда было не более года и семи месяцев.

Мы, все трое, начали    очень рано говорить, а я в то лето обнаружила способности попугая, мгновенно «схватывая» слово и очень точно его  повторяя.

       Мы всей семьёй пошли в гости к дяде Горе (те, кто читал новогодние истории, возможно, запомнил это имя). Он был профессиональным историком, историком был и отец, и ещё кто-то из гостей. Взрослые пили чай и, естественно, говорили о чём- то между собой. А я играла с полугодовалой сестрёнкой, сидя на диване, и вдруг  изрекла: « Ленин, Сталин, Гегель и Людвиг Фейербах». С этой минуты внимание гостей переключилось на меня: мне предлагали слова любой сложности и я их  точно и чётко повторяла. Превзошёл всех дядя Гора, предложив: «Оленька! Скажи, пожалуйста: «Материализм и эмпириокритицизм» и я ясно, точно и абсолютно правильно повторила:

                                         «Материализм и эмпириокритицизм»

  Когда родилась сестрёнка, мне исполнился год. Таня всецело поглотила моё внимание!  Я сияла от счастья! Я, сияя, нежно, пальчиком, потрогала ручки, ножки, лобик, носик, ушки и яркие голубые глазки!           

       Сестрёнка широко открыла глаза и я, шатенка с карими глазами, поняла,  что Таня беленькая, с волнистыми волосиками и яркими голубыми глазами!

                                  Это открытие так восхитило меня,

      что я потом ещё долго всем, приходившим к нам, о нём рассказывала.

В этот момент кто-то  сказал: «Вот в вашей семье ещё и Таня…кова появилась!» и назвал нашу фамилию, в которой есть корень «Мал».  До недавнего времени я, вероятно, понимала, что все внимание в нашей семье принадлежит мне, потому что я самая младшая и легко воспринимала фамилию. Теперь самой младшей стала Таня! А я стала большой!

Я повернулась и заявила:

 «Таня Мал…Кова (маленькая), Оля бисаля! (большая)!»,

 взяла Таню за ручку, как бы здороваясь с сестрёнкой, которой едва исполнилось семь дней, и сказала:

                                 «Таня! Ну, давай, лазгалаваливай! (разговаривай)!».

        Иногда говорят о какой-то ревности старших детей к новорожденным. В нашем случае было иначе. Я, вероятно, поняла, что именно Таня  должна быть окружена всеобщей заботой и вниманием, в том числе и с моей стороны! Большую часть дня я ходила вокруг её  (а совсем недавно моей) кроватки, я играла с Таней,  приносила ей книжки, игрушки, свои «рисунки», постоянно что-то рассказывала, (сложности со звуком «р» были преодолёны мною месяца через полтора), что-то «объясняла», показывая картинки.

         И, точно так же, как это было в момент нашего знакомства,  время от времени, но зато каждый день, говорила назидательно: «Таня! Ну, давай  же,  давай, разговаривай!» и добавляла ласково, совсем как взрослые: «Танечка! Скажи, пожалуйста: «Мама, Желочка, Папа, материализм и эмпириокритицизм, параллелограмм, кукла, Ленин, Сталин, Гегель и Людвиг Фейербах (их я называла всегда в паре, и Гегель не имел имени),  кошка, книжки, игрушки!» Вполне понятно, что года через полтора в нашем доме было два попугайчика, легко произносящих сложнейшие словосочетания, в том числе и пресловутые «Материализм и эмпириокритицизм»

      Мне, очевидно, понравились эти слова, их звучание, я их для себя потом довольно долго «проигрывала» и запомнила, а в три года спросила: «Что такое «Материализм и эмпириокритицизм»? Ответ: «Это книга Ленина» был для меня вполне достаточен: он тогда устроил меня абсолютно!

       В первом классе, накануне утренника, к нам пришла вожатая-старшеклассница и провела беседу о том, что, если мы будем хорошо учиться , то прочитаем много-много книг и,

самое главное, все книги Ленина!

И в это момент я изрекла своё коронное:

«Материализм и эмпириокритицизм»!

Оторопевшая старшеклассница, вытаращила глаза: «Что?»… Я, абсолютно не сомневаясь в том, что все взрослые, и, тем более, наша милая вожатая (ведь она такая взрослая!), просто не могут не знать этого,  решила, что она просто  не расслышала, и очень ясно и чётко, как  в самом раннем детстве, когда «занималась образованием» младшей сестрёнки, повторила:

«Материализм и эмпириокритицизм»!

И она, совершенно растерявшись, смущённо спросила: «А что это такое?!»

Я видела её смущение, неловкость, растерянность. Я её любила так же, как очень часто первоклассники любят первую учительницу,( особенно это относится к девочкам). Мы, девочки, даже обсуждали её наряды (и это при тогдашней обязательной школьной форме) и считали , что её белый передник на школьном утреннике был самым красивым! И мы даже гордились тем, что с нами занимается такая замечательная и красивая вожатая! Мне было жалко её, меня вогнало в краску её смущение. Я не знала, как выпутаться из ситуации, да и она не знала этого. И тогда я, тихо, так чтобы слышала только она, покраснев до ушей, прошептала: «Это книга Ленина!»

Бедная, вконец оторопевшая вожатая спросила: « И ты её читала?», на что я, честно, как и подобает октябрятам, будущим пионерам, ответила:  «Нет», твёрдо зная, что я её обязательно прочитаю! Только это будет когда-нибудь, «Потооо-м!…».

  Потом наступило «П-о-т-ооо-м!…», но книгу эту, пресловутый    «Материализм и эмпириокритицизм» я так толком и не осилила!

                                                Я хорошо училась,

    но «Все книги Ленина», как обещала пионервожатая, так и не прочитала…

 И в этом не было ни малейшей доли протеста, просто, как оказалось, эти книги была вне зоны моих  интересов, не вписывалась в мою личную систему координат (не противоречили, просто не вписывались), это была «не моя литература», как и вообще  литература философская и общественно-политическая.

                                           КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР В ЧУСТЕ.

         В детском саду, даже в младших группах, стихи о Ленине и Сталине, вероятно, учили, но мне они не запомнились. Могу предположить, что «не впечатлили», потому, что в юном возрасте отличалась тем, что понравившиеся стихи  я запоминала мгновенно и практически на всю жизнь, а те, что не производили на меня впечатления, моя память тогда

попросту игнорировала. Это совсем не означает, что запоминала я исключительные шедевры, это были именно «впечатлившие» меня стихи. Примером может служить самый первый запомнившийся «шедевр», где фигурирует Ленин.

                Когда мне было три, а сестрёнке два года, наша семья жила в Чусте.

(Наши переезды были связаны  с работой отца).

                 Мы ходили в детский сад. Группа, естественно, была русской,

Хотя именно русских детей там было примерно столько же, сколько и  детей крымских татар, предпочитавших отдавать детей именно в русские группы и школы.  Все они, и взрослые, и, тем более, дети,  прекрасно освоили русский язык, хотя и говорили с заметным акцентом.  

      Детский сад, как вспоминали родители, был очень хорошим, настолько, насколько мог быть хорош детский сад в начале пятидесятых годов в крошечном городке Средней Азии!  С нами добросовестно занимались, в том числе и устным счётом. Воспитательница говорила: «Несите счётный материал! И назначала двоих счастливчиков, которые бежали к тумбочке, на которой стояли две  коробочки из-под детской обуви. Коробочки эти нам очень нравились:  они были нарядными, так как, стараниями воспитательниц, были оклеены зелёной и розовой глянцевой бумагой, поверх которой красовались разноцветные геометрические фигуры. В коробочке розового цвета были красноватые и шершавые персиковые косточки, а в зелёной – коричневые, урюковые, часть которых мы на уроках ручного труда окрасили в разные цвета акварельными красками. Наши руки после занятий устным  счётом тоже окрашивались во все цвета радуги! Но перед обедом всё равно полагалось мыть руки, и проблема решалась сама собой. А на следующем занятии ручного труда мы опять вдохновенно раскрашивали  косточки.  Они и служили нам счётным материалом.

     На лето детский сад переводили в чудесный Комар-сад, расположенный неподалёку, под сень его вековых деревьев.     (Только сейчас поняла, что не знаю, как правильно писать это название: «Комар-сад», предположив русскую этимологию, или «Камар-сад», предположив  в названии иранский — неведомый мне – корень — в Чусте было много таджиков).

В один прекрасный летний день  городок огласила радостная весть:

« ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР БУДЕТ В ЧУСТЕ!»

               Мы с сестрёнкой были, пожалуй, единственными в городке детьми,

                                    побывавшими в настоящем кукольном театре,

 когда на несколько дней приезжали погостить в  своём собственном доме

       в Ташкенте!

        Я намеренно подчёркиваю это обстоятельство. Значимость этого события 1955 года для чустских детей станет понятней, если вспомнить, что даже в Ташкенте телевизионное вещание начнётся только через год, а до Чуста, вероятно, дойдёт ещё позже. Были, правда, там зимний и летний кинотеатр; летний находился в единственном, но прекрасном городском  парке. Мы с сестрёнкой смотрели  фильмы, далеко не всё в них понимая, не отрываясь, а остальные ребятишки весь сеанс сновали по всему залу под открытым небом.

       К числу «зрелищных мероприятий» в городке можно было, пожалуй, добавить только торжественные собрания накануне государственных праздников, да праздничные утренники в детском садике и школе, на которые являлись все без исключения свободные в этот день члены многочисленных семейств.

       Этих очень нарядно (и невероятно пёстро) одетых людей искренне привлекало всё происходящее: во-первых, развлечений было не так уж и много, а, во-вторых, естественно, их радовали выступления собственных детей. Надо  добавить, что « общегородской концерт» был не только в детском садике и в школе, но и обязательно завершал каждое

праздничное  торжественное собрание в городском Доме Культуры!

            Несколько слов о пестроте одежд.

Меня, например, сильно раздражало и тогда, и сейчас  сочетание оранжевого, даже, скорее,  ярко апельсинового, с зелёным и фиолетовым.

Но, в то же время, мы понимали, что бабушки, матери, тетышки, сёстры наших мальчиков и девочек, одевшие на утренник яркие, пёстрые платья и  ещё более яркие, апельсинового цвета платки с ярко — зелеными листьями и фиолетовыми цветами (платки берегли и не одевали их в будни),

                  одеты, пусть и на свой манер, но очень празднично и нарядно!

 И, когда они входили в «зал» детского сада и, тем более, когда они в праздничном, предконцертном, гуле появлялись в зале Дома культуры,

                            испытывали очень радостное «Чувство Праздника»,

                            столь явственно ощущаемое только в раннем детстве!  

О прибытии кукольного театра нам сказали взрослые, когда  все  мы наслаждались вечерним чаепитием на нашей огромной террасе,

  и мы, имея точное представление о театре, с нетерпением ждали спектакль!   

             В садике же,  на некоторых детей   сообщение о спектакле вначале

      вообще не произвело никакого  впечатления… но,

     когда воспитательница объяснила, что

               «Кукольный  театр — это почти  кино, только  играют там  куклы!», интерес к неведомому зрелищу стал таким, что  в детском саду все разговоры

       в течение нескольких томительных дней ожидания были только о нём!

     Мы с Таней пошептались о том, что кукольный театр-это совсем не кино, но играют там, действительно, куклы, оставив, естественно, свои комментарии при себе: мы вообще были очень стеснительными.

        А наша воспитательница была, наверное, права: её, весьма своеобразное, объяснение пробудило такой интерес к спектаклю, что, в  его предвкушении даже дисциплина улучшилась: стоило только ей сказать: «Да таких хулиганов и в театр не пустят!», как «хулиганы» становились, как шёлковые!

                                                  Когда театр приехал,

                           то нас построили парами и чинно повели через весь парк,

                                от площадки, где на лето располагался детский сад,

                                                к самой большой чинаре,

                            ствол которой был увит вьюнами и  вьющимися розами!

                                       Справа и слева от площадки были клумбы!

                        Слева росли мелкие, но очень ароматные бордовые розы,

                              душистый табак и зелёный и фиолетовый райхан, 

                                    а справа, где остановились мы с сестрёнкой,

                                             по окружности были посажены

        чайные, розовые, белые, палевые, красные и, в самом центре, алые розы!

        Этот день для меня ассоциируется ещё и с ароматом роз, райхана и душистого табака!

                   В это, наверное, сложно поверить, но идиллическую картину дополняли ещё и…

                                         свободно разгуливавшие по парку ручные

                                                                     ПАВЛИНЫ!

                                                      Да, да! Тогда, в пятидесятые годы,

                                в этом, затерянном в самом центре Средней Азии, городке,

                                                       в чудесном благоухающем парке

                                                              свободно разгуливали

                         СКАЗОЧНО ПРЕКРАСНЫЕ И СОВЕРШЕННО РУЧНЫЕ ПАВЛИНЫ!   

    Под чинарой стояла высокая ширма, сверху до низу покрытая  красновато-коричневым орнаментом,   

                                        и не было видно ни одного человека!

   Нас с сестрёнкой, побывавших в Ташкентском театре, отсутствие зала вначале разочаровало: даже стульев не было предусмотрено, а  уж рассчитывать на  эффект, который так волновал, когда в зале постепенно гас свет, и в таинственной полутьме на ярко освещённой сцене начиналось  захватывающее представление, и вовсе не приходилось.

        Иной была реакция мальчишек, которые, от переполнения чувств, вдруг начали вопить:         

                          «КикильнИИИй тиЯЯЯнтир! Ва ЮЮЮла! Ва юлААА!

                            КикильнИИИй тиЯЯЯнтир!  Ва ЮЮЮла, Ва юлААА!»

Произносилось именно так, как я написала: «Кикильний тиянтир» и «Ва Юла, ва юлА!», когда слово «юла» произносилось  сначала с ударением на «Ю», а потом на «А».

   Мама предположила потом, что восклицание означало, скорее всего: «Вай, аллах!», и вся  тирада должна была звучать так: «Кукольный театр! Вай, Аллах!»).

 Вслед за мальчишками вопить  эту абракадабру начали все, в том числе и мы!

               Площадка постепенно заполнялась новыми зрителями:

 на спектакль пришли чуть ли не все, свободные в этот час, жители городка.

      И в это время из-за ширмы раздался очень спокойный, и, я это точно помню!

                                     КРАСИВЫЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС,

                пообещавший, что спектакль начнётся, когда станет совсем тихо!

 С этой минуты  все замерли и  до конца представления простояли, боясь шевельнуться,

                                   захваченные действием настолько,

          что даже хлопать начали только после того, как это сделали воспитательницы.      

                      Несколько слов и о спектакле, и  о красивом мужском голосе!

     Это был, насколько я сейчас понимаю, хорошо поставленный актёрский мужской голос(баритон)!

                               Интересно: кому же он всё-таки принадлежал?!

        Голоса других актёров слились в нашем, да и в моём, сознании с голосами персонажей!     

       Это был настоящий, полноценный, прекрасный спектакль очень хорошего кукольного театра!

                                          Это был очень честный спектакль!

                     В том смысле, что все члены коллектива имели честь и совесть!

             Никакого пренебрежения к провинциальным малолетним зрителям, а так же

                               к их наивным, трогательным и искренним родителям!

                  И сама красивая ширма, и декорации, и музыкальное сопровождение

                                  (это был, вероятнее всего, баян, или аккордеон),

                                        и прекрасные, очень реалистичные куклы,

                                                             и игра актёров

                                        создавали завораживающее действо!

      Я думаю, что, если бы гастроли этого коллектива проходили не в провинциальных городках,

                                      и, возможно, и в колхозах Средней Азии,

              а в Москве, Ленинграде, и в других крупных городах СССР, или за рубежом,

                                               отдача была бы той же!

               Окажись этот коллектив, на каком либо  международном фестивале, конкурсе,

                         он бы не остался незамеченным, хотя вряд ли бы завоевал призы…

                                 Но им были уготованы другие маршруты и зрители!

                                   Кто знает, возможно, они, тихо, просто, незаметно,

                                                       но честно и добросовестно

               выполняя свою работу, даже и не задумывались, насколько она важна и нужна

                             и, особенно, в таких далёких  провинциальных  городишках!

               Они честно и добросовестно выполняли свои профессиональные обязанности,

                                                                    так же,

                                                    как честно и добросовестно,

                                             в подавляющем своём большинстве,

                выполняли свои обязанности люди того времени в любой точке Советского Союза!  

                                                           Да! Так жили все!

                                    И в этом смысле они обычными советскими людьми!

             И всё же сейчас интересно было бы узнать их имена, какие-то факты биографии.

                                     Ведь есть же где-то их дети, внуки, правнуки!

                                                Отзовитесь, расскажите о них!

                                               ОНИ ДЕЛАЛИ ДОБРОЕ ДЕЛО!

    Первыми стали аплодировать воспитательницы, а потом был настоящий гром аплодисментов,     потому что на спектакль, как я говорила, собралось, чуть ли не всё свободное в этот час, население городка.

                                                 Это был подлинный триумф!

                                                        «СТИШОК»

          На детской площадке, естественно, все разговоры в тот день были только о театре!

          Каким же диссонансом прозвучали слова одного из мальчишек, оказавшегося ябедой:       

                           «А Эльдар  ЗА ТО ЧТО  счётный материал украл!»

        (выделенное словосочетание: «За то что» часто звучало в разговорах окружающих нас детей).

                       «Счётный материал? Какой?»,- спросила воспитательница.

                       «Персиковый и урюковый!»,- услужливо подсказал ябеда-Руслан.

                       «Зачем?»,- удивилась  воспитательница.

                       «Свистульки  об кирпич делать!»- промямлил похититель- Эльдар, всхлипывая.

           .           Мои ровесники наверняка вспомнят как «об кирпич» делались такие свистульки.

    ( В  течение долгого времени, изо дня в день, тёрли и тёрли косточку об кирпич, время от времени зачем — то поплёвывая  и на косточку, и на кирпич.   Терпение и труд,  которые, как известно, «всё перетрут», вознаграждались: свистульки  получались замечательные, а остававшаяся в них косточка давала ещё и эффект трели!)

          Выслушав нравоучение, Эльдар пообещал «честно-честно!» принести из дома несколько косточек и тут выяснилось, что, будучи старше, он знает то, чего не знаем мы,  двух и трёхлетние!

                             Он вытерся рукавом, приосанился и изрёк:

          «Горит на небе красная звезда! Ленина и Сталина обманывать нельзя!»

Восхищению нашему не было предела! Надо ли говорить, что он тут же стал знаменитостью, его несколько  раз просили повторить, и через четверть часа вся группа, несмотря на протесты бедной воспитательница, скандировала:

                                «Горит на небе красная звезда!  

                                 Ленина и Сталина обманывать нельзя!

                                 Кикильний тиянтир! Ва Юла, ва юлА!»

        Заключительная строчка, как нетрудно догадаться, соединилась с «клятвой»

                                       из «поэтических»  соображений !

  Для полноты картины надо добавить, что, в отличие от нас с сестрёнкой и Эльдара с   сРусланом, все остальные «скандирующие»,  недолго думая, во всей тираде заменили «р» на «Л»

                                             ТАРАНТАС  «ТИЛИШКЯ»

                                          Чуст — это, конечно же, город!

                                  Городом он был и во времена нашего детства!

                                  В нём было всё, чему полагалось быть в городе:

        горком, горисполком, школа, детский сад, кинотеатр и даже красивейший парк!

           Но, примерно в двадцати минутах ходьбы от центра, начинались пригороды…

                           Мы жили в центре, около школы и почти напротив парка,

                                                    И ЭТО НАМ НРАВИЛОСЬ!

             а одноклассницы и подруги нашей сестры Желочки, Зоя и Мира, – в пригороде,

                                                     И ЭТО ТОЖЕ НАМ НРАВИЛОСЬ!

           (Кто тогда мог предположить, что когда-нибудь появится понятие престижности,

                                               в том числе, и района проживания!)

 (Спустя много лет я выяснила, что полное  крымско-татарское имя Миры — Меджбуре, а правильное, полное имя Зои я так и не знаю).

         В тот знаменательный «театральный» день Мира и Зоя  пригласила нас с Желочкой в гости.

         Их многочисленные братишки и сестрёнки попросили покатать нас «на тИлИШкЯААА!»

       (именно так- с «И» в первом и втором слоге, с отчётливым «Ш», окончанием и ударением на     протяжённое, раскатитое «ЯА»- это произносилось.)   

                      Получалось примерно так: «Пааакааатааай на  тИлИШкЯЯЯААА!».

                      Мы набились в тележку, «как сельди в бочке», но были счастливы!

                                                            И было отчего!

   Справа и слева от дороги росли сильно обрезанные, но уже вновь зазеленевшие тутовые деревья!

                                    Чем- то засаженные поля были ещё зелёными!

    Доносился запах дымка, навоза, мокрой глины с саманом, свежескошенной травы!

                                     Слышались голоса коз, баранов, коров!

       Дорога шла под горку, и мы  мчались по обочине, как нам казалось, с невиданной скоростью!

                                  ОЩУЩЕНИЕ ПОЛЁТА БЫЛО ПОТРЯСАЮЩИМ!

                                                     Ветерок дул в лицо!

                            И мы, от переполнения чувств, горланили вместе со всеми

                               только что процитированный «поэтический шедевр» о

                                             Ленине, Сталине, чести и совести!

                                                           о театре и Аллахе!

              (Я ведь предупреждала, что иногда запоминала и то, что «произвело впечатление»!)

     Вдруг «Победа», шедшая нам навстречу, остановилась, и нас окликнул Отец,

     возвращавшийся на служебной машине в город.

Буквально через несколько минут он уже со смехом рассказывал Маме: «Навстречу мне мчится тарантас, а в нём наши красавицы горланят какую-то абракадабру!  Да, кстати, что вы там вопили?!». «Да разве только они?! Весь детский сад декламирует! И ехали они на тарантасе под названием «Тилишкя»,- добавила Желочка, очень точно и артистично воспроизведя «название» тарантаса! Надо

 ли добавлять какое впечатление мы произвели на взрослых, процитировав «стишок», тем более, что мы были спокойными, покладистыми детьми и обычно вели себя вполне прилично.  Ао стихотворений – настоящих, подлинных поэтических произведений — нам читали великое множество, и многие мы знали наизусть. И после всего этого, едучи в тесной компании, набившейся, «как сельди в бочке» в  тарантас «Тилишкя» », восторженно вопить:

                                          « Горит на небе красная звезда!

                                            Ленина и Сталина обманывать нельзя!

                                            Кикильний тиянтир! Ва Юла! Ва юлА!»

                           Добавлю, что в служебной машине ощущения полёта исчезло!

                                              ЭТО ВАМ НЕ ТАРАНТАС «ТИЛИШКЯ»!            

                                               НАША ПЕРВАЯ КНИГА О ЛЕНИНЕ

                В следующий  раз разговор о Ленине зашёл только через два года. Мы вернулись в Ташкент и вновь осваивали наш собственный дом. Шёл ремонт, и мы  всё лето жили во дворе.

В тот год Тане исполнилось четыре года, а мне пять лет.

            Однажды, в тени огромной яблони, нам читали прекрасную, большого формата, книгу, в которой был опубликован сценарий фильма «Первоклассница» с многочисленными, великолепными кадрами из него. Это был Мамин подарок старшей сестре Желочке на семилетие. По сценарию Марусе, главной героине, дарят на Новый Год книгу о Ленине настолько интересную, что  от чтения  её невозможно оторвать. Книга «Первоклассница» нам тоже была захватывающе интересна, но, как только нам её прочитали, стали просить почитать книгу о Ленине. И выяснилось, что у нас дома, несмотря на наличие большой библиотеки и огромного количества детских книг, ни одной, во всяком случае, детской, книги о Ленине нет. Не оказалось тогда такой книги и в книжных магазинах.

                             Это я говорю к сведению тех молодых, кто считает, что,

                             если чем и «кормили» детей в Советском Союзе, то это были

                             исключительно книги о Ленине, Сталине и их соратниках!     

                            Поискали книгу в магазинах, поискали, да и забыли!

    Но у соседки, Тани большой, такая книга была, ей очень дорожили, никому не давали, но разрешали посмотреть картинки. Две нам особенно нравились. На одной был изображён Ленин около нарядной ёлки, встречающий с детьми праздник. (Через много лет выяснилось, что встречали они Рождество, один из любимейших праздников Ленина!). На другой — Ленин, на занесённой снегом аллее парка (очевидно, в Горках), прикрывая газетой, как козырьком, глаза от яркого зимнего солнца, смотрит высоко вверх, вероятно, на птиц на самых верхушках огромных заснеженных деревьев.

   Надо ли удивляться, что, когда зимой выпал обильный снегопад  (именно о нём шла речь в зимних рассказах), и во дворе появилась снежная горка, я, скатываясь с неё, мечтала: «Вот бы из-за яблони, или вишни вышел Ленин!», вполне понимая неосуществимость желания и немного завидуя тем ребятам, кто, действительно, встречал с Лениным праздник!

   И только весной следующего, 1958, года в детском саду нам прочитали ПЕРВУЮ! книгу о Ленине.

   И книга оказалась очень интересной!

   Летом  на экраны вышел фильм «Хождение за три моря» с Олегом Стриженовым в роли Афанасия Никитина. Через весь город мы ехали на премьеру в кинотеатр «Родина» («Ватан»). (Об этом фильме надо рассказать особо и, возможно, я это когда-нибудь сделаю).

 Сам кинотеатр показался роскошным. В одном из фойе  (справа) на втором этаже перед началом художественного фильма показывали документальный фильм о Ленине.

 Кадры, где Ленин,  держащий кошечку на руках, ласково поглаживал её, совершенно очаровали нас! Это был самый первый  фильм о Ленине, увиденный нами!

 А первую книгу о Ленине нам  купят (наконец – то!) только через год, когда я буду учиться в первом классе. Во втором классе появится ещё одна книга, а в пятом классе книга стихов о нём. В семидесятые годы  ветеранам 9 Мая подарили «Лениниану» Мариэтты Шагинян. Взяла я её в руки только просмотреть, а потом некоторые фрагменты, неожиданно для себя, с интересом прочитала. Правда, правда! Там были интересные фрагменты!

                                               И всё!  И ВСЁ!  

           За все мои советские годы  больше ни одной книги о Ленине   в доме не появилось!

           И в этом, опять-таки, не было ни малейшей доли протеста! 

           И школу закончила, и институт, и преподавала и

           всегда читала и смотрела только то, что было интересно!

           И книги о Ленине, его соратниках, о революционерах тоже читала,

           особенно в начальной школе, только брала их в библиотеке.

                                               И весьма охотно!

                                Среди них было много интересных!

           Приходилось ли «осваивать» литературу общественно- политическую?

                                              Конечно!

           Но я с ней расправлялась в два счёта «методом кита»:

           пролистывала на скорую руку, «выпускала фонтан»

          и оставляла только крошечную щепотку «питательного  криля».

                                    И никто мне ничего не навязывал!

И читала, и смотрела, и говорила только о том, что

мне было интересно!

          Лавина книг, передач и фильмов и о Ленине, и о Сталине, и о революции,

          обрушилась как раз не в Советский период, а во ельцинские времена, в девяностые

         Не  иссяк этот поток  и по сей день.

         Грош цена многим публикациям.

        Другие предварительно долго вымачивали в ушате помоев (в лучшем случае).

       Третьи, возможно, и надо бы осмыслить, но  как это сделать в эпоху информационного бума?!

                            Я ведь (ещё раз подчёркиваю) и в детстве, и в юности, и по сей день    

              позволяю себе роскошь читать, смотреть и говорить только о том, что мне интересно!

              Все три наши детские книги о Ленине Мне были И-Н-Т-Е-Р-Е-С-Н-Ы!

              Две из них существуют и  по сей день. Третью, к сожалению, кто-то «зачитал».

                                            ВЕСЕННИЕ КАНИКУЛЫ, 1960

      Мои самые первые весенние каникулы 1960-го года и для сестрёнки были радостным временем:    

                                           можно было не ходить в детский сад!

          …Мы только что побывали на концерте в здании Совета Министров, побегали и попрыгали (об этом пойдёт речь в следующей  главе «Салют») на Красной площади (именно так она называлась во времена нашего детства) и теперь идём мимо Дворца пионеров и  Кукольного театра, мимо кинотеатра «Молодая гвардия» и «Детского мира», в наш любимый книжный магазин!

Новорожденная листва слегка шумит от легкого, тёплого ветерка,

                                   синее-синее небо, белоснежные облака

                       и две нарядных девочки в самом радужном настроении

                           на одной из  любимейших улиц родного города…           

                                         Что ещё надо для счастья!

И, в довершение всего первая книга, попавшаяся нам на глаза на прилавке, оказалась книгой о Ленине!

    Как мы радовались:  это наша самая первая «собственная» книга о Ленине!

                         До этого почему-то  такие книги нам не попадались.

                                       Вот эта книга! Я держу её в руках!

 Когда-то нарядный, красный коленкоровый корешок, зелёная «скучноватая» обложка. «Скучноватым» цвет обложки показался и тогда, весной 1960-го.

                      Зато фотография Ленина на обложке замечательная!

Над ней мелкие тёмно- зелёные буквы «В.Бонч-Бруевич», а под фотографией  крупными белыми и красными буквами «выведено от руки» название: «Наш Ильич» и ниже меленько: «Детгиз. 1960».

 На последней странице оглавление и то, на что не обращает внимания ребёнок, но стало интересно сейчас, и не только потому, что я, естественно, давно не ребёнок, а потому, что некоторое скупые строчки дают повод для размышлений.

                  Читаю: « Сдано в набор 5.11.1959. Подписано к печати 8.12.1959.»

      А 25 марта 1960 года мы покупаем её в книжном магазине на Карла Маркса в Ташкенте!

                                                             Вот это темпы!

 Тираж не так и велик для  нашей огромной, общей тогда страны: всего 100 000 экземпляров.

                                          И другие детские книги издавать надо!

                                          Цена смехотворная: 1 рубль, 85 копеек.

                                           Мне в первом классе на завтрак давали 1 рубль.

                                                          Цена дореформенная.

                                           На следующий год такая книга будет стоить 19 копеек,

                                                     На эти деньги можно будет купить 

                                                     одно мороженое «Пломбир»,  или

                                                     два мороженых: молочное и фруктовое!

                                                     А ведь книга иллюстрирована!

                                          Каждый, Каждый! рассказик предваряет рисунок,

                                          правда небольшой, но очень профессиональный.

                                  Очень скромно сообщается: «Оформление Н. Мунц».

                 И вот, наконец, в самом низу меленькими буквами набрано именно то, что я искала! 

                                                                      ГРЕКИ.

      Отец довольно долго, в силу служебных обязанностей, работал с политэмигрантами и,

                                                    в первую очередь, с греками.

Многие ещё помнят, что до середины семидесятых их было много в Ташкенте. Было построено 12 (если не ошибаюсь) греческих жил-городков. Позже многие греки получили более комфортабельные квартиры на Чиланзаре.

Дважды в год,   либо на стадионе «Старт», либо, гораздо чаще, в парке Тельмана проводились греческие национальные праздники.

 Нас обычно брали с собой. Было очень интересно: играла музыка, жарили на вертелах целых баранов, что в первый раз, честно говоря, вызвало оторопь; женщины и мужчины в национальных красивых нарядах, юноши в военной форме, казавшейся нам забавной: белые чулки, остроносые башмаки с огромными помпонами, коротенькие белые юбочки в складку, маленькие шапочки. И музыка, и песни, и танцы греческие нам очень нравились. До сих пор дома есть пластинки с греческими песнями. Года через полтора очень популярной в Советском Союзе станет греческая  певица  Иованна.

       Книгу «Наш Ильич» мы купили в первый день весенних каникул, а в один из первых дней летних каникул пошли на греческий праздник в парке Тельмана. Отец и два его заместителя, русский и грек, о чём-то говорили между собой, мы в это время с интересом наблюдали за всем, происходящим вокруг. Подошёл парторг-грек, держа в руках несколько экземпляров такой же, как у нас, детской книги о Ленине, и раздал стоявшим рядом людям, добавив: «Вчера читал детям. Очень интересно! Вот!»(он постучал пальцем по заключительной странице книги):

                          «Ваша страна сама детские книжки издаёт!»

                            и, вздохнув, добавил: «У нас такого нет!»

«Что же у вас нет детских книг?»,- удивился заместитель (русский).

                                  «Есть, конечно. Но у нас,

             если кто-то захочет издать — издаст. Не захочет — не издаст.

            И мало, и очень дорого, не все могут купить!

            А ваши книги и не дорогие, и очень хорошие!  

            Вы поймите: ваша страна сама издаёт книги!»  

 Он открыл книгу на последней странице: «100 000 тысяч экземпляров!

             И в вашей стране даже детская книжная фабрика есть!»

           «Ого! Детская книжная фабрика!»,- заинтересовались мы с сестрёнкой:

           «Это ведь так же интересно, как и детская железная дорога!»

 Как печатают газеты, мы знали: гуляя вечерами около фонтана перед театром Навои, мы иногда переходили дорогу  и заглядывали в открытые, очень ярко освещённые, окна издательства (тогда это было возможно) и с интересом наблюдали за работающими людьми. «А книги – это же ещё интересней! Целая детская книжная фабрика!»,- мечталось нам.   

 Через несколько дней пришло разочарование:  нам объяснили, что работают там взрослые, хотя и  печатают книги именно для детей. Зато, благодаря этим фантазиям, разговор взрослых запомнился надолго.

Многое из того, что восхищало эмигранта,

нам тогда казалось само собой разумеющимся!

                                                Время шло. Всё изменилось.

          Теперь у нас, как в Греции, в которой, как известно «Всё есть!»,

                                                в том числе и детские книги.

                                                              И издают их:

                  «Если кто захочет издать — издаст. Если не захочет — не издаст»

       И цены на них, как в той Греции, из которой вынужден был эмигрировать  грек-парторг:

                                        «И мало, и очень дорого: не все могут купить!» 

                                         И вот теперь, спустя почти шестьдесят лет,

      внимательно читаю последнюю страничку и нахожу повод для размышлений…

        На самой последней страничке, внизу две самых нижних строчки:

                                          « Детгиз», Москва, М. Черкасский пер., 1 

                  Фабрика детской книги Детгиза, Москва, Сущевский вал, 49, заказ № 2717»

     ( Печатаю: «Детгиз», а компьютер постоянно подчёркивает аббревиатуру красным — не знают, не знают составители компьютерных программ о таком издательстве!)

А зря: оно было единственным в своём роде!

              Набрано самым мелким шрифтом! Внизу! Не заметно! Скромненько!

Да, не умеем мы сами себя преподнести!

А надо бы самыми крупными буквами:

«Смотрите, завидуйте:

Я – гражданин Советского Союза!

в котором, помимо всего прочего, существует

специальное ГОСУДАРСТВЕННОЕ

ИЗДАТЕЛЬСТВО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

И

специальная ГОСУДАРСТВЕННАЯ

ФАБРИКА ДЕТСКОЙ КНИГИ!»  

         Собеседники грека-парторга были людьми грамотными, образованными, но они выросли при советской власти и многое из того, на что обращали внимание приезжие, воспринимали, как само собой разумеющееся. Да и я, если бы не размечталась о детской книжной фабрике, такой же интересной, как и детская железная дорога, тем более  забыла бы те давние разговоры взрослых.  Запомнить запомнила, но только сейчас, через шестьдесят лет, удосужилась вчитаться в те строчки, на которые обратил внимание грек-эмигрант…

 И испытала невольное чувство благодарности к нему, за то, что

«ткнул носом»:

«СМОТРИТЕ! ЦЕНИТЕ ТО, ЧЕМ ОБЛАДАЕТЕ!

Вот только чувство благодарности и к этому человеку, и,

самое главное,

СОВЕТСКОЙ РОДИНЕ,

ИМЕВШЕЙ ВО МНОГИХ ОБЛАСТЯХ

НЕСОМНЕННЫЕ ДОСТИЖЕНИЖЕНИЯ!

Пришло ко многим, да и то не ко всем, с непростительным опозданием…

ЭЭЭХ!!!

ЭЭЭХ!!!  ЭЭЭХ!!!

ЭЭЭХ!!! ЭЭЭХ!!! ЭЭЭХ!!!

                 Захотелось, что вполне естественно, просмотреть книгу, которую читала ещё в первом классе и, на одном дыхании, прочитала от корки до корки!    

                Товарищи! Я вас не призываю её читать, но мне (сегодня!) было И-Н-Т-Е-Р-Е-С-Н-О!

                Во-первых, написал её Николай Дмитриевич Бонч-Бруевич!

 Я не буду заниматься ликбезом — всё и о нём, потомственном дворянине, и о его брате- генерале    Царской, а потом Советской армии, можно  найти в интернете.

 И оценок — и резко негативных, и нейтральных, и положительных — там предостаточно.

 Для меня самым важным было то, что он ЛИЧНО знал Ленина и передавал свои личные впечатления!   Я думаю, что и написал он её сам, ему не понадобились литературные помощники.

             Книга предназначалась детям «Младшего школьного возраста».

                                         Сказка? Возможно…

                                         Сказка-ложь? Это, смотря, с какой колокольни посмотреть…

                                         Но, даже если это и так, то, как известно:

                                       «Сказка-ложь. Да в ней намёк — добрым молодцам урок!»    

                                         А  сказки эти «молодцам младшего школьного возраста»

                                         дают  настоящие уроки доброты!  

                                         И ещё: в них совсем нет позолоты!

       С интересом прочитала, каким непревзойдённым пловцом был Ленин, заплывавший на середину ледяного озера в Финляндии, на что не всякий финский рыбак отваживался.

 Очень тёплым показался рассказ «Мамин подарок», о том, как Мария Александровна (при участии Анны Ильиничны и её мужа Елизарова) сумела из России! через Берлин! отправить в  Женеву! в подарок два велосипеда! (Тогда, больше ста лет назад!)

 Как Ленин был растроган маминым вниманием!

Невольно улыбнулась, осознав, что не только Владимир Ильич, но и Надежда Константиновна, были когда-то молодыми…заядлыми велосипедистами!

     Фотографии в книге замечательные! Вспомнила, что нам больше всего нравилась фотография, сделанная во время прогулки Ленина в Горках с племянником Виктором и особенно чудесная фотография Володи Ульянова-гимназиста первого класса!  

 Я ведь тоже была тогда первоклассницей, а сестрёнка осенью должна была пойти в первый класс!                                    

  Понимаю: каждому времени свои книги  (или почти полное их отсутствие сейчас во многих домах) 

Да и для нас книга рассказов В.Д. Бонч-Бруевича о В.И.Ленине  была  всего лишь одной, из великого множества, прочитанных нам и прочитанных нами, книг!    

И, тем не менее, я со всей ответственностью, перечитав эту книгу, могу сегодня сказать: чтение не прошло для нас (и, надеюсь, для многих наших сверстников) даром!

                               Крупицы доброго и вечного были и в ней!

                              И ещё один рассказ о Ленине запомнился на всю жизнь.

                                                  «СВЕКОЛЬНИК»

                                                   (Вольный пересказ)

     Была ранняя весна 1964 года.. Похолодало. Шёл дождь и дул пронизывающий ветер. Пришлось добавить в печку ведёрко угля. Через полчаса, когда обед был готов, по комнате распространилось ровное, надёжное тепло. Включили радио, шла передача «Театр у микрофона». Мы немного опоздали и не слышали имени автора рассказа о Ленине, по которому была сделана радиоинсценировка.                                               

       В доме было тепло и уютно, обед, приготовленный Мамой, был сытным и очень вкусным. Обычный будний вечер обычной советской семьи в стране, вот уже двадцатый год  наслаждавшейся так дорого доставшимся миром!

         Тем большим был контраст с обстановкой, в которой жили многие  люди весной 1917 года, в третий год 1-ой Мировой войны, когда Ленин был вынужден жить в доме финского революционера, семья которого, как и многие, с трудом сводила концы с концами. Хозяйке приходилось прилагать немало усилий, добывая продукты, чтобы приготовить обед. Но настал день, когда она сумела купить только хлеб и немного свёклы, из которой, «пометя по амбарам, поскребя по сусекам»,  смогла приготовить только жиденький супчик на всю семью.  Принесла она тарелку с дымящимся супчиком и  Владимиру Ильичу, читавшему газеты и делавшему какие-то заметки. Он, как всегда, вежливо поблагодарил хозяйку и, не отрываясь от газеты, приступил к еде. Дойдя до двери, хозяйка оглянулась и увидела, что гость недовольно поморщился.  « Что? Не вкусно?»,- спросила она голосом, в котором были нотки и смущения, и извинения.

    Ленин, подняв глаза и увидев расстроенное лицо женщины, улыбнулся: «Да нет, что Вы! Очень вкусно! Просто в газетах печатают такое, что невольно поморщишься. Я давно хотел сказать, что восхищаюсь вашим умением в сложное время готовить такие прекрасные обеды!  А суп такой я ел впервые и он  мне очень понравился! Не могли бы Вы поделиться секретом его приготовления?!» Обрадованная хозяйка на листочке записала рецепт и принесла гостю.                                                  

Прошло довольно много времени, и Надежда Константиновна решила привести в порядок пиджак Владимира Ильича. Для этого было необходимо освободить карманы. На одном из затёртых листочков она, к удивлению своему, увидела слово «Рецепт». «Никогда не знала, что ты интересуешься кулинарией!»,- улыбнулась она. Тогда-то Ленин и рассказал историю появления рецепта. «И как? Действительно  было вкусно?»,- поинтересовалась Крупская.

      «Наденька! Ты же знаешь, как я отношусь к свёкле!»,- рассмеялся Ленин.

Вот, собственно говоря, и весь рассказ.

                                          ЛИШЕНЦЫ, ИЛИ БЫВШИЕ.  

«Лишенец- неофициальное название граждан РСФСР, СССР, лишенных избирательных прав в 1918- 1936 годы, согласно Конституции РСФСР 1918 и 1925 годов.

                                Категории лишенцев

Конституция РСФСР 1918 года устанавливала статьёй 65, что

Не избирают и не могут быть избранными…

 А) лица, прибегающие к наёмному труду, с целю получения прибыли,

б) лица, имеющие нетрудовые доходы,

в) частные торговцы, коммерческие посредники                

г) монахи и церковные служители

д) служащие и агенты полиции, особого корпуса жандармов и отделения, а также члены царствовавшего в России дома

(Для них, членов царствовавшего дома, даже отдельной графы не нашлось! Примечание моё.)

Конституция 1937 года предоставила избирательные права всем гражданам СССР, однако до 1961 года в анкетах при приёме на работу сохранялась графа: «лишался ли избирательных прав и по какой причине»

Когда я обратилась за справкой в «ВИКИПЕДИЮ», была очень удивлена, что юридические ограничения просуществовали менее 20 лет и

ВСЕ эти годы, с самых первых дней революции!

ВСЕ, в том числе и лишённые избирательных прав, являлись ГРАЖДАНАМИ РСФСР и СССР!

(как тут не вспомнить «демократические» преобразования 1991года, когда миллионы, ни в чём не повинных людей, не покидая страны, перестали быть гражданами СССР и автоматически лишились права стать гражданами РСФСР, ставшей Российской Федерацией…

                                                    Подведём ещё раз итоги:

 С 1918 по 1936 годы  Лишенцы были лишены права избирать и быть избранными.    И даже в эти годы                                                           

 С 1918 по 1936 год     ЛИШЕНЦЫ ЯВЛЯЛИСЬ ГРАЖДАНАМИ СССР!

В 1937 году Конституция ПРЕДОСТАВИЛА ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВА ВСЕМ ГРАЖДАНАМ СССР,

в том числе и лишенцам!

Юридические ограничения просуществовали менее 20 лет и

                           все эти годы, с самых первых дней революции! 

                           ВСЕ! ГРАЖДАНЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ,

                   даже лишившиеся при новой власти избирательных прав,

автоматически

ВСЕ! СТАЛИ ГРАЖДАНАМИ СССР!

В декабре 1991 года

ВСЕ! ГРАЖДАНЕ СССР

Автоматически

ВСЕ! ПЕРЕСТАЛИ БЫТЬ ГРАЖДАНАМИ СССР!

             Даже проклинаемые новоявленными «демократами» и «либералами»

БОЛЬШЕВИКИ ДО ЭТОГО НЕ ДОДУМАЛИСЬ!

( И что это иногда,  ни с того, ни с сего находит?!

Вздор всякий, будь он неладен, в голову лезет вдруг!

Вот ещё, ерунда какая!

Да это… Так… Просто… , К слову пришлось… )

С чего это вдруг вообще я завела разговор о «Бывших»?!

Вот для меня — то  этот переход,  как раз, вполне логичен: разговор о лишенцах я начала после того, как вспомнила, что через несколько дней после миниатюрного радио-спектакля о Ленине( «Свекольник»),  к нам с визитом пожаловали две дамы, о которых стоит рассказать подробней.

В самом начале этого повествования я писала:

« И образ Ленина, конечно же, золотой!

Постепенно в нашем сознании сформировался образ

и величайшего из величайших людей

и, в то же время, очень симпатичного, и даже обаятельного человека!»

Я и по сей день считаю Ленина великим человеком, в основе действий которого изначально были самые лучшие побуждения, и нисколько не сомневаюсь, полагаясь, правда, только на свою интуицию, что большинство историй о Ленине вполне правдивы, и  он вполне мог быть и очень симпатичным, и даже обаятельным человеком! 

Вот только и в начале, и в конце, 20 века в России

золотое правило «Семь раз примерь, один раз отрежь!»

было категорически отброшено,

и не только Ленин и его соратники,

но и их оппоненты, и даже идейные и классовые враги

( назовём их всех условно «Белыми» )

начали резать « по- живому» столь лихо,

словно руководствовались  единым

и для большевиков, и для их противников, «белых»,

лозунгом : «Размахнись рука, раззудись плечо!»,

и этот же лозунг был, казалось, и на устах большинства «реформаторов» 90х!

Вот и

Д    О    Р    А    З    М    А    Х    И    В    А    Л    И    С    Ь !

Итак, юридические ограничения были отменены

менее чем через двадцать лет после революции…

Но  на деле…

Создаётся впечатление, что

 (случайно, или намеренно?!)

Об отмене ограничений  для «Бывших»

Не сочли нужным проинформировать

 именно тех, кто их окружал

и, в первую очередь, их ближайших соседей…

И, даже если «Бывшим» удавалось относительно благополучно

избежать испытаний 1937года,

и, даже если многие из них со временем получили

возможность работать по специальности, либо на другой работе,

 где нужны были грамотные, образованные люди, где их знания, добросовестность, и, самое главное, высокая внутренняя культура были

по достоинству оценены коллегами, то

 возвращаясь домой, многие из них

как бы оказывались в бесконечном фильме с замедленными съёмками,

или в заколдованном царстве,

где время замерло в первые послереволюционные годы

с его воинствующим отношением к

«представителям эксплуататорских классов»!

Потому что многие соседи «Бывших» вели себя так же,

 как в первые послереволюционные годы,

 когда им популярно объяснили, «кто здесь хозяин».

 С ролью «хозяев», хотя бы в пределах жактовских дворов,

 многие из  соседей «Бывших» так никогда и не расстались…

Это не историческое исследование -их сейчас предостаточно.

     Я пишу на основе своих личных впечатлений и не случайно сказала:  меня очень удивило, что ограничения для «Бывших» существовали так недолго.

Ведь я всегда жила с ощущением, что

на бытовом уровне шлейф «лишенства» эти люди зачастую несли всю жизнь, во всяком случае те, кого мы знали…

И дело было совсем не в том, что все лучшие комнаты в домах, бывших некогда их собственностью, а теперь ставших «жактовскими», были заняты  новоявленными жильцами, а им, «Бывшим», приходилось ютиться в то клетушке, а то и, вовсе,- в парадном. С этим они смирились.

И я очень хорошо помню, как в самом раннем детстве мы бывали в гостях у пожилой четы пресловутых «Бывших», чьими стараниями  парадное стало очаровательным  жилищем, где были одновременно и спальня, и столовая, и кухня,  и библиотека(обширная), и даже гостиная, где принимали многочисленных гостей!

Все невзгоды «Бывших», помимо всего прочего, проистекали,

на мой взгляд, и оттого,

их словарный запас был недостаточно обширен

для того, чтобы на равных общаться

 с новоявленными хозяевами лучших комнат их  домов:

Им были  совершенно неведомы перлы,

лихо извлекаемые их соседями из

весьма специфических пластов народной лексики!

« ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ»

Итак, возвращаемся вновь в 1964 год.

         Спустя какое-то время  город вновь накрыл проливной дождь. Было понятно, что  ведёрко- другое с угольком, подброшенным в печку, будет совсем не лишним. И мы не поленились это сделать: так хотелось порадовать взрослых, промокших и продрогших под проливным дождём.  Мы делали уроки и, как всегда, время от времени выбегали к калитке. И, как только Мама выходила из трамвая, мы мчались на — перегонки встречать. И  разве мог какой-то ливень остановить нас в этот день! О! мы были вознаграждены: под проливным дождём быстро — быстро, почти бегом, навстречу нам шли Мама и Желочка, по какой-то причине освободившаяся в этот день пораньше. «Обе! Вместе!»,- летели мы им навстречу, ликуя! Не успели ещё Мама с Желочкой переодеться, как  в окошко постучали. «Бабушка!»,- всплеснула руками Желочка и побежала её встречать, Вернулась она с двумя гостьями: почти одновременно с Бабушкой к калитке подошла Софья Николаевна Гастунская.

Они жили совсем рядом: Софья Николаевна через три дома от нас, а Бабушка на соседней улице.

       «В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит! А я вот под дождичком решила прогуляться!»,- задорно заметила Бабушка.  

      «Вот и я! Смотрю, видно, дождь никогда не кончится! И решила махнуть на него рукой!»,- не менее бодро добавила Софья Николаевна.

 «Погреться решили прийти!»,- не сговариваясь, в один голос, заключили обе.

Мама с Желочкой, понимая подтекст, чуть грустно кивнули: «Вот и хорошо! Закатим пир горой!»

   Мы вынули из маминой сумки  пару пучков молодой редиски, зеленый лучок, зелень,  пирожки из школьного буфета, завёрнутые в бланки от каких-то накладных (именно накладные, свёрнутые «в кулёк», служили очень распространённой тогда тарой),  пакетик из сероватой обёрточной бумаги с килькой и свёрток с брынзой

И невольно залюбовались чудесной, весёлой и ароматной,

весенней роскошью:

яркая, сочная, влажная, молодая, хрустящая,

только что появившаяся редиска,

светло-зелёные, шершавые, чуть сморщенные, листочки которой так

изумительно оттеняли её малиновость!

 Яркость и праздничность редиски подчёркивала сероватая обёрточная бумага свёртков с килькой и брынзой и белёсые бланки от накладных,

 из которых задорно выглядывали румяные пирожки,  рядом с которыми мирно примостились очень яркие веточки молодого укропчика и  более светлые,  нежные листики петрушки!

 Таня всё ещё продолжала держать в  правой руке зелёный лучок, перетянутый ярко-красной ниткой, сочная белая нижняя часть которого оттеняла изумрудную зелень пёрышек!

 И вдруг сделала неожиданное: провела нежными беленькими хвостиками, как кисточкой, по левой ладошке.  Я ахнула: мне это и в голову не пришло! И, восхищённо,  сделала то же самое! Хвостики, точнее, корешки оказались очень нежными! Желочка,  радостно улыбаясь, провела хвостиками по ладони и подтвердила изумлённо: «Какие нежные!» ???

 Мама, взяв молоденький лучок,  провела хвостиками по ладони   и, добавив его к зелени, с какой- особой интонацией произнесла:

       «Да!… А ведь мы каждый год! Каждый год! Можем всем этим богатством наслаждаться!» ДОБАВИТЬ! Ведь тогда овощи и фрукты  мы видели в полном соответствии с сезоном и появление каждого из них вносило праздничные, радостные нотки в наши будни!

    Наши гостьи, которые в первые минуты с трудом скрывали свою удручённость, несмотря на то, что очень старались бодриться и даже улыбаться, именно в этот момент, после незатейливой шутки сестрёнки, как-то облегчённо вздохнули,  на их лицах появилась настоящая, радостная, от сердца идущая, улыбка!  Бабушка взяла бразды правления в  свои руки, и, ласково  сказав Желочке: «Беги, беги, переодевайся!», обратилась к Маме: «И тебя, Ляля, это тоже касается! Мы сами справимся!»

 И четверти часа не прошло, как наши гостьи  и мы с сестрёнкой  организовали обед, дав возможность Маме с Желочкой привести себя в порядок. Бабушка очень аккуратно почистила килечку и красиво уложила её в селёдочнице, посыпав зелёным лучком и полив маслом и уксусом, Софья Николаевна, тем временем, «расправилась» с редиской, зеленью и брынзой. Я, накинув что-то на себя, под дождём выбежала во двор, чтобы тщательно вымыть зелень и лук с редиской (крана в доме тогда ещё не было, а под умывальником так не промоешь). Таня достала тарелочки, вилки, ложки, ложечки.  Пока закипел чайник, в духовке согрелись, ожили  и стали пышными и без того румяные «школьные» пирожки!

И начался пир горой!

Как ясно возникли сейчас перед моим мысленным взором

 образы всех пирующих!

Искала, подбирала эпитеты, чтобы охарактеризовать наших гостей, и всплыло неожиданное…

Да, говоря об этих людях, можно смело использовать самые высокие эпитеты, но очень    хочется поделиться и тем, что я определила как «неожиданное»…

   Вдруг осознала, что не могу представить себе Дядю Гору, Бабушку, Софью Николаевну, и   ещё некоторых из наших гостей, (о которых, надеюсь, появится когда-нибудь отдельная глава, если не рассказ) идущими по улице и на ходу жующими, например, пирожок.  И даже дома, сидя за столом… «Школьные» пирожки были почти с ладонь взрослого человека. И чтобы Софья Николаевна, сидя за столом, зажав его пятернёй…   Не могу, не получается!…

Да, они бы поёжились, скорее, даже содрогнулись, если бы увидели гигантские гамбургеры и чизбургеры, пришедшие к нам вместе  с модой на всё американское, которые  принято поедать (именно «поедать», а не «есть»!) сейчас, ухватив двумя руками!

Нас никогда не держали «в ежовых рукавицах», старались считаться,

в пределах разумного, и с нашим детским мнением!

Но в некоторых вещах взрослые были непреклонны!

И это касалось, в том числе, и поведения за столом!

 В годы нашего детства значительная часть людей жила в, так называемых, жактовских дворах, где очень часто можно было наблюдать, как по двору бегали ребята с «бутербродами» в руках. Бутербродом мог быть, именно «бутерброд», в прямом смысле этого слова, то есть кусок хлеба, намазанный маслом, часто его ещё посыпали сахаром.

Мы, как и большинство людей тогда, жили очень скромно. Ломтик свежего хлеба с маслом, действительно, мог быть прекрасным угощением. Но…

Никогда! Никогда! Нам не давали в руки огромный ломоть, а доводили его до разумных размеров, и

Никогда! Никогда! Не позволяли гоняться по двору с куском!

 Есть позволялось только за столом, в специально отведённое для этого время, вместе со всеми, и  придерживаясь определённых правил поведения!

ДА, ЧТО-ТО, ЕСЛИ НЕ МНОГОЕ, БЫЛО УТРАЧЕНО И В НАШЕЙСЕМЬЕ,

НО

ТО, ЧТО СМОГЛИ СОХРАНИТЬ, СОБЛЮДАЛИ НЕУКОСНИТЕЛЬНО!

Почему , собираясь говорить о «доисторических личностях», я заговорила о нас в детстве?! Да только потому, что поняла: и дядя Гора, и родители, и Желочка сгорели бы со стыда, если бы во время визита Бабушки, или Софьи Николаевны, или некоторых других наших родственников, друзей, знакомых, мы стали бы гоняться  по двору с кусками в руках.

К чести наших взрослых добавлю, что нам не позволили бы  делать это

отнюдь не только во время визитов наших знакомых, но и вообще

никогда! Никогда!

Более того, и нам самим это тоже в голову не приходило

никогда! Никогда!

Эта тема, на мой взгляд, достойна того, чтобы её продолжить и развить: я затронула только один момент. Но речь ведь идёт о Дне Рождения Ленина. Причём же здесь эти отступления?!

         Дело в том, что продолжение истории  можно, пожалуй, озаглавить так:

ЛЕНИН И ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ

(Беседы за обедом)

И отступления мои не могли не появиться, они, что называется, «перебивали» рассказ, «трубили» о себе. И, как я не пыталась свести их к минимуму, но хотя бы на этом, одном единственном, и, возможно, для кого-то  не самом важном, вопросе,  не смогла  не остановиться. Дело в том, что для наших гостей (и, кстати, думаю, и  для Ленина) было важно и то, что в нашей и еще нескольких, известных нам, семьях, несмотря ни на что, придерживались некоторых норм поведения,

 давно ставших анахронизмом, пресловутым «пережитком прошлого».

Этот «пир горой» состоялся ровно за год до того, как в нашем доме, после большого перерыва, (так складывались обстоятельства) вновь появился сервиз: фаянсовый, очень скромный, но сервиз!

В день «пира» посуда была « «такая, какая есть».

И, тем не менее, мы с сестрёнкой, накрывая на стол, знали, что, пусть и стареньких, разрозненных, но и тарелочек, и розеточек, и вилочек, и  иножичков, и ложечек должно быть «столько, сколько нужно»!

Это, что называется, «Не обсуждалось!», делалось, как

само- собой разумеющееся, практически машинально.

Если бы посуды было ещё меньше,  наши гостьи, уверена,

нашли бы выход из положения, но,

когда (по возможности)

всё  делалось   «так, как надо»,

они и воспринимали «так, как надо», 

то есть, как

само- собой разумеющееся, практически машинально.

       Видели бы Вы, как аккуратно положила себе на тарелку килечку и несколько ломтиков редиски Софья Николаевна, как изящно пользовалась вилочкой, с каким видимым удовольствием, пила чай со «школьными» пирожками, соглашаясь с замечанием Бабушки, которая, взяв ломтик чудесной брынзы, отметила, что он удивительным образом сочетается и с пирожками с картошечкой, и с рисом.

 Они «не оттопыривали губу», не заявляли, что столовское, общепитовское  не едят. Они знали, что нашей Маме такой обед — палочка-выручалочка. Что ей ещё, помимо приготовления ужина, предстоит проверка тетрадей, составление планов и ещё масса дополнительной работы.

И, что немаловажно, они знали, что

 Мама очень хорошо готовит и

даже в будни наш обед был всегда очень вкусным,

что уж говорить о праздниках!

НА ПРАЗДНИКИ СТОЛ НАКРЫВАЛИ ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ

И ГОТОВИЛИ ИЗЫСКАННЫЕ БЛЮДА

ПО РЕЦЕПТАМ НАШИХ БАБУШЕК И ПРАБАБУШЕК!

В наших гостьях, как и в других, известных нам, «Бывших» вообще не было пресловутой «спеси» и «чопорности» Хотя именно «спесь» и «чопорность»» и были одними из самых «сокрушительных аргументов» их «оппонентов» —

 соседей, самих себя убедивших в праве люто ненавидеть и непрестанно третировать ХОЗЯЕВ! тех самых домов, где теперь они (в отличие от хозяев) занимали лучшие комнаты.

Да и о каком высокомерии могла идти речь, если  люди в тот день просто « «заглянули согреться», а летом, вероятно, заходили «остыть».

В НИХ НЕ БЫЛО ВЫСОКОМЕРИЯ!

ОНИ ПИРОВАЛИ! ОНИ ЭСТЕТСТВОВАЛИ! ОНИ СОГРЕВАЛИСЬ!

И БАБУШКА, И СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА, ЗАСТАЛИ

ДРУГИЕ ВРЕМЕНА, ДРУГИЕ УСЛОВИЯ ЖИЗНИ, ДРУГИХ ЛЮДЕЙ.

В ИХ МАНЕРЕ ДЕРЖАТЬСЯ, ГОВОРИТЬ, ОДЕВАТЬСЯ,

В МИМИКЕ, ЖЕСТАХ, АРТИКУЛЯЦИИ, ИНТОНАЦИИ,  ПРИСУТСТВОВАЛИ

                            ЯВСТВЕННЫЕ ОТГОЛОСКИ МАНЯЩЕГО,                     

 НО, К СОЖАЛЕНИЮ,

ПОЧТИ НЕВЕДОМОГО НАМ МИРА,

С КАЖДЫМ ГОДОМ ВСЁ БОЛЕЕ И БОЛЕЕ ЗАТЯКИВАЮЩЕГОСЯ ДЫМКОЙ ТАИНСТВЕННОСТИ, ПОЧТИ ЗАПРЕТНОСТИ,

И, В ТО ЖЕ ВРЕМЯ,

НЕСОМНЕННОЙ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ, ИЗЯЩЕСТВА И ОЧАРОВАНИЯ!

Однажды моя однокурсница  сказала, что

НАШ ДОМ – ЭТО ОАЗИС, ИЛИ ЗАПОВЕДНИК

 «ДОИСТОРИЧЕСКИХ ЛИЧНОСТЕЙ»!

ТАКИМИ «ДОИСТОРИЧЕСКИМИ ЛИЧНОСТЯМИ» И БЫЛИ

 НАШИ ГОСТЬИ!

ОНИ, КАК И ВСЕ «ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ»,

ОБЛАДАЛИ ПОРАЗИТЕЛЬНЫМ ДАРОМ!

КАЖДЫЙ ИХ ВИЗИТ ПРЕВРАЩАЛ ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ В ПРАЗДНИК!

Бабушка, строго говоря, была просто дальней родственницей.

Своих дедушек и бабушек мы не застали, но,

БЛАГОДАРЯ ПОТРЯСАЮЩИМ РАССКАЗАМ МАМЫ,

ВОСПРИНИМАЛИ

И ДЕДУШЕК, И БАБУШЕК, И ПРАДЕДУШЕК, И ПРАБАБУШЕК,

 КАК

СОВЕРШЕННО РЕАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ!

И, тем ценнее для нас были люди, многие годы знавшие их,

напоминавшие их (даже внешне)

и, что не менее важно, как-то особенно тепло относившиеся к  нам!

Надо ли удивляться, что одну из дальних родственниц,

имевшую даже некоторое  сходство с Маминой Мамой,

мы стали называть Бабушкой.

Однажды я обратилась к Бабушке: «Бабушка! А наша Бабушка тоже любила книгу про Д, Аламбера?!» Эта, довольно забавная, фраза:

 «Бабушка! А наша Бабушка…» была неслучайной:

 мы же знали, что

обе Бабушки имели много общего не только во внешности, но и в воспитании, интересах, предпочтениях!

(История жизни этого гениального математика, в младенчестве преданного матерью- маркизой, и воспитанного стекольщиком, Бабушку очень волновала и она нам о нём рассказывала, а когда мы стали постарше, принесла старую, ещё в 19 веке изданную, книгу в тёмно-коричневом кожаном переплёте)     ???

В тот день беседа за столом развивалась поразительным образом:

по неведомым нам законам непредсказуемости, почти парадоксальности и,

в тоже время, несомненной логичности.

ЛИВЕНЬ

Мама рассказала, что после работы специально заехала  в новый прекрасный книжный магазин на вокзале, в надежде купить нужные книги и не ошиблась: приобрела только что вышедшую книгу стихов Веры Инбер сю , которая поможет провести утренник 22апреля. Книга, кстати, так и называлась: «Апрель»

     На тротуаре, недалеко от книжного магазина, торговала, сидя на корточках и поставив прямо на тротуар сумку с зеленью,  старуха-узбечка.  Мои ровесники, надеюсь, помнят эти «кожаные» сумки, которые легко выдерживали любой вес, вплоть до тяжеленных бидонов с молоком. Мне всегда казалось, что материалом для них служила видавшая виды, основательно облупившаяся обивка кожаных диванов в служебных кабинетах сталинских и хрущёвских времён.

     В торце этого же дома располагался новенький, с иголочки, красивый гастроном, в который Мама предполагала зайти после книжного, но хлынул такой ливень, что все, кто мог, пережидали его в магазине.

 Вначале и Мама собиралась переждать, пока схлынет первая, обычно самая мощная, «волна». И вдруг, сквозь застеклённую дверь книжного магазина,   она увидела, что на тротуаре, по-прежнему сидя на корточках, пытается собрать свои пожитки совершенно растерявшаяся старая женщина. Недолго думая, Мама выбежала (Мамочка, милая! Ты тогда ещё бегала!), подхватила большую сумку с зеленью и увлекла её за собой в гастроном, в котором было людно: сюда, кроме покупателей,  забежали и те, кто просто укрывался от дождя. Старая женщина села в уголочке на корточки — так ей было комфортней. А Мама, поставив сумку рядом с ней, взяла для нас несколько чудесных весенних пучков. И в этот момент раздался грозный окрик — молодая, очень нарядная продавщица, вначале по-узбекски, а затем по-русски «объяснила», что торговля частным товаром в государственных магазинах запрещена, чем вогнала старуху в состояние ступора. Мама медленно повернулась  и спокойно, тихо, но отчётливо, как во время объяснения новой темы на уроке, сказала на узбекском, которым она владела безукоризненно, всего несколько слов молодой продавщице.  Подошедшая пожилая продавщица добавила ещё что-то — коротко, но более резко. Молодая сжалась и что-то пролепетала.  Люди в мгновение ока раскупили весь товар, а старушка подарила несколько пучков и пожилой, и молодой продавщице!  «Она, надеюсь, надолго запомнит это великодушие!»,-завершила Мама свою историю.

     «Недавно услышала по радио историю о Ленине и, знаете, она мне очень понравилась!»,- продолжила разговор Софья Николаевна. Мама и Желочка с изумлением и интересом взглянули на неё, но когда выяснилось, что это история о свекольнике, понимающе улыбнулись. И Бабушке, как выяснилось, понравилась эта история. Она как- то перекликалась со случаем в магазине во время дождя.

« Д Е Л И К А Т Н О С Т Ь!… Д Е Л И К А Т Н О С Т Ь!…»,-

дважды, медленно, растягивая слово, добавила, коротко вздохнув,

 Софья Николаевна, с

очень понятной нам всем интонацией…

Мы пили чай и продолжали

НАШ РАЗГОВОР О ЛЕНИНЕ.

«Совки», так кажется, если не ошибаюсь, «величают» советских людей, особенно если они не поливают грязью свою страну, новоявленные «демократы» и «либералы».Подчёркивая, что

«совки» соответственно и идеалы имеют «совковые»

 Но наш, с их точки зрения, «грех» в тот день был гораздо большим.

Специально для них повторяю:

Мы пили чай и продолжали

НАШ РАЗГОВОР О ЛЕНИНЕ!

(«совки», что с нас возьмёшь…)

  «Я ещё в магазине пролистала сборник и нашла совсем новое стихотворение для тебя!»,- обратилась Мама ко мне. «Послушайте, пожалуйста! Оно довольно интересное!»,- обратилась она к нашим гостьям.  «Экстравагантная была барышня!»,- хмыкнула Софья Николаевна. «Да уж! Не без претензий!»,- поддержала её Бабушка. Они, оказывается, знали имя поэтессы, до той поры неведомой нам с сестрёнкой. Мы довольно рано научились чувствовать подтекст в коротких фразах и даже междометиях «доисторических личностей», что уж говорить о взрослых! И, тем не менее, Бабушка поддержала: «Читай, Ляля, читай!». Софья Николаевна добавила: «Новое? Интересно!»

    Я приведу его полностью (оно короткое), кому-то, возможно, будет интересно (да и стихи о Ленине сейчас большая редкость) :  

                   В его тетрадях и блокнотах,

                   В заметках беглых от руки,

                   Мы о космических полётах

                   Не обнаружим ни строки.                 

                   Полёты в космос… до того ли! 

                   И где бензин? И где металл?

                   Сто тысяч тракторов (всего лишь)-

                   Вот он о чём тогда мечтал.

                   Всё меньше рационы хлеба,

                   Не дышит ни один завод.

       С          Разруха. Тиф. Тут не до неба-

                    Земля, земля к себе зовёт…

                    Но он сумел таким горючим

                    Снабдить Советскую страну, чтоб

                     Ей поднять в небесных кручах 

                     Космическую целину.п

                     Чтобы  туда, за грань эфира в

                     Впервые нам направить путь.

                     Куда от сотворенья мира

                     Не удавалось заглянуть.

                     И вот теперь навеки Ленин

                     (Хоть необычен жест такой)

                      Войдёт в сознанье поколений

                      С протянутою ввысь рукой».

«Когда она его написала?»,- поинтересовалась Софья Николаевна. «В 1962м»,- пояснила Мама.  «Космос — самая актуальная тема! Но в целом совсем неплохо. Она вообще небесталанна и, главное, всегда актуальна!»,- резюмировала Софья Николаевна. «Да! Для детского утренника вообще прекрасно!»,- добавила Бабушка с лёгкой долей иронии. И Мама с Желочкой  тоже улыбнулись не менее иронично.

«Мне ещё пластинки с оперой Верстовского для утренника нужны! Я обещала принести наши!»,- вставила  словечко и я. «Это ещё зачем?»,- не поняли взрослые.  «Ленин любил! Мы будем говорить о Ленине и музыке»,- пояснила я и тут же получила солидную долю сведений и о Верстовском, и о Загоскине, и об Аскольде и Дире, и о Рюриковичах. «Вот пойдём к дяде Горе, он тебе ещё больше  об этом расскажет!»,- пообещала Мама.  Было необыкновенно интересно, но нас отправили заниматься: « «Никто уроки не отменял!».

В нашем доме межкомнатные двери никогда не закрывались и мы, вполне добросовестно выполняя домашние задания, слышали приглушённый разговор взрослых, который продолжался и тогда, когда Мама принялась готовить ужин, а Желочка, достав книги, начала что-то из них  выписывать. Она осталась в этой же комнате, за маминым столиком, на котором стояла швейная машина, знаменитый «Зингер» нашей родной Бабушки. Станину её пришлось продать во время войны, а сама машина служит исправно и по сей день! За этим же столиком Мама и тетради проверяла, и планы составляла, и шила, и мы охотно пристраивались, хотя и имели свой столик для занятий. Так уютно было, прислонив к машине учебник, решать  задачки. Но, самое главное было не в этом: она была Мамина и Бабушкина! И в этом было её особое очарование! В тот день нас отправили заниматься в своей комнате, чтобы  не отвлекать интереснейшими рассказами взрослых. А Желочка совсем взрослая! Ей можно и заниматься, и принимать участие в разговоре!  Но, естественно, в самые интересные моменты  и наши «ушки были на макушке»!

 После разговора о Верстовском речь очень плавно зашла о театре. И Бабушка рассказала довольно забавную историю об одной театральной премьере.

 Я перескажу её суть. Наше детство, к великому счастью, было насыщено интереснейшими историями великолепных рассказчиков, любивших бывать в нашем доме: наших родственников, друзей, добрых знакомых, приятных  в общении, близких по духу сотрудников, столь же близких по духу и не менее приятных в общении родственников наших родственников, и знакомых наших родственников, и, столь же близких по духу и весьма приятных в общении родственников родственников наших знакомых, и знакомых родственников наших знакомых. В самом раннем детстве мы ещё застали «Папиных сослуживцев», как называла их Мама, то есть сослуживцев нашего Дедушки, и, представьте себе, дальних родственников крёстных нашей Прабабушки, дальних родственников генерала Соколова, крёстниками которого были наши дядя Костя и дядя Вася!  

ЗА МНОГИЕ ГОДЫ, К ВЕЛИКОМУ СОЖАЛЕНИЮ, ЗАБЫЛИСЬ КОЛОРИТНЕЙШИЕ ЛЕТАЛИ, КОТОРОРЫМИ В ИЗОБИЛИИ РАСЦВЕЧИВАЛА СВОЮ ИСТОРИЮ БАБУШКА, ДА  И МЕТКИЕ,ОСТРОУМНЫЕ КОММЕНТАРИИ СОФЬИ НИКОЛАЕВНЫ МНЕ ТЕПЕРЬ НЕ ВОСПРОИЗВЕСТИ!

Саратов, тот самый, с которым для меня, в первую очередь, ассоциируются знаменитое:

«В деревню, в глушь, в Саратов!»,

 во времена Бабушкиной юности был городом театралов!

 Заядлыми театралами были и три почтенных семейства, много лет поддерживавшие дружеские связи. Их отпрыски, знакомые с раннего детства, обычно обращались друг к другу, используя уменьшительно -ласкательные и «домашние» имена. Именно так: «Николенька и Мишеленька» называла своих ровесников и Бабушка. И вот однажды, когда она уже училась в старших классах гимназии, они оба пришли, и, что называется, «щёлкнув каблуками», отрекомендовались:  «Николай», «Михаил» и пригласили её на премьеру оперы!

Это, невинное, на современный взгляд, событие взбудоражило некоторую часть саратовских театралов:   «Это неслыханно!»,- возмутились одни. «Как можно?!»,- вторили им другие.  «О времена! О нравы!»,- вздыхали третьи.

«Ну и чем дело завершилось?»,- заинтересовалась Софья Николаевна. Мы не видели говоривших, но по голосу было понятно, что ситуация  позабавила её.

 «Как чем?! Мы, все трое, были на премьере в опере!»,- «нейтральным» голосом ответила Бабушка и, повременив, иронизируя, добавила: «Каждый со своим семейством!»

     В этот день неожиданно соединилось многое: и радио-спектакль о Ленине, и стихотворение о нём, и Верстовский, и Аскольд, и Дир, и Загоскин, и Рюриковичи. и ливень, и «доисторические личности» и многое другое. Обычные будни обычных людей во всём жизненном разнообразии, в которых, помимо всего прочего, были и разговоры о Ленине.

И принимали участие в этих разговорах о Ленине

и «доисторические личности».

Давно хотелось рассказать о них , понимая, что

 все «доисторические личности

достойны того, чтобы посвятить им отдельное повествование!

 И только сейчас осознала, что и рассказывать то , собственно говоря, нечего, или почти нечего! Говорили они о себе крайне редко, практически никогда не вспоминая о том, как жили «до нашей эры» и уж совсем ничего не говорили о том, что выпало им  на «стыке эпох».

И мы никогда, НИКОГДА! Ни о чём не расспрашивали их!

Так…к случаю, пришёлся какой-нибудь эпизод, чаще всего забавный,

вроде  «театральной премьеры»,Так почему бы и не поведать о нём!

Запомнилось, что Бабушка несколько раз, как бы между делом,

 сказала Маме:

«Я только точно знаю, Лялечка, что ты меня ни сейчас, ни «потом»

 ни за что не выдашь!»

О чём шла речь в тех, вполне конкретных случаях, мы  не знаем, и, вероятно,

по мнению и Мамы, и «Бывших», от греха подальше, и не должны были знать!

Вероятно, и другие « доисторические личности» доверяли и Маме,

и другим взрослым членам нашей семьи и,

избавленные во время своих визитов от праздного любопытства,

начинали чувствовать себя нашем доме в более легко и непринужденно,

чем в своем собственном, ставшим «жактовским».

ПРАЗДНИК

              Сам утренник, посвящённый 94-ой годовщине со дня рождения В.И. Ленина, состоялся недели через три, четыре. И прошёл он и маминой школе, и в нашей, прекрасно! И пластинку с «Песней (арией) Торопки», которую принесла я, и ещё какие-то пластинки, которые принесли другие ребята, мы слушали, и хором пели, и стихи читали. Стихотворение, которое прочитала я, было встречено очень тепло: хлопали много и долго. И это вполне объяснимо!

12 апреля 1961 года,

когда я ещё учились во втором, а Таня в первом классе,

в космос полетел Юрий Гагарин, а в августе Герман Титов.

Летом следующего года в космос поднялись Николаев и Попович.

Поэтому год назад, и я, и Таня  читали на утреннике стихотворение:

«Гагарин, Титов, Николаев, Попович – орлиная, славная наша семья!»

Космонавтов тогда было только четверо!

И только в августе, когда мы перешли в четвёртый и пятый класс,

весь мир узнал  имена Быковского и Терешковой!

И в день утренника, 22 апреля 1964 года,

космонавтов было ещё только шестеро!

Правда, осенью того же года в космос, впервые в истории!

одновременно полетели  три космонавта Комаров, Феоктистов, Егоров!

ВСЕ, ВСЕ! ВСЕ!

достижения того времени в освоении космоса

происходили впервые в истории человечества!

Свои первые дни отсчитывал четвёртый год космической эры!…

Если быть точнее, всего за десять дней до того памятного утренника, и

начал свой отсчёт четвёртый год космической эры!

И соединение темы «ЛЕНИН И КОСМОС» было вполне естественным!

Могла ли я тогда предположить, что когда-нибудь

 мне во всеуслышание захочется сказать:

«ДА, В МОЕЙ ЖИЗНИ БЫЛ ЛЕНИН!»

ДА, какую то- часть

(я и сейчас не берусь точно определить какую)

 моего сознания, моих мыслей, моих чувств,

 занимали и занимают

 и Ленин, и Сталин,

 и революция, и революционеры,

 и контрреволюция, и контрреволюционеры,

 и «Белые», и «Красные»,

 и всё то, что  дорого и свято в дореволюционной России,

 и всё то, что дорого и свято в Советском Союзе!

И «НЕ АКТИВНАЯ», И «НЕ СОЗНАТЕЛЬНАЯ»

Для характеристики таких, как я, в школьном лексиконе существовал термин: «не активная»-именно так- не: «пассивная», а «не активная» говорили обо мне, на собраниях совета отряда (пионерским отрядом и был весь класс), на собраниях комитета комсомола в школе, в институте, на работе. Я, действительно, не проявляла ни малейшего интереса к, так называемой, общественной работе: не была ни звеньевой, ни председателем совета отряда, а, тем более, дружины, ни комсоргом, даже комсомольские взносы (2 копейки в школе) и то не собирала. Изредка, во время скучнейших собраний, когда мы, немного копируя взрослых,  давали характеристики друг другу, где критерием служили успехи, или неуспехи в учёбе и вовлечённость в общественные деяния, обо мне, и о таких, как я, говорили: «Да, вы, действительно, прекрасно учитесь, но этого не достаточно для настоящего пионера (комсомольца). Где ваша пионерская (комсомольская) сознательность?!»

 И при этом обычно добавляли:

«А ОЛЯ ЕЩЁ И КНИГИ ВО ВРЕМЯ УРОКОВ ЧИТАЕТ!

И  думает, что никто об этом не знает!»

О, да, это было чистой правдой!

Причём такой правдой, о которой знали все, в том числе и учителя, которые постепенно с этим смирились: дисциплины я не нарушала (если не брать во внимание сам процесс чтения), занималась вполне прилично, была неизменно вежлива со всеми и, что немаловажно: как только начиналось объяснение новой темы, была предельно внимательна! И этого мне было абсолютно достаточно для того, чтобы потом, почти не заглядывая в учебник, без проблем выполнять домашние задания, отвечать у доски и  выполнять контрольные работы. Однако, время от времени, именно чтение на уроках, наряду с моей «неактивностью» и служило причиной порицания на собраниях. Порицание было вполне дружелюбным, не обидным и никак не мешало дальнейшему дружескому общению с «активистами».

Став старше, я, как и абсолютно все члены нашей, когда-то многочисленной семьи, мягко и деликатно дистанцировалась и от « «общественной» работы, и  от чрезмерно «активных активистов», которые, в отличии от меня,  и в партию уже успели вступить и даже преуспеть на этом поприще. И дистанцировались мы именно потому, что было понятно: довольно часто именно чрезмерная активность отнюдь не бескорыстна и  приносит «активистам» весьма ощутимые плоды.

Я никогда не была членом КПСС, более того: даже никогда не помышляла вступать в партию,

но вовсе не потому, что была в оппозиции КПСС,

а потому, что не только читала исключительно то, что мне было интересно,

но и занималась исключительно тем, что мне было интересно!

Партийная, комсомольская, профсоюзная работа

никогда не была мне интересна,
 никто никогда не принуждал меня ей заниматься,

 И я никогда ей не занималась!

Я всегда работала только там, где мне было интересно и,

даже если и приходилось выполнять работу физическую, монотонную,

 например собирать хлопок, то понимание того, что твой труд нужен, примиряло с действительностью.

Было понятно, что если бы поменьше было головотяпства и явных нарушений,

то и твоя «помощь селу», если бы и понадобилась, то в минимальном объёме.

Но, поскольку бороться с «системой» ты из лени не собираешься,

 а хлопок стране нужен, то почему бы и не помочь?!

Тем более, что твоя голова в процессе сбора хлопка занята минимально,

так почему бы инее поразмышлять о том, что тебе интересно!

Я, как и все в нашей семье, всегда чувствовала и чувствую себя

абсолютно свободной!

Для меня в ключевыми являются слова Мамы,

 Как то в разговоре с одной из знакомых, посетовавшей на тяготы тоталитаризма,

Мама сказала: «А я всегда чувствовала себя свободно в нашей стране!»

 И кода собеседница напомнила о некоторых, известных ей, «невесёлых» фактах истории нашей семьи,
Мама парировала:

 «А кто сказал, что жизнь свободного человека должна быть лёгкой?!

Лёгкой будет именно жизнь человека, легко расстающегося со свободой!»

И, как потом выяснилось, не все, но многие «активисты» (школьные, институтские, профсоюзные, партийные) со второй половины восьмидесятых, и, особенно, в девяностые,

стали пламенными обличителями  всего советского,

и, в первую очередь,

самого Советского Союза!

В нашей же семье совершенно искренне считали, что бесплатная медицина и бесплатное образование (и начальное, и среднее,  и высшее, и аспирантура) являются несомненным завоеванием Революции и вполне довольствовались этими достижениями!

 В нашей семье  «активистов» никогда не  было,

 никто и никогда ни на какие дополнительные льготы не претендовал!

И все, представьте себе, легко без них обходились!

Ни на какие, выражаясь «современным» языком,

 «дивиденды», или «бонусы» от Советской власти не рассчитывали,

 вполне довольствуясь тем, что

 по конституции было гарантировано всем гражданам Советского Союза! 

 И обличительный пафос развенчания всего и всех

В НАШЕЙ СТРАНЕ

КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ ПРИНЯЛИ!

Именно поэтому захотелось поразмышлять о Ленине в нашей жизни!

И я тщательно собрала все эпизоды, где «в моей жизни был Ленин»!

Они все перед вами!

И это я ещё отличаюсь очень «цепкой» памятью. Многие, не сомневаюсь, наскребут в своей памяти ещё меньше таких эпизодов.

И, если я, специально поставив перед собой такую цель,

 набрала лишь крошечную  горстку эпизодов,

связанных с Лениным, Сталиным и их соратниками,

да и то, эти эпизоды постоянно перемежаются  отступлениями и рассказами   о каких-то, важных, или более интересных  для меня

в тот, или иной период событиях, то,

может быть, для того, чтобы искоренить в общественном сознании образы

 «Пламенных революционеров»
Не стоило страну разваливать?!

Сталина развенчали, а страна осталась!

Вот и с Лениным, раз уж «приспичило», разобрались бы,

 а страна то в чём виновата?!

«Александр Македонский, конечно, великий полководец, но зачем же стулья ломать!»,- так, кажется, если не ошибаюсь, увещевал Чапаева Фурманов?!

«Лихие» девяностые задали новые ориентиры

И уж тут — то новые (бывшие старые) «активисты», руководствуясь

всё тем же лозунгом: «размахнись рука, раззудись плечо!» постарались!

И страну-то они, на радость «заокеанским методистам-суфлёрам» развалили!

 И с «Пламенными революционерами»-то они быстренько разобрались!

И от Марксизма-Ленинизма, казалось бы, камня на камне не оставили!

А память искоренить так и не смогли!

Начиная с 1986 года, с пресловутой «перестройки», нас захлестнула лавина книг, публикаций в газетах, журналах, а теперь ещё и в интернете, художественных и документальных фильмов, дискуссий о нашем советском прошлом, которые, надо признать, иногда дают возможность высветить некоторые грани отечественной истории, но,

 по большому счёту, если внимательно разобраться,

 что, так сказать, в сухом остатке,

  особенно нового для себя мы открыли?!

Чего, собственно говоря, мы, опираясь даже только на советские книги, пособия, учебники, семейные  предания,

не знали в истории советского периода?!

(Я сейчас намеренно беру  исключительно сложнейшие,  неоднозначные события и периоды):

1905 год, война с Японией, Первая мировая война, 1917 год, интервенция, гражданская война, разруха, голод,

колхозы, индустриализация, снова голод, 1937 год, 1941-1945годы,отступление, наступление, эвакуация людей, заводов, фабрик, Великая Победа, восстановление народного хозяйства, Целина, Покорение Космоса…

Что принципиально нового дала эта лавина информации?!

Всё в этой лавине вращается вокруг всё тех же,основополагающих, ключевых событий нашей истории!

Вот, разве что, оценки, когда-то единообразно позитивные

сменились на диаметрально противоположные…

Я ещё раз подчёркиваю: это не историческое исследование.

Я пишу на основе моих личных впечатлений и некоторых эпизодов семейной истории.

ИСТОРИЯ СТРАНЫ И СЕМЕЙНЫЕ ПРЕДАНИЯ

Да, мы  с детства  знали, что первые послереволюционные годы (и, кстати, и предреволюционные)

 в бытовом отношении были сложны для многих.

Для тех же, кого причислили к категории «Бывших»,

для тех, кто стал «лишенцами»,

 сложности были отнюдь не только на бытовом уровне!

Мы всегда знали, что, если уж взрослые, всегда считавшиеся  с нашим мнением,

делавшие значительные скидки на наш детский возраст,

 и очень лояльно относившиеся к лёгким нарушениям дисциплины,

говорили в некоторых случаях категорическое: «Нет!», то

это был именно тот случай, когда не сказать : «Нет!» было нельзя!

И слушались безоговорочно!

И, если, рассказывая о некоторых фактах семейной истории,

взрослые говорили:

« Вы только  никогда и никому об этом не рассказывайте!»,

 это означало единственное:

мы, действительно, никогда и никому не должны об этом говорить!

И мы, несмотря на юный возраст, действительно,

никогда и никому ни о чем не говорили!…

«Сменилась эпоха», но и сейчас, мы, если и говорим о чём-то, то

изредка и избирательно.

Просто так воспитаны!

Да, мы всегда знали, сколько тягостей и невзгод испытали некоторые наши родственники и знакомые в эти годы,

какими изломанными оказались судьбы некоторых из них

но знаем так же и то, что

даже они, или их ближайшие родственники,

которые не были, да и не могли быть, апологетами Советской Власти,

никогда не отрицали подлинные достижения Советского Союза!

Они совершенно искренне радовались победам

 и гордились свершениями нашей  Советской Родины!

И в нашей семье, и в семьях наших родственников и знакомых,

приходилось выбирать:

«ОСТАТЬСЯ НА РОДИНЕ, ИЛИ ПОКИНУТЬ ЕЁ!»

МЫ ОСТАЛИСЬ НА РОДИНЕ! МЫ ОСТАЛИСЬ С РОДИНОЙ!

А РОДИНА СТАЛА СОВЕТСКОЙ!

ЗНАЧИТ И НАМ, НАШЕЙ СЕМЬЕ,

ПРИШЛОСЬ ПРИНИМАТЬУСЛОВИЯ ЖИЗНИ

ИМЕННО СОВЕТСКОЙ РОДИНЫ!

И сейчас, мысленно охватывая весь Советский период жизни нашей семьи,

могу, положа руку на сердце, с чистой совестью сказать:

МЫ никогда не кривили душой,

не держали камень за пазухой, или фигу в кармане,

никогда не потирали удовлетворённо ручки,

 не ухмылялись саркастически

 в периоды явных промахов и головотяпства руководства,

никогда не глумились над страной

в периоды досадных неудач, разброда и шатаний.

 Эти сложные периоды приносили тревогу за судьбы страны,

 душевную боль,

но никогда, даже в самые сложные моменты,

мы не теряли надежды,

потому что искренне верили, более того, твердо знали:

МЫ, СОВЕТСКИЙ НАРОД, ВСЁ ПРЕОДОЛЕЕМ

И

 ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!

Это никогда специально в нашей семье, не формулировалось,

просто всё, что я сейчас написала,

 и было абсолютно естественной нашей сутью:

МЫ БЫЛИ СОВЕТСКИМИ ЛЮДЬМИ!

ДЯДЯ ГОРА, ДОНАТЕЛЛО, РЫЖИЙ КОНДОТЬЕР ГАТТАМЕЛАТА, ЛЕНИН, СТАЛИН И ГРЕКИ

Почти за три года до утренника, о котором шла речь, 17 октября 1961года,

открылся знаменитый 22 съезд КПСС, на котором окончательно развенчали культ личности Сталина.

И Ташкент, естественно, не остался в стороне,

начав, как водится, со Сквера…

А «так повелось» примерно за сорок лет до съезда,

когда расправились с памятником К.П. фон Кауфману, работы Шлейфера,

в пылу революционных преобразований подзабыв, что

 Константин Петрович фон Кауфман

 был весьма прославленным боевым генералом

и, пожалуй, лучшим генерал-губернатором Туркестана…

ОДНАКО,

Первые Русские Туркестанцы и их потомки

 остались верны памяти  и этого человека,

  и других замечательных людей и Туркестана, и всей России,

и, несмотря на волны революций, преобразований и веяний,

и, как бы не замалчивались их имена,

 но изредка, то в той, то в другой семье,

как бы невзначай, вскользь, мимоходом, нет, нет, да и

вспомнят добрым словом этих людей, а то и расскажут

преинтереснейшую историю о ком то из них!

И эти крупицы, эти крохи, эти отдельные редкие вкрапления,

в общую «генеральную линию» официальной истории

оказались не напрасны!

Семена добрых слов об этих русских людях

оказались жизнеспособны,

дали прекрасные всходы и

принесли свои изумительные плоды!

Подрастали всё новые поколения в семьях Русских Туркестанцев,

которые на генном уровне, с молоком матери, впитывали в себя представление о том,

 что, так никогда и  не оценённая по достоинству современниками

ни в России, ни в самом Туркестане,

ни, тем более, в мире

 забытая, оболганная, или  ловко замаскированная в последующие годы,

 ИСТОРИЯ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ ТУРКЕСТАНА

ЯВЛЯЕТСЯ

НЕОТЪЕМЛЕМОЙ ЧАСТЬЮ

 ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ РОССИИ

 И ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ!

Что, с одной стороны, вроде бы и очевидно,

 а, с другой, создаётся впечатление, что на новом витке,

История Русской культуры Средней Азии

стала слишком «периферийной» для Новой России,

когда-то застенчиво, стыдливо, с реверансами,

 согласившейся с пресловутым «мировым общественным мнением»,

 относительно культуры Русских «колонизаторов» Туркестана,

которое определило ей место

 чуть ли не захолустья, задворок  «мировой культуры».

Создаётся впечатление, что  и те, кто в Новой России

определяют «общественное мнение»

относительно Русской Культуры Средней Азии,

продолжают действовать по принципу: «с глаз долой и из сердца вон»

 и, оправдывая, вероятно, своё бездействие тем, что «руки никак не доходят»,

так и не собрались до сих пор высказать

по этому поводу собственные суждения

и легко смирились с мыслью,

 что  Русская Культура пребывает

где-то на обочине

   генеральной линии «официальной культуры» среднеазиатских республик.

Да и как не смириться с этой мыслью,

 если в оценке полутора веков  Русской культуры Средней Азии

и  в самой России, и в суверенных республиках,

полное единодушие:

 побочная, «периферийная», чужая, обременительная…

Да и о чём России беспокоиться, собственно говоря?!

И культурный центр здесь есть!

 И загадочная структура «Россотрудничество» (кого с кем?!)

 с  маловразумительным названием и функцией  создана!

И мероприятия проводятся!

И нате-с вам два притопа!

 И вот-с ещё вам и три прихлопа!

 И жизнь хороша! И жить хорошо!

А в России и так дел предостаточно!

 И, какое счастье: новые министры своему месту стали соответствовать!

Вот и Министр культуры России и молодой, и энергичный,

и работает, не покладая рук, в соответствии со своим статусом:

он же

МИНИСТР КУЛЬТУРЫ РОССИИ,

А НЕ МИНИСТР РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ!

Ему и по статусу, вероятно, не положено интересоваться

культурными чаяниями некоторых бывших соотечественников

в некоторых бывших Советских республиках.

Да и с чего это вдруг Министру культуры России

 интересоваться теми иностранцами, которые, застряв Бог знает где,

и предоставленные сами себе,

 по совершенно непонятной причине, как это ни странно,

с чего бы это вдруг?!

продолжают считать, что

 ОНИ, РУССКИЕ ЛЮДИ,
ЯВЛЯЮТСЯ НЕОТЪЕМЛЕМОЙ ЧАСТЬЮ РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ!

БОГ, ВИДНО, ПРОВЕРЯЕТ ЭТИХ РУССКИХ ЛЮДЕЙ НА ПРОЧНОСТЬ!

Весёленькая, однако, «картинка вырисовывается»:

И России, судя по всему, ещё долго будет не до нас,

и здесь мы — всего лишь «колонизаторы»,

а уж на «Западе»-то как были бы рады,

если бы мы совсем, во всяком случае здесь, исчезли…

ОДНАКО,

 Мы , как и многие в нашем окружении потомки Русских Туркестанцев,

ВСЕГДА ЗНАЛИ:

История Русской Культуры Туркестана настолько

единственна в своём роде, неповторима, уникальна, что

для того, чтобы это понять,

надо либо быть Первым Русским Туркестанцем,

либо родиться и вырасти в семье потомков Первых Русских Туркестанцев,

 либо, однажды (зачастую случайно) сюда приехав,

 влюбиться в этот край с первого взгляда и

принять его во всём многообразии,

которое так эффектно подчёркивает Русская Культура Туркестана,

либо  родиться с такой душой,

которая не позволит «отмахнуться» от неё,

несмотря ни на что существующей,

«периферийной» Русской Культуры,

с душой, которая

 в состоянии понять и принять

вполне ясно излагаемые Русскими Туркестанцами

их мысли, думы и чаяния!

Да, они, Русские Туркестанцы, давно перестали надеяться на то,

 что Россия признает их своими и проявит минимальное внимание,

 или хотя бы любопытство…

Хотя, бывают случаи, когда лучше избежать внимания,

чем быть неправильно понятыми.

И  отношение России к русским, оставшимся за её пределами,

и являет собой образчик именно такого «случая»,

  когда и игнорировать наличие проблемы вроде бы не совсем прилично,

 и заниматься этим невообразимо скучно.

«Когда мне было восемь лет, я пошла смотреть балет…

Наконец-то я в балете! Я забыла всё на свете!…

Наконец-то я в театре! Как я этого ждала!…

Вдруг вижу-нету номерка!…

Фея кружится по сцене- Я на сцену не гляжу. Обыскала все колени,

 номерка не нахожу… Может он под стулом где-то?

 Мне теперь не до балета!

Всё сильней играют трубы, пляшут гости на балу, А мы с моей подругой Любой

ищем номер на полу. Укатился он куда-то…

По сцене бабочка порхала- я не видала ничего:

 я номерок везде искала и наконец нашла его!

Но тут как раз зажёгся свет, и все ушли из зала.

«Мне очень нравится балет!»,- ребятам я сказала»

Это стихотворение Барто «В театре» об определении приоритетов!

Что важнее в театре: представление посмотреть, или номерок отыскать?!

За почти три десятилетия, прошедших с момента,

когда Россия объявила о своей «независимости» (от кого и отчего?!)

И нам здесь, в Азии, не остаётся ничего иного, как попытаться понять логику «элиты» России:

 какой, в самом деле, интерес могут представлять не только для министра,

 да и для самой России люди,

живущие Бог знает где и, по непонятной причине,

считающие себя Русскими?!

Мы неинтересны России!

Им ли нас понять!

Никто , кроме Ташкентцев, (или людей с особой, тонкой душой) не в состоянии понять,

 почему ликвидация памятника Сталину в СКВЕРЕ,

А потом и ликвидация самого СКВЕРА

способна вызвать через столько лет волну эмоций…

Сможет ли кто понять

  ТАШКЕНТЦЕВ,

Для которых сквер это вовсе не сквер Революции,

 как для одной весьма известной писательницы,

что выдаёт в ней человека из семьи весьма уважаемой,

но осевшей в Ташкенте  только в середине двадцатого века,

и не сквер Амира Тимура, никогда не бывавшего здесь,

и это даже не сквер, носящий  любое другое имя, любого другого великого человека!

Для настоящих Ташкентцев

Сквер-это

СКВЕР!

 СТАРЫЙ И ДОБРЫЙ!,

который каждый бережно и нежно несёт теперь только в своей душе!

Потому, что вспоминая вереницу памятников в Сквере, каждый знал,

что при всех общественно- политических изменениях,

 и даже преобразованиях в самом сквере,

 он неизменно оставался

 СКВЕРОМ!

Памятник генерал- губернатору фон Кауфману К. П. был освящён в центре СКВЕРА,
монументы «Победивший труд», «Десять лет революции»,

 памятник Сталину И.В., монумент с программой КПСС,

памятник Карлу Марксу и даже памятник Тимуру неизменно

 появлялись на намоленном, в прямом смысле этого слова, месте в центре СКВЕРА!

Даже пришедшие сюда было варвары с топорами, быстро исчезли.

Даже очень недолго существовавшая дорога-

 и та была проложена через СКВЕР, продолжавший радовать горожан,

 которые вскоре опять получили возможность отдыхать

в сквере, которому вернули прежний облик.

Понемногу привыкли бы Ташкентцы и к конной статуе в центре СКВЕРА,
но кто-то, видно, решил, что статуе Тимура, потомка кочевников-монголов,

пристала не густая растительность старинного СКВЕРА,

 а степные просторы в самом центре столицы.

И как тут было заодно не расправиться со старинным городским садом,

к тому же носящим имя «пролетарского» писателя,

не вписывающегося в нынешние, «НЕПРОЛЕТАРСКИЕ», реалии

и с прочей, слишком густой городской растительностью,

по мнению кого-то таинственного, так до сих пор и не известного горожанам,

 из власть предержащих, тоже, очевидно, потомка кочевников,

предпочитающего садам, паркам и скверам

выжженную солнцем степь.

Деревья в СКВЕРЕ казнили, с парком расправились,

церковь, построенную Бенуа, снесли,

деревья, как вырубали, так и продолжают, ничего не изменилось.

Спохватившись, воткнули на месте казни деревьев нечто низкорослое.

Да эта низкорослая растительность ни в чём не виновата ведь-

 Зеленеет, знай, то то по весне, радует глаз иногородних…

Но уже 10 лет это не так…

Итак, речь пойдёт сейчас о весьма специфическом периоде:

ОСЕНЬ, 1961 ГОД

Некоторых забавляло, что практически одновременно с исчезновением памятника Сталину в ,

в Сквере появились два кафе, «Снежок» и «Дружба»,

а в консерватории случился пожар (шутили шёпотом,

что «лишние» при новом курсе КПСС ноты «на растопку» пошли, «доигрались», мол, музыканты!)

Первоначальный вариант был таким: « Армянскому радио задали вопрос:

«почему был пожар в Ташкентской консерватории?

Армянское радио долго молчало и, наконец, ответило: «Доигрались!»)

Дата «17 октября» врезалась в память на всю жизнь ( в отличие от дат других съездов),

потому, что это был  первый съезд, на который я обратила внимание,

а не обратить на это внимание было невозможно:

о нём очень много говорили, писали, были многочисленные репортажи в  киножурнале «Новости дня»,

который  всегда предварял показ художественных фильмов.

К этой дате было приурочено  открытие Дворца Съездов, о котором тоже много говорили и писали.

И во всех журналах, в том числе и в журнале  «Пионер», который нам стали выписывать,

как только я пошла в первый класс, и, если не ошибаюсь, в журналах «Мурзилка» и «Весёлые картинки»

появились замечательные цветные фотографии самого здания и его интерьеров.

Таких, как тогда говорили «зданий новой, современной архитектуры» было ещё немного  и всё в нём поражало!

Позже появились и другие оценки, но само по себе здание, надо признать, было значительным явлением эпохи!

 Тогда же  были открыты новые корпуса пионерского лагеря «Артек». Их открытие тоже, очевидно, было приурочено к этому событию. Яркие цветные фотографии в журнале «Пионер» новеньких, красивых корпусов «новой современной архитектуры» на фоне моря и чарующей природы, захватывающие истории о самом лагере, его истории и современных обитателях, будоражили воображение, рождали самые романтические чувства! Пионеры, в красивой форме (для каждого лагеря был свой цвет формы)- шортах и рубашках современного покроя  на которых так красиво выделялись алые галстуки- воспринимались почти инопланетянами! Верилось, что когда мы сами станем пионерами, обязательно поедем в этот сказочно прекрасный лагерь и обязательно побываем в Москве и, помимо того, что нам давным- давно хотелось видеть в Москве, посетим  Кремль и посмотрим  Дворец Съездов, а, может быть, и окажемся в нём!

В сентябре Желочка побывала в доме отдыха «Здравница» под Куйбышевом и оказалась на экскурсии на только что построенной, знаменитой гидроэлектростанции им В.И.Ленина.

 Поражало все: габариты, мощь, новейшие достижения науки и техники, применённые при её сооружении, а покорило предусмотренное проектом создание комфортных условий работы и  отдыха:  ковровые дорожки, пальмы в кадках, моднейшие низенькие столики и кресла для сотрудников!

Желочка, великолепная рассказчица, делилась яркими впечатлениями от поездки!

Приехал Мамин брат, от которого мы впервые услышали некоторые семейные истории. Гости приходили к нам, мы ходили в гости, причём Дядя  предпочитал ходить пешком, благо,  многочисленные родственники и знакомые, тогда жили ещё, в основном, в центре города, сохранявшего очарование туркестанского периода.

30 августа мы посмотрели только что вышедший на экраны фильм «Алые паруса»! И мы всё ещё находились под его впечатлением!

Стояла чудная, теплая ташкентская осень, начинавшая одевать в «багрец и золото» город. Наступала пора, когда «Весь день стоит, как бы хрустальный и лучезарны вечера»!

И на этом фоне и съезд тоже воспринимался как малопонятное, но, безусловно, очень значительное, запоминающееся, яркое и праздничное событие!

Сейчас же, вспоминая эти события, я хочу подчеркнуть, обратить внимание вот на что:

съезд открылся 17 октября  и продолжался несколько дней,

а 7 ноября ежегодно широко, всенародно, отмечался

главный государственный праздник СССР- День Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Это означает, что на мероприятия по «десталинизации», а, точнее, на ликвидацию

монументов, портретов, плакатов было отпущено менее 20 дней.

Шутки — шутками, но сейчас, с высоты прожитых дней, понимаю,

насколько напряжёнными были эти дни для сотрудников горкомов, горисполкомов и других советских учреждений.

И, знаете, я им искренне, хотя и несколько запоздало, сочувствую!

Они  же тоже были людьми!

Подавляющее большинство из них были фронтовиками, героями,

принимавшими участие в самых тяжёлых и прославленных битвах совсем тогда ещё недавней войны.

Практически все перенесли ранения, контузии.  Имели  многочисленные правительственные награды.

Да и став победителями,  не стали почивать на лаврах, а практически сразу, засучив рукава,

взялись за восстановление страны, возвращение её в мирное русло.

В их семьях подрастали дети, которые, возможно, прочитают эти строки.

И вот именно им, этим людям,

предстояло за неполные 20 дней выполнить весьма специфические мероприятия.

Можно, конечно, злорадно потирать ручки и саркастически ухмыляться,

тем более, что они уже вам не ответят, не заглянут в глаза.

Да и время для сарказма по поводу несостоятельности, преступности,

даже «идиотизма», или, по крайней мере, абсурдности советской эпохи самое подходящее.

 И  любители показательной порки прошлого найдутся.

 И зрители, и слушатели у них не перевелись.

 Хотелось бы посмотреть на этих любителей развешивать ярлыки.

Хотя… Нет! О чём это я?! Это только, так, — фигура речи!

Мне лично ни видеть, ни слышать их совсем не хочется.

И насмотрелась, и наслушалась за эти годы…

Сами специфические мероприятия, конечно же, провели, справились.

Да я вовсе не о мероприятиях хотела сказать, а о тех, кому пришлось этим заниматься…

Я, вполне возможно, могла бы полнее обрисовать этот очень краткий, но весьма специфический период,

если бы не одно обстоятельство: отец, офицер запаса, проходил в это время переподготовку во Львове.

Именно там он и встретил свой, 38-й, День Рождения.

Прекрасно помню, как мы все вместе пошли на почту, чтобы, отправить телеграмму с поздравлениями.

Только что прошёл теплый осенний дождь,

лёгкий ветерок деликатно выпроваживал дождевые тучи за пределы города,

а их место на очистившемся,  ярком синем небе занимали постепенно  лёгкие белые облака,

слегка окрашенные по краям в цвета осени лучами заходящего солнца!

Было радостно шагать по умытым улицам и, в то же время, немного грустно:

это был первый и единственный День рождения, который наш именинник встретил вне дома.

Это была первая и единственная  поздравительная телеграмма, которую мы ему отправили.

Нам было немного грустно и текст телеграммы нам позволили составить самим.

Мы очень старались:

«Дорогой папа! Поздравляем тебя с Днём рождения! Желаем тебе всегда отмечать твой День рождения дома.

Мама и Желочка и работают, и учатся, и читают нам интересные книги.

Мы  в школе хорошо учимся. Таня пишет книги.

В Ташкенте осень. Очень красиво.

Дружок немного вырос. Кошки приходят обедать.

Мы собрали много листьев и желудей.

Приезжай поскорей, будем делать игрушки, лепить, рисовать и читать интересные книги!»

«Да это целое письмо!»,- воскликнула телеграфистка: «Может быть сократите ?»

«Отправляйте полностью, ничего не сокращая!»,- ответила Мама.

«Дороговато получится!»,- подсказала телеграфистка.

«Ничего, отправляйте, как есть!»,- подтвердила Желочка.

«Это ваш папа?»,- высунулась с любопытством в окно девушка: «Где же он сейчас?»

« ДА! Он в армии!»,- гордо ответили мы.

«Тогда понятно!»,- с уважением ответила она.

Отправив телеграмму, в которую было вложено столько чувств,

мы повеселели и вприпрыжку отправились домой,

останавливаясь время от времени, чтобы набрать ещё осенних листьев, желудей,

и  красивых стручков акации, красновато-коричневых, словно  лакированных,

с коричневыми блестящими, невероятно прочными семенами

(прочность их, пытаясь разбить галькой, проверяли мальчишки)

и сладкой тягучей мякотью, слегка пощипывающей язык.

Мы повеселели, но всё-таки, знали, что наш именинник только через месяц вернётся домой из армии.

Восемнадцатилетним он начал войну в Сталинграде,

воевал на Степном, Сталинградском, Центральном и Юго-Западном фронте.

В госпитале, с очередным тяжёлым ранением и контузией, он встретил День Победы!

( Два осколка не стали удалять- это было опасно -один застрял в голове, другой в позвоночнике.

Первый напомнит о себе в 57-м, второй в 76-м. Он будет бороться ещё семь лет…).

Но тогда, осенью 45-го,  он радовался, что его выписали в октябре, накануне его 22-го Дня Рождения!

Он окончит два ВУЗа и станет очень грамотным и образованным человеком.

Его судьба вполне типична, в самом высоком смысле этого слова, для людей его поколения,

Поколения Победителей!

И все офицеры, проходившие переподготовку в тот год вместе с ним,

были примерно его возраста и

все, как один, были фронтовиками, имевшими боевые ордена и медали!

Даже окончание войны, длившейся 4 года, они встретили совсем юными!

Даже через 16 лет после войны они ещё не перевалили сороковой рубеж!

Я думаю, что, будь он в Ташкенте, при его наблюдательности, чувстве юмора

и,

самое главное, умении очень образно передать суть события,

наверняка внёс бы в мои, очень яркие детские впечатления этой осени,

 нотку рациональности, и, как это ни парадоксально, образности!

САМАЯ ГЛАВНАЯ УЛИЦА

Докатилась  волна «преобразований» и до нашей, «самой главной», улицы.

Дворец культуры швейной фирмы «Красная заря»,

который все, конечно же, называли  «Швейником»,

был, пожалуй, самым нарядным зданием  на нашей улице.

В нём архитекторы активно использовали  элементы

даже не классицизма, а его первоосновы- античной архитектуры.

Фронтона, правда, не было, зато был  портик:

тут тебе и колонны, правда без энтазиса, зато с каннелюрами ,

и капитель (если не придираться) композитного ордера.

Число каннелюр, правда, я так и не сосчитала. А это немаловажно:

дорические колонны обычно имели их 16, а ионические, коринфские и, обычно, композитные -24.

Да и к чему, собственно говоря, такие придирки!

Здание, изначально не претендующее на то, чтобы стать шедевром архитектуры,

очень удачно вписалось в отведённое ему пространство,

стало настоящим украшением, очень органичным элементом  нашей  любимой улицы.

Неслучайно, именно здесь размещалась в период эвакуации

Ленинградская консерватория!

Именно сюда на ночные концерты приходила Мама с однокурсницами!

Днём и вечером они  и учились, и работали!

Здесь, кстати, позже выступал Вертинский.

Бывали и другие знаменитости!

Здесь работали многочисленные кружки: Таня занималась в Театральной студии,

которую вёл актёр театра Горького Леонов,

который, возглавив студию, проявил свои многочисленные таланты.

Он был энтузиастом: и режиссёром, и сценаристом, и поэтом-сатириком, и театральным педагогом.

 Я  многие годы брала книги в  библиотеке «Швейника»!

Осенью 1960 года мы были здесь на премьере греческого фильма «Ловцы губок». Именно из этого фильма мы впервые узнали о кессонной болезни: запомнили, как один из ловцов губок, пробывший слишком долго под водой, кричал в отчаянии: «Не чувствую!», когда его ноги кололи иглой.

Манос Захариас, режиссёр этого фильма, жил тогда в соседнем с нами, двухэтажном «греческом доме». Его  построили, отторгнув часть красивого, с цветниками, редкими деревьями и кустами, двора того самого дома, где бывали и отдыхали под сенью «знаменитой», известной многим старым Ташкентцам, урючины,  на красивой садовой скамейке  Анна Ахматова, Алексей Толстой и другие интереснейшие гости!

 На премьере фильма был, естественно, весь «греческий дом», сопровождавший самого режиссёра, да и многочисленные соседи из других домов нашей улицы…

И, всё же, не это делало нашу улицу «Самой главной».

Был на нашей улице тупик с поэтичным названием Ягодный.

Именно там жил человек  сумевший ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ  доказать, что

НАША ЛЮБИМАЯ УЛИЦА ЧЕХОВА – «САМАЯ ГЛАВНАЯ В ГОРОДЕ»!

Человека звали Илюша. Мы ещё ходили в детский сад, но все наши мысли были о школе,

в которую мы собирались пойти в сентябре. А это означает: мы были настолько взрослыми,

что, если возникал какой-нибудь спор, то побеждали только логические, предельно выверенные аргументы.

Однажды возник спор о том, какая улица самая главная в городе.

 Илюша, не задумываясь, сказал: «Наша Чехова!»

 и привёл такие «сногсшибательные» аргументы, против которых никто возразить не смог!

Звучала его тирада примерно так:

«На Красной площади Ленин один? Один!

В сквере Сталин один? Один!

На Жуковской, около школы, Ленин один? Один!

И только около  нашего, самого красивого, «Швейника» и Ленин, и Сталин!»

Когда кто-то (и этот «кто-то», конечно же, жил не на Чехова)

стал вспоминать, что вроде бы ещё где-то в городе видел статуи сразу двух вождей,

Илюшка (именно так мы его, честно говоря, величали) привел такой «неопровержимый» аргумент,

после которого его оппонентам не оставалось ничего другого,

как «примазаться» к нашей славе, уверяя, что, хотя они и живут на других улицах,

но в кино ходят именно в «Швейник»!

Самый главный Илюшкин аргумент звучал так:

«А зато что

НАШИ ЛЕНИН И СТАЛИН ИЗ ЧИСТОГО СЕРЕБРА

 САМОЙ ВЫСШЕЙ ПРОБЫ!»

Слово «проба» мы слышали впервые, но Илюшка знал, что говорил:

в их дворе жил зубной техник, про которого поговаривали,

что он: «потихоньку делает золотые и серебряные зубы»!

Значит, словам Илюшки можно было доверять!

Но и вполне понятные нам слова «Серебро» и «Высшая»,

ещё больше подняли  значимость статуй в наших глазах!

И когда Женька, живший в другом переулке на нашей же «Главной» улице, мечтательно  изрёк:

«Вот если бы из золота…!»

Илюшка  очень солидно парировал:

«ТОЛЬКО В МОСКВЕ НА САМОЙ ГЛАВНОЙ И САМОЙ БОЛЬШОЙ ПЛОЩАДИ

 ЛЕНИН И СТАЛИН ИЗ ЧИСТОГО ЗОЛОТА ВЫСШЕЙ ПРОБЫ!»

С этого момента его авторитет стал непререкаем!

Нам и раньше «наши» Ленин и Сталин  очень нравились: они были какими-то своими, родными!

Никто не возлагал к ним цветы, зато, пока взрослые в портике стояли в очереди за билетами,

их отпрыски гонялись, описывая круги  вокруг статуй. И никто этому не препятствовал.

Мы, девочки, не гонялись, а только молча наблюдали и

в какой-то момент  заметили, что некоторые ребята постарше

описывают, как сказали бы взрослые, замысловатую траекторию –

это было ничто иное, как

ЗНАК БЕСКОНЕЧНОСТИ.

Когда мы обратили на это внимание, нам взрослые дома объяснили и показали, что это за знак,

а Желочка, оторвав полоску бумаги и склеив её, показала ещё и ленту Мёбиуса!

Никаких философских параллелей никто из них при этом не проводил!

Это сейчас, почти через 60 лет, мне эти замысловатые траектории,

ЭТИ ЗНАКИ БЕСКОНЕЧНОСТИ ПОКАЗАЛИСЬ СИМВОЛИЧНЫМИ!

Большинством людей тогда

И ЛЕНИН, И СТАЛИН

воспринимались

И БЕСКОНЕЧНО ВЕЛИКИМИ, И БЕСКОНЕЧНО ВЕЧНЫМИ !

Но наступил момент, когда описывать

« великую и бесконечную траекторию вечности»

мальчишки не смогли:

«вторая петля» не получалась!

Пришли в кино, а

ЛЕНИН «ИЗ ЧИСТОГО СЕРЕБРА САМОЙ ВЫСШЕЙ ПРОБЫ» ОДИН!

Вникать во всё то, что говорилось на 22съезде, мы, восьми и девятилетние, естественно, не стали,

Н    Е    Д    О    У    М    Ё    Н    Н   О

ПРИНЯВ К СВЕДЕНИЮ ЕГО ГЛАВНЫЕ ВЫВОДЫ,

поставившие  с ног на голову некоторые,

ещё несколько месяцев назад казавшиеся незыблемыми, устои:

Сталин перестал быть бесконечно великим и бесконечно вечным…

ВОПРОС

И некоторое время меня мучил вопрос, который я так никому и не задала.

Летом 1960 года мы отдыхали в Хумсане. Там с утра до ночи было включено радио, так называемая радиоточка.

И  чуть ли не каждый день можно было услышать имена и Ленина, и Сталина, и песни, где пелось о них обоих.

И на русском языке, и на узбекском Эти передачи, что называется, навязли в ушах.

На следующий, памятный, 1961, год мы впервые побывали в пионерском лагере в Бричмулле.

ДА, ДА! Той самой, которая «Сладострастная отрада, золотая Бричмулла»!

Всё было прекрасно, только мы были слишком домашними:

нас хватило всего дней на десять и,  облегчённо вздохнув, мы вернулись домой!

Но и за этот краткий срок опять успели «навязнуть в ушах» те же самые передачи и песнопения,

доносившиеся весь день с хоз. двора лагеря.

Это так запечатлелось в памяти  потому, что дома (в таком объёме !)

подобные передачи и песни мы попросту не слышали: были и другие формы досуга!

Оставшиеся полтора месяца каникул мы с удовольствием провели дома,  1 сентября начались занятия в школе,

а в середине октября нам вдруг объявили:

Сталин перестал быть бесконечно великим и бесконечно вечным…

Мой, так никому и не заданный, вопрос был вопросом риторическим.

Когда первое время, после съезда, я слышала что-то о Сталине

(теперь только негативное),

мысленно почти обиженно, задавала вопрос неким «ВЫ»,олицетворявшим, очевидно, для меня тех,

кто допустил ситуацию, казавшуюся почти неприличной:

« А зачем вы  тогда в Хумсане и Бричмулле песни пели?!»

Мысленно задавая этот вопрос, я испытывала острое, почти физическое, чувство неловкости!

Такое острое чувство неловкости иногда испытывает ребёнок,

если взрослый человек  на его глазах совершает неприличный поступок.

Да, кстати, именно те, слышанные в Бричмулле, песни

       и были, вероятно,  одними из последних песен о Сталине, которые были исполнены по радио!  ПОМЕНЯТЬ МЕСТАМИ ФРАЗЫ!

ОСЕННИЕ И ЗИМНИЕ КАНИКУЛЫ

И это острое чувство неловкости я испытывала,

 после какой-то передачи  по радио, и в тот день,

когда из Львова пришла телеграмма:

 «Приезжаю московским поездом 5 ноября тчк».

Надо ли говорить, что мгновенно «всё стало вокруг голубым и зелёным»!

Поезд прибыл в два, или три часа ночи. Мы не спали, пошли на вокзал встречать,

возвращались пешком, радостно неся в руках какие-то свёртки, коробки,

сетки (целлофановых пакетов ещё не было) с подарками!

Осенние каникулы и ноябрьские праздники,   наполненные фотографиями, открытками, книгами, подарками,

гостями, и, самое главное, потрясающе, захватывающе интересными историями, стали одними из счастливейших!

Вторая четверть, самая короткая,

воспринималась как предновогодняя и завершалась

предпраздничной суетой, канителью, приготовлениями, заготовками, ароматами праздничных блюд,   

ЁЛКОЙ,

высокой, до потолка, всегда густой и пышной, источающей изумительный хвойный аромат,

дополняемый ароматом мандаринов, апельсинов и яблок,

ЁЛКОЙ,

во всём великолепии её наряда, сверкающей праздничными гирляндами,

игрушками, колокольчиками, шарами, бенгальскими огнями, гирляндами,

блёстками, хлопушками серпантином, конфетти,

особой,

тёплой и доброй,

мирной и счастливой,

сказочной и волшебной,

атмосферой семейного праздника, такой чарующей,

что человек, впитавший это в самом раннем детстве,

будет потом всю жизнь счастлив только от того,

что будет знать:

как бы ни складывалась жизнь, а

Новый Год обязательно наступит

и только от тебя зависит, чтобы

его атмосфера стала доброй, счастливой светлой и сказочной!

На Новый Год мы получили в подарок книги,

в которые были вклеены два маленьких беленьких прямоугольных листочка с закруглёнными уголками,

с текстом, напечатанным на пишущей машинке.

В книге «Нас 17 миллионов» о пионерах надпись гласила: :

«Оле, будущей пионерке, от папы в Новый, 1962-й, Год! Папа.»,

а во второй книге,  «Русские сказки» с иллюстрациями Билибина,

 было напечатано:

«Читай, Таня, в Новом, 1962-м, Году новые русские сказки, Папа»

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЛЕНИНА, 1962 ГОД

22 апреля 1962 года, в День Рождения В.И. Ленина, нас приняли в пионеры!

Шефами нашей школы были военные и все праздники,

в том числе и приём в пионеры,

проходили под звуки военного духового оркестра!

Мама сшила  пионерскую форму: юбочка в складку  и белая блузочка  навыпуск

с лёгкими защипами вдоль  поясочка по нижнему краю, по моде того времени,

с коротким рукавом и  с воротником апаш,

была красива сама по себе,

когда же  старшеклассники одели нам алые галстуки,

 мы почувствовали себя и самыми счастливыми, и самыми красивыми!

В довершение всего, нас дома ждал необыкновенный и очень вкусный торт «Сказка».

Впервые в жизни мы попробовали его именно 22апреля 1962года!

Мама сказала, что когда-то такой торт в Ташкенте тоже делали, только назывался он «Полено»

и был оформлен именно в виде полена, и что теперь просто возродили его изготовление!

Одним словом, я в этот день чувствовала себя почти именинницей!

Отцвели в первых числах марта фиалки, в начале апреля сирень

 и началась пора цветения яблонь, жасмина, ирисов, бульдонежей…

Через пару дней мы пошли в «Швейник» на премьеру фильма «Девчата» и

началась «короткая, но дивная пора», когда

«Белой акации гроздья душистые» наполняют город своим ароматом!

В Ташкенте акация почти исчезла.

 А жаль.

Даже  только из-за этих нескольких дней можно было позволить ей, акации, остаться в городе!

Это необычное дерево: все остальное время года его почти и не замечаешь:

дерево и дерево, даёт тень и ладно!.

Но однажды понимаешь, что

 ты живёшь

не вообще в каком-то там городе, каких много на свете, а в

в городе, где

 всего один раз в год, всего несколько дней,

ЦВЕТЁТ АКАЦИЯ!

Ты просыпаешься и знаешь: ты проснулся

в городе, где

ЦВЕТЁТ АКАЦИЯ!

Ты идёшь в  детский сад, школу, на работу, в институт

В ГОРОДЕ, ГДЕ

ЦВЕТЁТ АКАЦИЯ!

Ты живёшь на улице, где нет ни одного дерева акации,

но чувствуешь  её аромат,

 потому что акация возвышается

над  одноэтажными домиками твоей и соседней улицы,

где она и растёт с незапамятных времён.

 И это означает,

Что и твоя улица, без единого дерева акации, находится

В ГОРОДЕ, ГДЕ

ЦВЕТЁТ АКАЦИЯ!

И в это же самое время

во дворе твоего дома,

так же, как и в большинстве соседних дворов твоего города,

ЦВЕТЁТ ВИНОГРАД!

И тонкий, изысканный, нежнейший, единственный в своём роде,

еле уловимый, его аромат,

 если он знаком тебе с самого раннего детства

 и ты знаешь,

 что каждый год, всего несколько майских дней,

 его аромат будет осенять самые скромные дворики,

никогда не позволит тебе согласиться с мнением,

 что в столь тобой любимой

Европейской части Ташкента

 нет ничего примечательного!

Что если и ехать в Среднюю Азию, то, пожалуй, только ради

Самарканда, Бухары, или Хивы.

И,  если что  и смотреть в Ташкенте, то только Старый город…

Ты, даже если и не станешь спорить,

ни за что не согласишься с  мнением,

что в  европейской части Ташкента

нет ничего примечательного!

И не только потому, что тебе знаком

Тонкий, изысканный, нежнейший, единственный в своём роде,

еле уловимый аромат цветущего винограда,

но и потому, что ты

ЗНАЕШЬ:

цветение в городе,

начавшееся 23 февраля, продолжается вплоть

до ноябрьских праздников, а в иные годы и дольше,

и всё это время, без теплиц, можно собирать урожай,

начиная с первой весенней зелени и редиски, и завершая его

сбором айвы и даже, никогда не виданной здесь ранее, хурмы.

Ты никогда не согласишься с мнением,

 что в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

 нет ничего примечательного,

ещё и потому, что ты

ЗНАЕШЬ:

такое изобилие и разнообразие цветов, овощей и фруктов

 было здесь далеко не всегда и

даже знаешь имена тех, чьими трудами были заложены

основы нынешнего изобилия и разнообразия!

Ты никогда не согласишься с мнением,

что в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

 нет ничего примечательного…

ещё и потому, что ты

 ЗНАЕШЬ:

  твой юный Прадед

ещё в 1868 году, всего через три года после присоединения,

 впервые прибыл в Ташкент!

ТЫ никогда не согласишься с мнением,

 что в Ташкенте,

 особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

 ещё и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

Прадед, по иронии судьбы, остановился в том самом доме,

 где почти через сто лет

предстоит родиться и вырасти трём  его правнучкам,

одной из которых и будешь ты!

Ты никогда не согласишься с мнением,

 что в Ташкенте,

 особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

 ещё и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

Дом, в котором остановился прадед,

 и в котором предстоит родиться и вырасти его правнучкам,

был одним из ПЕРВЫХ! трёх домов,

 построенных на одной из ПЕРВЫХ! будущих  улиц,

 Большой Владимирской (Чехова), ставшей для тебя родной!

Ты никогда не согласишься с мнением,

что в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

 нет ничего примечательного…

ещё и потому, что ты

 ЗНАЕШЬ:

 когда твой прадед, на следующий, после приезда, день

 вышел из калитки

и, приложив руку, как козырёк, к глазам,

посмотрев вперёд и немного влево, увидел

 в лучах утреннего солнца

очертания крепости и крошечный домик генерала М.Г.Черняева,

а правее него вереницу  из двенадцати тополей,

вдоль первой, застраиваемой улицы в Новом городе!

Ты никогда не согласишься с тем, что

 в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

ПЕРВУЮ УЛИЦУ В НОВОМ ГОРОДЕ

ТАК И НАЗОВУТ: УЛИЦА ДВЕНАДЦАТИ ТОПОЛЕЙ!

С  ПОЭЗИИ НАЧИНАЛСЯ НОВЫЙ ГОРОД!

МЕЧТАТЕЛЯМИ И РОМАНТИКАМИ БЫЛИ ЕГО ПЕРВЫЕ ОБИТАТЕЛИ!

И ОДИН ИЗ НИХ, ТВОЙ ПРАДЕД,

ТАК И НАПИСАЛ В СВОЁМ ДНЕВНИКЕ:

«МЫ ВСЕЙ ДУШОЙ, ВСЕМ СЕРДЦЕМ

ПОЛЮБИЛИ ЭТОТ КРАЙ

 И МЕЧТАЛИ О ЕГО ПРЕОБРАЗОВАНИИ И ПРОЦВЕТАНИИ!»

Ты никогда не согласишься с мнением, что

в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

и твоя родная улица, и другие улицы в Новом городе,

застраивались  вовсе не хаотично,

 а по генеральному плану с самых  первых дней!

ИЗНАЧАЛЬНО!

  Ты никогда не согласишься с мнением,

что в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

  твой юный прадед,

 стоя у калитки дома,

 где почти через сто лет

и тебе, и твоим сёстрам будет суждено родиться и вырасти,

мог видеть

 и крепость, и домик генерала Черняева, и улицу Двенадцати тополей,

только потому, что

всего за три года до его приезда,

территория будущего города представляла собой

 выжженную солнцем степь,

с отдельными редкими группами кустарников вдоль трёх крупных арыков.

Да и через три года ощущение степи частично сохранялось,

 но явственно чувствовалось, что в степи  царит кипучая непрестанная работа,

 день за днём превращающая её в один из центров цивилизации.

Ты никогда не согласишься с мнением,

 что в Ташкенте,

 особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

еще и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

к 1868году, всего за три года!

 огромный пустырь

прорезала весьма своеобразная

Сеть колышков, с натянутыми на них бечёвками,

Обозначавшими направление будущих улиц, и

в их числе была и твоя родная улица, и другие улицы в Новом городе!

Ты никогда не согласишься с мнением, что

 в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

В 1868 году, всего через три года после присоединения!

Вдоль колышков и бечёвок, обозначавших направление будущих улиц,

Появились, пока ещё немногочисленные,

новенькие, аккуратно побеленные домики,

 в числе которых был и твой родной дом!

Ты ни за что не согласишься с мнением,

что в Ташкенте,

особенно  в его европейской части,

нет ничего примечательного…

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

весной 1868 года, всего через три года, после присоединения!

твой юный прадед

вдоль колышков и бечёвок увидел

во многих местах

   только что проложенные,

ещё не мощёные, но выровненные и утрамбованные дороги,

 часть из которых летом того же года были замощены!

Ты никогда не согласишься с мнением, что в Ташкенте,

Особенно в его европейской части,

 Нет ничего примечательного,

Ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

Твой юный прадед был поражён тем, что

вдоль всех будущих улиц!

появились вновь прорытые аккуратные арыки,

специально предназначавшиеся

 для смягчения климата не только во дворах, но и на улицах!

Ты никогда не согласишься с мнением,

 что в Ташкенте,

 особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

 ещё и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

В 1868 году, всего через три года, после присоединения!

 вдоль колышков и бечёвок, обозначавших направление будущих улиц,

 журчали вновь проложенные арыки,

на берегах которых в два, четыре, а иногда и в шесть рядов высаживались деревья,

специально для того, чтобы дарить горожанам

в знойный день  живительную тень!
Ты никогда не согласишься с мнением, что в Ташкенте,

Особенно в его европейской части,

Нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

Ташкент является огромным оазисом в зоне пустынь

 и, следовательно,

 единственное возможное здесь земледелие- это земледелие орошаемое!

И тебе, выросшей в русской семье в европейской части Ташкента,

так же как и всем детям в русских  семьях,

 с ранних лет привили уважение, больше того: почтение!

 к труду местных жителей- ирригаторов, земледельцев и садоводов,

 которым в сложных природных условиях,

 и  располагая самыми примитивными орудиями труда, удавалось

создавать 

оазисы в зоне пустынь!

Ты никогда не согласишься с мнением,

что в Ташкенте,

 особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

Старый город тоже был прорезан сетью арыков,

И не только во владениях богатеев были сады,

но даже в крошечном дворике бедняка был арычек,

 куст винограда и одно, а то и несколько деревьев,

 что и придавало дворикам особое очарование,

 которое полюбилось и новым обитателям!

Но благоустройством старого города, созданием в нём, на его улицах,

 комфортных условий для горожан,

никто специально не занимался

И улицы старого города, по меткому замечанию одного из  европейцев,

были похожи на русла высохших арыков.

И ИМЕННО СОЗДАТЕЛИ НОВОГО ГОРОДА,

с его регулярной планировкой,

оценив очарование  узбекских двориков,

как бы «вынесли» их достоинства на все улицы.

И, для смягчения климата,

 буквально с первых дней,

стали прокладывать  арыки вдоль будущих тротуаров

  и сажать вдоль них деревья,

 дарившие горожанам,

 даже в самый знойный день,

 живительную тень!

И, со временем, так же будут благоустроены и  старо-городские улицы!

Ты никогда не согласишься с тем, что

В Ташкенте,

Особенно в его европейской части,

Нет ничего примечательного,

Ещё и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

НОВЫЕ ОБИТАТЕЛИ

 не захватывали старый город, не внедрялись в него!

ОНИ ПОСТРОИЛИ
 за короткий срок рядом с ним,

 в степи!

СОВЕРШЕННО НОВЫЙ ГОРОД!

Ты никогда не согласишься с тем,

 что в Ташкенте,

 особенно в его европейской части,

 нет ничего примечательного,

ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

 солдаты-новобранцы целый месяц проходили здесь акклиматизацию.

И в течение этого месяца с ними проводились специальные беседы,

 в которых кратко рассказывалось об особенностях

природы, жизни, быта, обычаев коренных жителей,

и внушалась мысль об уважительном отношении к ним!

Ты никогда не согласишься с мнением,

 что в Ташкенте,

особенно в его европейской части,

нет ничего примечательного,

 ещё и потому, что

ЗНАЕШЬ:

 ЗДЕСЬ,

 В ВЫЖЖЕНОЙ СОЛНЦЕМ СТЕПИ,

БЛАГОДАРЯ ТРУДАМ

НОВЫХ ОБИТАТЕЛЕЙ,

 НОВОГО ГОРОДА
ПОЯВЯТСЯ

ЕВРОПЕЙСКИЕ ДОМА, НА УЛИЦАХ С РУГУЛЯРНОЙ ПЛАНИРОВКОЙ,

 ДЕРЕВЬЯ, КУСТАРНИКИ, ЦВЕТЫ, КЛУМБЫ, ЦВЕТНИКИ,САДЫ, СКВЕРЫ, ПАРКИ,

МАСТЕРСКИЕ, ЗАВОДЫ, ФАБРИКИ,

 БОЛЬНИЦЫ,АМБУЛАТОРИИ, ГОСПИТАЛИ,

 ШКОЛЫ, В ТОМ ЧИСЛЕ, И РУССКО- ТУЗЕМНЫЕ,

 ГИМНАЗИИ, УНИВЕРСИТЕТЫ, ИНСТИТУТЫ,

НАУЧНЫЕ ОБЩЕСТВА, МУЗЕИ, БИБЛИОТЕКИ,

 И МНОГОЕ ДРУГОЕ,

 ЧЕМ ПО ПРАВУ МОЖНО ГОРДИТЬСЯ!

Ты никогда не согласишься с тем, что

В Ташкенте,

Особенно в его европейской части,

Нет ничего примечательного,

еще и потому, что

 ЗНАЕШЬ:

новые обитатели, в подавляющем своём большинстве,

 были доброжелательны к местным жителям,

 с уважением и интересом знакомились с особенностями их жизни, быта, обычаев!

Более того,  именно они,

 НОВЫЕ ОБИТАТЕЛИ,

Оценили достижения архитектуры и искусства прошедших эпох в этом крае,

И очень многое сделали для их изучения, реставрации и популяризации.

 И стали гордиться тем, что

здесь представлены

 две цивилизации, две культуры, две религии, две формы быта,

 которые дополнены

 культурами, языками, обычаями других народов,

давно осевших здесь, или появившихся недавно.  

Всё, что я написала сейчас о любимом городе,

 доказывая его

 ОСОБОСТЬ,

было естественной частью сознания

наших русских прадедушек и прабабушек,

 наших русских дедушек и бабушек,

 наших русских родителей,

нас самих, русских по происхождению, воспитанию, образованию, культуре,

наших русских родственников, знакомых, соседей, сотрудников

 и подавляющего большинства русских Ташкентцев,

  которые, зачастую, не будучи русскими по национальности,

 воспринимали себя  неотъемлемой частью

именно русского мира и русской культуры,

а затем советского мира и советской культуры  !

Всё, что я написала сейчас о любимом городе,

доказывая его

ОСОБОСТЬ,

было  естественной, не требующей и не поддающейся формулировке,

частью нашего сознания!

Всё, что я написала о любимом городе,

Доказывая его

 ОСОБОСТЬ,

ВЫЛО ЕСТЕСТВЕННОЙ

 И, В ТО ЖЕ ВРЕМЯ,

  ТОНКОЙ, ЕЛЕ УЛОВИМОЙ,

КАК АРОМАТ ЦВЕТУЩЕГО ВИНОГРАДА,

 ЧАСТЬЮ НАШЕГО СОЗНАНИЯ,

И, КАК АРОМАТ ЦВЕТУЩЕГО ВИНОГРАДА,

СТОЛЬ ЖЕ

 ИЗЫСКАННОЙ, НЕЖНЕЙШЕЙ, ЕДИНСТВЕННОЙ В СВОЁМ РОДЕ!

Какой  грубой, «железобетонной» абстракцией представлялось мне

 когда-то понятие «Общественное сознание».

А вот сейчас подумала, что

в нем, безусловно, есть своя логика,

 и не только применительно к процессам, изучаемым  общественными науками.

В «ОБЩЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ»

СТАРЫХ РУССКИХ ТАШКЕНТЦЕВ,

 И, ВООБЩЕ,

 СТАРЫХ РУССКИХ ТУРКЕСТАНЦЕВ,

БЫЛА СВОЯ

 ИЗЮМИНКА!

В июле созревает первый виноград, но настоящие, столовые, дорогие, сорта созревают только в августе, зато и собирать виноград можно до ноябрьских праздников, а, зачастую, значительно дольше!

Итак, мы возвращались домой из кинотеатра!

Вся улица, как и весь город, обновилась, преобразилась, принарядилась!

 Все дома, как и всегда перед 1 Мая и 7 Ноября, были заново побелены жёлтой извёсткой,

 оконные проёмы белой извёсткой, а оконные рамы, калитки и ворота коричневой масляной краской!

На тротуарах то здесь, то там ещё встречались пятна от извести, или крапинки масляной краски,

но это совсем не портило общего впечатления преображения, обновления, праздничной приподнятости!

И на каждом доме появились государственные флаги!

 Была чудесная пора:

 цвела акация, после которой, как всем известно, пятого, или шестого мая,

в День Радио, или в День рождения Карла Маркса всегда зацветал виноград!

И каким должно было быть наше настроение, если мы знали: следующий день, 30 апреля,

 будет  для взрослых «коротким», а в школе вместо занятий будет только праздничный утренник?!

После утренника мы вприпрыжку примчались из школы и с энтузиазмом занялись предпраздничной уборкой,

Мама с Желочкой готовили праздничные блюда, в доме царила весёлая предпраздничная суета!

Желочка рассказала, что на работе провели очень краткое торжественное собрание

 и прямо после него все пошли на вокзал на митинг

по случаю открытия памятника Четырнадцати Туркестанским Комиссарам!

Всё было прекрасно, только как нарочно, день был жарким, небо закрыли облака и стало душно.

Но, тем не менее, царила общая праздничная атмосфера от понимания того,

что открывают монумент тем, кто достоин памяти потомков!

( Кто тогда мог предположить, что произойдёт через три десятилетия?!…)

Нам очень хотелось посмотреть новый монумент!

И было решено, что завтра, или послезавтра мы обязательно съездим и посмотрим его.

И это добавило новых неожиданных красок в наши, и без того радостные,

 ощущения предвосхищения праздника!

Всё бы ничего, но глава семейства, принимавший обычно активное участие в этих приготовлениях,

всё еще не вернулся с работы.

Закончив уборку, пошли в баню, на обратном пути зашли в магазин,

докупив какую-то мелочь для праздничного стола, о которой обычно забывают в предпраздничной суете.

 вернулись, но дома никого не было…

и в этот момент стало понятно, как «кошки на душе скребут»- такого никогда не было…

Вдруг подъехала машина и из неё быстро, почти бегом, вышел отец.

Мы выбежали во двор и он, не заходя в дом, сказал,

 что будет сегодня и завтра дежурить на работе,

и, обращаясь к Маме, добавил, понизив голос: « Греки всё-таки бастуют!»

Несколько дней назад мы заметили, как оживлённо о чём-то говорят взрослые,

но пришли подружки и мы, занятые своими делами,

не придали этому разговору никакого значения.

Я говорила о том, что от нас ничего не скрывали, только в некоторых случаях предупреждали:

 «Только вы никогда и никому ничего об этом не говорите!»

И не было случая, чтобы мы нарушили этот запрет!

Но сейчас, думаю, можно нарушить обет молчания!

Прошлогодний октябрьский съезд, с его пафосом развенчания культа личности,

и последовавшие за ним « специфические мероприятия»

вызвали самую неоднозначную реакцию в душах людей.

 От безоговорочного одобрения, воодушевления, почти эйфории некоторых-

как тут не вспомнить пресловутую «хрущёвскую оттепель»-

до самого яростного неприятия,

 которое, будучи, по укоренившейся в предыдущие годы,

старой, доброй, надёжной, годами проверенной, привычке

«хранить молчанье в умном споре»,

особенно если он носит политический оттенок,

не становилось менее ярким и даже, как я отметила выше, яростным.

Большинство же людей, на мой взгляд,

 (а я, могу, конечно же, ошибаться, так как описываю впечатление восьми и девятилетних девочек),

были, скорее, озадачены и недоумённо разводили руками.

Греки- политэмигранты, в отличие от нас, бурно выражали свои эмоции:

 их до глубины души возмутили и снос памятников, и ликвидация картин, плакатов, книг, фильмов…

Они открыто называли наших партийных руководителей, во главе с Хрущёвым,

ПРЕДАТЕЛЯМИ!

Но они, в отличии от нас, могли себе это позволить, так как были иностранцами!

Повозмущались они , повозмущались, да и перестали:

обычная, не «политическая» жизнь, с её делами и заботами, взяла своё.

Этим бы дело и завершилось, если бы какая-то комиссия в преддверии 1 Мая не выявила,

 что мероприятия по искоренению памяти о Сталине в городе были проведены «некачественно»

и, как всегда, было принято решение «догнать и перегнать» в этом смысле всех в стране!

Именно тогда объектом самого пристального внимания

 и стал клуб греков- политэмигрантов в одном из греческих городков,

 перед которым, как ни в чём не бывало,

продолжали стоять статуи

и бесконечно великого, и бесконечно вечного Ленина, и

и бесконечно великого, и бесконечно вечного Сталина

из чистого серебра самой высшей пробы!

Я, в тот момент, когда Илюшка доказал всем, всем, всем,

что наша любимая улица Чехова э -самая ГЛАВНАЯ в городе,

действительно, забыла о греческом клубе, где мы бывали на Ёлке,

 а потом благоразумно промолчала: всё-таки они,

 «наши Ленин и Сталин» из «чистого серебра самой высшей пробы»

 перед «Швейником» нам очень нравились!

И только сейчас сообразила, что в Ташкенте всё ещё оставалось место,

где по-прежнему мальчишки могли описывать бесконечную траекторию вечности

 вокруг бесконечно великих и бесконечно вечных вождей!

Комиссия приняла единственное, с её точки зрения, решение,

 даже не предполагая, какая за этим последует реакция.

И греки взбунтовались!

Откуда ни возьмись, собрались толпы народа всех возрастов!

Комиссия оказалась между Сциллой и Харибдой,

 между молотом и наковальней,

между решениями съезда и «свободным волеизъявлением»,

пользуясь штампами постсоветской публицистики,

 греков- искренних сталинистов,

с которыми следовало, как с иностранцами, держаться поделикатней,

да ещё и бережней, так как они были политэмигрантами.

Комиссия растерялась: где только не снесли за прошедшие месяцы памятники,

и нигде, и никто ни  слова не сказал, ни не пикнул,

 какие бы волны яростного протеста не клокотали в сердцах некоторых,

да и те, кого сейчас причисляют к «жертвам тоталитаризма»,

 даже не пытались демонстрировать бурную радость

при виде сносимых шедевров монументального искусства

социалистического реализма.

Один из членов комиссии позже признался, что то,

что он увидел перед клубом,

напомнило ему кадры фильмов о революции: это , действительно,

 была клокочущая масса людей,

  скандировавших и на русском, и на греческом, лозунги,

 смысл которых сводился к четырём словам:

«Нашего Сталина не отдадим!»

Греки –народ эмоциональный и иногда, когда эмоции «перехлёстывали», звучали возгласы и покрепче :

«Предатели!», «Предали Сталина!», «Мы Сталина не предадим!»,

«Он пригласил нас в СССР!»,  и даже: «Сталин дал нам всё!»

«Сталин теперь не ваш!», «Сталин теперь наш!»

Tashkent Retrospective
И такое было…

Комсомольско-молодежный маршрут № 5, 1977 г.

Новенький троллейбус ЗиУ-682B, кольцо «Северный вокзал». Справа в кадр попал Памятник 14 туркестанским комиссарам.

Автор фото: Бернд Арнольд
Источник: https://transphoto.org/

Фото Fotima Abduraxmanova

Александр Куранов: Архитектором Ричардом Блезэ заложена структура здания ВЦ ГосПлана Узбекистана

SPUTNIK / РАМИЗ БАХТИЯРОВ

Летом 2019 года президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев дал указание построить в Алмазарском районе столицы парк Победы. Работа по созданию масштабного комплекса уже близится к завершению.

Посетители получат возможность проникнуться атмосферой военных лет, окунуться в исторические события.

Центральная аллея парка ведет к памятнику Герою Советского Союза генералу Сабиру Рахимову. Также на территории комплекса создан мемориал «Ода стойкости» в память о жительнице Узбекистана Зульфии Зокировой, потерявшей на войне пятерых сыновей.

Еще в парке разместятся музей, композиции с окопами, блиндажами и полевыми кухнями, железнодорожный вокзал, библиотеки. Для посетителей организуют выставку военной техники и вооружения под открытым небом.

Говоря почти год назад о предназначении будущего парка, узбекский лидер Шавкат Мирзиёев отметил, что молодежь, приходя туда, сможет узнавать новое, чувствовать воодушевление и гордость, учиться ценить нынешний мир.

Смотрите в фотоленте эксклюзивные кадры, сделанные корреспондентом Sputnik Узбекистан.

Отсюда: https://uz.sputniknews.ru/photo/20200423/13985843/Pamyat-na-veka-eksklyuzivnye-fotografii-iz-stroyaschegosya-parka-Pobedy-v-Tashkente.html

 Фахим Ильясов.

КОРОТКИЕ  ИСТОРИИ О ЖИТЕЛЯХ МЕСТЕЧКА ПОД НАЗВАНИЕМ КУКЧА В ТАШКЕНТЕ.

      Бывший  фронтовик  дядя  Эргаш  работал  вагоновожатым   маршрута  номер  восемь  и  жил  в  Старом  Городе  Ташкента,  в  местности под  названием   Кукча.

Кукча — один  из старейших массивов Ташкента  где  в  древние времена  находились   одноимённые   городские ворота.  В  Советское   время  Кукча   входила  в  состав   Октябрьского  района   города  Ташкента.   После  развала СССР,   Октябрьский  район   переименовали  в  Шейхантаурский.

Дядя Эргаш, его супруга и  внук  жили  в  небольшом   частном  доме на улице  Заварзина.  Сын  дяди   Эргаша умер   сразу  после  рождения  внука.  Невестка   заболела онкологией  и  ненамного  пережила  мужа.  Других  детей  у дяди  Эргаша  и  его  супруги  не  было.    Дедушка  не   отдал   внука   родственникам   невестки, а  воспитывал  вместе  с супругой.    Пацана   назвали  Эркин.    Он  называл  дедушку  папой,  а  бабушку  мамой,  родителей,  естественно,  не  помнил.
 Эркин   рос   баловнем  у   деда,  который  часто  покупал  ему  конфеты  «Школьные»,  ириски  «Золотой  ключик»,  шоколад  «Алёнка»,   а  летом   мороженое,  начиная  от  фруктового,  пломбира,  крем — брюле  и  до  самого любимого  как   бабушкой,  так  и  внуком  «Эскимо». 

Вот,  только,  «Эскимо»  разбирали  очень  быстро  в  палатке  дяди  Миши  на  Кукче.   Мороженое   привозили  к  полудню,  а  через  пару — тройку  часов  «Эскимо»  уже  заканчивалось,  а  вечером  после  работы,  мужчины   возвращающиеся  с  работы  раскупали  своим  детям   уже   остатки  других   сортов  мороженого.  Но  пару  раз  в  неделю,  во  вторник  и   пятницу,   дяде  Мише  подвозили  «Эскимо»  два  раза  в  день.   В эти  дни,   где — то  после  шести  вечера,  радостный  дядя  Миша  помогал  разгружать   шофёру — снабженцу   около  десятка   «левых»   ящиков   портвейна  № 53,   несколько  ящиков  шампанского,  пару  ящиков   коньяка  и  более  десяти  коробок    мороженого  «Эскимо»,  наверное  тоже  «левого».  Тогда   дядя   Миша  торговал   до  самого  закрытия  палатки,  а  закрывал  он  его  после  десяти  вечера,   когда  последний  страждущий   выпивал  свой  стакан  прохладного   и  вкусного  портвейна,  после  чего   прихватив  детям   несколько  «Эскимо»  уходил  домой.  

 Время  от  времени  дедушка   брал   Эркина  в  рейс и  тот  проводил  в  кабине  вагоновожатого по несколько часов. Трамвай   номер   восемь   под  управлением   Эргаша  ходил по маршруту  Кукча — Вокзал — Кукча.   Сорок пять  —  пятьдесят  минут   уходило  от   Кукчи   до   станции  под   названием    Вокзал  и  столько же  обратно,    плюс   по  десять  —  пятнадцать  минут  приходилось  стоять  из — за  скопления  трамваев  разных  маршрутов  на  обеих конечных  остановках.  На   круглосуточно  забитом  пассажирами  вокзале,  дедушка   покупал   внуку  и  себе   жаренные  пирожки   с  картошкой  и  беляши.      Притягивающий  аромат  беляшей  и   пирожков    стоял на всей  огромной  привокзальной площади,  а  две  краснощёкие  тетки —  Циля  и  Сусанна,   обе   в  замызганных  передниках,     торговали  ими   прямо  из  огромного окна  вокзального  буфета,  выходившего   на    остановку  разных  видов  транспорта.  Кого только  не  было  на  этом  узком,  но  растянувшемся   вдоль  всего  большого  здания   вокзала  трамвайном  берегу.  Этот  пропахший  пирожками,  беляшами,  чебуреками,  шашлычным   и  табачным  дымом,    вечно  грязный  от  окурков,  бумажек  и  салфеток  трамвайный  берег   начинал  заполняться  народом  даже  раньше  чем    берега  с  пляжами  вожделенной  Ялты,    уже   с  пяти часов  утра  и  народ  не  рассасывался  до   00:50  ночи.  Именно  в  это  время  последний  трамвай  уходил  от  Вокзала   до   Кукчи.    Армия  бомжей  вставшая  лагерем  на  всех  принадлежащих  железной  дороге   и  вокзалу   мало — мальских  пригодных  для  ночлега  зданиях,  сараях  и  заброшенных  подвалах   ещё  со  времён    командарма  Фрунзе  боровшегося  с  басмачами,   нахально  просила  деньги  у  пассажиров  и  прохожих.   Если   сердобольные  женщины    протягивали  им   еду  в  виде  пирожков  или  чебурек,   то  гордые    бомжи    даже  не  смотрели  на  них   и  источая  нестерпимо  кислый  запах  грязного  белья,  немытого  тела    и  перегара    проходили  мимо.    Пассажиры  из  провинции  попадались  на  крючок  вокзальных  спекулянтов  билетами,  работавшими  в  сговоре  с  кассирами,  а   многочисленные  приезжие   (если  их не  встречали)    из  Москвы,  Новосибирска,  Свердловска,   Казани,    Пензы,   Алма-аты,   Фрунзе,   Куйбышева,  Уфы  и других  городов,    сразу    становились  жертвами  «бомбил»  и  платили  за   рублевую  поездку  от  вокзала  до   центра  города   целую   пятёрку,  а  то  и десятку.     Живая,  но   намертво  застывшая   очередь  на  официальной  стоянке   такси  у  вокзала,    могла   затянуться  до  второго  пришествия.  Диспетчер,  крашенная  блондинка  неопределённого   возраста  (мечта  дехканина  из  далёкого   горного  кишлака)   по  громко  говорящей  связи   бойко  распределяла  автомобили    левым  клиентам  через  своего  помощника  стоявшего  в  метрах  тридцати  от  официальной  стоянки.  За  пятьдесят  копеек   для  диспетчера,  любой  желающий  мог  уехать  на  такси  уже  через  десять — пятнадцать  минут.     Деньги  вручались    помощнику  диспетчера.  Надо  было  только  сообщить  диспетчеру  пароль,  типа,  — «Мне  срочно  надо  в  министерство».    Можно  было   подойти  напрямую   к    помощнику  диспетчера,  но  его  услуга   стоила   уже  один  рубль.    Знакомый  дедушки  Эргаша  приехавший  в  Ташкент  из  Новосибирска   и  до  этого  никогда   никогда  не  бывавший  на  Востоке,  простоял  в  очереди  на  такси  ровно  два   часа  и  тридцать  минут.  Наконец  он   сел   в  такси  и   уже  через  десять  минут  прибыл  в  гостиницу  «Ташкент».   На  трамвае  он  бы  доехал  за  двадцать  минут.

     После  прибытия   трамвая  на   Кукчу,    дядя  Эргаш  покупал    несколько  штук  горячей  самсы  прямо  из  тандыра   и  отправлял   внука   домой,  чтобы   он  и  бабушка  вместе  пообедали.     Дедушка   Эргаш ещё  до  войны  начал  работать вагоновожатым.   Он,   в  своих мечтах,     хотел  чтобы    внук  тоже  приобщился  к  этой  специальности   и  со  временем  выучился  бы  на  инженера,  а  там,   глядишь,   вырос бы  до  директора   депо,  а  то  и  всего  «Таштрама».    Тогда  дедушка  Эргаш,  по  утрам  провожал  бы  своего  внука   на   работу,  за которым  приезжал  бы  такой же,   ярко  синий  служебный   «Москвич 412»,  как  за  нынешним  директором    «Таштрама».   А сам дедушка  в  это  время  с  гордостью  поглядывал  бы  на  соседей,  мол,  смотрите  до  каких высот  добрался  его  любимый  внук. 

  А то нынешний директор  «Таштрама»   товарищ  Акбар  Юсупов  совсем зазнался,  иногда  даже  не признавал  Эргаша,  своего  товарища  детства  и  фронтового друга,   видите ли он занят  важными государственными  делами.   А  на  деле  директор  сидит  в  главке  на  совещаниях  и  заседаниях,  ездит  на  склады  и  базы,   да  ходит  за  бригадиром  ремонтников   Никитой Санычем   и   умоляет  того  чтобы — нибудь придумать  для  ремонта  обесточенных  трёх вагонов трамвая.   А что  может  сделать  Саныч  при   «наличии отсутствия»  запчастей,  только   подлатать  и  подшаманить.  Но  Саныч  молодец,  если  он  подлатал  состав,   то  эти  вагоны  ещё  долго  бегали  по  своему маршруту.    И   всё   это   директор  Акбар Юсупов  называет государственными  делами.  Вот и неделю тому назад   Акбар  не пришёл  в  чайхану  на традиционный плов работников  трамвайного депо   организуемый  в  складчину  по  четвергам,  так  как   в   это время,   вместе  с  Никитой Санычем и инженером Вагизом Мустафиным,     срочно ремонтировали  неожиданно  вышедшую   из  строя тормозную систему  одного  из  составов,  чтобы  утром  выпустить  его  на  линию.   Да   ещё дополнительно,  перед  самым  пловом,     вызвали   из   чайханы   слесаря   Алишера Самигова.  Ну ничего,  вот   вырастет   внук   и   станет директором  Трамвайного  Депо,  а  то  и  всего  «ТАШТРАМА»,  тогда  уважаемый     товарищ  Юсупов спустится  с  небес  на землю  и  вспомнит  своего старого друга.   А   ещё   Эргашу   было  обидно, что его  фронтовой  друг  перестал приезжать к  нему  домой  попить   «наркомовского   чайку»,   в меру     остуженного  в  новом   холодильнике    «Днепр»,   под   жареную  в  чугуном   казане  мягкую  и  сочную баранину  с  картошкой  и   салатом из помидоров,   заправленных тонко нарезанными кольцами  белого  лука,   вдобавок мелко накрошенным острым  стручковым  перцем  и  обжигающими   руки  горячими  и ароматными  лепёшками  от    Аскара,   их третьего товарища работавшего   хлебопёком.    Обо всём этом   мечтал   дедушка  Эргаш  во  время  своих  многократных  рейсов  по  маршруту  Кукча — Вокзал — Кукча. 

 Дядя  Эргаш   конечно  же   помнил,   что   его  друг  Акбар Юсупов  прежде  чем  выбиться  в  начальство,   ещё  до  войны  окончил   Ташкентский  Институт  Инженеров   Железнодорожного   Транспорта,   вступил в  коммунистическую партию,  потом  учился  в  Университете  Марксизма — Ленинизма,  посещал скучнейшие  партийные  и  профсоюзные  собрания,  был  передовиком  производства,  а  его   портрет    висит   на  Доске  Почёта  ТАШТРАМА  ещё  с  довоенных  времён.    Он  также   не  забывал,   что  благодаря    именно   директору,   профком   ТАШТРАМА   выделил   ему   квоту  на  покупку  современного  и  элегантного   холодильника  «Днепр»  и   модного  болгарского   мебельного  гарнитура,   что   его   назначили   бригадиром   маршрута,  а   это дополнительная  копейка  в  дом,  что  ему  с  супругой  предоставили  путёвки  в   санаторий  «Узбекистан» в  Ялте,  а   внука     отправляли  летом  в  пионерский  лагерь  находящийся   в  Акташе (предгорная  местность  под  Ташкентом).    Дядя   Эргаш   всё   понимал,  всё  помнил  и  сочувствовал  другу в  его тяжелой работе,  но  тем  не менее ему было обидно, что они стали  очень   редко   собираться  втроём.   Ведь вагоновожатый Эргаш,  директор  Акбар   и  тандырщик  Аскар   были   друзьями  с  самого детства.   А    так,  в  жизни,   дедушка Эргаш  с  удовольствием  поддерживал  тёплые  и  дружеские  отношения  с  бригадиром   ремонтников Никитой Санычем,  вагоновожатой   Верой  Николаевной  и  её мужем Тимофеем  Васильевичем,   ранее  тоже   работавшим   старшим  механиком   в   «ТАШТРАМЕ»,   а   несколько  лет   тому   назад   пополнивший  ряды   пенсионеров,  с  молодым  инженером   Вагизом   Мустафиным  и  слесарем  Алишером  Самиговым,   которых  он   тоже  считал  друзьями.   Дядя  Эргаш  любил  поиграть  в  шахматы   с   Алишером,  но ему редко удавалось обыгрывать  его.     Мастер  спорта  по  шахматам   Алишер  Самигов  вот уже   двадцать  лет   подряд  был  бессменным  чемпионом   «ТАШТРАМА»    и   даже  становился  чемпионом (два раза) Ташкента,  а  уж   неоднократным  призёром  первенства  города много  раз.

Внук    рос в   обстановке любви со стороны  дедушки  и  бабушки.   Дедушка  только  на  вид  был  строгим,   но   Эркина   баловал,  иногда   чересчур.  Бабушка  наоборот  была  на  вид  мягкой  и ласковой,  зато   внука   держала   в   строгости.  Сызмальства   она   приучила  его   к   самостоятельности,   убираться  в  доме  и  во дворе,  делать  мелкий  ремонт (замазать  забор  раствором  из  цемента,  покрасить  окна,  ворота  и  т.д.),    покупать продукты  в  магазине  и  на рынке,    стирать свои вещи,  а  самое главное вовремя приготовить домашние задания по всем предметам.  С   учёбой  у  мальчика   проблем  не  было, тем  более, что   учился  он  в   узбекской   школе,   где требования  к  учёбе  были  намного   мягче   по   сравнению  с   русскоязычными  школами.

Потихонечку  прошли  годы.
Внук   вырос,   отслужил  в  армии,  затем   поступил учиться  на  вечернее  отделение  стройфака ТАШПИ,  а   днём  работал на стройке.    Дедушка  Эргаш  вышел  на  пенсию.    Внук,   как  и  его   дед   не   стремился  в   начальство.   Работая  на  стройке,  Эркин  сам  сделал ремонт в  доме, заменил  на крыше    шифер   на   оцинкованные  листы   металла,   поменял  старые   деревянные  ворота  на  новые  металлические,   а  с  двумя  товарищами   по  работе  они  заново  отделали   все  комнаты  в  доме  и   заодно  пристроили  ещё  три ( фундамент,  кладку и крышу  делали  наёмные  рабочие).    Дедушка     мечтал    женить    внука  и  он  уже приглядел ему  невесту.   Это   была   внучка его  друга  хлебопёка    Аскара    красавица   Назира,  которую   Эркин    знал  ещё  с  детства.    Назира   действительно  была красавицей,   но уж очень капризной.   Она закончила   отделение  хинди  восточного  факультета   ТАШГУ  и   три года   работала  в  Торгпредстве  СССР  в  Дели.   В махалле (квартал)  народ  прозвал  Назиру    «Хинд Киз» — «Индианкой»,   за  любовь   ко  всему  индийскому.   Эркин сообщил   дедушке  с  бабушкой,  что  он  любит    свою   сокурсницу  Таню  Кравцову  и  собирается   жениться  на  ней.     Дедушка   ничего  не  сказал  внуку,  однако  в  душе  огорчился.  Но  и  в  семье  Тани  были  свои   проблемы.      Таня не  могла оставаться  в  Ташкенте, так  как  она с  родителями переезжала   в  Подмосковье.   А  самому Эркину  даже  в   голову не  приходило  оставить  дедушку  с  бабушкой  одних   и   уехать   вместе   с  ней.   Семье Тани  надо было  уезжать  как  можно  скорее,    из-за  жаркого   климата  Ташкента   здоровье   её    матери  резко  ухудшилось.   Врачи  настаивали  на  скором переезде  к  морю,  но   и   Подмосковье считалось неплохим вариантом.     Влюблённым  приходилось  расставаться.
 Юные  Таня  и  Эркин  в   летнюю,  прощальную ночь  ещё  не  знали,  что  чувство любви   возникшее   у них  к  друг  другу  на  третьем  курсе  учёбы,   будет  будоражить  их  сердца  всю  жизнь  и  никуда  не  исчезнет,   а  только  окрепнет  со  временем.    

 Через  год  после  отъезда  Тани  с  семьёй  в  подмосковное Химки,  Эркин  дал  согласие жениться  на  внучке  тандырщика   Аскара.    Дедушка   обрадовался  этому  решению,  а  вот   бабушка нет.   Она  знала,  что  её  внук  не  любит  Назиру,  да  и  Назира  наверное   тоже.  Назиру  часто  видели  с  парнями  из  «золотой  молодёжи»   в  модных  кафе  и  ресторанах   Ташкента.  Но  замуж  её  никто  из   них  не  звал.     На  Востоке  часто  женятся по принципу  —  «Стерпится — слюбится».    Осенью  сыграли  свадьбу  Эркина  и  Назиры.   Во  время  свадьбы   внука,  дедушка  Эргаш     вспоминал     фронтового  друга   Акбара  Юсупова,  умершего   у  себя  в  кабинете  за  полгода  до  этого события.  Покойный   Директор  «Таштрама»    обрадовался   бы  этой  свадьбе,  ведь  он  знал   жениха  и  невесту с  младых   ноготков.      Сердце   директора —  фронтовика   не  выдержало  многочисленных   нагрузок  и  стрессов  на   тяжелой   работе    управляющего   «ТАШТРАМА».    Изношенный   парк городских   трамваев  требовал  не  то  что   ремонта,   а   замены,  эдак,   процентов   на   сорок. Но  это  были  несбыточные  мечты,  а  так  день  проходил  в  борьбе  со  снабженцами   и  ремонтниками.   У  одних   директор  требовал   найти  запчасти (которых не было),  а   других  просил  и   умолял  любыми  средствами  отремонтировать  вышедшие  из   строя   вагоны.   Но   когда наконец,   после   долгих   мытарств,   неоднократных  звонков  и  командировок  в  Москву,  причём  в  разные   министерства  и  даже  в    ЦК  КПСС,  что    на  Старой   Площади   в  Москве ( там  работал  фронтовой  товарищ,  вот  он  и  помог),     Акбар  Юсупов  выбил  и  получил    десять    новых  трехвагонных  составов  трамвая  из  Риги,   плюс  столько   же  списанных  из  Москвы,   но  абсолютно  пригодных,   он  испытал  настоящее  счастье  и  удовлетворение   от   своей работы.   Ему  удалось  открыть  несколько  новых  трамвайных  маршрутов,  а   другие  продлить  в  жилые   массивы    построенные  после  землетрясения  с  помощью  всех  пятнадцати  братских  республик СССР.     В  тот  незабываемый  для  всего  «Таштрама»   день,  когда  первые  вагоны прибыли  в  Ташкент,    Эргаш   от  всей  души   радовался  вместе  с  другом.  А  директор   после третьей  стопки   водки  говорил  Эргашу —  «Вот  выучился  бы   ты    после  войны  на  инженера,  мы  бы  вдвоём с тобой   горы  свернули,  а  так тяжело одному».   На    что   Эргаш  отвечал  другу, — «Ты   всегда   был командиром,   как    на   фронте,   так  и  в  жизни.  Мне  этого  не  дано.    Я  и с  обязанностями Диспетчера справлялся  с    трудом,  всё   время    приходилось     поправлять  и  учить   не   только молодёжь,  но   и   ветеранов.   А разве  можно  сделать  замечание  Вере   Николаевне   Сухоруковой,  работающей    вагоновожатой    ещё  со времён  войны  за  то,   что она в обеденный перерыв отдыхает полтора — два часа, а не сорок пять минут,  так  как  она  сильно  устаёт (ночами часто ухаживает за больным мужем)  и  в  обед   любит  немного  вздремнуть  в   диспетчерской  на  Кукче.    А  из-за  её  сна  всё  расписание  маршрута  восьмого  трамвая   может  полететь  насмарку.   Но  и  обидеть ветерана   не   хочется,   ей   на пенсию   пора,   а   она  уходить  не  хочет,   нужны   деньги  на  покупку  лекарств   больному  мужу и   на  свадьбу  внука.   Вот и   приходится  мне  как   Диспетчеру  подменять её   частенько,  но  мне  это  не  в тягость, так    как    после    того   как   ты   перевёл  меня   в   диспетчеры,    всё   время   тянет  сесть   на   место   вагоновожатого».   

Обо    всех   этих   разговорах  с  покойным   другом   вспоминал   постаревший   дедушка   Эргаш  на  свадьбе внука.   Через  год  в  семье  Эркина   родился   мальчик.   Дедушка Эргаш  был  на  седьмом  небе   от счастья.  Созвали   родственников,   друзей   и   дали имя   первенцу —  Ахмед.   Затем на свет появились   две  девочки  погодки  —  Аня (Анора)   и  Света (Севара).   Через   пару  лет  после   девочек   погодок  родился  ещё  один  сын.    Ему  дали  имя  Алим.   Но часто радость   сменяет   горе  и   наоборот.    Неожиданно,  в  течение    года  ушли  в  мир  иной дедушка  и  бабушка  Эркина.  Смерть    любимых   и  дорогих    ему  людей   подкосила   Эркина.   Он начал   прикладываться  к  рюмке,  вернее  к  пиале,   так   как   в   чайхане   по   соседству   где   он   выпивал,  рюмок   отродясь   не   бывало.   Спиртное   разливали   в   пиалы.  Появилось   даже   выражение   коньячные    пиалы,  это  были  красивые,  разукрашенные   орнаментом  хлопка  малюсенькие  пиалы.   В   них  разливали  коньяк  и  понемногу  смаковали  его. 

  Вечерами   после   работы   он   обязательно   заходил  в  чайхану.    И  если  раньше Эркин   выпивал чайник  чая, перекидывался   шутками   с   посетителями   чайханы,   которые    являлись    его   же соседями,    а  потом  шёл   домой,  то   теперь  он  угрюмо  садился в  уголке,   доставал   бутылку  и  искал взглядом    собутыльника    из   числа   посетителей.   После  второй   пиалы   водки,    он  сразу становился щедрым  и   угощал  соседей.  Но неожиданно пришла  и  большая радость  в  его  жизнь.  В  Ташкент приехала   Татьяна.   Она   работала   в  стройуправлении  в   подмосковных   Химках.   Личная жизнь у Татьяны  не  удалась,  с  мужем разошлась,  сына   Бориса   растила   одна.  Татьяна приехала забрать тётю,   которая осталась  одна  после гибели сына  в  Афганистане.  Чувства  к  Татьяне  вспыхнули  с  новой силой,  они   начали  подпольно  встречаться,  но  оставить  семью  Эркин  не мог.     Надо   было   поднимать   детей.   Тем более, что   его   супруга   собиралась   в   долгосрочную  командировку в Индию.   Эта   эйфория  с Татьяной  длилась несколько месяцев,   пока  Татьяна   помогала тёте  с  продажей квартиры,  сбором  вещей  и  их  отправкой.    После    отъезда  Татьяны,  Эркин    стал   ещё   чаще   заходить  в  чайхану  и  сидя  на  топчане   у  журчащего  арыка,    никого вокруг  не  замечая,  он  вспоминал  Таню,   их первые свидания,   робкие   прикосновения   рук,  первые поцелуи  в  алые  и  пухлые губы,   стройную фигуру,   красивые ноги,  а  самое  главное   удивительно  нежный  взгляд  её  серых глаз,  притягивающих Эркина   каким — то  внутренним  магнитом.    Эркин  знал,   что Таня была    девушкой   с   характером,   имела острый язык  и  умела   постоять  за  себя, при   этом  Таня  была  честным  и  справедливым   человеком.  Эркин   мечтал  поставить детей  на ноги  и  уехать   к   ней   в   Химки   и   раз  в   две — три недели    ездил   на   Центральный  Телеграф  и  звонил  Тане.   Эти  телефонные   разговоры    были  бальзамом  для  него.

Чайхана  это  целый  мир  в  жизни    мужчин  Ташкента.   Они приходят в чайхану не только попить чай, поесть   плов   или   самсу,   поиграть   в    нарды    или    шахматы, но  и  поговорить   с соседями, излить   душу  перед  товарищем.    А   если, вдруг,  в   чайхану   забредал  незнакомый   путник,  или вообще приезжий из другого города, то  послушать   истории   этого   гостя   собирались   все   клиенты чайханы,   во   главе   с   чайханщиком.    А если    гость  рассказывал   истории   связанные   с путешествиями   за границу   или   по    Советском у Союзу,    какие-то   интересные   факты    из   жизни футболистов (все жители квартала болели за местный «Пахтакор   и   московский «Спартак»)   и   других спортсменов, тогда   он   становился   почётным   гостем   на всех   посиделках   организовываемых в этой  чайхане.   По русски   говоря, чайхана  это   отдушина   для   мужиков,   где   они могли   отвлечься   от   жен,   от  их  нудежа,   всяких  других    забот   или наоборот,   остаться   одному   и   собраться   с   мыслями.   Также   в  чайхану   люди   приходили   посоветоваться   с   мудрыми   аксакалами   по  поводу своих   дел,  например   свадьбы  сына  или   дочери,   выяснить   у   кого   есть   знакомые   в Фармацевтическом   институте   куда   собиралась   поступать   дочь   (внучка)  или   в   ВУЗах   с  факультетами   иностранных   языков,   чтобы   внук   или   сын   выучили   иностранные   языки   и    работали   за   рубежом,    как   Назира,   дочь   Аскара — тандырщика.      Чайхана это   прибежище для поссорившихся   с   супругой   мужчины,   куда   он   приходил   в    разъярённом    виде   с   бутылкой водки,   а   выпив   её   с   товарищем   он   ещё   больше   распалялся   и   просил   чайханщика    послать   гонца   в   продуктовый   магазин   в   двухстах   метрах   от   чайханы.   После   второй   бутылки  на  троих   запал  у  поссорившегося   с   женой   иссякал,   но   он   ещё   долго   хорохорится   и   заявляет,    что   завтра    же   отправит   жену   к   её   родителям,   но   к   закрытию   чайханы   он молча   встаёт  и  идёт   домой    к   уже   остывшей,   но   не   постылой   супруге,    чтобы   ночью хорошенько   помириться   с   ней  под  тёплым  одеялом.    В  Узбекистане    есть,   вернее   была   во   времена   «доисторического материализма»   хорошая   традиция,  когда   недовольный   муж   отправлял   супругу   к   родителям,  а  через  пару  недель   присмиревшая   жена   возвращалась   к мужу  и  на несколько   месяцев (к сожалению, не навсегда), в    доме    прекращались    ссоры.  Увы,  сейчас  всё изменилось   и    современные,   эмансипированные  узбечки  уже  сами  кого — хочешь  отправят  к  матери,    причём  хоть  к  такой-то  матери,  хоть  к  родной.

  Как  и  предсказывала  намёками   бабушка,   характер   у  красивой  жены   Эркина оказался тяжелым, особенно это    проявилось после  её   ухода  из  жизни.   Эркин и  раньше   чувствовал    что    его   жена   была   не   такой   уж   простушкой,   какой  она  показалась  его  дедушке.  Назира,  в  жизни  оказалась   злой  и  завистливой  женщиной,    карьеристкой,   подруги  отвернулись  от  неё,    а   истерики  и  скандалы  которые  она закатывала    после  ухода  из  жизни  родных Эркина,   уже  выходили  за  рамки  приличия,   было  ужасно  неловко  перед  соседями.   Назира  считала  Эркина  неровней  себе.  Ведь   она   защитила  кандидатскую  диссертацию,    работала  заместителем  декана  в  Университете,  где    сотрудники  и  студенты  «уважали и  любили»     её (на деле  просто  боялись),   а   муж  какой — то  строитель,  да  к  тому же пьяница.   Из-за её сварливого характера Эркин  запил  ещё  больше. Дети очень любили отца   и   относились   к нему  где — то даже   бережно,  как  к  малому  дитя.    Ведь   папа  ни  разу никого   из   них  не   ругал,  а    играл   с   ними  в  разные   игры,  читал  вслух  книги,  рассказывал  всяческие  истории,   старался    исполнять  все  их   детские  просьбы,  возил  в  кинотеатры,  в  цирк,  вместе   с  ними  купался   в   огромных    фонтанах   на  площади  Хадра    и   на   «Комсомольском  Озере».   Во  время  летних  каникул  Эркин  отправлял  старших  детей  в   пионерский   лагерь,   а   по  воскресеньям   приезжал  к  ним  на  целый день.   Правда,  в  последнее время дети  сами частенько  приходили  к  папе  в  чайхану  и  забирали  его  домой,  в   очень  неловком  виде.   Чайхана  находилась   недалеко  от  дома Эркина.  В  нетрезвом     состоянии    Эркин    мог  уехать  за  покупкой   бутылки   сравнительно   далеко   от  дома,  так  как  ближайший  магазин  закрывался  уже  в  шесть  часов  вечера,  а   продавщица  тётя  Гульсум,  она  же  заведующая  уходила  домой  готовить  ужин  мужу  и  детям.    Он  выпивал  новую  бутылку   с  незнакомыми  и  подозрительными  собутыльниками.   После    выпивки   эти   подозрительные   личности   бесцеремонно  снимали  с  Эркина  пальто, модную  ондатровую шапку, а то и ботинки.   Пьяный    Эркин   не   мог   оказать   никакого  сопротивления,  он  даже шагу  не   мог  сам  ступить.  Ему везло,  что   у  магазина  куда  он  приезжал  за  выпивкой  находилась  трамвайная  остановка  и  знакомые  вагоновожатые,   ученики  его  деда  сажали  его  в вагон  и  везли  до  остановки  Кукча.   А  бывало,  что   вагоновожатый,    закрывал   двери     трамвая   и    доводил  Эркина   до  двери  его  дома (триста  метров  от  конечной  остановки).  Такое с ним случалось несколько раз.  Дети,  в  таких  случаях,   всегда  гладили,  обнимали  и  успокаивали отца,  а  вот  жена  унижала  и  кричала   на   него так,   как   даже  боярыня Морозова  не  кричала  на  своих дворовых  девок.  Но пил Эркин всё крепче и крепче.

Эркин всё свободное время проводил  в   чайхане,  лишь  бы не сидеть дома  и  избежать   лекций   в университете  злословия  супруги.   Дети    Эркина    время   от   времени прогуливались   около   чайханы  и   следили,    чтобы   их   папа    нигде   не   упал   или   никуда  не   уехал    в    неадекватном   состоянии.  Чайханщик  Турсунбай   шутя   говорил Эркину, —  «Твои   разведчики   появились,   теперь  я  за  тебя  спокоен».  Эркин   работал   начальником  участка   в   одном    из    многочисленных стройтрестов   города.   Работа  была  нервной,  руководство  часто меняло не только решения, но и позицию по отношению к тем или событиям на стройке, да и к    сотрудникам   тоже.     Например,  только   вчера    начальник   соседнего   участка  Валентин    Васильевич   Захаров    получал    грамоту  и  премию,   а    уже  сегодня   за   невыполнение  плана   или   какого- то   там соцобязательства   его имя    склоняли на   собрании,  ставили на  вид,  объявляли выговор и т.д..   Эркин   не    вмешивался  ни во   что. Он    хоть   и   пил,    но   не   на   зарплату,    которую    он   исправно   приносил     домой,   а   выпивал  на    заработанные    не    совсем  честным   путем   деньги.  Случалось,   что    иногда    бригада    кровельщиков    на    несколько    дней   исчезала  со   стройки,   плотник  Матвеич  брал  отпуск  за  свой счёт,  а  отделочницы  Матлюба  и  Зина   две  недели   в   месяц  работали  на  частных  объектах.    Всё   это  делалось   с   разрешения   Эркина, а  люди  не  забывали  добро.  Они  все  делились  с  ним  заработанными деньгами.     Время   от времени    удавалось    продать    «на сторону»   и    кое —  какие    стройматериалы.  Но   всё   это   было мелочью.      Слава Богу,  что руководство не обращало внимания на эти мелкие шалости.    Эркин мечтал    скопить    на    автомобиль.     Водительское    удостоверение   он   получил   сразу   после   службы    в    армии,    отучившись    полгода   в   автошколе   при  ДОСААФ.    О    своей    мечте   он   говорил    только    детям,  они  вместе   планировали    поехать   в   путешествие  на  машине.    Дети  были  его  лучшими друзьями,     Эркин    рядом    с    детьми     сам    становился    маленьким    пацаном   и    делился  с  ними    своими    секретами,   рассказывал  им  как его вырастили бабушка с  дедушкой.  Вспоминал  как    дедушка    возил    его   в    кабине    вагоновожатого   на   трамвае,  а бабушка   читала  сказки,    помогала   готовить   уроки   и   учила    вести    домашнее    хозяйство.   Старший  сын  Ахмед  очень  любил   животных  и  мечтал  стать  ветеринаром.   Девочки серьёзно изучали   английский   язык.  Младший  любил  футбол   и  был равнодушен  к  учёбе.

 Неожиданно заболела  тёща.  Её надо было везти в  Москву. Эркин без колебаний снял деньги   в сберкассе    и    отдал три тысячи  рублей  жене,   ему  не  хватало шестисот рублей для покупки   автомобиля  «Запорожец», на который он  копил  уже   несколько лет.    Жена с тёщей отбыли в   столицу,   Эркин   остался  с  детьми дома.    Дети сами  готовили его любимые блюда.   Эркин   даже  перестал пить.  В чайхане   знали  о   болезни    тёщи  и  сочувствовали  их  семье. После операции     тёща     пролежала    почти   месяц  в  московской    клинике,   затем  её  отправили в  санаторий  в   Минводы.  Жену Эркина сменил её   брат. Слава Богу, тёща поправилась. Через три месяца после   этих    событий    супруга    Эркина    отбыла   в    Индию    для    работы    переводчиком  на     строительство    ГЭС    «Бхакра»  в  Пенджабе.
Но   проработав   два  года   в    Индии (хотя она и продлила контракт ещё на год) Назира вернулась в Ташкент,   так   как   во время    её    пребывания   в  стране   Махатма  Ганди  ( человек, с которым  всегда   мечтал  поговорить  президент  России  Владимир  Путин),  Советский Союз приказал долго жить   и   всем    совзагранработникам   в   Индии  стали выплачивать зарплату с  большими  перебоями.

Но потихонечку  и  в  Ташкенте заканчивался благословенный,  но уже остаточный   период  Брежневского  коммунизма,   длившийся даже после развала СССР до  1996 года.  До этого периода времени в Ташкенте  практически ничего не менялось, жители даже не почувствовали ухода со сцены Советского   Союза.   Правда,  временно,  появились карточки для покупки некоторых продуктов. Но и без этих карточек можно было купить все необходимые продукты в тех же магазинах, немного переплатив продавцу или на местных рынках.  А  через  полгода  и  продуктовые  карточки  оказались  не  нужны.    Именно в период с 1992  до  1996  годы почти  прекратился  отток  русскоязычного  населения  из Ташкента.   Даже будущие жители Земли Обетованной  редко  появлялись   в  республиканском ОВИРе  для оформления  выездных  документов.    Но всё хорошее когда — нибудь заканчивается.  После отмены конвертации в  1996 году,   в  Ташкенте начали закрываться иностранные компании  и  представительства.   Резко начал  дорожать  американский  доллар,  а  заодно с  ним   бензин  и продукты.   Заметно   увеличилось   количество  безработных.    Вот тогда — то  заспешила   по  утрам в  республиканский  ОВИР   очередная,  а скорее  всего  последняя   волна   людей   в  кипах.     У   посольства   России  в  Ташкенте  начали выстраиваться   огромные  очереди  чтобы  получить   гражданство.  Через  год  эта   очередь  выросла   до  нескольких   десятков  тысяч   человек.   Люди  снимали комнаты  рядом с посольством  и   жили  там  неделями,  чтобы   попасть  в  несколько вожделенных комнатушек  тесного  и  неуютного  консульства   России   в  Ташкенте,  где  получали  справки  о  российском гражданстве.   Я уже не говорю о тех   русскоязычных   людях  которые  приезжали  на перекличку  из  разных концов  Узбекистана,  причём    по несколько месяцев  подряд,   а  ведь среди них  были  и  старики,  и  больные,   и  инвалиды.    Девиз  —  Всё  для  блага  человека  оказался  и  в новой России враньём.     А вот для   своих,  так   называемых   блатных,  посольство  России открывало не  двери маленького консульства  находящегося на задворках,   а  распахивало огромные парадные ворота  для въезда  его  «Мерседеса  — 600».
 После  отмены  конвертации,    резко  почувствовали перемены   в   худшую сторону  на  себе   сотни  тысяч  рабочих  и  ИТР   нескольких   десятков  крупных    заводов   Ташкента.     И   хотя   заказы  ещё   поступали,   но  рушились   связи   и   поэтому    со  снабжением  материалов  было  туго.    Но ещё несколько    лет   заводы   и   стройки   не   останавливались,   хоть  и  со  скрипом, но всё таки в цехах теплилась жизнь.  Постепенно,  после  распада  великого  государства   к  середине   девяностых   годов     начал   исчезать  дым   с  заводских  труб,    но   стало    очень  много  риторики  и  хвастовства    на  голубых  экранах   как   российских,   так  и местных  телевизоров.
 Чем    больше    хвастались    об   успехах    крупные    руководители  СНГ,    тем   хуже обстояли дела на предприятиях.    Заводы   быстро   банкротились   или   их   специально банкротили,  высвобождались огромные территории под застройку жилья,   торговых   и    бизнес    центров.       Стройиндустрия   также перешла  в   частные     руки.   В государственных организациях денег не  было.   Люди годами не получали зарплату.   Эркин,  также как  и  другие сотрудники «Стройтреста»,  ушёл в частный сектор. Но хрен редьки не слаще. Новые узбеки, а   народ  начал  их  называть  «Свежие Узбеки»,   наперегонки  с   «Новыми  Русскими»   начали обворовывать  и  обманывать  свой  народ. 

 Эркин  подал  на  развод.  Назира  была  рада  такому  повороту  дел.   Она  уже  давно  жила  с  другим  мужчиной,  а  точнее  с  двумя.  Первый,  проректор  университета,   был  нужен  для  дела,  а  второй  имел  свободную  квартиру  и  деньги.  Эркин  старался не   видеть    её.    Он  как  простой подёнщик  часто  ночевал  на  объекте,   вместе с приезжими работягами.  Дети привозили ему еду прямо    на    стройку   и    все  рабочие    всегда   хвалили  его  детей   не   забывающих   об   отце  и  желали  им  счастья.    А  жену   Эркина    часто  видели   в   машине  с  каким-то  мужчиной  профессорского  вида,    но   соседи   ничего  не  говорили   ему.  Дети, против ожидания, были    на    стороне   отца,   а   не   матери.   Суд    развёл   Эркина   и   Назиру тихо  и  буднично.  Прошёл год после развода, бывшая супруга вопреки толкам, так и не вышла замуж, а  полностью отдалась  работе  и  репетиторству.  Затем  ей  поступило предложение поработать  в  посольстве  Индии  в  Узбекистане  и   она   ушла   из   университета.  Зарплату  в  посольстве Индии  платили   в   разы   больше   по   сравнению    с  университетом  и   надобность  в   учениках  отпала.   Дом   дедушки   Эркина  никто не делил, они   так   и   жили каждый  в  своей комнате.  Назира  всё   чаще   и   чаще    ночевала     у  «подруги»,  которой  у  неё  никогда  не  было.    Эркин  уже   собирался  поговорить  с  детьми  о  Татьяне,  с  нетерпением   ожидавшая  его  скорого  переезда   к  ней.     Но  именно  в  это  время  старший  сын  Ахмед,   который  день  ото  дня  становился   самостоятельным        сказал  отцу,    что   он   переводится    учиться   в  московскую   Тимирязевскую    Академию     и   хочет  забрать  его  с  собой.   Старшая  дочь  поступила  в  Высшую  Школу  Экономики  в  Москве.  Тогда    Эркин   позвонил Татьяне  и    сообщил,  что  скоро   он  приедет   к  ней  насовсем  и   просил  помочь  её   дочери на  первых порах. Татьяна  сразу пригласила   всех  их   жить к себе.   Она же  нашла работу Эркину   в   Химках, а  то  он совсем  начал  спиваться  в Ташкенте.   Мало  того,  Татьяна  зная  мягкость  и  нерешительность  Эркина,  сама приехала  за   ним  и   детьми в Ташкент.   Вместе с Эркином переехала  и  вторая дочь.    Бывшая  супруга  не  была  против,  как  человек образованный она понимала, что дети получат  гораздо  лучшее образование в Москве, чем в Ташкенте.  Эркин устроился работать прорабом в частную  строительную компанию. 

Прошло несколько лет,    Эркин    жил  примаком  у Татьяны и работал бригадиром строителей. Членами  его многочисленной бригады были строители  из Узбекистана, Украины, Молдовы и России. Эркин женился на Татьяне и  быстро оформил российское гражданство, а заодно получили гражданство  его сын и дочери.  Ахмед, сын Эркина, получив гражданство России,  сразу открыл  ветеринарную клинику. Старшая дочь  Аня,   училась на последнем курсе  и  работала в иностранной компании. Младшая дочь  Света,   училась в МГУ на философском факультете. Эркин, честно говоря, не сразу прекратил свои пьянки в Москве. Мудрая Татьяна понимала, что ему нужно время, чтобы осознать и пропустить через себя все перемены в его жизни.  В Москве,   Эркина  постепенно так  загрузили работой,  что времени на выпивку не оставалось вообще. Да и  мужики из  его бригады  приехали в  Москву  зарабатывать деньги,  а  не пьянствовать и гулять. 

  Единственное, о чем в душе переживал Эркин, что   он    живет   примаком   у  Татьяны. В   Ташкенте   это  считалось  большим   позором.  Он думал о покупке земли и строительстве дома на ней. Эркин советовался с Татьяной   по этому поводу, но она сказала, что об этом думать пока рано и сославшись на готовку обеда ушла от разговора.  Эркин   зарабатывал   хорошо,  он   уже   скопил    деньги    и   хотел  купить   дочерям  квартиру  или   небольшой   домик.     Девочки,  чтобы не стеснять  Эркина  и  Татьяну,   хотели  снять  однокомнатную квартиру   рядом  с  ними.   Но Татьяна и Эркин были против того, чтобы они жили отдельно.  Девочки не   причиняли  неудобств   никому   в  трёхкомнатной  квартире,  так  как   сын   Татьяны  Борис  жил в  квартире  тёти  Татьяны,   за   ней  нужен   был уход.  Родители  Татьяны    совсем  молодыми  ушли   в  мир  иной  сразу  после  распада  СССР.   Сказалась   тяжёлая   работа  на   «Таштекстилькомбинате»   и,  часто,   в  две  смены  подряд,     чтобы  переехать  из  сырого  и  затхлого   барака  в  свою    кооперативную   квартиру.    А  Ахмед,  сын  Эркина   дневал и  ночевал на работе,  где  у  него  была   служебная   комната.        Обладателей  животных  в  Москве  и  Подмосковье становилось   все   больше  и   больше.      Животные часто болели,   их   надо   было   лечить,   оперировать   и   делать   прививки,   а   толковых ветеринаров не хватало,  сам  Ахмед  стал   высококлассным    специалистом    и   уже   открыл  филиал  своей   клиники   у  метро   «Сходненская».     Иногда,   по   воскресеньям,   Эркин    садился   в    какой-нибудь    трамвай  и  с  огромным  удовольствием  катался  по   Москве.   В    вагоне  Эркин  вспоминал  дедушку вагоновожатого    и  бабушку заменивших   ему  умерших родителей   и  мысленно начинал рассказывать им о своей жизни,  о том какие   хорошие   правнуки   выросли   у   них, но ни одного слова он не  говорил  о своей бывшей жене.    А вот о Татьяне он  мысленно рассказывал дедушке очень много,  что она   буквально    вытащила  его,  почти спившегося,    из грязной бытовки в Ташкенте, о том что лечила от запоя, а после выхаживала его, что он дурак не женился на ней сразу после окончания института.    Но в этот момент он осекался, так как начинал спорить с дедушкой,   а   Эркин  не  хотел  обижать  своего  любимого  деда  даже  в  мыслях. Татьяна   обычно   подъезжала  к   станции   метро  «Войковская» и  ждала мужа  на конечной  остановке трамвая,  затем  они  вместе  заходили  в  близлежащий  Торгово — Развлекательный — Центр   «Метрополис»,   делали необходимые покупки  и  возвращались домой.

Прошло несколько месяцев.  Приближалась осень.   Как — то в  середине  августа     дети    Эркина   и  Татьяна   с сыном    сообщили    ему,  что   они   все    вместе   прокатятся  в  дачный  посёлок,    подышать  сосновым  ароматом,   а  это  всего  в  одном километре   от  их  дома.  Они  сели в служебный минивэн   Ахмеда,   проехали совсем немного, свернули   в  дачный посёлок  и  остановились у небольшого   и   новенького дома.   Перед входом в дом,    сын   подошёл   к   папе    и    вручил  ему ключи.    От волнения   он  не смог вымолвить ни слова, тогда  Татьяна  сама   сказала   Эркину, что   этот  дом для него  построили дети.  И хотя в строительстве  дома  основное участие принял  Ахмед, но старшая дочка   Эркина  Аня  тоже помогала,  как  и сын Татьяны Борис,  который   провёл всю электрику. в   дом.    Сама Татьяна  на все свои небольшие сбережения купила   два  гарнитура,  спальный   и   кухонный.  Эркин  от  радости  прослезился, обнимал и целовал всех по очереди  и  от волнения никак не мог открыть дверь. Наконец  они   вошли в этот уютный дом.  Эркин сразу сказал что теперь они,  все    вместе,  будут жить в новом доме.  Начался   гам, крики,   поздравления.   Под  этот шум  куда-то исчез главный организатор  строительства  дома  Ахмед.    Татьяна успокоила  всех сообщив, что  Ахмед скоро будет.    Он  вернулся   через   час  с тортом,   пиццей,  Пепси — колой,  разными  соками  и  русоволосой,   голубоглазой  и  веснушчатой девушкой. Ахмед  волнуясь  представил  Ульяну  папе.  Сама  Татьяна, её сын Борис и  девочки, оказывается, уже были знакомы с  Ульяной.  Эркину от волнения очень хотелось выпить, но Татьяна чувствуя  этот момент налила ему простой газировки.   Эркин посмотрел на свою любимую супругу и успокоил её сказав,  что раз он дал себе слово не пить, он  сдержит его.

Ульяна жила с родителями  совсем  рядом, в новом жилом массиве  Куркино.  Эркину  веснушчатая  Ульяна  сразу понравилась, а Татьяна одобрила выбор Ахмеда ещё несколько недель тому назад, когда он пришёл с Ульяной домой  во время отсутствия папы.   Эркин  вспомнил  себя  молодого и  улыбнулся Татьяне,  мол, история повторяется.   Ведь  лицо  и  плечи Татьяны  с  молодости  были  покрыты  веснушками.  Ульяна  и   Ахмед тоже учились вместе, как Эркин и Татьяна.  Ульяна работала в лаборатории  судмедэкспертизы.    Сын сказал Эркину,   что  родители Ульяны против их свадьбы. Они не хотят выдавать  свою  дочь  замуж за  какого — то  неизвестного   узбека.    Через  несколько  дней  Эркин  с Татьяной сами  приехали  к   родителям Ульяны   и  долго,   весь  вечер  рассказывали  им  свои  жизненные истории.  После этого молодые получили благословение.  Эркин хотел чтобы свадьба  прошла в  новом доме, он хотел сам приготовить  плов гостям.  Но времена изменились, теперь,  дома  уже   никто не проводит свадьбы.    Свадьбу сыграли в кафе  седьмого  ноября,  в  день Великой Октябрьской Революции.   А Эркин как и мечтал ранее,  приготовил в этом кафе плов для всех гостей.

Разные  случаи происходили  в  жизни жителей  местечка  под  названием  Кукча.   У   соседа Эркина (с левой стороны забора), образцового и непьющего   семьянина, известного в Ташкенте  доктора физико-математических наук, профессора ТАШГУ  по имени Саид,   двое   сыновей  стали  картежниками и проиграв крупную сумму денег были вынуждены  бежать  из Ташкента.  После  их  побега,   какие-то люди приходили  и   угрожали  отцу.    Даже милиция не смогла или не захотела ничего сделать.   Все правоохранительные  органы в те годы действовали исключительно по законам   Улицы  и  в  пользу  Улицы (так  в  Ташкенте  называют  криминальные  круги)   Пришлось срочно  отправить на  учёбу  в  другую страну и  младшего сына,  от  греха  подальше.    Профессор Саид  отдал  бандитам  два  автомобиля,  несколько тысяч долларов,  золото  и камушки  жены, но те требовали всю сумму,   плюс  проценты.   Отстали от Саида,  только, благодаря вмешательству   духовных  лиц.  Влиятельный  и  авторитетный  в  Ташкенте  Имам — Хатыб   мечети  расположенной  на  Кукче,    являвшийся   дальним   родственником   супруги   Саида,   встретился  с  главным  Картёжником  и    призвал его  к  совести,   стать   великодушным  правоверным     и   простить  остаток  долга    детей  Саида.  За  это  Имам    пообещал  Картёжнику   прилюдно   молиться   за  здоровье   его  родителей  каждый  день.   Картёжник  —  бандит,  при  народе   простил  оставшийся  долг  детей  Саида.     Имам — Хатыб   в   течение   нескольких   лет,  до  самой  смерти,    во время утренних намазов  читал   аяты  из  Корана    за  здоровье  родителей  Картёжника.    Главный бандит —  картёжник,  кстати, тоже  ушёл из жизни всего через несколько месяцев после кончины Имама — Хатыба.    Имам   ведь  молился только за здоровье его родителей,  но  не за  здоровье самого картёжника.   Родители покойного картёжника  на   сегодняшний   день   были   живы  и здоровы.   А  избалованные  дети профессора   и   сбежавшие от карточного долга,  осели  в  городе  Находка   и   при помощи   аспирантских   друзей  отца  с    которыми   он  учился  в  Москве,    открыли   кафе,   кондитерский  цех  и  неплохо зарабатывают.  Но тем не менее, знающие люди посоветовали им  не  приезжать в  Ташкент,   даже в отпуск.  Дети Саида   купили  квартиры,  женились,  но   родителям  абсолютно не  помогают,  наоборот Саид с супругой иногда сами    ездят к  своим  эгоистам   и   при этом везут  им  подарки и  гостинцы из  Ташкента. 

 У другой  соседки — вдовы,  заслуженной  учительницы  УзССР,    жившей    недалеко  от   Эркина,  все трое сыновей спились  и  погибли  в  пьяном виде.    Средний,  инженер — проектировщик,  свалился   с  крыши  домашнего  сарая,  отбил внутренности   и  через неделю  умер,  через  год  старший  брат  в  пьяном виде замерз   в  снежном  январе,  в   подвале  строящегося  дома (работал сантехником),  а  третий,  самый  младший,   учился  с  Эркином  в  одном  классе.  После  школы  он  работал  лаборантом  на  телевидении  и   одно  время,   часто     составлял  компанию   Эркину  в  чайхане.    После смерти  бабушки,  матери  и  старших братьев,  младший  сын   ни  с  кем   из  друзей  не  посоветовавшись     продал   дом,  получил половину суммы,  а  вторую половину  он   должен  был  получить  через  полгода,  но  незадолго  до  обозначенного  срока  пропал   без   вести.   Братья  не  были женаты,   соответственно, никто  пропавшего  парня  и не искал.   Местной   милиции  всегда  было  недосуг   заниматься  такой   мелочёвкой   как  поиски  пропавшего    человека.   А   сосед  купивший  дом, тоже  быстренько продал  его  и  переехал  в   противоположную   часть  города.  Вся  махалля  подозревала, что   это  он   приложил руку  к    исчезновению  парня, но  доказательств   не   было.  Этот  самый  сосед  вырос  на   глазах  у   трёх  братьев.  Они  его,  ещё  маленького,    носили  на  руках,  угощали  конфетами  и  мороженым.   Калитка  в  заборе   между  их   домами  никогда  не  закрывалась.   Сосед,  когда   был  ещё  совсем  мальцом,    часто  что — то    щебетал  под  нос  и    братья  прозвали  его  Горликом.   Не  хочется  верить  в  то,  что  именно  Горлик  виноват  в  пропаже  младшего   из  братьев,  одноклассника  и  собутыльника   Эркина….

Эркину повезло  с  детьми и  Татьяной.   Их  любовь  и  забота  о  нём   не дали  ему  спиться и пропасть.

Ахмед и Ульяна со временем построили  свой  дом  рядом  с  отцовским.    Ахмед  хорошо  зарабатывает,  его  клиника  расширилась.   Но  тем  не  менее   Эркин  и  родители  Ульяны  помогли  молодым  со  строительством.   У   молодых  подрастает  маленький  и  веснушчатый  пацан.     Младший  сын   Эркина  Алим  работает  зубным  техником   и  живёт в родительском доме  в   Ташкенте,  но  часто  приезжает к  отцу  и  неплохо  подзарабатывает   у  московских  дантистов.   Хороших  зубных  техников  не  бывает  много.    Старшая    Аня   вышла  замуж  за  однокурсника  и  одно  время   жила  с  мужем  у  метро  «Беляево».     Супруг   оказался  наркоманом  и  поднимал на  неё  руку,  лечиться  не  хотел,   считал  что  в  любой  момент   остановиться.     Татьяна  и  Эркин  очень  переживали  за  Аню.  Но   она  терпела  побои,  оскорбления  и  унижения.   побои  и  оскорбления,   пока  за  ней  не  приехал   Борис,   и  не  забрал  её  оттуда.    Борис  полюбил  Аню  сразу  как   только  она  приехала   в   Москву.    Но   он   очень  робел  перед  восточной  красотой  Ани,  похожую  лицом  и  статью   на  мать,  но  с  мягким  отцовским   характером  и  никому  не  говорил  о  своей   любви.      Аня  узнала  о    чувствах    Бориса   уже   после   свадьбы.  Он   всегда   поддерживал  Аню,  так  как  уже  через  несколько  недель  стало  ясно,  что  её  муж  сидит   на  таблетках.     Младшая   Света,  вышла  замуж  за  хорошего  парня  из  Альметьевска,  муж  работает  программистом.   Света,  через  год  после  свадьбы  уехала   с  семьёй  работать в  Эмираты,  где  они   с   мужем   открыли   свою  компанию.  Сам  Эркин   на  пенсии,  как  и  Татьяна.   Они  с  Борисом   арендовали  придорожное кафе  недалеко от дома.   Эркин каждое  утро  готовит  там  плов  в  казане  вместимостью 15  килограммов риса, 15 кг. мяса и 15 кг. моркови, плюс масло, лук и специи.  Из этих ингредиентов получается плов на 150 человек.   Ровно в  двенадцать часов    дня, то есть в полдень,  плов   бывает   готов   и  Эркин   сдаёт   вахту  Борису,   а   сам  возвращается   домой.  Через пару часов,  в казане  не остаётся ни  одной  рисинки   плова.  Борис   уже    сам   давно   и  хорошо   умеет  готовить   плов,  но  руководит процессом  всё  равно  Эркин.       Борис   несколько  раз,  по  просьбе  Ани,    ездил  в  Беляево  разбираться  с  мужем  Ани    и   наконец,    проявив  решительность      он   забрал  её  оттуда.        Даже  Татьяна  и  Эркин  не  догадывались  о  чувствах  Бориса.     Сразу  после  развода,   Борис  с  Аней   подали  заявление  в  ЗАГС.     Назира,  бывшая  жена    Эркина,    живет  во  втором  браке  с  мужчиной  о  котором  все  думали,  что  он  профессор  ВУЗа,  а  он  оказался   простым  «бомбилой».   А  настоящий  профессор   с  которым  она  изменяла   мужу  в  университете  переехал  в  Питер.       С  детьми  Назира   общается  по  телефону   и   даже   несколько  раз  приезжала  к  ним  в  Москву.   Из  Москвы  она  обязательно   уезжает    в  Питер  на  «стажировку»  к  настоящему   профессору ЛГУ.      Второй   муж  Назиры,   ташкентский  «профессор — бомбила»,    даже  не  догадывается  о  своё  питерском    «коллеге».      Эркин  с  Татьяной    приглашали  её  в  гости, но   Назира    ответила,   что приболела,   а  днями   уезжает  в   Питер,  а  оттуда  в  Ташкент.     Татьяна  и  Эркин  собираются   после   свадьбы  своих  детей   поехать в Ташкент,    пожить несколько месяцев  в  родительском   доме  посетить  могилы   родителей,  дедушек   и   бабушек  как  Эркина,  так   и  Татьяны.      Бывшая  жена  живёт   со  своим   таксистом   в  другом   месте. 

  P.S.
Хочу добавить, что  дедушка   Эргаш  разрешал  постоять  в  кабине  вагоновожатого  не только внуку, но и всем его друзьям. Они по очереди заходили в кабину   и  проезжали пару  остановок,  затем  наступала  очередь  следующего пацана.  Пока один  восторженно  стоял  рядом с   вагоновожатым,   остальные   друзья  толпились  на  площадке  в конце  вагона.  Сейчас наверное за такое не погладили бы по головке, но в те годы пацанам можно было делать многое из того, что не рекомендовалось правилами   и взрослые смотрели на это снисходительно.

А  в  солнечном,   фруктовом,  красивом  и  теперь  уже    «независимом»   Ташкенте,   уже   давно    нет   ни трамваев,  ни троллейбусов,  ни  заводов  с  фабриками.   Трамваи  и   троллейбусы   убрали,    заводы   и  фабрики  снесли,  а  автобусы  ходят  только  до  девяти  вечера.      А  ведь  ещё  совсем  недавно   около тридцати  маршрутов  трамвайных линий,  только  подчёркивали   столичность   Ташкента  —  Жемчужины  Востока.   К   тому же,    вот   уже   более   тридцати   лет  не  могут    дотянуть  ветку  метро  до  конечной  станции  «Юнусабадская» ,  от  предпоследней      станции  «Шахристанская» (расстояние  между  ними  около  двух  км.).  Как высказался один из депутатов    Олий Маджлиса (Государственная Дума), —  «Наступила  Эра  Полной  Некомпетентности,  причём во многих  сферах».

Бухарские евреи — одна из древнейших еврейских общин мира, история которой уходит в глубину веков. В течение более двух тысяч лет эта община сумела сохранить свою веру и национальную принадлежность, живя почти в полной изоляции от мирового еврейства.

Неизвестно, когда евреи впервые поселились на территории Средней Азии. Бухарско-еврейская легенда гласит, что они потомки евреев (потерянные колена Израиля), которые в 722 году до нашей эры были выселены ассирийцами из Израильского царства в местность Хадор, отождествляемой у бухарских евреев с Бухарой. Очень сомнительно однако, что Хадор это Бухара, археологи утверждают что Хадор находился в северной Мессопотамии, на территории современного Ирака. Вполне вероятно, что эти евреи в последствии мигрировали на восток в Иран и на Кавказ. Известно, что горские евреи Кавказа также считают себя потомками Хадорских евреев.

Однако, Хадор не был единственным местом выселения десяти колен Израиля. Часть населения ассирийцы поселили в Хузистане (юго-западный Иран) и в Мидии, территория которой примерно корреспондирует со всем западным Ираном. Ассирия была огромным государством, её территории простирались от Египта до Ирана, а вассальные земли простирались вплоть до левобережья Амударьи. Рассеянные по всей Ассирии израильтяне, вдали от родины, постепенно исчезли с лица земли смешавшись с Иранскими и Средне-Азиатскими народами. Однако, они оставили после себя часть своей культуры, которая прослеживается среди некоторых народов Азии. Пример тому кочевники белуджи и пуштуны, живущие в сопредельных территориях Афганистана, Ирана и Пакистана. Они в частности считают себя потомками древних израильтян, используют еврейские имена и зажигают субботнии свечи. Другой народ, именующий себя Бней Менаше (сыны Менаше) и живущий на востоке Индии, на границе с Бирмой, также считает себя потомком древних израильтян. По их преданиям, после долгих скитаний и преследований они оказались в Китае (через Среднюю Азию?), откуда вынуждены были бежать в Индию, где были найдены христианскими миссионерами. Обнаружив сильное сходство между Библией и своими преданиями они впоследствии приняли христианство. Таким образом, вполне возможно, что первые евреи Средней Азии были изгнанниками из Израильского царства, но в тоже время, в течени и 2,500 лет было множество миграций евреев из окружающих стран в Среднюю Азию.

Существовало множество причин по которым евреи вынуждены были покинуть Эрец Исраель (Земля Израиля). Стратегически располагаясь на территории между Азией и Африкой земля Израиля всегда была выгодной добычей египтян, ассирийцев, вавилонян, персов, греков и римлян. Каждый из этих захватчиков выселял часть населения из-за стратегических соображений в отдаленные страны. Не только вынужденное выселение было причиной распространения еврейского народа. Экономические, социальные и политические условия создавали возможность эмигрировать. Кроме того, евреи также служили в войсках государств под контролем которых находился Израиль, таким образом распространяясь по территориям тех или иных государств.

В 586 году до нашей эры Иудейское Царство постигла та же участь, что и Израильское Царство 140 лет назад. На этот раз покорителем был Вавилонский царь Навуходоносор. Последующее выселение еврейского народа в Вавилон и его пребывание там стало известно как Вавилонское Пленение. Это пленение продолжалось в течении 49 лет до 537 года до н. э., когда Персидский царь Кир, создатель новой великой империи, разрешил евреям вернутся на свою родину. Но, не все евреи решили вернутся, многие из них остались в Вавилонии, откуда в последующие века мигрировали на восток в Среднюю Азию.

Ко времени присоединения Израиля к Персидскому царству евреи уже жили в Египте и Мессопотамии (Ирак). Двести лет длилось Персидское владычество над Израилем, и за это время еврейский народ распространился по всей территории этой огромной империи, от Греции до Индии. Огромные еврейские общины находились в Вавилоне, Сардах, Экбатане (Хамадан) и других городах империи. Большую общину имела и столица Персии — город Суза. Здесь разворачиваются великие события, описанные в книге Эстер. В правление царя Ахашвероша (Ксеркс) его главный министр Хаман решил уничтожить еврейский народ, но благодаря храбрости еврейской девушки Эстер план не удается, и в день, когда еврейский народ должен был быть уничтожен, евреи восстали и перебили всех своих врагов по всей империи. Книга Эстер говорит, что евреи восстали в каждой сатрапии, от Эфиопии до Индии, а так как Бактрия, Согдиана и Хорезм были Персидскими сатрапиями, то вполне вероятно, что там уже существовали еврейские общины. Но, не все Персидские цари были так благосклонны к евреям как Кир и Ахашверош, около 360 года до нашей эры Персидский царь Артаксеркс III , во время похода в Египет, по какой-то неизвестной нам причине, депортировал многих евреев в Гирканию (Горган), на побережье Каспийского моря, у границы Ирана и Туркменистана.

Первые археологические свидетельства проживания евреев на територии Средней Азии были обнаруженны советскими исследователями во время раскопок в Туркмении в городах Мерв и Баирам-Али в 1954 году. Были обнаружены остатки древней синагоги, а также черепки с еврейскими надписями и именами. Обнаруженное относилось от 2 (второго) века до н. э., к 1 (первому) веку н. э., ко времени, когда эти территории были под контролем Греко-Бактрийского и Парфянского царств. К этому времени также относится основание Великого Шелкового Пути, несомненно, благодаря которому евреи проникли в глубь Средней Азии и далее в Китай.

Сам термин Средняя или Центральная Азия не существовал до его изобретения в 19 веке Английскими и Российскими политиками. В древности территории Средней Азии были известны под различными названиями: Бактрия, Согдиана, Хорезм, Давань (Фергана), Маргиана, Парфия и Тохаристан. После Арабского вторжения территория по правобережью Амударьи называлась Мавераннахр (что в переводе с Арабского «за рекой», а левобережье стало известно как Хорасан. При Монголах Средняя Азия называлась Чагатайским Улусом, а с 16 до 20 веков была известна, как Бухара, Хива и Коканд. С 1867 года, как Туркестан, а после национального размежевания в 1920х на этой территории были образованы пять республик: Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан и Казахстан. Исторически, Средняя Азия также включает в себя весь северный Афганистан (Южный Туркестан) и северо-восточный Иран (Хорасан). Эти территории неразделимо связаны с историей бухарских евреев.

В первые века нашей эры поток еврейских переселенцев в Среднюю Азию увеличился за счёт евреев Вавилонии и Палестины. Несомненно, среди новых переселенцев были евреи чудом спасшиеся во время Иудейской Войны (66-70), и восстания Бар Кохбы (132-135). После последнего восстания римляне окончательно изгнали евреев из Иерусалима и части Иудеи. Еврейские общины в то время существовали в Мерве, Термезе, Балхе. Об их существовании говорят не только археологические находки, но и послание, которое было отправленно в первом веке Патриархом Гамалиилом I к евреям Персии и «всем прочим изгнанникам-евреям», то есть евреям Средней Азии. Другим неоспоримым источником о евреях в Средней Азии можно считать Вавилонский Талмуд, где мы находим историю о неком еврее по имени Самуель бар Бисна, жившим в Мерве в первой половине IV века.

До Арабского вторжения Средняя Азия была населена различными народами, которые исповедовали множество религий. Буддизм, индуизм, зороастризм, христианство и иудаизм существовали по соседству без проблем. Средняя Азия была также одним из немногих убежищ для евреев Ирана, которые подвергались преследованиям со стороны зороастийских жрецов и Иранских царей. Преследования начались при Сасанидском царе Ездигерде III (440-457) и продолжались при его сыне Фирузе (458-485). Гонения евреев при Ферузе превзошли те, что были при его отце. На ложном обвинении он приказал истребить половину всех еврейских жителей Исфахана, а их детей воспитать как приверженцев культа огня. Тысячи евреев были убиты и изгнанны из Ирана, были также закрыты еврейские академии в Ираке. Притеснения продолжались при царях Кавиде и Ормузе IV . Последствием этих гонений было переселение еврейских общин в Среднюю Азию и Индию, а также поддержка арабских завоевателей в VII веке.

СРЕДНИЕ ВЕКА

Арабское завоевание Средней Азии было долгим и кровопролитным. Ещё не успев завоевать Иран, они уже вторглись в пределы Средней Азии где грабежом, насилием и обманом они устанавливали контроль над Согдом, Хорезмом и Ферганой. Неизвестно как отнеслись к этому завоеванию местные евреи, были ли они на стороне арабов мы не знаем, но известно, что арабы не щадили христиан, а превращали их церкви в мечети. Таким образом, как бы то ни было, иудаизм остался практически единственной другой религией кроме ислама в Средней Азии.

На землях захваченными арабами проживало около 90 процентов евреев мира. Арабы сохранили независимость еврейских общин, которым было разрешено жить по законам Торы. Но, в тоже время были изданы дискриминационные законы, ставшие известными как «Законы Омара». Эти законы были изданы при халифе Омаре, который в тоже время очень благосклонно относился к евреям; по преданию он отдал последнюю персидскую принцессу в жены великому еврейскому эксиларху того времени Бостанаи. Однако, вернемся к этим законам, по ним евреи должны были платить два налога, от которых мусульмане были освобожденны. Первый был «джизия» (поголовный налог), а второй назывался «харадж» (поземельный налог), евреям было также запрещено носить оружие и ездить на лошадях. Одежда евреев должна была быть отличительной от одежды мусульман.

Из-за поземельного налога евреям стало невыгодно владеть землей и заниматься сельским хозяйством, и они почти полностью занялись торговлей и мелким ремеслом. Вскоре евреи контролировали экономику и торговлю исламских стран. Евреи держали в своих руках большую долю торговли с Европой, и даже были использованы как послы между исламскими и христианскими странами. Евреи того времени были не только государственными чиновниками, финансирами и врачами, но и купцами, ювелирами, менялами, красильщиками шелка, цирюльниками, сапожниками, мясниками и кузнецами. В руках евреев также была не малая доля торговли на Великом Шелковом Пути.

Великий Шелковый Путь существовал ровно 1600 лет, до тех пор, пока не были открыты морские пути в Китай в 15 веке. В течение всего этого времени Средняя Азия была одной из самых развитых и процветающих стран на земле. Были высоко развиты наука, искуство и градо-строительство. Древнейшие города Средней Азии: Бухара, Самарканд, Термез, Мерв и Ургенч до сих пор поражают нас своим прежним величием и славой. Евреи играли огромную роль в экономической жизни Средней Азии того времени. Еврейские купцы известные в истории, как Раданиты вели свои караваны на восток в Китай и на запад в Европу. Они установили много торговых постов по дороге в Китай, где многие из них поселились. Евреи появились в Китае ещё в III веке, однако первые достоверные сведения об их пребывании там относятся к 718 году, по документам найденным в Кашгарии. Самая большая еврейская община обосновалась в городе Кайфенг, что в центральном Китае. Со временем, число евреев в этом городе увеличивалось за счёт новых переселенцев из Средней Азии, и в 1163 году, с разрешения Китайского императора общине была выделена земля на которой было разрешено построить синагогу. В последующие годы, эта община потеряла все связи с евреями Средней Азии и была забыта пока её не обнаружили христианские миссионеры в 18 веке. Община Кайфенга просуществовала до середины 20 века.

В ранний исламский период, крупнейшим центром еврейской жизни в Средней Азии был Самарканд. Великий еврейский путешественник Х II века Бенджамин из Туделы писал, что в Самарканде проживает не менее 30.000 евреев. Нет также сомнения, что евреи жили и в других крупных городах региона: Бухаре, Мерве, Термезе, Балхе, Герате, Нишапуре и Ургенче. Многие Средне-Азиатские евреи стали известны в исламском мире как врачи и ученые. Один из них был Сагль Аль-Табари, родом из Табаристана (у Каспийского моря, около 800 г.), который славился среди Арабов, как врач и математик. Он перевёл на арабский язык Альмагест греческого астронома Птолемея. Некоторые евреи достигли большого почета при Газневидах (Х-Х I века), которые доверили им управление рудников в Балхе и Хорасане. Несомненно, что евреи также служили Саманидам (Х век) и Хорезмшахам (Х II -Х III века).

На Х — Х III века пришелся наивысший расцвет духовной культуры и независимой мысли бухарских евреев. Находясь в дали от академий Ирака, евреи Средней Азии начали развивать собственные взгляды на иудаизм и пренебрегать законами Торы. Вавилонские евреи, которые считали себя «настоящими» евреями, стали обвинять своих собратьев из Средней Азии в нарушении «кашрута» и в смешении с местными народами, а также в еретических взглядах на иудаизм. Конечно, эти обвинения были не без оснований. Ещё в середине VIII века некий еврей по имени Абу-Иса, родом из Исфахана, объявил о приближении Мессии и поднял восстание против арабов в северном Иране. Его войска были вскоре разбиты, а он сам погиб в битве, однако, его еретическая секта просуществовала ещё несколько веков. В IX и Х веках, в Средней Азии распространилось еретическое учен ие иудаизма известное, как Караимство. Караимы признавали Тору, но отвергали Талмуд. Одним из лидеров караимов в Средней Азии в Х веке был Менахем из Гизны (Газни). Известно, что он отправился в Александрию, где пытался доказать правоту своих взглядов перед талмудистами. Но, всё-таки, звание главного еретика следует отнести к одному из крупнейших рационалистов среди бухарских евреев того времени раббаниту Хиви Ал-Балхи. Он жил и преподавал в городе Балхе, что на севере сегодняшнего Афганистана, в Х веке. Хиви Ал-Балхи написал несколько сочинений против Торы, плюс ещё 200 возражений против её достоверности. Хиви был первым рационалистическим критиком Торы, который не останавливался ни перед чем. Однако, будет несправедливо сказано, что все евреи Средней Азии придерживались еретическим возрениям. Большинство по прежнему продолжало подчиняться еврейским эксилархам (принцы в изгнании) и гаонам в Ираке. Как писал Бенджамин из Туделы эксилархи пользовались неограниченной властью среди еврейских общин. Они имели право назначать руководителей общин, и никто не мог воспротивиться этому, так как власть их была огромна и имела поддержку всемогущего Халифа. Ежегодно в Багдад со всех еврейских общин, в том числе из Самарканда и других городов Средней Азии, под сильной охраной свозились средства в казну эксилархов.

В начале Х III века многовековому процветанию Средней Азии был положен конец, когда в её пределы вторгся Чингизхан. Как карточный домик, под ударами его армий пала до того не победимая империя хорезмшаха Мухаммада. Один за другим были взяты Бухара, Самарканд, Ходжент, Ургенч и Балх. Города эти были разрушенны, а их население уничтоженно, в этой оргии не щадили никого, ни евреев, ни мусульман. Ещё долгие годы после нашествия развалины этих некогда великих городов напоминали странникам о своем былом могуществе и славе. Были уничтоженны многие древние еврейские общины. Сохранилась вероятно община Бухары, куда стекались уцелевшие евреи. С тех пор Бухара становится центром Средне-Азиатских евреев. Жалкие остатки некогда великих общин также уцелели в Балхе, Мерве и Хорезме. Монгольское вторжение отрицательно повлияло на жизнь евреев Средней Азии. К Х III веку относится начало упадка Средне-Азиатского еврейства, которое продолжалось, хоть и с небольшими перерывами, до конца 18 века.

Несомненно, некоторое возрождение среди бухарских евреев произошло во время правления Тимура (1370-1405). Этот завоеватель, прославившийся своею жестокостью, грабежом, насилием, разрушениями и уничтожением миллионов людей, все-таки имел одну полезную черту в своем характере: благотворительство к торговле, исскуству и градо-строительству. Однако , это благотворительство относилось лишь к его столице Самарканду, Шахризабсу и нескольким другим окрестным городам. Для восстановления Самарканда, который должен был превратиться в жемчужину востока и столицу мира, Тимур сгонял со всех захваченных стран мастеров, ремесленников и ученых.

Тимур видимо благодействовал бухарским евреям, так как в его правление они поселяются на его родине в Шаризабсе, и в Ташкенте. После взятия Бухары Тимур переселил оттуда несколько сот еврейских семей в Самарканд, назвав эту новую еврейскую общину «Бухарской». С тех пор, по преданию, это название закрепилось за Средне-Азиатскими евреями. Однако, по другой версии, определение Средне-Азиатских евреев как «бухарских» появилось в 16-17 веках когда вся Средняя Азия была под контролем Бухары и естественно все Средне-Азиатские евреи жили в Бухарском государстве. Сами же бухарские евреи называли себя “яхуди” или “исроель”.

ЕВРЕИ В БУХАРСКОМ ЭМИРАТЕ

Короткий период расцвета Средней Азии при Тимуридах окончился в начале 16 века, когда в Среднюю Азию вторглись кочевые племена Узбеков. Захватив власть, они установили ревностное соблюдение ислама, и Средняя Азия впала в темный век религиозного фундаментализма. Бухара закрылась от окружающего мира, потерявшись в песках, перестал существовать Великий Шёлковый Путь, торговля с внешним миром было доведена до жалкого состояния, была забыта наука, и всякое инакомыслие наказывалось. Эти события очень отрицательно отразились на развитии Средней Азии в течение следующих 300 лет.

Все это также негативно повлияло на жизнь бухарских евреев. Отрезанные от окружающего мира и живя почти в полном бесправии, они постоянно подвергались фанатическим издевательствам местных властей, которые в свою очередь подстрекались мусульманским духовенством. Власть, духовенство и простой необразованный народ смотрели на евреев как на чужаков, которые в океане исламского мира не хотели терять свою религию, а с ней и свою обособленность. Евреи жили отдельно в своих кварталах, стараясь без нужды не выходить из их пределов, так как могли подвергнуться издевательствам толпы. Единственная надежда была на ханов и эмиров Бухары, но и они нередко становились участниками злодеяний по отношению к евреям. Часто перед евреями ставилось условие: смерть или ислам. До наших дней дошло не мало историй, когда евреи отказывались от выбора ислама и гибли мученической смертью. Другие же, более слабые душой или ради сохранения семьи переходили в ислам. Эти люди были известны под названием «Чала». «Чала» в тайне продолжали соблюдать еврейские обряды, но и ходили в мечеть, чтобы не создавать подозрений среди мусульман. Их жизнь была очень тяжелой и мучительной, им не доверяли ни евреи, ни мусульмане. Женились они только между собой и жили в основном бедно. Другие же в погоне за выгодами ислама полностью забывали иудаизм, и вскоре терялись среди народов Средней Азии. И сейчас среди Таджиков и Узбеков очень многие утверждают, что их предки были евреи.

К середине 18 века, бухарские евреи были в жалком положении, и их существование было под угрозой. Упадок бухарского еврейства также отразился на экономической деятельности народа, основными занятиями которого в те времена стали мелкая торговля, крашение шелка и различные ремесла. Героизм еврейских мучеников и тяжелую жизнь тех времен немало описывают в своих литературных произведениях бухарско-еврейские писатели того времени Юсуф Яхуди и Ибрагим Ибн Абджил Гейр. Они также перевели на бухарско-еврейский язык немало библейских рассказов и историй.

С древнейших времен, живя среди ирано-язычных народов, бухарские евреи приобщились к языку фарси. На этом древнем языке говорили ещё во времена Персидской империи. Евреи переняли персидский язык, и так как в Средней Азии говорили на таджикском языке, мало, чем отличавшимся от персидского, они сохранили его. И даже когда во многих местах тюркский язык вытеснил персидский, евреи продолжали говорить на фарси, став таким образом носителями ирано-язычной культуры. Со временем, этот язык превратился в диалект, и стал называться Бухарским. От таджикского бухарский язык отличается произношением и присутствием многих слов из иврита. Началом бухарского языка можно определить Х и Х I века, в эпоху Саманидов. Основоположником же классического бухарского языка считается писатель Мавлана Шахин. Но, в то же время бухарские евреи сохранили еврейскую письменность, и на её основе писали бухарский язык. Со временем, в бухарский язык вошло много слов из русского языка. Некоторые лингвисты считают бухарско-еврейский диалект таджикского отдельным языком.

В середине 18 века практически все бухарские евреи жили на территории Бухарского Эмирата, который включал в себя долины рек Зеравшан и Кашкадарья, среднее течение Сырдарьи, восточную Туркмению, западный Таджикистан и северный Афганистан. Границы Эмирата, однако, постоянно изменялись, в связи с постоянными войнами, которые вели Бухарские эмиры со своими соседями. Города с основным еврейским населением были Бухара, Шахризабс, Кермине и Самарканд. Остальное еврейское население проживало в Зерафшанской долине, Карши, Мерве и Балхе. Небольшие общины находились в Ташкенте и в Ферганской долине. С конца 18 века, происходит увеличение еврейского населения Средней Азии. Этот прирост населения стал возможным благодаря высокой рождаемости, тогда в семьях имелось в среднем по 8-10 детей, и эмиграции евреев из Афганстана, Ирана, Турции, Палестины и даже Иемена в Среднюю Азию. В 18 веке в Бухаре начинают селиться сефардские евреи, которые после изгнания из Испании в 1492 году бежали в исламские страны. В 18 и 19 веках, усиление религиозного фанатизма и экстремизма в исламском мире и особенно в шиитском Иране привела к массовой иммиграции евреев в Бухарский Эмират и Кокандское Ханство, где к евреям относились более терпимо. Здесь нашли убежище евреи Мешхеда, спасавшиеся от шиитских погромов в первой половине 19 века, и евреи Герата, которые были изгнаны из своего города Иранскими войсками в 1854 году. Следует также отметить, что к этому времени северный Афганистан уже не принадлежал Бухарскому Эмирату, так как его в 1845 году завоевал Афганский эмир Дост Мухаммед, навсегда отторгнув эту территорию от Бухары. Таким образом, несколько тысяч бухарских евреев оказались отделенными от своих собратьев и с тех пор их принято рассматривать отдельно как Афганских евреев.

К 1865 году бухарские евреи проживали почти в каждом городе Средней Азии. Они жили в Кермине, Катта-Кургане, Карши, Термезе, Хатырчах, Гиссаре, Душанбе, Чарджуе, Мерве, Ташкенте, Ходженте, Коканде, Маргелане, Андижане, Намангане, Оше, Чимкенте и Туркестане. Побывавший в Бухаре в середине 19 века офицер английской армии Александер Борнс насчитал там до четырех тысяч евреев, в то время как венгерский путешественник Арминиус Вамбери установил еврейское население эмирата в 10.000 человек. В Бухаре евреи жили в двух кварталах города известных как Новая Махалля и Старая Махалля. Второй по величине общиной после Бухарской была община Самарканда. Этот город, который ещё в середине 18 века пришёл в упадок и был почти заброшен, вновь возродился и стал одним из крупнейших центров Эмирата. До 1843 года бухарские евреи были разбросаны по четырем кварталам города, но вскоре еврейское население увеличилось и понадобилась земля для отдельного еврейского квартала. Эмир Насрулло Бахадур (1826-1860) дал разрешение на покупку земли за 10.000 серебрянных тенге, что по тем временам была огромная сумма. Новый квартал был назван Махаллаи Яхудиен (Еврейский квартал, ставший известный после революции как квартал Восток) и был заселен исключительно евреями. Этот квартал существует до сих пор. Главой евреев Самарканда, с 1843 по 1878, был Моше Калантар. Назначенный на свой пост эмиром, и впоследствии получив доверие Российских властей, Моше Калантар сделал очень многое для благоустройства еврейской общины города. Другими городами с наиболее быстрорастущим еврейским населением были Коканд и Ташкент. Коканд как столица одноименного ханства был крупнейшим экономическим центром Ферганской долины. Основанный в середине 18 века этот город имел одну из самых молодых еврейских общин. Этой общине образованной в начале 19 века было сужденно сыграть немалую роль в истории бухарских евреев. В Ташкенте, где еврейская община насчитывала более 400 лет, евреи жили в старогородских кварталах Чигатай и Укча.

Положение бухарских евреев в Эмирате было тяжелым и унизительным. Они не имели права ездить верхом на лошадях, а должны были использовать только ишаков, при встрече с мусульманами они обязаны были слезать; они не имели права носить пояс, а обязаны были подпоясываться веревкой. Бухарские евреи обязаны были платить лишний налог «за дарование жизни», раз в год они должны были являться во дворец и получать пощечину, а иногда и 20 ударов палкой за будущие грехи, а освободиться от этого наказания можно было только заплатив ещё один налог. Из бухарских евреев эмиры пытались сделать касту неприкасаемых, униженных и оскорблённых, и одновременно — источник дополнительных доходов. Но, несмотря на все эти притеснения, бухарские евреи смогли захватить в свои руки практически всю торговлю Бухарского Эмирата и сумели завоевать довольно значительное социальное положение. Это дало им возможность добиться права строить синагоги в каждом крупном городе и жить отдельными общинами со своими собственными аксакалами. Следует также отметить, что такая же дискриминация по отношению к евреям существовала в Кокандском и Хивинском Ханствах, хотя численность еврейского населения в них было не значительным. Эта ситуация продолжалась до 1920 года (в Кокандском Ханстве до 1876 года).

В росте торговых взаимоотношений между Эмиратом и окружающим миром, в частности с Россией, в 19 веке немаловажную роль играли бухарские евреи. Со своими караванами они ходили в Россию, западную Европу, Иран, Турцию и Палестину. В России, начиная с 1833 года вышел ряд официальных указов по которым бухарским евреям разрешалось селиться на территории империи и торговать на ярмарках в Оренбурге, Троицке и Нижнем Новгороде (что было запрещено для евреев России). Это способствовало усилению влияния бухарских евреев на экономику Эмирата и его торговлю с Россией. Эмиры Бухары пользовались услугами бухарских евреев в делах торговли и экономики, назначая их на посты министров и советников. За свои услуги и преданность эмирам многие бухарские евреи щедро вознаграждались. В особых случаях эмиры награждали преданных евреев фамильными званиями, так одному еврею было дано звание «Ходжи Бек», впоследствии ставшее Ходжибеков. Бухарские евреи достигали высоких постов при дворе эмиров. Арони Кандин служил министром финансов при эмире Музаффаретдине (1860-1885). Бухарские евреи были одними из первых, кто начал пользовался русскими и английскими товарами и носить европейскую одежду. Однако, все это было лишь прелюдией всего того, чего достигнут бухарские евреи в последующие 50 лет.

Отсюда.

БУХАРСКИЕ ЕВРЕИ ПРИ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ 1865 — 1917

С 1853 года Россия вела компанию с целью завоевания Средне-Азиатских ханств. Были взяты Ак-Мечеть (Перовский, Кзыл-Орда), Туркестан, Чимкент и Аулие-Ата (Джамбул). В 1865 после скоротечного, но ожесточенного боя был взят Ташкент, в то время крупнейший город Средней Азии. Восемь бухарских евреев приняли участие в официальной церемонии аннексации Ташкента Россией. Бухарские евреи видели в лице России освободительницу от тирании эмиров и всеми силами помогали продвижению русских войск. Когда в 1868 году в Самарканде и его окрестностях вспыхнуло анти-русское восстание, и малочисленный русский гарнизон города был окружён, евреи Самарканда пришли на помощь осажденным, снабжая их водой и провиантом.

В том же году, войска эмира были окончательно разбиты, и он был вынужден признать над собой власть российского императора. Эмир обязывался выплатить контрибуцию в 200 тысяч рублей за военные издержки, Самарканд и Катта-Курган отторгались от Бухары и присоединялись к новосозданному Туркестанскому генерал-губернаторству. Бухарские евреи выплатили огромный процент контрибуции наложенной на эмира. Вскоре, в 1875-76 годах, под командованием генерала Скобелева, было завоевано и аннексировано Кокандское Ханство. В армии генерала Скобелева служил и принимал участие в завоевании новых территорий бухарский еврей Борух Юшваев.

Присоединение Средней Азии к России было прогрессивным актом по отношению к феодальной системе существовавшей в регионе в то время. На огромной территории, вошедшей в состав генерал-губернаторства, воцарился определенный порядок по отношению к экономической, социальной и политической жизни, утвердилась впервые за многие века безопасность на торговых путях, был положен конец беспорядку, внутренним раздорам и постоянным конфликтам между местными правителями. В то же время, новая власть принесла с собой капиталистическую систему, которая связала Среднюю Азию с российской и мировой экономикой, и которая ускорила развитие промышленного и торгового потенциала региона.

Первый генерал губернатор Туркестана Кауфман высоко оценил заслуги бухарских евреев перед Российской Империей во время завоевания региона. В мирном договоре с Бухарой было несколько параграфов определяющих статус бухарских евреев в отношениях между Бухарой и Россией. В первые годы Российской власти бухарские евреи считались самой лояльной частью населения Туркестана, и благодаря этому власти всячески поощряли капиталовложения со стороны бухарских евреев. Об этом говорит тот факт что бухарские евреи официально получали Российское гражданство при условии вступления в купеческие гильдии. Кроме того, бухарские евреи Туркестана были освобождены от тяжёлых налогов и разного рода дискриминаций и притеснений, им была разрешена полная свобода вероисповедания. В связи с этим, в Туркестан (Самарканд, Ташкент, Коканд), начинается сильная иммиграция евреев из Бухары и Хивы. Также происходит миграция евреев в самом Туркестане, появляются новые общины в Скобелеве (Фергана), Узгене, в Перовском (Кзыл-Орда) и Казалинске. Сильной была миграция в Ферганскую долину. Особенно много переселялось «евреев-мусульман», которые при новой власти вновь возвращались в иудаизм.

С момента присоединения Средней Азии к России, бухарские евреи продолжали играть огромную роль в развитии региона, как в социальной, так и в экономической сферах. Торговля была главным занятием бухарских евреев, в ней было занято более 30 процентов взрослого населения. За короткое время были организованны различные фирмы и компании, которые экспортировали и импортировали огромное количество товаров; были налажены связи с внутренним российским рынком, с западной Европой, Америкой, Турцией, Ираном и Палестиной. Многие бухарские евреи стали членами купеческих гильдий; среди них были купцы первой, второй и третьей гильдий. Бухарские евреи занимались и отличились и в других профессиях. В течении короткого времени, с 1865 по 1916, сотни бухарско-еврейских семей стали владельцами частной собственности, земли, гостиниц, магазинов, мастерских, артелей, заводов и фабрик. Самые известные и богатые среди них были семьи и династии: в Коканде — братья Вадьяевы, Потеляховы, Симхаевы, в Ташкенте — Довидовы, в Самарканде – Муллокандовы, Калантаровы. Другие были: Календарёвы, Пинхасовы, Ходжабековы, Рубиновы, Фузайловы, Иглановы, Ягудаевы и многие другие. Эти бухарские евреи, прозванные олигархами, достигли огромного влияния и богатств, они были широко известны во всем мире, путешествовали и имели фирмы во многих странах, в частности, в России, западной Европе и Палестине. Некоторые из этих семей достигли огромного влияния не только в Средней Азии, но и в самой России. В особенности это были братья Вадьяевы, Потеляховы и Довидовы. Один только торговый дом Вадьяевых, который был одной из крупнейших компаний России, имел 30 хлопкоочистительных заводов и скупал только в Ферганской области 7-8 миллионов пудов хлопка-сырца. В 1916 году Вадьяевы приобрели Иваново-Вознесенскую мануфактуру, создав, таким образом, гигантский комбинат по производству текстильных изделий, составными частями которого были хлопковые поля Ферганы, железные дороги, хлопкоочистительные заводы и Ивановские текстильные фабрики. На их заводах работали десятки тысяч человек. Вадьяевы, Потеляховы и многие другие бухарско-еврейские комерсанты также вели бизнес с Бухарским Эмиратом и Хивинским Ханством. Бухарские евреи участвовали и в банковском секторе страны. Моше Муллокандов (1839-1902), один из богатейших людей Самарканда, был личным представителем императора Александра II и главным казначеем Русского Банка в Самарканде. Богатые бухарские евреи отстраивали себе огромные роскошные дома, внутренние помещения которых были разукрашены и уставлены в лучших традициях востока и запада. Многие содержали прислугу. Но, конечно, не все бухарские евреи достигали таких высот. Многие были заняты в среднем и малом бизнесе, они были ювелирами, красителями шелка, ткачами, сапожниками, земледельцами, различными мастерами и ремесленниками. Причем крашением шелка занимались только бухарские евреи. Естественно, были и малоимущие евреи, они работали как прислуга в домах и как рабочие на заводах у богатых бухарских евреев.

Царская власть разрешила бухарским евреям свободно исповедывать иудаизм и придерживаться своих обычаев, единственным изменением было установление звания казенного раввина. Религия играла огромную роль в жизни бухарских евреев, она регламентировала практически все сферы жизни. В городах с еврейским населением было множество синагог и религиозных школ. Синагоги строились как на средства общин, так и за счёт отдельных пожертвований богатейших евреев. Во многих домах преуспевающих евреев строились семейные синагоги, для чего заказывались семейные свитки Торы. Крупными религиозными центрами были Бухара, Самарканд, Коканд и Ташкент. Духовное возрождение бухарских евреев началось в конце 18 века, когда некий сефардский еврей по имени Хахам Ёсеф бен Моше Маймон, прибыв в Бухару из Палестины обнаружил духовную жизнь среди них в плачевном состоянии. Он поселился в Бухаре, открыл еврейские школы и начал выписывать религиозные книги из-за рубежа. Став духовным лидером бухарских евреев, Хахам Ёсеф проповедовал возвращение на историческую родину.

Образование среди бухарских евреев зависело от социального уровня. Хорошее образование своим детям могли дать только состоятельные родители. С раннего детства дети отдавались в «хомло» (религиозная школа), где изучались религиозные законы, молитвы и иврит. Однако, обучение в этих школах велось на уровне средних веков, условия в классах даже по тем временам были суровые. Кроме того, эти школы не давали полного обучения, так как не преподавали светских наук. Надежды с открытием русско-туземных школ оказались не оправданными, из-за запрета обучения в них бухарских евреев. Отправить учиться туда своих детей могли только состоятельные евреи, которые в свою очередь нанимали частных учителей. Очень немногие учились в гимназиях. Несмотря на труднодоступность к хорошему образованию, среди бухарских евреев было не мало грамотных людей. Благодаря им в Скобелеве (Фергана) в 1910-1916 годах издавалась бухарско-еврейская газета «Рахамим». Культурным центром бухарских евреев в Ферганской долине стал город Коканд, где издавались книги и публикации о быте и культуре бухарских евреев. В Коканде образовалась одна из крупнейших бухарских общин.

С 1865 по 1917 годы, в жизни бухарских евреев Туркестана произошли большие изменения. За это время, они были сильно подверженны влиянию западной и в особенности русской цивилизаций. В больших городах региона бухарские евреи переняли европейских образ жизни, стали носить европейскую одежду и разговаривать на русском языке. Появилась национальная интелигенция, которая продвигала не только свои интересы, но и интересы своего народа. Произошёл контакт с еврейскими общинами России, в особенности с ашкеназскими евреями. Также в это время произошла русификация фамилий с прибавлением окончания «ов».

Отношение Российских властей к бухарским, или как их ещё называли, туземным евреям было намного снисходительнее и доброжелательнее чем к европейским евреям. В тоже время, новая власть принесла с собой «европейский антисемитизм», невиданный дотоле в Средней Азии. Особенно он стал проявляться при двух последних российских императорах, Александре III и Николае II . Несмотря на то, что погромы в европейской части России не затронули Среднюю Азию, власти стали ограничивать права местных евреев. Особенную головную боль им приносила миграция евреев из Бухары, Хивы, Ирана и Афганистана в Туркестанский край. Так как эта миграция была нелегальной, то власти не раз издавали указы о выселении евреев поселившихся в Туркестане после его присоединения к России. Эти указы, однако, из-за различных причин, не были приведены в исполнение, во многом благодаря давлению общественности и влиятельных бухарских евреев. Но власти не остановились на этом, они издали несколько указов ограничивших или запрещавших евреям учиться в русско-туземных школах, владеть землей и селиться в сельской местности. В 1900 году была установленна черта оседлости для евреев переселенцев из Бухарского эмирата и Хивинского ханства. Им было разрешено жить только в трех городах края: Катта-Кургане, Петро-Александровске (Турткуль) и Оше. Впоследствии, администрация края планировала депортацию всего туземно-еврейского населения в Бухарский эмират. В Средней Азии, как и по всей стране, Российские власти пытались создать в образе евреев врагов народа, виновников всех бед и поражений, обрушившихся на Россию в конце 19 и начале 20 веков.

В середине 19 века, после 2.500 лет изгнания, бухарские евреи начинают возвращаться в Эрец Израиль. Этому во многом способствовали три причины: первое, духовное возрождение среди бухарских евреев; второе, торговая деятельность бухарских евреев в Палестине; и третье, конечно же, возникновение сионизма и его влияние на евреев Средней Азии. Местом поселения бухарских евреев в Палестине был Иерусалим. Здесь, как и в Средней Азии, бухарские евреи селились компактно, образуя тем самым общину. Таким образом в Иерусалиме в 1892 году образовался бухарский квартал получивший название «Шхунат Бухори». Здесь было организванно издательство, где печатались книги на бухарском языке, которые затем отправлялись в Туркестан. Как и в Средней Азии богатые бухарские евреи отстраивали здесь роскошные особняки, многии из которых сохранились до наших дней. Этот квартал существует до сих пор, и заселён преимущественно ультра-ортодоксальными евреями. Кроме Иерусалима, бухарские евреи селились в Яффе, Сафеде и Тиверии.

БУХАРСКИЕ ЕВРЕИ ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 1917 — 1945

В 1916 году весь Средне-Азиатский регион охватывает народное восстание, направленное против засилия российских властей. Причиной послужил указ об отправке местного населения на тыловые работы в прифронтовой полосе. Восставшие нападали на административные здания, дома богачей, бизнесы, то есть все что связывалось с царской властью. Не избежали этого и бухарские евреи. Громились и грабились их бизнесы и дома. Некоторые стали жертвами бандитов. Несмотря на то, что восстание было жестоко подавлено, ситуация оставалась напряженной в течении всего 1917 года. Бухарские евреи связывали большие надежды с победой Февральской революции, в ходе которой евреи получили те же права, что и остальные народы России. В тоже время, реформы Временного правительства не были успешными, так как сохраняли социальные противоречия прошлого. Победа Октябрьской Революции в 1917 году круто изменила ход истории бухарских евреев, как в отрицательной так и в положительной сторонах.

Ташкент, Самарканд и другие крупные города Средней Азии быстро пали в руки большевиков. С установлением Советской власти начались национализация и конфискация частной собственности. Так как большое количество бизнесов было в руках бухарских евреев, то они были одними из первых, кто пострадал. Бросив свои дома, магазины, заводы бежали многие богатые бухарские евреи. В первые годы советской власти у бухарских евреев было отобрано все, что имело какую- либо ценность. Были конфискованы дома, заводы, магазины, синагоги, золото. Дома конфискованные у бухарских евреев, впоследствии были использованы как школы, офисы и музеи. Многие из них до сих пор стоят и находятся в использовании в Ташкенте, Бухаре, Коканде и Самарканде. Многие семьи были оставлены ни с чем, и заставлены влачить жалкий образ жизни. За малейшее подозрение в сокрытии золота или антисоветскую деятельность были арестованы тысячи ни в чем не повинных бухарских евреев, многие из которых без суда и следствия были отправлены в Сибирь или расстреляны. Семьи были оставлены без отцов, братьев, сыновей. К сожалению, среди бухарских евреев нашлись предатели, которые выдавали своих родственников, друзей, соседей. Но, самым ужасным событием в истории бухарских евреев является погром учинённый в начале марта 1918 года в посёлке Кермине (Навои) красноармейцами. После неудавшегося похода председателя СНК Туркестана Колесова на Бухару с целью свержения эмира, красноармейцы вынуждены были отступить и оказались в Кермине. Здесь они обвинили местных евреев в контрреволюционной деятельности и стали грабить дома и лавки. Затем, часть солдат согнала в синагогу и изнасиловала более десятка молодых женщин. Это событие поразило бухарских евреев Туркестана, в истории которых никогда не было погромов.

В это тяжелое время сотни бухарских евреев пали жертвами басмачей, которые, к сожалению сейчас объявлены национальными героями в Средне-Азиатских государствах. В Самарканде, Шахризабсе и других городах со значимым бухарским населением были организованы отряды самообороны против басмаческих банд. В Шахризабсе громил басмачей Бободжон Абдурахманов, который ещё на фронтах Первой Мировой Войны командовал отрядом бухарских евреев в составе российской армии. Немало бухарских евреев служило и в Красной Армии, участвуя в боях за установление Советской власти.

В ходе 1920х и 1930х годов тысячи бухарских евреев спасаясь от атеизма, раскулачивания, арестов и репрессий, особенно во время 1930х («ежовщина», бежали в Палестину. С помощью местных проводников они переходили границу в Афганистан и Иран, где многие месяцы и даже годы ждали визы на въезд от английских властей. Дорога до Палестины была долгой, тяжелой и опасной, бухарские евреи страдали от разбойничьих нападений, произвола властей, голода, болезней. Основные пути в Палестину были через Иран, Ирак, Сирию. Другие шли через Афганистан и Индию, затем на кораблях в Басру, Ирак. В 30е и 40е годы численность бухарских евреев в Афганистане доходила до трёх тысяч. Во время Сталинских репрессий в 30х и 40х годах тысячи бухарских евреев были арестованы и отправлены в ГУЛАГ, где неизвестное число их погибло.

С первых лет своего становления Советская власть занялась ликвидацией безграмотности среди, в большинстве своем, не образованного населения страны. В городах Туркестана были открыты курсы ликбеза (ликвидация безграмотности), школы, университеты. Тысячи бухарских евреев учились в этих школах, получая первое образование. Советское правительство также разрешило открыть бухарско-еврейские школы и институты. В 1920х бухарско-еврейские школы среднего и высшего образований были открыты в Ташкенте, Коканде и Самарканде. Самой известной из них был Институт Просвещения (ИНПРОС) открытый в Ташкенте в начале 1920х. Одним из его организаторов и первым директором был Рахмин Бадалов, один из образованнейших людей своего времени. Ещё в 1920 году он организовал издательство первой бухарско-еврейской газеты на туземно-еврейском языке под названием «Рост». Она выпускалась до 1922 года.

Бухарские евреи также имели право на бесплатное образование как национальное меньшинство. Окончив эти школы, бухарские евреи посылались в Московский, Ленинградский, Ташкенский и Самаркандский университеты для продолжения учебы. Так как большинство бухарских евреев разговаривало на трех языках, русском, таджикском, узбекском, многие были отправлены на работу в сельские районы, где они работали руководителями в местных администрациях, врачами в первых больницах, организовывали школы и преподавали классы для дехкан. В 1920х и 1930х годах среди бухарских евреев в полной мере раскрылся талант к науке. Среди выпускников этих школ было много первых бухарско-еврейских математиков, физиков, химиков, ученых, преподавателей, артистов, врачей, экономистов, строителей, впоследствии внёсших необъемлимый вклад в развитие Средней Азии. В эти годы по всей Средней Азии были открыты десятки бухарско-еврейских культурных центров, клубов и театров, в организации и работе которых участвовала передовая бухарская молодёжь.

Бухарским евреям было также разрешено выпускать собственные газеты и журналы. Одним из главных организаторов бухарско-еврейской прессы в 1920х годах был известный журналист Арон Саидов. После его смерти, одной из Ташкентских улиц было дано его имя. Бухарско-еврейские газеты и журналы того времени были Рошнои (Свет), Байроки Михнат (Знамя Труда), Хаёти Михнат (Рабочая Жизнь) и Адабиети Совети (Советская Литература), причём все редактирование материла велось самими бухарскими евреями, в основном молодёжью. Это было время расцвета культурной жизни бухарских евреев. Следует отметить, что, при Советской власти бухарско-еврейская письменность на основе еврейских букв была заменена кириллицей. Однако, в 1938 году по указу Сталина вся культурная деятельность бухарских евреев была запрещена. Были закрыты газеты, театры и культурные центры. Последние национальные учреждения прекратили свою деятельность в 1940 году.

Бухарские евреи активно участвовали и в политической жизни Туркестана. После Октябрьской Революции в Туркестане образовалось двоевластие, с двумя правительствами, одно коммунистическое в Ташкенте, другое буржуазное в Коканде. В Коканде вскоре была объявлена республика, и в её правительство в качестве министров вошли два бухарских еврея, Рафаэль Потеляхов и Яков Вадьяев. Но в феврале 1918 года Коканд был взят Красной Армией, которая устроила жестокую резню, убив, по разным источникам от 5 до 14 тысяч человек, положив, таким образом конец к двоевластию.

В тоже время в Бухаре, против власти эмира начались выступления местного населения под предводительством джадидов (младо-бухарцы), которые призывали эмира к реформам. Джадидов поддерживали некоторые радикально настроенные бухарские евреи, один из которых был казнен эмиром в 1918 году. Эмир жестоко расправился с оппозицией, и стал готовиться к войне с большевиками. В тоже время евреев эмирата стали обвинять в том, что они агенты большевиков и в Бухаре нависла угроза погрома. Погрома не произошло, но многие были вынуждены бежать.

В 1924 году в ходе национального размежевания была организованна УзССР, а в 1929 году Таджикская ССР. 10 февраля 1925 года глава правительства Узбекистана Юлдаш Ахунбабаев издал указ о признании бухарских евреев как туземных евреев, то есть как этническую группу. Антисемитизм был объявлен вне закона, как видно из постановления СК ВКП от 25 мая 1925 года, где осуждалось проявление «шовинизма к по отношению к таджикам и туземным евреям». Бухарские евреи назначались на высокие посты в первых правительствах Узбекистана и Таджикистана. Так, Авром Абдурахманов был Народным Комиссаром Юстиции Узбекистана, в то время как Иские Юабов был главой Отдела Национальных Меньшинств Узбекистана. Давид Алимов был председателем Верховного Суда УзССР. Илья Левиев был секретарём Верховного Совета Таджикистана. В конце 1930х, Зина Кураева была единственной бухарской еврейкой когда-либо избранной на пост депутата Верховного Совета СССР. В это же время немало бухарских евреев было избранно на посты депутатов Верховных Советов Узбекистана и Таджикистана. Избирались они как в городские, так и в районные советы. С образованием Таджикской ССР тысячи бухарских евреев были направлены туда из Ташкента, Бухары и Самарканда как работники органов государственной власти, образования и здравоохранения. Бухарские евреи были также руководителями бухарско-еврейских колхозов, организованных в 20х годах. Эти колхозы просуществовали до начала 50х годов. Численность бухарско-еврейского населения в сельской местности в 1934 году составляла 4.500 человек.

Бухарские евреи служили в вооруженных силах Советского Союза. Среди них были летчики, моряки, танкисты, пехотинцы. Служили бухарские евреи и в войсках НКВД. Во время Великой Отечественной Войны до 30.000 бухарских евреев служило в Советской армии. Из них около 10.000 погибли или пропали без вести. Большинство бухарских евреев служило в пехоте, о чем говорит огромное число погибших. Бухарские евреи воевали на финском, немецком и японском фронтах. Бухарские евреи, солдаты, во время войны совершили множество героических подвигов, от побегов из концентрационных лагерей до самопожертвования в безвыходных ситуациях. Многие, оказавшись в окружении присоединялись к партизанам и вели диверсионную работу против врага. О мужестве, с которым бухарские евреи сражались с врагом на полях Великой Отечественной, говорят множество медалей и орденов, которыми они были награждены. Во время войны тысячи бухарско-еврейских женщин работало в тылу, на заводах и полях Средней Азии. Бухарско-еврейские музыканты и артисты, в составе концертных бригад, ездили по фронтам и к дислоцированным в Иране Советским войскам, где они пели и ставили спектакли для поднятия воинского духа. Во время войны, тысячи беженцев с окупированных территорий были приняты в бухарско-еврейские семьи. Несмотря на то, что Холокост не затронул евреев живших в Средней Азии, те бухарские евреи, которые жили во Франции, а там была небольшая община с начала века, были отправлены в лагеря смерти, и лишь немногие спаслись. На бухарско-еврейских кладбищах Ташкента, Самарканда и Бухары установлены памятники с именами погибших на войне.

БУХАРСКИЕ ЕВРЕИ ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 1945 — 1991

После войны бухарские евреи были заняты во всех отраслях советской экономики. Торговля снова стала одним из главных занятий бухарских евреев, они работали как директора торговых центров, универмагов, в магазинах, и на базарах. Среди бухарских евреев было очень много ювелиров, фотографов, парикмахеров, сапожников, часовщиков, эти профессии были практически монополизированы евреями. В то же время среди бухарских евреев были тысячи научных работников, профессоров, ученых и инженеров, работавших в областях сельского хозяйства, биологии, медицины, химии, математики и физики. Одни работали как директора и преподаватели в школах и институтах, в то время как другие были врачами, стоматологами, оптометристами и ветеринарами. Бухарские евреи внесли огромный вклад в развитие индустрии и сельского хозяйства Средней Азии, работая в нефтегазовой промышленности и в строительстве плотин и каналов. Немногие работали в государственных органах Узбекистана и Таджикистана как председатели различных отделов и комиссий, а также советниками и переводчиками.

Из числа бухарских евреев вышла замечательная плеяда актёров, артистов, композиторов, режиссёров, киноактёров, музыкантов, танцоров, поэтов, писателей, корреспондентов, художников, архитекторов, скульпторов и спортсменов. Известными писателями и поэтами были Яхиель Акилов и Мордухай Бачаев (Мухиб). Был очень известен кинорежиссёр из Таджикистана Бенсион Кимъягаров. Бухарские евреи дали много известных спортсменов чемпионов Узбекистана и Таджикистана. Особенно прославились боксёры из числа бухарских евреев, в частности братья Давидовы. Бухарские евреи принимали огромное участие в культурной жизни Средне-Азиатских республик. Они выступали на концертах и спектаклях, в театрах и операх Москвы, Ташкента, Самарканда, Душанбе и других городов страны. Среди бухарских евреев были Народные Артисты Узбекистана и Таджикистана.

Невозможно рассказать историю бухарских евреев, не сказав ничего об их вкладе в музыкальное искуство Средней Азии. Музыкально-фольклорный жанр под названием шашмаком был известен на территории Средней Азии с древнейших времен. Огромную роль в его развитии и усовершенствовании сыграли бухарские евреи, среди которых было немало музыкантов и поэтов-любителей, которые играли на дутарах, дойрах и тамбурах, на ходу сочиняя мелодии, вошедшие впоследствии в шашмаком. Широко известные бухарско-еврейские музыканты прошлого были Борух Калхот (1837-1897) и Леви Бабаханов, известный как Левича (1873-1926). Эти два великих музыканта пели при дворе бухарского эмира Абдуллахана (1885-1910). Левича был известен не только в Средней Азии, но и в самой России, где его записи пользовались широкой популярностью. После революции музыкальная традиция бухарских евреев была продолжена такими великими певцами и музыкантами, как Михоэль Муллокандов, который был первым бухарским евреем, награждённым званием Народного Артиста Узбекистана, его братом Гавриэлем Муллокандовым, а также Михоэлем, Гавриэлем и Рафоэлем Толмасовыми, все из которых были Народными Артистами Узбекистана и Таджикистана. Династии Муллокандовых и Толмасовых дали очень много музыкантов, певцов и композиторов своему народу. Другие известные певцы, музыканты и композиторы были/есть: Авром Толмасов, Авнер Муллокандов, Нерьё Аминов, Сулейман Юдаков (написал гимн Таджикистана), Барно Исхакова, Исак Катаев, Шойста и Леви Муллоджановы, Езро Малаков, Ильяс Малаев, Мухаббат Шамаева, Иосиф Шаломаев, Очил Ибрагимов, Рошель Рубинов, Юхан Бенджамин и многие другие. Две улицы в Самарканде названы в честь Гавриэля Муллокандова и Михоэля Толмасова. Кроме того, в советское время существовало множество вокальных, инструментальных и свадебных ансамблей, и многие бухарские евреи принимали участие в любительских музыкальных кружках.

Образование государства Израиль в 1948 году, и его признание Советским Союзом было радостно воспринято бухарскими евреями. В тоже время, волна погромов и насилия прокатившаяся по еврейским общинам в исламских странах, обошла Среднюю Азию, во многом, благодаря Советским властям. Но, ситуация круто изменилась в начале 1953 года. В связи с «Делом Врачей» над евреями всего Советского Союза нависла угроза преследований. В планах руководства страны было выселение евреев в Сибирь, так же, как это было сделано со многими другими народами СССР, однако, внезапная смерть вождя прервала этот план. Можно только догадываться о судьбе советских, да и бухарских евреев, если бы Сталин прожил ещё несколько лет. Последующие советские правительства вели политику «неофициального» антисемитизма. При Хрущеве компании против евреев и иудаизма приняли широкий размах. Закрывались синагоги, запрещались религиозные обряды. Особенно антиеврейские настроения проявлялись во время Арабо-Израильских войн, когда советская пропаганда создавала в образе Израиля пособника американского империализма и центра мирового сионизма. Секретными постановлениями были введены ограничения для «лиц еврейской национальности» при поступлении в учебные заведения высшего образования. Евреи также не могли занимать высоких должностей в правительствах союзных республик, как это было в 20х и 30х годах. В ходе компании против экономических преступлений в конце 50х и начале 60х многие бухарские евреи были арестованы и приговорены к тюремным заключениям. В начале 60х ситуация достигла предела когда бухарские евреи (Маргилан 1961, Ташкент 1962) были обвинены в ритуальных убийствах. Однако во всех этих случаях пропавшие люди находились.

С самого начала своего прихода к власти коммунисты пытались регламентировать жизнь и обычаи бухарских евреев. На грани запрета были религиозные обряды, в частности, обрезание и кошерное питание; были закрыты большинство синагог и религиозное обучение перестало существовать. Таким образом, к началу перестройки большинство бухарских евреев потеряло своё духовное наследие. Посещаемость синагог резко упала, хотя они, по-прежнему, оставались центром общины. В советские годы появилось много смешанных браков с русскими, узбеками, таджиками, татарами, армянами и др. Многие бухарские евреи стали менять фамилии и записываться как таджики и узбеки в паспортах, чтобы избежать дискриминации. В то же время взаимоотношения между бухарскими евреями и окружающими их народами Средней Азии были очень доброжелательными и дружественными. Ещё в годы войны, великий Узбекский поэт и друг бухарских евреев Гафур Гулям написал стихотворение «Мен Яхуди ман» — «Я Еврей». Большим уважением бухарские евреи пользовались в Узбекистане при Шарафе Рашидове (1959-1983), который продвигал дружбу узбекского и бухарско-еврейского народов.

С приходом перестройки и гласности при Михаиле Горбачеве в 1985 году бухарским евреям впервые за 70 лет было разрешено свободно справлять свои обычаи и исповедовать религию. Началось возрождение культуры и национального самосознания. Были снова открыты бухарско-еврейские культурные центры и театры. Стали публиковаться материалы о бухарских евреях, и молодежь начала возвращаться в своё духовное и культурное прошлое. В тоже время резкий спад экономики и уровня жизни среди населения, рост национализма и антисемитизма заставили многих бухарских евреев эмигрировать за границу. Сильный толчок тому дали волнения в Ферганской долине в 1989-90 годах и события в Таджикистане в 1990 году. С распадом СССР в конце 1991 года и образованием пяти независимых государств в Средней Азии, гражданская война в Таджикистане и угроза исламского фундаментализма создали массовый отток населения. Многие бухарские евреи Таджикистана стали жертвами гражданской войны, длившейся с 1992 по 1996 годы. В 1992 году, в самый разгар гражданской войны, в течении короткого времени Израиль произвел воздушную эвакуацию многих бухарских и ашкеназских евреев из Таджикистана. Тысячи других, оставив свои дома бежали в Узбекистан, откуда отправлялись в Израиль и Америку. В Узбекистане, где ситуация была намного стабильней, благодаря жесткой власти Ислама Каримова, эмигрировать заставили сильный национализм среди местного населения и продолжающийся экономический спад. В период с 1989 по 1996 годы большая часть бухарских евреев покинула Среднюю Азию. Сильнейший отъезд бухарских евреев, среди которых было много учёных, профессоров, учителей, специалистов, врачей и др., создал социальный и экономический вакуум в Узбекистане и, особенно в Таджикистане, где теперь сильно ощущается нехватка специализированных кадров во многих областях образования, науки и экономики.

БУХАРСКИЕ ЕВРЕИ В ИЗРАИЛЕ

С 1948 года произошли три алии бухарских евреев в Израиль. Первая началась в 1948 и продолжалась до 1967 года. Вторая была в 70е и начале 80х годов. Третья и наиболее массированная иммиграция началась в 1985 и продолжается до наших дней. С 1985 года десятки тысяч бухарских евреев обосновались на исторической родине, образовав общины во многих городах Израиля, один из них Ор-Яхуда. На территории Израиля бухарские евреи живут в основном в Тель-Авиве и его пригородах, в центральной части страны, Беэр-Шеве, и Иерусалиме. В Израиле проживает самая большая община бухарских евреев в мире, более 100.000 человек.

Бухарские евреи активно вливаются в культурную, экономическую и политическую жизнь Израиля, но в то же время сохраняют свои обычаи и культуру. Существуют различные клубы и организации целью которых является сохранения культурного наследия бухарско-еврейского народа. Организованны культурные центры, театры и народные ансамбли, издаются газеты («Бухарская Газета» и журналы на иврите, русском и бухарском языках, работает радио на бухарском языке. Далеко продвинулись бухарские еврейские предприниматели в сферах экономики и торговли, образовался класс предпринимателей. Среди них много филантропов, к примеру, один из них известный во всем мире Леви Леваев, который также является президентом Конгресса Бухарских Евреев Израиля. В то же время бухарские евреи продолжают заниматься многими традиционными профессиями. Среди них есть ювелиры, фотографы, парикмахеры, учителя, врачи, ученые. В последнее время они широко представлены в компьютерной и информационной сферах. В политике и органах государственной власти бухарские евреи представленны как депутаты в Кнессете, в политических партиях и как мэры городов. Бухарские евреи также служат в армии обороны Израиля, и многие пали во время Арабо-Израильских войн.

Отсюда.

Фатима Арифджанова
Досмотрела «Зулейху…», как же я была счастлива увидеть здесь свою любимую ротонду с павильона Узбекистан на ВДНХ….
в 7-ой серии, смотрите, это же она красавица!!!! Краше и не могло быть…

Поздравление от тг-канала https://t.me/MozaikaTashkent 

Пусть благословенный месяц Рамадан принесет в ваш дом достаток, процветание и благополучие. Желаем вам, чтобы Всевышний услышал все ваши молитвы и ниспослал вам своё благословение!

https://www.fryazino.info/news/281   —   Оптическая одиссея капитана Геруса

…Через 5 недель телевизионная земная эра сменилась новым советским космовидением. Всем землянам из корабля «Восток-1» улыбался радостный Юрий Гагарин. Улыбку его воспроизводил первый советский видикон ЛИ-23 Софьи Темирязевой и Владимира Астрина с помощью превосходной камеры «Селигер». Отклоняющие катушки для видикона делали по уникальным расчетам В.Л. Геруса.
Прекрасным и плодотворным был 1961 год для страны и ее ученых.

Хорошие люди

Между научными изысканиями Валериан Лонгинович не забывал о семье. В ней стало уже трое детей, всех разместили в трехкомнатной квартире. Из привилегий – автомобиль «москвич», купленный на свои деньги и оборудованный ручным управлением собственной конструкции. Без него Валериану Лонгиновичу было совсем тяжело ( в результате ранения на фронте ему отняли ногу…) Автомобиля хватало как раз на пятерых: Александру Александровну, троих детей и тещу.
Весь город знал в 60-х годах о реальной истории, произошедшей летним вечером на черноморском берегу. Пограничники увидели на странице паспорта В.Л.Геруса место его рождения – город Чикаго – и, смущаясь, попросили ученого съехать с погранзаставы. Но таких курьезов было не так много, вид Валериана Лонгиновича всегда внушал людям глубокое уважение.
Для посещения семьи сестры Галины Лонгиновны в Ташкенте Валериан Лонгинович использовал обычно самолет. Алексей Федорович Козловский и Галина Федоровна Герус-Козловская стали к этому времени признанными классиками узбекской музыки: они прекрасно сочиняли про великого Улугбека национальные по форме и социалистические по содержанию оперы и балеты. Отношение к ним в Узбекистане было прекрасным. В верных друзьях семьи музыкантов была «луна русской поэзии» Анна Ахматова. Умение дружить с людьми – это, безусловно, было семейной чертой Герусов.

Гузаль Шамузафарова:

На нашей улице имени внука Чингисхана все жители улицы, особенно женщины, хотя многие из них нигде официально не работали, занимались каким-нибудь бизнесом. Я вспоминаю, что фактически в большинстве своем не мужчины, а именно женщины кормили свои многочисленные семьи. Насиба апа, мать десятерых детей, делала хоним и продавала на Дарбазе.

Контуриев Вячеслав. Шарабара приехал

Наша соседка Пулат-кеннойи одно время делала вышивки бисером на тюбетейках и сдавала в какую-то артель. Потом артель закрыли, и она начала шить обувь, причем именно узбекского дизайна и покроя. Такой обуви я нигде в магазинах не видела, а видела только на ногах у узбекских мужчин и женщин. Причем это была обувь из настоящей кожи и стоила она не очень дорого, и во всяком случае, дешевле, чем в магазине. Продавала она ее на толкучке, которая тогда находилась на площади Хаст Имом, где сейчас сделан бульвар перед духовным управлением мусульман всей Средней Азии и Казахстана.
Родители Раи тоже занимались бизнесом: тетя Дуся делала соленый миндаль из косточек урюка, а дядя Яша их продавал. Работал он швейцаром в ресторане на Комсомольском озере, а в махалле все думали, что он работает, самое меньшее, администратором. Так он одевался и умел себя преподнести.
Если нужны были лепешки, мы забегали во двор к Зикир ака. Там тесто готовила жена, а пёк лепешки в тандыре Зикир ака. Он раньше служил в милиции, потом уволившись, стал печь лепешки.
В начале 2000-х годов мой младший брат пригласил маму и меня с дочкой в гости в Москву, куда его с семьей пригласили на работу еще при советской власти, и они там так и остались. В какой-то из дней нас повели в узбекский ресторан Кишмиш. Когда мы с мамой проходили возле тандыра, который для экзотики специально был сделан так, что он виден гостям ресторана, вдруг со стороны тандыра маму окликнули: «Ассалому алейкум, Дильбар апа!» Мы увидели двоих молодых узбеков, которые радостно воскликнули: «Биз Зикир акани угиллари!» (Мы — сыновья Зикир ака!) Остановились, поговорили. Так что, сейчас и москвичи имеют возможность есть лепешки от лепешечников с нашей Дарбазы. И когда мы хотим передать лепешки в Москву, или хотим угостить гостей в Ташкенте, мы берем их только на Дарбазе, так как только там готовят патир на бараньем курдючном сале.
А Марджан апа одно время шила шапочки для новорожденных. С этими шапочками у нее случилась интересная история. У Марджан жила на квартире студентка, приехавшая из какого-то далекого аула и поступившая на факультете журналистики (!). Однажды Марджан спрашивает ее: «Ты куда дела мои лифчики, которые висели на веревке?» Когда та не поняла, Марджан объяснила и руками провела у груди: «Бюсгальтер! Где мои бюстгальтеры?» Та удивленно переспрашивает: «Нима? Боз халта?» (Что? Бязевый мешок?) И каково же было удивление Марджан, когда позже свои лифчики она нашла аккуратно сложенными среди детских шапочек! «Вот же они!» И Марджан апа смеясь рассказывала нам, что та не знала, что такое лифчик, зато читала в газете, что рождаются дети с двумя головами, и думала, что эти шапочки Марджан сшила для них! С тех пор этот предмет женского белья мы между собой называем только «Боз халта».
До шапочек Марджан апа делала «поющие шарики». На один конец камышовой трубочки привязывалась полоска тонкой резинки и шарик. Когда дуешь в другой конец, шарик надувался, и когда перестаешь дуть, он спускал воздух и, благодаря резинке, гудел, «пел». Дети все очень любили эти игрушки, и на толкучке у Марджан эти шарики быстро забирали оптом.
Марджан апа любила нам в лицах рассказывать, где она покупала сырье для своих игрушек. «Захожу в аптеку и говорю молодому аптекарю: Манга перзервотиб олиб бер (Дай мне презервативы). Аптекарь смотрит на меня удивленно и спрашивает осторожно так и тихо: Нима дейдиз, тушунмадим. (Что вы сказали? Не понял.) Я повторяю громче: Тушунмадингми? Манга гандон керак! (Не понял? Мне гондоны нужны!) Аптекарь спрашивает тихо: Сизга нечта? (Вам сколько?) Я ему громко отвечаю: Манга мингта бер (Дай мне тысячу штук). Он обалдело смотрит на меня и спрашивает: Опа, мингта дедизми? (Сестра, вы сказали, тысяча?)»
В это время рассказа Пулат кеннойи вставляла свои замечания: «А он не вызвал скорую, чтобы отправить тебя по пятому трамваю? » В то время все сразу понимали подоплеку этих слов. Когда по Ташкенту ходили трамваи, трамвай номер пять проезжал мимо единственной на весь город психбольницы, и если надо было подчеркнуть, что у кого-то «крыша едет» или «не все дома», просто говорили: «Тебе надо по пятому трамваю». На замечание Пулат кеннойи Марджан апа встала, вышла выплюнуть свой насвай, вернулась и продолжила: «Я ему громко говорю: Тушунмадингми? Мингта гандон керак! (Не понял? Надо тысячу гондонов!) Аптекарь спрашивает удивленно: «Шунчани нима киласиз? (Зачем вам столько?) И Марджан, довольная эффектом, который она произвела на бедного аптекаря, объясняла ему, что она делает из них «поющие шарики» для детей и продает их на базаре. Аптекарь, конечно, спрашивал, почему она выбрала именно такое странное сырье для шариков. И Марджан объясняла ему, а заодно и всем соседям, которым она это рассказывала, что эти изделия хорошо растягиваются и не рвутся, как обычно рвутся настоящие детские шарики. И детям легко их надувать. И самое главное, они дешево стоят, всего четыре копейки штука. Про дешевизну этого изделия тоже ходили разные шутки. Пулат кеннойи как-то сказала соседу, который отпустил пошлую шутку при ней: «Надо тебе подарить изделия, которые стоят четыре копейки, чтобы от таких, как ты, не рождались дети».
Так вот, Марджан покупала камыш (а может, и не покупала, а просто набирала у речки, где его полно росло), и презервативы. Часть этих изделий она нарезала полосками, часть вообще не нарезала и использовала полностью как «шарики». Больше всего денег уходило у нее на краску, которой она красила «шарики» в разные цвета. И получались веселые и дешевые игрушки, «поющие шарики», в которые дети с удовольствием дули.
На Дарбазе, рядом с летним с кинотеатром был маленький базарчик, где с утра и целый день продавали лепешки, шашлыки, самсу и всякое другое, что делали наши соседи. Базарчик сейчас разросся и стал в Ташкенте даже символом традиционных узбекских блюд. И когда кто-нибудь хочет показать приезжим гостям что-нибудь экзотическое и народное, то неизменно привозит на нашу улицу, где на базарчике можно все это купить. Там есть и столовая в тени деревьев на берегу речки Калькауз, где можно поесть вкусные национальные блюда, если не придираться к выучке и обслуживанию официантов.
А напротив базарчика расположено кладбище. У него была огромная надпись над входной аркой, которую, к сожалению, убрали недавно. Там были такие слова, которые я ни на одном кладбище больше не видела: «Мархум биродарларимизнинг оромгохи». Это в переводе означает: «Дом отдыха наших покойных друзей».
На нашем кладбище хоронили очень много знаменитостей. Как наша улица готовилась к этим событиям — это отдельная длинная история.

Фото Александра Некрасова, 1986 год.

Об авторе: Ольга Александровна Гороховская – сотрудник Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова.

 Фото с официального сайта города Бухара

Летом 1922 года сотрудники восточного отдела Наркоминдела РСФСР с нетерпением ждали вестей с Туркестанского фронта. Возможно, придет отчет о налетах басмачей, а возможно, попросят оружия и боеприпасов.

Дайте хинина!

Телеграмма пришла 16 июля, однако в ней было совершенно не то, что ожидали наркоминделовцы: «Положение представительства отчаянное зпт поголовно все больны малярией тяжелой форме тчк те кому угрожала смерть отправлены за пределы Бухары тчк остальные день работают два-три лежат тчк ни за одного работника нельзя ручаться зпт что он завтра явится на работу тчк для города Старая Бухара даже в мирное время нужен двойной штат зпт причем необходимо рассчитывать зпт что сотрудник здесь не продержится более трех месяцев…»

Малярия прокатилась по России, и хинин был драгоценностью. Незадолго до этого председатель Совета наркомов Бухарской республики Ходжаев сообщал, что малярия скосила почти весь состав правительства, работников ЦК партии, руководителей армии и хозяйства.

Москва обеспокоилась и созвала срочное совещание, на которое были приглашены военные и ученые-медики. Директор Тропического института, знаток Средней Азии профессор Марциновский выразил свое мнение: «Хинином проблему решить нельзя. Действовать надо иначе». Предложенное им средство было одобрено и уже через несколько дней отправлено в Бухару…

Прежде чем мы двинемся дальше в своем рассказе, необходимо кратко привести биографические сведения о главном герое нашего очерка.

Леонид Михайлович Исаев родился в Санкт-Петербурге. Из мещан-старообрядцев Вышнего Волочка. Отец – приказчик. Мать – крестьянка Московской губернии. В семье восемь детей. Окончил Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию. С 1906 по 1917 год – военный врач. Участник Первой мировой войны, кавалер четырех орденов Российской империи. Хобби: пять лет играл в мимических ансамблях Мариинского и Александринского театров. В феврале–мае 1917 года – начальник санитарной части всей Кавказской армии. В 1919–1921 годах работал в Наркомате здравоохранения РСФСР, заведующий отделом санитарного просвещения. С 1922 года – ассистент Московского тропического института…

Бухарский поход

Историки считают, что именно малярия ускорила падение Римской империи, ведь она атаковала галлов, когда те шли на Рим. Малярия существовала на земле еще до появления человека, ею болели животные, в египетских мумиях обнаружены присущие этой болезни изменения в теле человека. Существует предположение, что именно от этой болезни умер Александр Македонский.

В середине прошлого столетия считалось, что малярия ежегодно убивает до 3 млн человек. Малярия в тропиках – это предвестница голода, потому что во многих районах атака болезни совпадает со временем сбора риса. Случается, что болеют семьями, деревнями. Люди, живущие в малярийных районах, смирились со своей участью.

В истории Туркестана предпринималась однажды попытка избавить город от малярии. Существует легенда, что Тимур, захватив Мерв, получил донесение о том, что город полон больных малярией и риштой. Желая оградить свое войско, Тимур приказал уничтожить местных жителей. Тысячи обитателей древнего города были вырезаны.

В конце августа 1922 года на улицах Бухары появился иностранец, привлекший к себе внимание. Это был Леонид Михайлович Исаев. Именно его рекомендовал профессор Марциновский для борьбы с малярией. Молодой ученый был настроен весьма решительно, он приехал сюда, оставив жену в Москве.

Прежде чем начать работу, Леонид Михайлович решил осмотреться. Посещение госпиталя и санчасти привело в ужас: здесь лежало более половины личного состава красногвардейцев, направленных в Туркестан. Военно-санитарное ведомство из-за недостатка хинина рекомендовало лечить малярийных больных метиленовой синькой, йодом, мышьяком, рвотным камнем, однако такое лечение не шло больным на пользу.

Исаев взялся осматривать жителей города, сумев привлечь к своей работе группу местных врачей. Ближе к осени группа Исаева смогла установить, что малярией в Бухарской валайете (округ) заражено от 88 до 100% населения, из которых умирает от 3 до 19%. Около 40% – носители заразного начала и гарантируют повторение эпидемии в следующем году.

Марциновский, с которым Исаев был согласен, был прав: одним хинином делу не поможешь. И Леонид Михайлович принялся искать разгадку малярии.

Культивирование воды

Революция в России началась с лозунга «Землю – крестьянам», а в Туркестане – «Воду – дехканам», что было абсолютно логично для края пустынь. До революции хозяин воды имел почет, уважение, а самое главное – власть.

Еще 17 мая 1918 года Совет народных комиссаров за подписью Ленина принял декрет «Об ассигновании 50 миллионов рублей на оросительные работы в Туркестане и об организации этих работ». Другой декрет: «О восстановлении хлопковой культуры в Туркестанской и Азербайджанской Советских Социалистических Республиках» предлагал местным правительствам «закончить все первоочередные работы по приведению в порядок ирригационных сооружений к весне 1921 года». Но план Ленина осуществить помешала Гражданская война.

В 1915 году орошалось ежегодно 4,5 млн десятин, но только 2,5% полей орошали инженерные системы. В 1922 году под хлопком оставалось всего лишь 50 тыс. десятин. «Культивирование воды» началось в 1924 году: реконструировали канал Шахр-руд, питающий Бухарский оазис; отрегулировали сток вод Зеравшана; был создан Верхне-Бухарский сброс с Ку-Мазарским водохранилищем.

Вокруг Бухары было не менее четырех квадратных верст стоячей воды, буквально кишащей малярийными личинками. Осматривая болота, Исаев искал возможность, как разорвать цепь, связывающую здорового человека с комаром, несущим заразу. Для этого нужно либо уничтожить комаров, либо губить их личинки в стоячей воде.

Врач обивает пороги многих ведомств, пишет отчеты, беседует с властями и горожанами. Исаев предлагал оздоровить город руками самих горожан.

В апреле 1923 года Исаев был назначен начальником Бухарской научной экспедиции по изучению местных паразитарных заболеваний. Изначально экспедиция состояла из начальника и ветеринарного врача, а вскоре два научных сотрудника, получив от правительства республики 100 тыс. золотых, были отправлены в Германию закупать все необходимое для работы (оборудование, красители, медикаменты и т.д.).

Исаев писал статьи, проводил лекции, выступал на собраниях. Тут проявились его актерские способности (за что, собственно, он и получил прозвище Дорбоз, по-узбекски – «канатоходец, артист»): Леонид Михайлович эмоционально объяснял местным жителям, в лицах изображая сценки, как нужно бороться с комаром.

И наконец, первая победа! На осушке болот ежедневно работает до 600 человек, и уже осенью того же года Исаев с удовлетворением сообщает руководителю Тропического института в Москве, что в Бухаре малярия сошла на нет.

29 июля 1923 года Всебухарский ЦИК постановил: признать работу доктора Исаева и его научной экспедиции плодотворной. Выразить ему от имени народного правительства благодарность, наградив орденом Красной Звезды 2-й степени. Злейший враг народа – малярия – был побежден, бой выигран, и именно поэтому Исаева наградили боевым орденом.

Однако врач-энтузиаст на этом не остановился. Осенью он вел курсы для малярийных разведчиков (sic!) Красной армии и военных врачей Туркестанского фронта.

Исаевым завладела новая цель: создать первый в Средней Азии институт тропических болезней. Базой для создания института, по его замыслу, может стать уже существующая экспедиция. Снова приходилось обивать пороги, доказывать необходимость создания такого учреждения в Туркестане, и 24 декабря 1923 года президиум Совета народных назиров постановил: «Организацию Тропического института признать желательной. Сметы и планы организации утвердить». Ликуя, Исаев отправляет телеграмму в Москву: «31 декабря 1923 года. Москва 8. Тропин (Тропический институт. – «НГН») Марциновскому. В день своего рождения младший брат Бухарский Тропин шлет привет московскому старшему брату».

В 1924 году на территории республики существовало 10 противомалярийных пунктов и станций, а уже через 13 лет их количество увеличивается в разы – 62 станции и 319 пунктов.

Битва с «маленьким драконом»

Исаев не собирался надолго задерживаться в Бухаре. Планов много: Кавказ, Поволжье, Москва – везде требуется его присутствие. Поставить на ноги новорожденный институт в Бухаре, обучить сотрудников, подобрать преемника – и в путь! Но время шло, находились какие-то срочные, неотложные дела.

В 1924 году, сообщая в Москву, что с малярией в Бухаре полное благополучие, тут же задумал программу эпидемиологического обследования долины Зеравшан. В 1925 году он пишет о том, что очень хочет в Москву, и тут же загорается идеей новой битвы с врагом жителей Туркестана – паразитом ришты. И снова возвращение в Москву откладывается…

Болезнь, о которой пойдет далее речь, древнегреческие врачи называли дракониазисом, а паразита, ее вызывавшего, «маленьким драконом» – дракункулюсом. Арабы паразита именовали «ирк-ал-хыблы» – «нитчатая вена», а персы – «ришта», что в переводе с таджикского означает «нить, шнур, струна»…

Однажды зараженный личинкой ришты человек обнаруживал у себя на ноге, руке или другом участке тела болезненный желвак, откуда в муках, порой неделями, приходилось вытягивать метрового червя. Одновременно в теле человека могло быть около 40 паразитов! Больные говорили о том, что их мучает жар и нестерпимо хочется подойти ближе к воде, ибо только там человек получает облегчение. Ришта нуждается в воде… Риштоз, или, как его называют, дракункулез (от лат. dracunculus – «маленький дракон, змея») – болезнь очаговая. В Средней Азии ею были поражены всего три города: Джизак, Бухара и Карши.

Исаев, скрупулезно изучая все, что известно науке о риштозе, в первую очередь обратился к трудам А.П. Федченко.

Алексей Павлович Федченко (1844–1873) – в науке личность исключительная. Первый натуралист, вступивший на недавно присоединенные к России среднеазиатские территории, Федченко изучал физиологию ришты, характер ее поведения в природе и в теле человека. Взрослая самка ришты высовывает из-под кожи головку для того, чтобы выбросить наружу около 10 млн зародышей – микрофиллярий, которые затем, сделав круг, возвращаются в тело человека, чтобы превратиться в метрового червя.

Но каким образом попадает ришта в организм человека, оставалось загадкой. Единственная существовавшая гипотеза о том, что микрофиллярии попадают через кожу, Федченко была опровергнута. В ходе долгих опытов ученому удалось установить, что микрофиллярии в воде внедряются в тело рачка-циклопа, который водится в большом количестве в любом среднеазиатском пруду, а уже оттуда зараженные рачки попадают в организм человека.

Исаев задумал невероятное: уничтожить возбудителя риштоза как биологический вид. Для этого надо было уничтожить циклопов. Сотрудники Тропина составили подробный план города, все дома были пронумерованы. Врачи и студенты-практиканты разделились на отряды и обходили дом за домом, выясняя, из какого хауза (пруда) люди пьют воду, составляли списки больных, осматривали всех жителей города. Леонид Михайлович требовал отчет по каждой махалле (кварталу), по всем 10 районам города.

Итог осмотра подведен: каждый пятый житель Бухары заражен ниточным червем.

Чтобы понимать до конца всю сложность сделанной сотрудниками Тропина работы, следует сказать вот о чем. Согласно многовековым традициям, дома узбеки строят почти как крепость, разделяя их на две половины: внутреннюю – ичкари (женскую) и внешнюю – ташкари (мужскую). Женщина вела жизнь затворницы, посторонний мужчина не имел права взглянуть на ее неприкрытое лицо; если же в доме находился гость, она прятались в своей половине и не имела права показываться на глаза.

В то время, когда в Европе просветительские фильмы были еще в новинку, Исаев отснял короткометражный фильм, показывавший населению Бухары, что такое дракункулеза и как с ней бороться. Такая санитарная пропаганда доходила до местных жителей быстрее, чем сотни брошюр.

Но сложнее всего Леониду Михайловичу давалась война с машкобами (водоносами). Их заработок зависел от того, сколько воды они принесут в дома. Есть ришта, нет ришты, закинет машкоб свой турсук (кожаный мешок) за спину и идет к тому хаузу, за которым закреплен.

Русского медика машкобы встречали враждебно: он лишал их заработка, равно как и табибы (знахари), у которых он «уводил клиентуру». Но упорный Исаев смог преодолеть эти трудности. С табибами – путем запретов, с машкобами – через профсоюзы. Как только заболевшим водоносам стали оплачивать больничный, проблема была решена, водоносы сами отправлялись на лечение к врачам.

Приходилось много и упорно работать. Леонид Михайлович оперировал, руководил институтом, искал компромиссы с жителями города, с властями. А еще обследовал хаузы, собирая коллекцию рачков по всему Узбекистану.

В 1924 году Исаев, проводя многочисленные опыты, обнаружил ошибку Федченко. Личинка ришты не активна, она попадает в организм рачка помимо своей воли: циклоп проглатывает ее. Из хаузов зараженные циклопы попадают в организм человека, разрушаются в желудке, и личинки ришты, получившие свободу, начинают свое развитие.

В ходе опытов Исаеву удалось определить, что ни дафнии, ни рачки- диаптомусы не являются временным пристанищем ришты. Итак, враг определен – рачок-циклоп. Осталось разузнать все о его пристанище, чтобы найти методы борьбы с ним. Количество ступеней в водоемах, качество камня, освещенность воды – все имеет отношение к судьбе ришты. Методы борьбы с личинкой были самыми разнообразными: хлорировали воду в колодцах, в хаузе растворяли марганцевый калий и медный купорос – вода оказывалась непригодной для питья, а циклопам все нипочем.

И тогда Исаев решился на самый радикальный метод. Рачки не терпят высоких температур. Если осушить водоемы на треть, вода прогреется, и умершие рачки вместе с убитой личинкой ришты опустятся на дно. Но каково было людям? В стране, где летом столбик термометра поднимается до 35–45 градусов, остаться с минимальным запасом воды – смерти подобно. И все-таки Исаев сделал это!

С лопатами и кетменями приходили жители Бухары к хаузам, руками вычерпывали воду, очищали метровый слой донных отложений, отскабливали каменные ступени от водорослей, цементировали щели. Воду в хаузы запускали только тогда, когда Исаев лично все проверит и даст разрешение.

Его прозвали Хозяином Воды – строгим и требовательным. Но именно эти качества помогли ему в борьбе с болезнями. В 1925 году в Бухаре было осушено 50 хаузов, очищено – 32, в 1926 году – осушено 40, очищено 20. Несколько цифр, за которыми кроется неимоверный, тяжелый коллективный труд.

Осенью 1931 года в Советском Союзе был зарегистрирован и вылечен последний риштозный больной.

Хозяин тропиков

Леонид Михайлович Исаев был личностью интересной. Сильный, волевой человек. Он не гонялся за славой и известностью, ведь даже свою работу – победу над риштой он не описал ни в монографии, ни даже в статье. Он вообще не любил писать статьи, книги. В большой науке Исаев почти до 60 лет оставался без ученой степени. То ли времени на диссертацию не было, то ли желания. В конце концов профессора Военно-медицинской академии присудили Исаеву ученую степень без защиты диссертации, по совокупности трудов.

В 1931 году Бухарский институт переехал в Самарканд, став республиканским. Отныне Исаеву полагалось заботиться о здоровье всего населения республики. А это уже далеко не масштабы одного города.

В 1952 году группе советских маляриологов, в числе которых был Леонид Михайлович, была присуждена Сталинская премия.

В 1960 году в СССР было зарегистрировано 350 заболеваний малярии, в Узбекистане излечены 11 последних больных, тогда как в остальной части планеты от этой же болезни умерло около 1 млн, а переболело 140 млн человек.

Заслуженный деятель науки, орденоносец, лауреат Сталинской премии, 40 лет Исаев руководил Тропином. Он боролся с чумой, лейшманиозом, аскаридами, малярией. Он, наконец, победил риштоз.

Исаев отдавал себя, свою жизнь ради жизни других. И тем не менее его имя стоит в одном ряду с именами других незаслуженно забытых ученых.

Отсюда.

Ностальгический ролик Юлия Гертмана здесь.

Tashkent Retrospective
Редкая почтовая карточка неизвестного издательства. Ташкент. Чайхана на берегу Салара. 1908-1912 гг.
Фото интересно еще и тем, что в кадр попала старинная водонапорная башня, находилась она рядом с ташкентским вокзалом, которую к сожалению снесли в 2017 году.

Открытка продается на одном из интернет аукционах.

Через несколько дней исполняется 54 года со дня разрушительного ташкентского землетрясения. Все мы знаем, как буквально за несколько дней вся большая страна пришла на помощь Ташкенту. За короткий срок был поднят из руин город, он похорошел, появились новые жилые дома, объекты культурно-бытового назначения, проспекты, улицы, площади.

Российский историк и писатель Федор Раззаков в своем творчестве неоднократно обращался к этой теме, которая для многих жителей нашей республики до сих пор является злободневной. В книгах «Коррупция в Политбюро Дело красного узбека», в нескольких томах серии «ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ВРЕМЕН: ШЕСТИДЕСЯТЫЕ», где хронология жизни в СССР изложена день за днём. Заметим в этой связи, что данная серия издается московским Институтом системно-стратегического анализа.

Вполне понятно, что в первом томе 1966 года Федор Раззаков значительное внимание уделил деятельности ввысших органов государственной власти СССР в деле ликвидации последствий ташкентского землетрясения. Федор Ибатович Раззаков любезно предложил нашему изданию несколько глав из этого тома.

Во вторник 26 апреля Леонид Брежнев с утра принял председателя КГБ СССР Владимира Семичастного, а также Черненко К. У., Григорьяна, Бирюкова. В течение дня Брежнев переговорил по телефону с Косыгиным А. Н., Шелепиным А. Н., Подгорным Н. В., Сусловым М. А., Рашидовым Ш. Р. (Ташкент), Кунаевым Д. А. (Алма-Ата), Новиковым.

После чего в 11.25 Брежнев вылетел в город Ташкент, где в тот день произошло сильное землетрясение в 7,5 баллов. Это случилось в 5 часов 22 минуты 53 секунды, когда город мирно спал. Именно в эти мгновения начались сильнейшие подземные толчки с силой более 8 баллов по шкале Рихтера.
По мнению сейсмологов, разрушительная стихия подземного удара была колоссальной (она равнялась 50 миллиардам киловатт, что было сравнимо с мощностью 12 тысяч ГЭС уровня Братской), и от полного уничтожения древний город спасло только то обстоятельство, что очаг катаклизма залегал на относительно небольшой глубине — от 3 до 8 километров под землей, благодаря чему вертикальные волны не распространялись далеко и быстро затухали.

Совесем иная ситуация была в столице Туркмении Ашхабаде, где почти 20 лет назад до этого события (6 октября 1948 года) тоже произошло сильнейшее землетрясение — там последствия катастрофы были ужасными: был разрушен почти весь город, погибло почти 176 тысяч человек (из 198 тысячи проживающих в городе).

В Ташкенте зона максимальных разрушений охватила 10 квадратных километров (это был центр города), однако разрушению подверглись в основном старые глинобитные дома, а число человеческих жертв было минимальным: по официальным данным, погибло 8 человек и еще 150 человек получили травмы различной степени тяжести (чуть позже медики городской “скорой помощи” сообщат, что в последующие два года от пережитого стресса или в страхе перед новыми толчками скончаются от сердечных приступов еще сотни пожилых ташкентцев). О том, как реагировали жители Ташкента на землетрясение в первые его минуты, рассказывают очевидцы тех событий.

Т. Иванова (спустя год ее наградят медалью “Строителю Ташкента”): «Мы тогда жили в трехэтажном доме в районе Госпитального рынка. Многие вспоминают, что перед землетрясением был слышен подземный гул и видно какое-то свечение. Но я в ту ночь очень крепко спала, проснулась от толчка, как будто нашему дому кто-то дал снизу пинка. Конечно, выскочила спросонья во двор, где почти ничего не было видно из-за поднявшейся с земли пыли. Кто-то кричал: “Война!”. Невольно думалось про атомную бомбардировку, которую в те годы ждали от американцев. Но я помню, что один наш сосед вышел на свой балкон, зачем-то вытряхнул вниз половик, и спокойно ушел спать. Это как-то подействовало на меня. Хотя я осталась во дворе до утра, пока не пошла на работу…».

У. Сарсенбаев: «Мне было двадцать лет, я учился на вечернем отделении и жил в студенческом общежитии в районе Ташсельмаша. Накануне настолько вымотался после зачетов и сидения за книгами, что даже не ощутил тот момент, когда произошли толчки. Просыпаюсь, а возле головы лежит кусок кирпича. Гляжу вокруг — ребят нет, а стены в трещинах, все разбросано как попало. Иду на балкон, а его просто нет. Глянул вниз, а он провис. Мне с улицы кричат: “Выходи скорее, да будь осторожен!”. Я потихоньку сумел выйти на улицу, а уже только спустя какое-то время ощутил страх…».

В. Ивонин: «Я жил в частном доме с родителями и сестрой. Отчетливо все помню, потому что мы готовились встречать гостей, поскольку мне исполнилось двадцать лет. Я с волнением ждал первого сознательного юбилея. Когда тряхнуло, мы выбежали во двор. Толчок был мощнейший. Грохот страшный, все сыпалось, рушилось. И самое удивительное — было совершенно светло. Землетрясение сопровождалось свечением. Хорошо помню светлые всполохи. Видимо, был какой-то геомагнитный эффект…
Что меня удивило — ходил общественный транспорт. Конечно, бродили разные слухи, но паники, дезорганизации не было… Занятия в тот день отменили, мы пошли искать друзей — тех, кто не пришел в институт. По пути увидели: наиболее пострадали дома возле Алайского рынка, упала крыша цирка, в популярном у молодежи кинотеатре “Искра” вывалилась крыша. Порушились Солдатские казармы, построенные еще до революции. Хотя стены в них были больше метра толщиной…».

Отметим, что самые сильные разрушения были в центре города, но пострадали в основном одноэтажные старые глинобитные дома, которые руководство города давно собиралось снести. Однако вся загвоздка была в том, что сами обитатели этих домов никуда не хотели уезжать с насиженных мест. Теперь же эту проблему решила подземная стихия, разрушив практически все “глинобитки”.

Как установит потом официальная комиссия, без крыши над головой остались около 79 тысяч семей или свыше 300 тысяч человек из проживавших тогда в Ташкенте полутора миллионов. Всего же были подвергнуты разрушению 2 миллиона квадратных метров жилой площади, 236 административных зданий, около 700 объектов торговли и общественного питания, 26 коммунальных предприятий, 181 учебное заведение, 36 учреждений культуры, 185 медицинских и 245 промышленных зданий. Общее число разрушенных зданий составило 37 395, в том числе 35 тысяч жилых домов (около 92 тысяч квартир).

Практически с первых же минут после землетрясения руководство республикой оказалось в эпицентре спасательных работ. 1-й секретарь ЦК КП Узбекистана Шараф Рашидов немедленно позвонил в Москву и доложил о происшедшем Леониду Брежневу. И тот, как мы помним, отнесся к этому звонку не формально (мог ведь отделаться дежурными фразами и переложить всю ответственность на руководство республикой), а принял решение создать правительственную комиссию и немедленно вылететь в Ташкент (вместе с председателем Совета Министров СССР Алексеем Косыгиным). В комиссию вошли следующие деятели: И. Т. Новиков (зампред Совета Министров СССР), А. Е. Бирюков (заведующий Отделом строительства ЦК КПСС), Н. В. Мартынов (1-й зампред Госкомитета СМ СССР по материально-техническому снабжению), М. В. Посохин (председатель Госкомитета по гражданскому строительству и архитектуре при Госстрое СССР).

Тем временем высокие московские гости прибыли в столицу Узбекистана уже спустя несколько часов после землетрясения. Вот как об этом вспоминает известный сейсмограф, профессор В. Уломов:

«Хорошо помню, за мной прислали машину, за рулем которой сидел майор милиции. Он объявил мне, что я “арестован, в связи с произошедшими событиями”. Но это оказалось шуткой. Меня доставили не в тюрьму, а в ЦК Компартии Узбекистана, на встречу с Шарафом Рашидовым и, уже прилетевшими из Москвы, Леонидом Брежневым и Николаем Косыгиным.
Оба высоких московских гостя выказали желание сесть не во главу стола, как это им любезно предложил Рашидов, а в середине продольного стола, как раз передо мной и напротив повешенной за моей спиной карты. Я начал докладывать ситуацию… Первым прервал меня Брежнев, попросив показать на плане города место, где мы тогда находились, по отношению к эпицентру землетрясения. Я показал. В это время внизу, за окнами здания ЦК возникли крики и сильный шум. Брежнев спросил, не толчок ли это? Я сказал, что нет, добавив, что шум и громкие возгласы, по-видимому, вызваны забитым голом на стадионе “Пахтакор”, расположенным неподалеку.

Футбольный матч (шел 4-й тур первенства СССР. – Ф. Р.) между ташкентским «Пахтакором» и минским «Динамо» не был отменен (отметим, что в городе также продолжали функционировать и многие другие общественные и культурные учреждения: театры, кинотеатры и т. д. — Ф. Р.). Тогда он, шутя, сказал: “Ну, Шараф Рашидович, никакого землетрясения у вас не было. Это голы забивают…”. Но в этот момент действительно произошел 4-балльный толчок, на что Брежнев продолжил высказывание: «Придется мне теперь взять спальный мешок и лечь спать где-нибудь под деревом»…

Тогда я обратил внимание на то, что Брежнев очень часто обращался к Косыгину с тем или иным вопросом, спрашивая его мнение. Благодаря Косыгину, была поддержана и просьба Рашидова разрешить строительство в Ташкенте метрополитена, а также определены объемы сил и средств, которые смогут поставить союзные республики для восстановления Ташкента. Другим благоприятным для Ташкента обстоятельством было предложение покончить с глинобитным городом, но и не сооружать чего-либо временного, которое, как сказал тогда Брежнев, “может стать постоянным”…».

Возвращаясь к футбольному матчу, отметим, что стадион был забит под «завязку» — пришло 50 тысяч зрителей — и «Пахтакор» победил со счётом 1:0 (гол на 22-й минуте забил В. Таджиров). Как вспоминал вратарь «Пахтакора» Юрий Пшеничников: «Полевые игроки бегали, толчков не ощущали, а я-то чувствовал – все ходуном начинает ходить. В перерыве вратарь «Динамо» Адамов говорит: «Скорей бы уехать отсюда». – «Проигрывайте и уезжайте». Закончили 1:0 в нашу пользу. Из-за землетрясения начались пожары, помню зарево в небе, собаки выли страшно. В центре города развалились все дома, построенные из глины…».

После этой победы «Пахтакор» занимал 9-е место (5 очков), а у лидера (киевское «Динамо») было всего на 2 очка больше.
Между тем поэт Андрей Вознесенский, услышав о землетрясении, бросил все свои дела и полетел в Ташкент. Вот как об этом рассказывает биограф поэта И. Вирабов:
«Землетрясение 26 апреля 1966 года разрушило весь центр узбекской столицы, «города в странной ладони пустыни». Дома, магазины, школы, поликлиники. Триста тысяч человек (78 тысяч семей) остались без крыши над головой.
От Пушкина осталось полпамятника. Чей-то ботинок раздавил детскую куклу. Инженер из российской глубинки прислал 80 рублей — помочь кому-нибудь. Затаился белый домик Ахматовой (где она жила в эвакуации). Дымятся развалины и шашлычные. Вознесенский все записывает, как раскадровку. «Сад над адом. / Скрижаль. / Вверх ногами мораль / колупатая. / „Продается рояль. / Новый. Вынос за счет покупателя“»…

Вознесенский прилетел в Узбекистан из Крыма, был там в обсерватории у друзей, услышал новость по радио — все бросил и рванул в Ташкент. Зачем-то по дороге в аэропорт купил себе белую рубашку. «Сейчас это смешно, — вспоминал он позже, — ну чем я мог помочь?.. Но тогда мы так жили. Поэт там, где плохо».

В Ташкенте сразу оброс друзьями — самбист Жора Арутюнян, калининградка Тамара-тамариск. «Город жил в палатках на улицах. Никто не спал. Палатки горели, как оранжевые абажуры. Пили легкое вино. Обнимались. Несмотря на ужас, было счастливое ощущение всеобщей общности. Никто не воровал. Зачем? В любой момент все может исчезнуть».

В среду 27 апреля Леонид Брежнев вместе с Алексеем Косыгиным по-прежнему находился в Узбекистане. Они посетили районы Ташкента, пострадавшие от землетрясения, а также выезжали в район Голодной степи, где осмотрели канал, гидротехнические сооружения, совхозы, беседовали со специалистами и рабочими. Вечером Брежнев заслушал сообщение Правительственной комиссии о мерах по ликвидации последствий землетрясения.

В течение дня в Приёмную Брежнева в Москве звонили: Капитонов И.В., Черненко К.У., Григорьян Г.Т.
Между тем корреспонденты ТАСС М. Герасимов и Е. Майоров передавали из Ташкента следующее:

«Пассажиры лайнера, летевшего из Москвы к Ташкенту через сутки после происшедшего здесь землетрясения, были, естественно, взволнованы: как их встретит город? И вот начинается этот район. У некоторых домов вывались оконные рамы или лопнули стёкла, обвалились карнизы, а то и рухнули стены и перекрытия. Здесь вдоль тротуаров протянуты верёвки с красными флажками, вывешены таблички – «Осторожно, аварийно!».
Центральные улицы не производят впечатления разрушенных. Рядом с повреждёнными землетрясением домами стоят многоэтажные здания, которые совершенно не пострадали. На их фасадах нет трещин, и даже стёкла целы.
Жизнь в городе продолжается своим чередом. К магазинам, ресторанам, кафе и чайханам машины подвозят продукты. Около аварийных магазинов торговля ведётся с вынесенных на улицы временных лотков. Самыми разнообразными заботами живёт центр города. Продолжает свою работу правительственная комиссия по ликвидации последствий землетрясения».

В четверг 28 апреля Леонид Брежнев в 10.00 утра (московское время) вылетел из Ташкента в Краснодар, куда самолёт прибыл в 14.26. В течение дня Брежневу звонили: Воронов Г.И., Афанасенко Е.И., Малиновский Р.Я., Петухов Б.Ф. (Киров), Задионченко С.Б.

И снова перенесёмся в Ташкент, где идут интенсивные работы по устранению последствий землетрясения. Руку на пульсе этих мероприятий в Москве держит Леонид Брежнев, а в самом Ташкенте – лидер республики Шараф Рашидов, который в той ситуации проявил максимум находчивости и выдержки. Он давно мечтал начать переустройство Ташкента и особенно его центра (так называемого Старого города), однако денег на широкомасштабное строительство в бюджете республики не было. А Москва, едва слышала те цифры, которые называл Рашидов, тут же отвечала отказом.

И так продолжалось несколько лет, пока не грянуло ташкентское землетрясение. В итоге все получилось как в той старой поговорке: “не было бы счастья, да несчастье помогло”. И Рашидов, пустив в дело все свое обаяние, сумел убедить Генсека в том, что Центру необходимо выделить максимум средств не только на новое строительство в Старом городе, но и вообще на благоустройство Ташкента. Так столица Узбекистана фактически превратится во Всесоюзную стройку, которая окажется выгодна как самой республике, так и Центру в виде мощной идеологической кампании, должной воспеть дружбу советских республик.

По сути это был первый пример проявления массового интернационализма в СССР после окончания Великой Отечественной войны. Ташкентцы, которые в годы войны приняли тысячи эвакуированных жителей Украины, Белоруссии и России, спустя 20 лет на себе ощутили братскую помощь всех союзных республик. Как вспоминает Т. Иванова:

«Вблизи нынешнего ЦУМа военные поставили тысячи палаток для пострадавших. Над нами висел огромный лозунг “Трясемся, но не сдаемся” (отметим, что толчок 26 апреля был не единственный — Ташкент потом трясло почти каждый день, а наиболее сильные толчки: 9 и 24 мая, 5 и 4 июля и 24 марта 1967 года. — Ф. Р.). Стали развозить продукты первой необходимости. Детей из школ забирали в пионерские лагеря по всему Союзу, включая “Артек”. Жителям тоже предлагали уехать в другие города и даже республики, но не многие соглашались. Настроение было какое-то лихорадочное, но не паническое. Мне предстояло проводить телефонизацию нового района — Чиланзар. Раньше, на месте Фархадского базара были болота с камышами и колхозные поля. В районе улицы Волгоградской мы собирали картошку. А теперь, до зимы 1966 года строители из других городов построили новый современный район из пятиэтажных кирпичных домов, в одном из которых я сама получила двухкомнатную квартиру…».

Отметим, что у знаменитого узбекского актёра, народного артиста СССР Шукура Бурханова («Буря над Азией», «Звезда Улугбека» и др.) во время землетрясения был сильно разрушен дом и его семья переехала в другой. А он остался – встретил приехавшего из Москвы корреспондента «Советского экрана» Ю. Кузеса. Они попили с утра чаю и пошли в старый город. Там Бурханова все знали, в том числе и дети. Они обступили актёра и стали спрашивать: «Ялантуш-бува (герой «Бури над Азией»), где же ваш конь, где оружие?».

А вот еще одно воспоминание — безымянного автора, текст которого я обнаружил в Интернете: «Жили после землетрясения мы все на улице, вынесли кровати, кто-то палатку. Все три дома спали, ели, грудью кормили — 24 часа на улице! Пацанам раздолье…
Школа, какая там школа! Так — пришли — ушли! Все-таки дети жестоки… Вспоминаю сейчас, даже самому стыдно… Завязали мы ниткой люстры, и в самый критический момент на уроке начинали их раскачивать… Шум, крики — землетрясение! — все бегом из класса, за нами из соседнего. Так вся школа на улице и оказывалась… Нам дуракам казалось, что смешно, ну очень…

Помню, по улицам ходили солдаты с автоматами. Не знаю, может и правда, говорят был приказ — мародеров на месте расстреливать. Как ни странно, ни одного убийства, ни одной кражи, вообще НИ ОДНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ в это время совершено не было! Хотел бы я посмотреть, что было бы сегодня! А тогда — все чувствовали себя братьями. Нет, не по несчастью, а по крови…».
Об этом же слова других очевидцев землетрясения.

В. Ивонин: «На нынешнем “Бродвее” (ташкентский “Арбат”) стояли двухэтажные магазины, витрины все были разбиты. Но никакого воровства или мародерства не наблюдалось…».

У. Сарсенбаев: «Стали прибывать строители со всего Союза. Прямо вдоль улиц складировались стройматериалы. Я тогда работал на стройке бригадиром. И что характерно, лес самых разных сортов практически не охранялся. Никто даже не пытался воровать стройматериалы. Было общее осознание беды…».

Тем временем в город каждый день прибывают строительные отряды из всех союзных республик. Было развернуто более тысячи палаток, открыты около 600 временных магазинов и предприятий общественного питания. Более 15 тысяч семей в организованном порядке и с их согласия были переселены в другие города: как в Узбекистане, так и в других республиках.

Итак, Шараф Рашидов, как и другие руководители республики, постоянно держали руку на пульсе строительных работ: они часто приезжали на стройки, лично решая все самые оперативные вопросы. Вообще землетрясение 66-го оказалось той самой лакмусовой бумажкой, благодаря которой стало ясно, что в республике имеется грамотное и энергичное руководство, которое в форс-мажорных обстоятельствах умеет собрать свою волю в кулак и выдать “на гора” отличный результат. Взять хотя бы действия руководства Среднеазиатской железной дороги. Вот как это описывал известный журналист-известинец Аркадий Сахнин:

«Как же избежать хаоса на узле, переработать немыслимый поток поездов и не закупорить Среднеазиатские республики?
Проблемой ташкентского железнодорожного узла занимались Центральный Комитет и правительство, руководители Узбекистана, министр путей сообщений СССР.
Не было на ташкентском узле хаоса. Ни один поезд, шедший в Среднеазиатские республики, не был задержан. Ни одна строительная армия пятнадцати республик не могла бы предъявить претензии дороге. В восстановлении жилого фонда ташкентские железнодорожники перекрыли мыслимые нормы, оставив позади все строительные организации города.
Это результат талантливо проведенной организационной работы, смелого решения сложных инженерных проблем, большого напряжения духовных и физических сил рядовых железнодорожников.
В момент тяжелого испытания управление Среднеазиатской железной дороги оказалось боевым, подвижным, инициативным органом, способным решать сложные вопросы государственного масштаба.
Внешне управление дороги похоже на штаб, ведущий сражение. Израненное, с десятками кабинетов, готовых рухнуть, откуда переселились люди в вестибюли и коридоры нижних этажей вместе со своими столами, шкафами, телефонами, селекторами. Это здание с глубокими трещинами и есть боевой штаб дороги и ее стотысячного коллектива, которым двадцать лет руководит человек большой души, образованный, одаренный и удивительный, член ЦК Компартии Узбекистана Азиз Мавлянович Кадыров. Говорит он медленно и тихо, слова его весомы и убедительны. За двадцать лет никто не знает случая, чтобы он повысил голос. И это спокойствие, уравновешенность, даже в самые острые моменты, передаются окружающим.
За последние годы в управлении дороги не объявлено ни одного взыскания. Но сотни людей премированы и получили благодарности, ибо в эти же годы Среднеазиатская неизменно занимала первое или одно из первых мест в сети дорог СССР.
Партийный комитет дороги не разобрал ни одного персонального дела, потому что их нет. По тем же причинам бездействовал товарищеский суд. Не только в управлении, но и во всем стотысячном коллективе дороги искоренено пьянство и выпивки. Это было сделано несколько лет назад решительно и мудро. Операция, хотя и рассчитанная не на один месяц, но все-таки на короткий срок, многим казалась рискованной. Ее провели блестяще. Кадыров сказал: “Выпивка одного машиниста, диспетчера, стрелочника, любого человека, связанного с движением поездов, может стоить жизни сотням. Чтобы предотвратить это, мы вправе идти на любые меры”.

Начал действовать неизданный, суровый закон: увольнять каждого, кто явится на работу выпивши или после вчерашней выпивки. Если человек выпил вчера, сегодня он не работник. От него исходит угроза безопасности движению. Перед каждой поездкой с машинистами, помощниками, кондукторами по одной-две минуты разговаривал нарядчик. Малейшего запаха спиртного было достаточно, чтобы отстранить их от работы. Так же поступали с работниками других профессий, будь то слесарь — “золотые руки” или “незаменимый” бригадир. Так с болью поступали и тогда, когда попадал впросак и человек в принципе непьющий. Так поступали и в случаях, когда отстранение от работы грозило срывом графика движения поездов, выполнению плана или любыми неприятностями…
Вся жизнь и работа ташкентских железнодорожников свидетельствовали: если грянет беда, они будут стойки, мужественны, и на каждого можно будет положиться. Апрель 66-го это наглядно продемонстрировал.

После землетрясения нагрузка увеличилась в несколько раз. Из ста двадцати тысяч квадратных метров жилой площади железнодорожников, разбросанной по всему городу, пострадало восемьдесят тысяч. Кроме того, пострадали управление Среднеазиатской дороги, эксплуатационное отделение, станционные, вокзальные здания, к которым подведены сложные подземные и воздушные коммуникации, железнодорожные больницы, учебные заведения, детские учреждения. Все это требовало немедленного восстановления.

Именно немедленного, ибо без связи, централизованного управления стрелками, которым оснащен Ташкент, диспетчерской и других служб, движение поездов немыслимо. Столь же немедленно требовалось создать условия для отдыха тем, кто лишился крова, а это семьсот пятьдесят семей. Значит, ташкентским железнодорожникам, кроме основной работы, пришлось взять на себя огромное скоростное строительство, площадкой которого являлся весь город от края и до края.

Но и это не все. Пятнадцать советских республик, Москва, Ленинград и другие города поспешили на помощь столице Узбекистана. На заводах и фабриках страны заказы для нее выполнялись вне очереди, грузились вне очереди, поезда пропускались на правах пассажирских. Огромные потоки рабочих, студентов, проектировщиков, различного рода специалистов устремились на помощь пострадавшим. Строительные материалы, механизмы, машины, оборудование — и все это в одну точку, в Ташкент…».

Да, Ташкент восстанавливала вся страна. Например, власти Москвы приняли специальное постановление, где ставилась цель силами Главмосстроя возвести в столице Узбекистана 230 тысяч квадратных метров жилой площади, из них в 1966 году — 50 тысяч, в 1967 — 180 тысяч. Также москвичи брали на себя обязательство построить в Ташкенте комплекс зданий культурно-бытового назначения. Все строительство должно было осуществляться в счет программы Главмосстроя и за счет капитальных вложений Московского горисполкома и других застройщиков Москвы (общая стоимость — 56 миллионов 100 тысяч рублей).

Между тем похожие обязательства брали на себя и другие регионы. Так, РСФСР обязалась построить в Ташкенте 330 тысяч квадратных метров жилья (отметим, что в денежном исчислении Российская Федерация истратит средств на восстановление Ташкента больше всех регионов: 174 миллиона 700 тысяч рублей на строительные работы и 1 миллион 106 тысяч рублей перечислит в Фонд помощи), Украина — 160 тысяч (общая стоимость работ — 41 миллион 400 тысяч рулей, в Фонд помощи перечислено — 114 миллионов 400 тысяч рублей), Ленинград — 100 тысяч (общая стоимость работ — 23 миллиона 100 тысяч рублей), Азербайджан — 35 тысяч (общая стоимость работ — 4 миллиона 400 тысяч рублей, в Фонд помощи — 5 миллионов 600 тысяч рублей), Казахстан — 28 тысяч (общая стоимость работ — 3 миллиона 700 тысяч рублей, в Фонд помощи — 364 тысячи 300 рублей), Грузия — 25,5 тысяч (общая стоимость работ — 4 миллиона 400 тысяч рублей, в Фонд помощи — 4 тысячи 200 рублей), Белоруссия — 25 тысяч (общая стоимость работ — 4 миллиона 500 тысяч рублей, в Фонд помощи — 4 тысячи рублей), Литва — 20 тысяч (общая стоимость работ — 1 миллион 700 тысяч рублей, в Фонд помощи — 7 тысяч 700 рублей), Армения — 15 тысяч (общая стоимость работ — 900 тысяч рублей), Киргизия — 11,5 тысяч (общая стоимость работ — 1 миллион 800 тысяч, в Фонд помощи — 98 тысяч 800 рублей), Туркмения — 9 тысяч (общая стоимость работ — 1 миллион 400 тысяч рублей, в Фонд помощи — 63 тысячи 300 рублей), Таджикистан — 8 тысяч (общая стоимость работ — 1 миллион 500 тысяч рублей, в Фонд помощи — 117 тысяч рублей), Латвия — 7,5 тысяч (общая стоимость работ — 1 миллион 300 тысяч рублей, в Фонд помощи — 21 тысяча 600 рублей), Молдавия — 6 тысяч (общая стоимость работ — 800 тысяч рублей, в Фонд помощи — 29 тысяч 200 рублей), Эстония — 5,4 тысячи (общая стоимость работ — 800 тысяч, в Фонд помощи — 4 тысячи 500 рублей).

Также был создан фонд помощи, куда перечислялись личные и коллективные средства граждан. Министерству финансов республики и Узбекской республиканской конторе Госбанка было поручено организовать своевременный прием средств в помощь Ташкенту, а Ташгорисполкому — обеспечить использование этих средств на затраты, связанные с ликвидацией последствий землетрясения.

Поступавшие средства зачислялись на счет №170064. Всего на этот счет поступит более 10 миллионов рублей. Из этих денег более 5,5 миллионов рублей было распределено райисполкомами на ремонт индивидуальных жилых домов. Это помогло уже к наступлению холодов переселить многие семьи из палаток в отремонтированные квартиры. Около 1 миллиона рублей было направлено на материальную помощь особо нуждающимся. Другая часть денег ушла на организацию бесплатного питания на детских площадках в городе и пионерских лагерях, на перевозку детей в лагеря и за пределы республики.

Федор Раззаков
Москва
Фото с интернета
От редакции: И в последующих томах серии «ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ВРЕМЕН: ШЕСТИДЕСЯТЫЕ» автор неоднократно рассказывает о жизни в Узбекской ССР, в частности, о ликвидации последствий землетрясения 26 апреля 1966 года в Ташкенте.

Отсюда.