"Однако чистота во всех этих чайных более нежели сомнительна, и потому мы направляемся пить чай в более культурную чай-хану, известную и среди жителей русского города. Передняя часть ее предоставлена туземцам, которые попивают чай, сидя на корточках на достаточно грязном ковре; тут же в переднем углу сидит на корточках небольшой оркестр — четыре человека, исполняющие, между прочим, и русские песни; за переложение их на туземные инструменты содержатель ханы получил даже, как гласит висящий на стене диплом, какую-то награду на местной выставке.
Задняя часть чай-ханы, с окнами, выходящими на большой, обсаженный деревьями арык, предназначается для привилегированных посетителей из русского города, — здесь стоит несколько столов со стульями и не слишком мягкими диванами. Мы располагаемся, вместе с Юсупом, за одним из них; нам подают порцию чая, те же сартовские лепешки, еще какое-то печенье и тарелку с фруктами, персиками и виноградом; мой спутник и Юсуп делают по затяжке из чилима, и лишь после того приступают к чаепитию".
(Рассказ русского приказчика о Ташкенте.)
