Tashkent Retrospective
А вы знали, что в Ташкенте трамвайное движение в 1914 году было разделено на 5 станций.
Страница из путеводителя по городу Ташкенту, полный адрес-календарь 1914-1915 гг. Издание Вл. Пироговского. Типо-литография газеты «Туркестанский курьер».
Владимир Карышев
В заключение нашей небольшой серии статей о Чирчике вернёмся к теме изменений, происходящих в некоторых районах города. Вот ещё одно фото с упоминавшейся ранее страницы ВКонтакте.
Здесь стоит привести и комментарии к фото.
— А где это?
— Пишут, что это теперь таким стал любимый военный летный городок…
— Ух!!!
— Да, красиво стало. Но у меня в душе какая-то грусть-тоска по тому городку, где мы жили. Там даже атмосфера была какая-то особенная. Все были дружны и возраст обитателей городка был почти одинаковый. Было весело и радостно! Жизнь в военных городках протекает совсем не так, как в обычном городе. Это необъяснимо, но это так! Душа и молодость остались в Чирчике! Люблю тебя, мой Чирчик! И рада твоему преобразованию в лучшую сторону!!!! Судя по фотографиям, он стал неузнаваемо хорош!
Этот новый микрорайон появился совсем недавно и продолжает расти на месте бывшего авиагородка, совсем рядом с домом, где мы жили во второй половине 60-х годов. Хоть дом и не относился к авиагородку, но двор граничил с ним непосредственно — за кирпичным забором, в авиамастерских периодически ревели реактивные двигатели, а по улице Юбилейной, за мостом через арык Искандер превращавшейся в прямую дорогу к аэродрому, то и дело на буксире таскали в мастерские и обратно самолёты-истребители. Позднее, когда авиационный ремзавод обосновался непосредственно у аэродрома, на старом месте осталась одна из производственных площадок завода. Улица на снимке идет как раз вдоль её территории, которая находится за деревьями по левой стороне. Авиагородок тянулся вниз почти до самого канала, и этот район был освоен авиаторами давно и основательно.
В мае на страницах «Писем о Ташкенте» был материал о Ташкентской авиашколе стрелков-бомбардиров https://mytashkent.uz/2020/05/07/tashkentskaya-voennaya-aviaczionnaya-shkola-strelkov-bombardirov-1941-1945/. Школа находилась здесь, в первом районе Сталинских военных лагерей, во время Великой Отечественной войны. А сегодня я предлагаю заглянуть чуть подальше — в 1940 — 41 годы.
Из воспоминаний летчика-бомбардировщика Алексея Никифоровича Рапоты
…В это время по всей стране создавалась целая сеть новых военных училищ, в которые объявлялись комсомольские наборы. Подал заявление и мой младший брат Андрей. Он хотел стать артиллеристом или моряком. Но я его отговорил, сказал, что он еще слишком молод и всегда успеет.
А через какое-то время меня вызывают в горком комсомола и делают такое предложение: «Алексей, надо показать пример комсомольцам – подать заявление с просьбой направить в военное училище». К тому времени я уже был секретарем комсомольской организации педучилища, и как комсомольский вожак отказаться просто не мог. Тут же написал заявление…
Секретарь горкома подает бумагу: «Ну, выбирай, в какое училище пойдешь». А список-то немалый, и танковые, и морские, и артиллерийские, и какие хочешь, но я недолго думая сказал, что хотел бы в авиационное.
Просто в те годы была такая хорошая традиция. Когда в отдаленные районы самолетом доставлялись грузы, то там летчики поднимали в воздух передовиков производства. Вот на таких покатушках я впервые и увидел самолет. И насколько популярна авиация в те годы была, объяснять, надеюсь, не стоит. Полеты Чкалова, Громова, наши летчицы на Восток отправились… После такого триумфа как не быть шумихе? Да и самолеты наши стали появляться. На всю страну тогда уже были знамениты машины Туполева и Поликарпова.
В общем, через неделю вместе с другими ребятами прошел все комиссии, и мне объявили, что я направлен в Ташкентское авиационное училище. На второй или третий день было приказано явиться с вещами на сборный пункт в готовности убыть к месту назначения.
Я дал домой телеграмму. Там всполошились и тут же выехали, но меня уже не застали. И если многих ребят провожали родители, родственники, то меня только один брат. Андрей, кстати, когда узнал, что я ухожу в военное училище, ужасно возмутился и обвинил меня чуть ли не в предательстве. Получается, его же я лично отговорил, а сам подал заявление…
Не скрою, на душе было тяжело и горько. Я совершенно не представлял, что меня ждет, хотя и думал, что неплохо бы стать военным. Но когда это случилось, я понял, что это надолго! Тем более об авиации я имел самое смутное представление, а тут еще такая обстановка… Перед отъездом я в последний раз зашел в педучилище и почувствовал, как защемило сердце. Все казалось таким родным и близким… Все ребята и преподаватели желали мне хорошей службы и успехов. Но для всех мой скорый отъезд стал большой неожиданностью. Кое-кто из учителей говорил: «Не лучше ли было бы это сделать после окончания педучилища?» Но как оказалось, не только мне, но и другим ребятам не удалось его закончить – шли большие наборы, и с нашими желаниями не считались. Надо было готовиться к защите Родины, и этим сказано все… В общем, все произошло настолько стремительно, что пока родители преодолели 100 километров до Кустаная, я уже оказался в Ташкенте.
Там в начале ноября успешно сдал все экзамены, и после месячного карантина уехал непосредственно в училище, которое располагалось в городке Чирчик.
Училище было огромным – 2 500 курсантов, пять аэродромов, на каждом из которых располагалось не менее 20 самолетов У-2 или Р-5. Ведь новые самолеты Яковлева, Туполева, Петлякова, Ильюшина только начали производить, и они сразу же отправлялись в округа, прежде всего на западном направлении, и до нас на тот момент они просто не дошли.
Я попал во 2-ю эскадрилью, в 3-й отряд. Командиром этого отряда был капитан Волков. К нам он относился по-отечески, умел нас заинтересовать, увлечь, подзадорить, и мы, в свою очередь, изо всех сил старались его не подводить. Старшиной отряда был Заманский — хороший, спокойный человек. А вот командир отделения Поршнев не давал нам покоя ни днем, ни ночью. Без конца к чему-то придирался, поучал.
В связи с тем, что наша учеба началась с некоторым опозданием, занятия шли в очень напряженном режиме. Занимались буквально с утра до самого вечера, лишь с перерывом на обед. Под классы были приспособлены временно построенные помещения, все комнаты нашего клуба, и даже кинозал. И такой ритм учебы дал свои результаты. Изучать теоретический курс мы начали 1-го декабря 1940 года, а уже в июне 41-го года стали летать. Никогда не забуду, как я впервые сел в кабину самолета и совершил свой первый полет.
К выполнению задания готовился с особой тщательностью, суть его сводилась к тому, что я должен был ориентироваться по местности и проложить фактический маршрут полета. Летел с опытным инструктором. В алюминиевом планшете – крупномасштабная карта. С карандашом в руке смотрю за борт и сличаю ее с местностью. День стоял жаркий. В кабине чувствовался запах бензина. Самолет побалтывало, и уже после нескольких минут полета я почувствовал, что меня начинает тошнить. Но продолжал мужественно выполнять поставленную задачу. Инструктор оглянулся на меня и, видимо, понял, что пора возвращаться, заложил крутой вираж и взял курс на аэродром.
В июне же начали летать на стрельбу, бомбометание и другие сложные виды летной подготовки. А уж когда узнали о начале войны, наша учеба стала еще напряженней. В перерывах между занятиями мы собирались у репродукторов и слушали последние известия, которые тяжелым грузом ложились на наши сердца…
И уже в августе мы почувствовали первый холодок войны – пришел приказ сформировать авиационную эскадрилью, укомплектовав ее самолетами училища, летчиками-инструкторами и курсантами. Командиром эскадрильи был назначен наш командир отряда капитан Волков, которому присвоили звание майора. Эта эскадрилья вошла в полк, который уже в октябре отправили на фронт. Но это же было самое тяжелое время – немцы тогда прорвали оборону под Смоленском и на полном ходу перли на Москву. И этот полк на Р-5 «сгорел» буквально за неделю…
После убытия этой эскадрильи поступил новый приказ — отобрать 20 наиболее успевающих курсантов, дать им дополнительную тренировку в полетах и направить в Фергану, где на базе училища летчиков формировался полк ночных бомбардировщиков. В эту группу включили и меня, и в течение месяца мы интенсивно тренировались летать ночью. Когда прибыли на Калининский Фронт, нам эта практика очень даже пригодилась.
И, наверное, в декабре нам зачитали приказ о формировании полка, объявили его номер – 666-й, и руководящий состав. Командиром полка был назначен капитан Илларионов Иван Иванович, комиссаром – батальонный комиссар Чуб, а начальником штаба – капитан Железняк Михаил Владимирович. Тут же началось формирование эскадрилий, звеньев и экипажей. Я получил звание старшего сержанта и был назначен штурманом звена, а моим командиром – Коля Котельников.
Наконец, пришел приказ об убытии на фронт. В указанный день подали эшелон, и началась погрузка. Грузили все подряд, начиная от самолетов и кончая канцелярскими принадлежностями.
Часов в десять утра – последнее построение. В этот момент я вспомнил своих – мать, отца, братьев, сестру… Новый сигнал горниста – «Отправляемся!», затем протяжный гудок паровоза, и поезд медленно тронулся с места. Так закончилась моя мирная жизнь и учеба. Мы ехали на фронт. Теперь это уже ни у кого не вызывало сомнения. Всех ждала неизвестность… Для размышлений времени было предостаточно, тем более мы находились в настроении, какое испытывает человек, идущий на что-то большое и важное. Мы запели «Тучи над городом встали…»
На одном из интернет-форумов, в ветке, посвященной авиагородку Чирчик-5, есть такая запись: «Я и по сей день горжусь, что я служил в ВВС в городе Чирчик. Сына готовлю к службе. И еще хочу вспомнить про нашу страну — СССР, силища была! Со мной в Чирчике произошел такой случай. Пошли с другом первый раз в увольнение. Куда идти, не зная города? Пошли на базар, у нас было три рубля. Мы купили плов первым делом, поели и на оставшиеся деньги решили купить фрукты. Подошли к женщине-узбечке, попросили взвесить виноград, персики. Она по-узбекски крикнула что-то по рядам торговым. Со всех сторон сбежались торговцы фруктами, собрали нам три огромных пакета фруктов. Мы подаем деньги, а женщина не берет. Она сказала такие слова, которые я запомнил на всю жизнь, и теперь всем рассказываю эти слова. Она сказала: «У меня тоже сын в армии, может быть он служит там, где живут ваши родители. Может быть, ваши родители так же дадут хлеб моему сыну, как я вам сейчас фрукты!» ВОТ ЭТО ЛЮДИ!!! Сейчас таких людей очень мало. Жаль. Спасибо судьбе, что она меня забросила так далеко в сказочную страну — Узбекистан! Дай бог всем людям здоровья! Слов не хватает…»
Улица Матросова, дом 15 (авиагородок)
Dmitry Dogovorov
Воскресный поход в Лашкерек. В горах рядом с Ангреном, пока еще растут красивые, вечнозеленые хвойные деревья.А Лашкерек (кишлак) стоит на притоке Нишбашсая, реки Ахангаран, у подножия Кураминского Хребта. Кураминский хребет имеет длину около 170 км и высоту отдельных вершин до 3769 метров. По хребту проходит государственная граница Узбекистана с Таджикистаном.
Фото из канала Ташкент вокруг.
Мост, отметивший вековой юбилей, сделали пешеходным. Рядом с автомобильным мостом у базара на Куйлюке.
Публикация по причине того, что некоторые доморощенные краеведы утверждают, что узбеки не жили в юртах. Вы просто не знаете нормально историю узбекского народа, это не только оседлый, но и на момент того исследования полукочевой народ (*сейчас все народы Средней Азии оседлые).
Юрты у узбеков существовали не только в стародавние времена, но и 60-е, 70-е, 80-е, 90-е годы прошлого века, существуют узбекские юрты и сейчас в Хорезмской, Сурхандарьинской и Кашкадарьинской областях.
Например, полуосёдлое население Сурханского оазиса, занимавшееся земледелием и скотоводством, проживало точно также в основном, как и киргизы, казахи, в юртах (кочевых кибитках), которые в народе ещё называют “чёрным домом”.
Основная масса населения узбекской этнической группы карлук Сарыасийского района Сурханского оазиса до начала XX в. в основном жила в шалашах, а богатые узбеки-карлуки Шурчинского района — в юртах, как кунграты и этим подобные узбеки ничем не отличались от кочевых народов края.
В любом случае, наряду с постоянным жилищем, в быту узбекского народа имелось несколько типов переносного жилища, дошедшего до времен новейшей истории Узбекистана. Наиболее древним и распространенным из них была войлочная юрта (уй, утов), однако у отдельных групп узбеков, например, кипчаков среднего Зарафшана, наряду с обычной войлочной юртой бытовал старинный тип переносного жилища (кутарма), который в свое время был приспособлен для жилья семей кочевых скотоводов.
Переносным жилищем являлся и шалаш (капа), который ставили как оседлые, так и полуоседлые группы узбеков.
Основным материалом для сооружения капы служили жерди, заготовленные из местных материалов (тутовых или ивовых прутьев, карагача и др.). Их закапывали в землю по кругу нижней утолщенной частью, верхние, более тонкие, сгибали друг к другу выпуклой стороной к верху и связывали верёвками.
Состоятельные семьи узбеков на зиму покрывали капу войлоком, бедняки же (например, в Ташкентском оазисе, в районах долины Зарафшана и др.) обмазывали капу саманной глиной.
Другим видом переносного жилища узбеков являлся лочик, бытовавший у некоторых групп узбеков (карлуков, конгратов, дурмен, юзов, сараев, найманов и др.) южных районов Узбекистана. Это было основное жилище узбекских карлуков Южного Таджикистана. Для устройства лочика часто применялись старые детали юрты (решеточные стены, жерди, обод, кошмы и др.).
На фотографии узбекские женщины у юрты «кара-уй», место создания фотографии — Узбекистан, Ташкентская область, Ташкентский район, кишлак Шур-базар (Узбекская ССР, совхоз «Кок-даля»):
Ещё одна печальная весть в эти непростые дни омрачила старшее поколение деловых людей Узбекистана. Сегодня на 76-м году жизни в Санкт-Петербурге от острой сердечной недостаточности скончался организатор производства, наставник многих узбекских предпринимателей, педагог, ученый, писатель Виктор Анатольевич Чжен.
Сообщая об этом, Cанкт-Петербургское информационное агентство РУСКОР отмечает, что Виктор Чжен «был одним из самых известных и успешных русскоязычных корейцев XX века».
В 1968 году, окончив физмат Самаркандского государственного университета им. Алишера Навои, будучи инженером-технологом, долгое время работал на производстве, возглавлял крупные машиностроительные предприятия. Работал министром местной промышленности Узбекской ССР, а затем уже Республики Узбекистан (1990—1994), председателем Государственного Комитета по управлению государственным имуществом и поддержке предпринимательства (1994 −2000), советником премьер-министра Республики Узбекистан (2000).
В последние два десятилетия жил и трудился в Санкт-Петербурге. Совмещая работу с научной деятельностью, защитил кандидатскую, затем докторскую диссертации. В последние годы работал генеральным директором старейшего Санкт-Петербургского Всероссийского алюминиево-магниевого института. За многолетнюю деятельность неоднократно был отмечен государственными наградами Узбекистана и Российской Федерации.
Природа наградила Виктора Чжена также талантом гуманитария и просветителя. Он является автором ряда монографий и книг на исторические и теолого-философские темы. Книги «Путешествия случайного философа», «Амир Темур», «От Рюрика до Николая», «Онаон», «Библия в стихах», «Основатели религий» и другие — не только нашли своего читателя, но и получили международное и отечественное признание. Он удостоен таких международных писательских наград, как «Золотая Есенинская медаль», медалей В.С. Пикуля, М.А. Шолохова, М.Ю. Лермонтова, журналистской премии профессионального признания «Лучшие перья России». Был членом Союза писателей России.
— Виктор Анатольевич — Человек-легенда, стоял у истоков создания рыночной инфраструктуры в Узбекистане, образец стойкости и честности, никогда не прогибавшийся ни перед кем, — говорит о своем учителе Патентный поверенный Республики Узбекистан Санджар Муминов, в прошлом начальник Главного Управления привлечения иностранных инвестиций Госкомимущества Республики Узбекистан, а ныне Генеральный директор Международной Биржи Интеллектуальной Собственности (ОАЭ).
Он смог собрать профессиональный, боевой и фантастически работоспособный коллектив под эгидой Госкомимущества, который дал мощный импульс экономическим реформам в Узбекистане во второй половине 90-х годов прошлого века.
Сегодняшнее состояние души многих друзей, родных, да и всех, кто его знал, характеризуют эти строки, написанные Виктор Чженом несколько лет тому назад.
На кладбище Никольском тишина,
Не терпят шума мертвые в могилах.
Им жизнь потусторонняя видна,
Ту, что живым пока понять не силах.
Смотрю участок номер два
И памятник известный – Гумилеву,
Еще не заросла к нему тропа,
Народ пока не забывает Леву.
Ученый там, а здесь вот адмирал,
Кто русский флот, разбитый под Цусимой,
По якорям, по пушкам собирал —
И восставала Русь непобедимой.
А вот захоронения святых,
Налево от тропы архиерейской.
Из мирных дней и дней лихих
Они вернутся к участи библейской.
Спокойствие меж каменных крестов,
Я наслаждаюсь воздухом прогретым,
Далек от мироздания основ,
Но стала смерть понятней этим летом.
*
Редакция нашего издания выражает искренние соболезнования родным и близким Виктора Анатольевича Чжена.
____________
Р.Султанов
Хочу рассказать о милой Нина Павловна Истомина, к которой я удачно подошла на одном из арт-базаров. И открыла для себя интересную творческую личность — трудно объяснить, но это сочетание открытости, доверия, романтизма и стойкости в невысокой женщине 1947 года рождения.
Наша переписка длится уже около трех лет, и небольшой результат я могу показать сегодня.
Сначала — информация из официальных источников. Информация в Каталоге — приложении к Антологии скульптуры Узбекистана. Любезно прислано Людмилой Михайловной
Людмила Кодзаева:
«Истомина Нина Павловна. 1947 г.р.
Скульптор.
Родилась в г. Самарканде. Первоначальное художественное образование получила в изостудии Дворца культуры г. Самарканда у педагога Л. Лариной. В 1968 г. окончила скульптурное отделение Республиканского художественного училища им. П.П.Бенькова в Ташкенте, где училась у педагогов Ф.Грищенко и Л.Рябцева. В 1972-1977 г. продолжила учебу в Ленинградском Высшем художественно-промышленном училище им. В.Мухиной на отделении монументально-декоративной скульптуры у педагогов А.Якимовича, П.Кусекова и академика Петрова. Член Союза художников Узбекистана, участница выставок в республике и за рубежом.
Скульптор широкого творческого диапазона, работает в области монументально-декоративной и станковой скульптуры, используя разнообразные материалы и технологии. Автор выразительных по пластике портретов современников, монументальной композиции «Карнаисты» на фасаде самаркандского театра оперы и балета, а также декоративной решетки «Музы» в парковой зоне Ташкентского Дома Фотографии.
Произведения представлены в музейных собраниях Узбекистана.»
В 2004 г. к юбилею здания, которое сейчас занимает Ташкентский Дом фотографии, — памятника архитектуры (архитектор А.Петелин , построено в 1934г.) — Нине Павловне Истоминой были заказаны тематические кованые ворота для дворика парковой зоны – «Музы». По словам искусствоведа Людмилы Михайловны Кодзаевой, в блестяще выполненной работе чувствуется питерская и мухинская школы!
Лучше всего о скульпторе-дизайнере скажут ее работы. Правда, это далеко не всё, а то, что я буквально «выцарапала» у автора, занятого другими заботами, нежели составление прижизненного каталога.
Очень хочу видеть страничку в Википедии, посвященную очаровательному скульптору — Нине Павловне Истоминой.
Олег Ким
Наконец-то прислано фото Туркменского базара в отличном качестве изображения в полном размере.
Вход со стороны улицы Ленина, 1961 год.
Ранее это фото публиковалось в нечетком расплывчатом изображении. Фото прислано Татьяной Кондрашовой (Ростов-на-Дону).
— Скоро осень и сыну нашему, Рашиду, идти в первый класс,— мама говорила так, как будто говорила сама с собой, — холода наступят быстро, а у него нет тёплого пальто…
Отец, сидевший рядом, внимательно посмотрел в её сторону и вздохнув, также тихо промолвил:
— Да…, я помню. В воскресенье схожу… на базар.
Он не сказал «на барахолку», хотя подумал именно так.
Это были первые послевоенные годы, одежды не хватало, купить что-либо пристойное, в котором ребёнок мог бы ходить в школу, можно было только на барахолке. Так и цены были более доступные и поторговаться было можно. Для отца это было очень важно — семья с трудом сводила концы с концами, денег едва хватало на еду, несмотря на то, что он кроме учебы в ТашМИ, которую продолжил, вернувшись с фронта, подрабатывал и художником, рисуя плакаты и афиши, и музыкантом, играя в духовом оркестре на похоронах.
Пока ребёнок подрастал о парадной одежде для него особенно и не думали, зимой, собираясь навестить родителей, надевали на него мамину кофту, заворачивали с головой в мамин пуховой платок, завязав узлом на спине, затем закутав в отцовский старый чапан, везли его в санках через полгорода на Кукчу, к бабушке Гуляндом, или на Тезиковку, «на дачу» к деду Ибрагиму и бабушке Масуде.
Когда малышу исполнилось пять лет, дед решил, что пора совершить обряд обрезания, и по этому случаю нужно одеть его «по настоящему»— сам купил внуку новенькую тюбетейку, маленький чапан, поясной платок, новые резиновые калоши, красные изнутри, и самые настоящие «махси»—кожаные чулки с мехом внутри. Для маленького Рашида это был настоящий праздник, он впервые был одет «как взрослый».
Но, с тех пор прошло два года, Рашид подрос, чапан, «махси» и калоши перешли к младшему брату, а для школы мама сшила ему толстые шаровары, дед подарил ему сорочку, кофту и ботинки, оставалось только купить пальто.
В воскресный день отец принёс с толкучки пальто. Оно было великовато для Рашида, «на вырост», зато было толстое и с меховым воротником. И ещё оно было двубортным, отчего одетый в него Рашид становился страшно неуклюжим и круглым как колобок.
Правда, только дома папа заметил, что пальто-то на девочку, но кто в те времена сплошного дефицита обращал на это внимание, главное, что пальто было очень тёплым.
— И пуговицы одной не хватает,— мама, растерянно выдергивала остатки ниток от потерянной пуговицы,— А у меня и нет никакой подходящей,—продолжила она, ковыряясь в маленькой коробочке, в которой хранила всякие пуговицы.
—У меня, у меня есть! — воскликнул, вдруг обрадованно Рашид и ринулся во-двор.
Как у всякого шестилетнего мальчишки у Рашида был свой секретный клад, где он прятал свои драгоценности. Клад находился среди сложённых кое-как половинок сырцовых кирпичей, в углу двора, и охраняли его настоящие скорпионы и ящерицы, которые не трогали Рашида, потому, что он знал волшебное заклинание. Он, правда не был уверен, что заклинание действует и ночью, поэтому подходил к своему кладу только днём. Сейчас светило солнце и Рашид смело побежал в угол двора. Там он быстро разыскал среди половинок кирпича маленькую жестяную коробочку из-под чая, сдул с неё пыль и осторожно открыл.
Сокровищ у Рашида было пока мало: деревянная пробка от бутылки, маленький перочинный ножик с единственным обломанным лезвием, трехкопеечная монета, и главная ценность — блестящая пуговица.
Большая круглая пуговица блестела как маленькая полная Луна, чудом попавшая в маленькую коробочку, а вытащив её, Рашид даже прищурился — так ярко она засияла.
Эту пуговицу Рашид нашёл прошлой зимой, возвращаясь с дедом из детского сада. Дед рассмотрел её и сказал:
—Оторвалась от чьей-то шинели, — затем, прищурившись, рассмотрел обратную сторону пуговицы, и добавил:— Ленд Лиз, таких сейчас много.
Рашид не понял, что это за «Ленд Лиз» и очень быстро забыл эти слова, но пуговицу решил сохранить; летом часто вытаскивал из своей коробочки и подолгу чистил так, как мама чистила самовар, то есть натирал смесью мелкого песка и глины. От такой чистки пуговица блестела всё ярче и ярче и вот теперь пришло время её использовать.
—Вот…,— протянул он своё богатство маме, — Пришей мне её, пожалуйста, на моё новое пальто. И ещё… ты можешь пришить мне к этому пальто внутренний карман, как у папы?
Мама заулыбалась:—Карман-то я тебе пришью, а вот пуговица… она же не подходит к твоему пальто, ни по форме, ни по цвету…
—Подходит-подходит,— страшно заволновался Рашид, — Ты только пришей, сама увидишь!
Мама рассмеялась, но пуговицу пришила; теперь она сияла на самом верхнем месте, над двумя чёрными пуговицами и резко бросалась в глаза.
—Ладно,— мама казалась довольной,— пусть тебя эта пуговица бережёт от сглаза, как «кузмунчок».
Рашид не знал, что это такое, но понял, что это что-то хорошое и радостно запрыгал от радости.
С этого дня он каждое утро, проснувшись, бросался к окну и отвернув нижний угол занавески, смотрел нет ли снега во-дворе, ведь мама сказала, что пальто он будет носить когда выпадет снег.
Наконец, пришла зима, наступили холода и выпал снег; Рашид гордо зашагал в школу в своём пальто, время от времени делая безуспешные попытки залезть левой рукой в нагрудный карман; пальто действительно было ему велико и выглядел он в нем как неуклюжий медвежонок, но на это никто не обращал внимания — все восхищенно смотрели на блестящую пуговицу.
Прошло две зимы, Рашид вырос и пальто перешло, по традиции, к его младшему брату. Пальто Рашид отдал без сожаления, а свою любимую пуговицу аккуратно срезал и поскольку в новом пальто, которое ему купили взамен старого, все пуговицы были на местах, пришил сам на отвороте воротника.
Прошли годы, стремительно неслось время, менялись события; Рашид окончил школу, затем институт, был призван в армию, повоевал в Афганистане, отслужил и вернувшись домой устроился работать в Ядерный Институт, откуда, в составе специалистов-ядерщиков, был командирован на спасательные работы в Чернобыль. Дважды на войне в Афгане был ранен, но выжил, получил приличную дозу облучения в Чернобыле, но не погиб, как многие облученные, а только был признан инвалидом, однажды даже попал в авиакатастрофу, но самолёт удачно совершил экстренную посадку и никто не пострадал. На пенсию Рашид вышел инвалидом, но живым. Затем, новый оборот судьбы и Рашид, в результате невероятных стечений обстоятельств оказался в Америке, в Техасе, где тоже не пропал, а прижился, работал и ещё раз вышел на пенсию. И всё было бы хорошо, если бы не пандемия.
На последнем издыхании, с трудом и хрипло вдыхая кислород, Рашид поднёс к лицу свою руку с зажатой в кулаке пуговицей.
Прямо ему в глаза сверкнула яркая звезда с серпом и молотом, он зажмурился и увидел своих родителей, бросился к ним с распростертыми объятиями, вдруг ощутив давно позабытое чувство всепоглощающей радости от встречи с любимыми и близкими, улыбнулся, расслабился и успокоился, крепко зажав в кулаке свою пуговицу, свой оберег-кузмунчак.
Его так и похоронили — с улыбкой на лице и крепко сжатым кулаком.
“…Chicago…” было отчеканено на обратной стороне пуговицы.
“Chicago Cemetery” гласит надпись на воротах кладбища, где он похоронен.
Примечание: Около 230 миллионов пуговиц для военного обмундирования советских войск было произведено в США во время Второй Мировой войны по Ленд Лизу. Часть из них была изготовлена в Чикаго.
Фото Т. Кузиева
Таким он был полвека назад
Дата съёмки 1900-1910 годы
София Демидова
День для прогулки ахматовскими тропами был будто бы подарен мне свыше: небеса струили мягкое ласковое тепло и пронзительный свет…
Кроны деревьев роняли на асфальт тротуаров разноцветье октябрьских листьев…
В этом доме жила Анна Ахматова, на его месте сейчас дом 54
Октябрь находился в апогее своей благодати. Легко представлялось, как Анна Андреевна бродила по этим же переулкам, но только того, старого Ташкента, военного… Как тот теплый октябрь дарил ей отдохновение от тревог и горестей…
Заснуть огорчённой, Проснуться влюблённой, Увидеть, как красен мак. Какая-то сила Сегодня входила В твоё святилище, мрак! Мангалочий дворик, Как дым твоё горек, И как твой тополь высок… Шахерезада Идёт из сада… Так вот ты какой, Восток!
Дом № 54, который был построен на месте того деревянного барака, приютившего Анну Андреевну Горенко в 1941 году я нашла быстро. Вдоль дороги сразу заметен дом № 53, а внутри, рядом с ним – 54-ый…
И сразу, будто бы током ударило, номера дома я еще не увидела, но внутренний голос прямо закричал – вот это место!
Энергетика прямо в воздухе сконцентрировалась! Детская площадка, залитая солнцем перед домом!
Огромные чинары, не тронутые дровосеками обрамляют весь двор.
Людей – ни одного человека… Странно. Может, это и к лучшему, что могу спокойно полюбоваться местом, где провела почти четыре года великая поэтесса.
Пытаюсь представить, где именно, на каком участке стоял её домишко, где была её комната?..
Может быть, на торцевой части нынешней многоэтажки, вот здесь, на месте этого ухоженного палисадничка со скамьями возле столика под тентом?
Или же сзади дома, в огороженном решеткой, увитом плющом дворике, где ведет лестница вверх, на второй этаж? Очень, очень похоже на её деревянное жилище. Дух удивительным образом сохранился! Или же, может, на месте этой уютной деревянной беседки, поставленной кем-то из жильцов с любовью?..
В этом доме живут люди,.. три, четыре поколения… Многие из них не знают, не ведают, что здесь, на этом месте жила Анна Андреевна Ахматова, что к ней заходила Фаина Георгиевна Раневская… Что они гуляли, разговаривали, творили! А земля помнит! Дух сохраняет… Ничего не пропадает зря в пространстве и времени!
Я не была здесь лет семьсот, Но ничего не изменилось… Всё так же льётся Божья милость С непререкаемых высот, Всё те же хоры звёзд и вод, Всё так же своды неба чёрны, И так же ветер носит зёрна, И ту же песню мать поёт. Он прочен мой азийский дом, И беспокоиться не надо… Ещё приду. Цвети, ограда, Будь полон, чистый водоём.
Дом почти упирается в ограждение ЭКО-парка, за которым виден велотрек… В годы войны ташкентский зоопарк уже существовал. Он был создан на месте дачи бывшего генерал-губернатора. Значит, место само по себе не сильно изменилось в плане ландшафта… Ограждением отделен от жилых домов довольно глубокий обрыв!
Пытаюсь домыслить, какие здания могут реально помнить время эвакуации Анны Ахматовой? Старое здание 64-ой школы… Точно не знаю, в каком году оно было построено… Сейчас в нем находится Узбекская художественная академия. Её выпускники уходили на фронт, значит, вполне возможно, что Анна Андреевна там бывала…
Вот этот огромный пень срубленной уже в наше эклектичное время чинары, которая росла в соседнем дворе, точно помнит! Теперь возле пня – нано-корзинка с надписью «Для общих отходов»… Дело хорошее, конечно… Но чинару уже не вернуть!
Восток ещё лежал непознанным пространством И громыхал вдали как грозный вражий стан.
Во дворах – множество кошек, некоторые даже с котятами. Кошки ухоженные и спокойные, = сытые. В палисадниках стоят мисочки для корма и воды, — о животных заботятся жильцы многоэтажек, что очень и очень радует.
Обошла вокруг дома № 54. На здание – три номера, это отлично! Но хорошо было бы как-то обозначить все-таки, доской с надписью, что ли, что ЗДЕСЬ, именно НА ЭТОМ МЕСТЕ во время эвакуации жила поэтесса Анна Андреевна Ахматова. Чтобы молодежь знала об этом, чтобы этот исторический факт не канул в небытие, как этот пень срубленной чинары. Чтобы не у одной меня возникло желание просто прогуляться по ахматовский тропам, повспоминать, поразмышлять, прочувствовать то, что чувствовала Ахматова, проникнуться духом того времени…
Словно по чьему-то повеленью, Сразу стало в городе светло - Это в каждый двор по привиденью Белому и легкому вошло. И дыханье их понятней слова, А подобье их обречено Среди неба жгуче-голубого На арычное ложиться дно.
До конца 2023 года будут закуплены 300 электробусов, по 100 в год, стоимость каждого оценили в 3,2 млрд сумов. Об этом сообщается в проекте постановления Кабмина.
Сейчас это место совсем не узнать, бульвар полностью реконструировали, деревья сохранили и это место по прежнему одно из любимых для прогулок в Ташкенте…
«Вчера вот гуляю я по Ташкенту, по улице Ленина, ну, фактически. по бульвару, целому парку в центре города. И вижу чорбог — «четыре сада» буквально, да?
Фонтаны в самом начале Ленинского бульвара. Сохранились.
Вы знаете, конечно, узбекский чорбог в классическом стиле немного
по другому делался, но здесь взята основная идея: четыре разновидности сада, как четыре стороны света — восток, запад, юг, север.
На востоке — японский сад. Я сразу узнал его характерные приметы по каменным завалам, вроде беспорядочным, и струящейся воде. На западе французский. Он тоже вполне узнаваемо сделан.
В северной стороне пейзаж с белой березой.
А рядом узбекский сад с пирамидальными тополями и навесом из виноградных лоз.
Чорбог — интересная задумка!
Так вот, весь Ташкент — это сад, скрепленный алмазно прочным поясом братства и дружбы…
Текст из книги Пиримкула Кадырова «Алмазный пояс». 1984 г.
Архитекторы проекта: Юрий Халдеев, Леон Адамов, Т. Першина, О. Вараксина, Л. Джимас, Р. Хайрутдинов, Н. Заидов, Р. Меметов.
Проект института: «Ташгенплан» (сейчас Toshkentboshplan LITI)
Автор фотографий Рашид Загиддулин.
Публикуется с разрешения автора.
Alex Sov
Сегодня (17 октября) состоялся запуск тестового поезда от существующей станции “Алмазар” до конечной станции новой Сергелийской линии — “Кипчак”.
Поезда будут ездить, продолжая Чиланзарскую линию, без пересадки. В новы вагонах, старые уйдут на другие линии. Дата ввода в эксплуатацию не известна.
Tashkent Retrospective
А вы знали, что в Ташкенте трамвайное движение в 1914 году было разделено на 5 станций.
Страница из путеводителя по городу Ташкенту, полный адрес-календарь 1914-1915 гг. Издание Вл. Пироговского. Типо-литография газеты «Туркестанский курьер».
