Опубликовал Т. Кузиев

Фото: Юрий Корсунцев / «Газета.uz»

Здание Республиканской фондовой биржи «Тошкент», расположенное на улице Бухара (бывшая улица Правды Востока), будет передано в распоряжение государственного учреждения «Узбекконцерт». Здесь будет создан «соответствующий мировым стандартам современный концертный зал для выступлений академических коллективов». Раньше в этом здании находился театр имени Свердлова (а ещё раньше Цирк и театр «Колизей»), это любимое ташкентцами, «намоленное» место выступлений мировых звёзд с концертами. Превращение театра в биржу всегда выглядело досадной ошибкой, которая, наконец, исправляется.

Просто не верится, что такая книга существует. 460 страниц рассказов о мастерах со всех регионов Узбекистана с чудесными фотографиями! Тираж 3000.

София Вишневская:

Эфир заполняет все свободное от тел пространство. В движущей системе отсчета эфир движется вместе с системой". Альберт Эйнштейн.
Это было еще в те далекие времена, когда я пела оды изобретению Попова и Маркони, плыла в волнах Герца навстречу божественному эфиру, и со всей страстью юности любила Радио, как человека.

Это было еще в те времена, когда в аппаратной можно было курить, стряхивая пепел, в пустую бобышку. Или в горшок с узамбарской фиалкой, которая сладостно цвела у нас круглый год вопреки всем законам ботаники и агротехники.У нашего оператора была только одна просьба – не засовывать окурки в землю. Это выполнялось буквально, а не буквально – в поддоне, заполненном водой, вонюче, как в пивной, разлагались и плавали наши бычки, желтые фильтры и обгоревшие спички...

Красные и зеленые ракорды, символизирующие конец и начало передачи, развешивались на окнах, как гирлянды. От легкого ветерка постоянно открывающейся двери, они шуршали. Терпко пахло ферромагнитным клеем, его основа - уксусная эссенция. Пальцы наши были сожжены навечно.
Я до сих пор так и не знаю, как течет электрический ток, не падает самолет, не тонет корабль, не понимаю устройства радиоприемника, покрутил ручку – и весь мир на разные голоса звучит в эфире. Непостижимым для меня остается, как я выплыла, не умея плавать. Сама бросилась в бурные волны равнодушного эфира. Он же глухой. Немой. Даже – не эхо. Верхний слой воздуха. Но смыслов и соединений имеет много. При вспыхивающем табло: «Запись» – неизъяснимое сердцебиение.
Ничего не знала и не умела. Бегала в библиотеку, искала в энциклопедии слово "ракорд", нашла через тридцать пять лет в итальянском словаре: raccordare- соединять, прилаживать.
Боялась ходить мимо двери, на которой было написано только одно слов – Цензор, это потом острили и хохмили –«Родина слышит, Родина знает, куда молодой журналист выбегает. За пивом ли следует, к девкам идет, эфир его точно везде достает».
Оставаясь после работы, читала старые передачи. Выкидывала из редакционных шкафов архивные папки, находя при этом половину луковицы, грязные носки, пустые бутылки, сломанную оправу и новенькие презервативы.
Бегала на записи с «Репортером-5» венгерского производства, весом в шесть килограммов (с кассетами, микрофоном и запасными батарейками). Монтировала. Полюбила голоса больше картинок на экране. В телевизоре нет тайны.
Радио сомнений не знает. Принято было радоваться и ликовать, что мы и делали с большим энтузиазмом. Когда, как загар, сошло первое очарование профессией, уже знала сомнение и горечь, но тайну в эфир у нас не выдавали. Знали, что все не так. Сами врали (изобретательно, даже талантливо, с попыткой ложь выдавать за чистую правду) по всем программам, тридцать шесть часов в сутки, дома, друзьям, всегда, везде, считая себя людьми честными и благородными. И действительно были искренние и открытые люди. Циники, балагуры, пустомели, романтики…
Тут вот какое заблуждение – чувство собственной значимости, исключительности, ты вещаешь, а тебя слушают. Ты – голос, ты будто бы над всеми, ты избран судьбой, профессией, удачей. Ты – допущен в высшие сферы эфира, тебе – можно.Наркотическая зависимость от микрофона, сила власти над людьми, без него абстиненция. Ломка. Без эфира нечем дышать, удушье.И все рвутся себя показать, воспарить, улететь. Люди, их судьбы – только материал для передачи. И только потом, через много лет – повод для раздумий.
Текучка, тухлые новости, живущие один день, обычно начинались так: кипит работа! Она кипела на хлопковых полях сражений и текстильных фабриках тыла, на полевых станах и золотопромышленных рудниках. Работа не только кипела, она имела свойства приумножаться и хорошеть.
По радио все время рапортовали о небывалых рекордах и взятых рубежах. Кипела работа, когда доили коров, собирали шелковицу, сдавали спектакль, рожали по 15 детей.
Коровы дохли, спектакли вяли, хлопок приписывали, дети болели. Дефолианты сбрасывали с неба, с вертолетов, отравляя земли и воды.
На Аральском море появлялись рыбы-мутанты без одного глаза и жабр, дети рождались с желтухой. Мы с придыханием сообщали о строительстве Узбекского «Артека» на Арале. А там не было питьевой воды и деревца.
Я ездила туда с корреспондентом английской редакции Всесоюзного радио, и пили мы там горячую водку и ели огненный бешбармак в юрте какого-то высокого начальника из Муйнака. У него был огромный дом, по которому он водил экскурсии – с полагающейся верным коммунистам румынской мебелью (в чехлах, как у Ленина в Горках), чешскими люстрами и бельгийскими коврами. Но постоянно жил в душной юрте, объясняя это национальными традициями. В тени было градусов 50, в юрте, где очаг подтапливали саксаулом – все 100. Ад. А интервью получилось про тенистый рай на берегу соленого моря.
Совсем недавно в дневниках Натана Эйдельмана прочитала: «Мы кипим в пламени какого-то говна». Ох, как мы кипели, считая радио не работой, а своей собственной жизнью.
Кипение рождало жажду. Все время хотелось пить, выпивать и запивать. Многим, напиваться. Я иногда участвовала в неторопливых застольях своих редакционных коллег, старых и обрюзгших, неделями пропадающих в дешевых чайханах, а по весне, так и просто на травке.
Господи, им и сорока не было, дядькам-то – умным, образованным, в очках, разумеется, мятых брюках и дешевых сандалиях, находящих особое удовольствие в философских беседах о смысле жизни и в бесконечном портвейне. Они могли уйти обедать в понедельник и вернуться с обеда вечерком в пятницу. А потом петь в опустевшей редакции, которую я все эти дни прикрывала верной, пусть и нулевого размера, грудью, бегая на записи, ставя повторы и выдумывая для начальства дикие истории – песни из репертуара Лолиты Торрес. «Коимбра – чудесный наш город». Репертуар имел прямое отношение к портвейну и Португалии. Вечные студенты нашей редакции самые дешевые узбекские портвейны «26» и «53» именовали гордо – «порто». От Лолиты Торрес был неплавный, но веселый переход к старикашке Анакреонту, сползая по стенам, эрудиты нестройным трио славили его пятнадцатилетнего переводчика Сашу Пушкина:

А море пьет из речек,
А солнце пьет из моря,
А месяц пьет из солнца,
Друзья мои, за что же
Вы пить мне не даете?

Могу без всякого текста – прямо в эфире рассказывать, как выглядит галстук, если его не снимать неделю и не развязывать годами, закрученный воротник когда-то голубой рубашки, мутные стекла очков, вместо одной дужки, бечевка, шпагат. А могу про одни только запахи трактат сочинить: утренние – мутные, послеобеденные – душные, вечерние – невыносимые. Короче, в нашей редакции трезвенников не водилось.
Один из них, блистательный и любвеобильный, деликатно дышащий в сторонку – пардон, мадам, амбре – был моим первым начальником и учителем жизни на радио. В интервью ему равных не было, с ним разговаривали даже камни. И он слышал. Все понимал, и на все плюнул. Знал все на свете, и уже ничем не интересовался.
Больше всех не хотел, чтобы меня брали в редакцию, потом привязался, учил. Учителей тоже не выбирают, но мне повезло.
Одно напутствие помню: «умей отличать главное от всего второстепенного, а то ничего не получится». Я не научилась. Детали (а не суть) оказались важнее, из них я плету свой непонятно кому интересный узор.
Он умел находить истину в вине, цитировать Омара Хайяма и целовать дамам ручки. Это впечатляло, отбоя не было, многие хотели любить и спасать в своих объятиях. На «бис» обычно исполнялось стихотворение Кюхельбекера.
Его в школе не проходят, да и на филфаке в Университете тоже. Если честно, мои университеты прошли в курилках, там было самое интересное, запретное, тайное. Книги, разговоры, стихи, быстрые, как сквозняк, романы с физиками. За самого гениального я и вышла замуж. «Джебел» в мягких пачках, стрижка «под мальчика», Хемингуэй под мышкой.
От бесконечных повторов строк несчастного Вильгельма зацепилось в памяти: «вино, краса вселенной, Нектар страждущих сердец! Кто заботы и печали топит в пенистом фиале, тот один прямой мудрец».
Опустошенный, обезвоженный, c трясущимися руками – пардон, мадам, тремоло, без сил и денег он уезжал в Нукус к Савицкому, замечательному Игорю Витальевичу – легенде Каракалпакии. Художнику, создателю музея искусств и собирателю редкой коллекции авангарда ХХ века. Беседовал с ним «за жизнь» и приходил в себя. Записи были уникальные. Как жаль, что у меня ничего не сохранилось. А мы ведь потом все ныряли к Савицкому за «живой водой». Он был добр и нищ, в вечной клетчатой единственной рубашке, давно утратившей вид и цвет, в стоптанных башмаках без шнурков, великодушный гений жуткого города Нукуса. Теперь музей носит его имя, но мало кто, действительно, знает, каким был этот странный человек, на памятнике которому золотыми буквами написано: "Гениальному спасителю красоты от благодарных потомков".
И именно из той лоскутной жизни, я знаю об Алексее Явленском, Георгии Стенберге, Варваре Степановой, Александре Родченко и Александре Экстер. Как русский авангард оказался в Нукусе.
Уже в Москве одной художнице я как-то сказала, что знала Савицкого. Не может этого быть? – изумилась она, видимо, сопоставляя масштаб личностей. Я не вызвала ее на дуэль… Журналистика приучает пощечину считать шлепком.
Ненавистное радио, на котором я просидела двадцать лет, – не заключением, а жизнью, которая, как, оказалось, была прекрасна. С друзьями, творческими озарениями, интересными собеседниками, книгами, музыкой, кофе, такси на последний рубль. С лучшими и знаменитыми людьми нашего благословенного края.
В обед прибегать к Тамаре Ханум и слушать истории, пересказать которые совершенно невозможно: одну фразу все-таки сообщу – если нет любимого мужчины, жизнь не имеет смысла.
Помню запах веточки райхона, которую она мне засовывала за ухо, как только я переступала порог дома.
Удивительно устроена память… Я не помню, куда положила очки, где оставила мобильник, выключен ли утюг, три строчки итальянского стихотворения, но я не забыла ни одного человека, у которого брала интервью. Все живые, молодые, прекрасные. Батыр Закиров. Евгений Живаев. Евгений Ширяев. Молодая «Ялла». Файнберг с мятой пачкой «Памира» и новым стихотворением.
Мальчик из Чирчика станет Марком Вайлем. А я буду автором первого фильма об “Ильхоме” на «Узбектелефильме».
Фильм провалился сквозь ледяную толщу лет. Найти его я не могу. А Марика убьют.
Но все это потом, потом… и все быстрее, стремительнее.

Самоубийства, отъезды, водка, петля, кабаки, зигзаги пути и судьбы…
Время искажает. Отражение смутное.
Черное – кажется белым, эпизод – романом, жизнь – мгновением.
И все же…

В какой жизни еще можно было бы целый день разговаривать и выпивать с Олегом Далем. Обсуждать с Алешей Левинским его роль в «Затюканном апостоле», утешать, замученного жарой и выступлениями потного Николая Петрова. Бегать полночи по Ташкенту с Петром Мамоновым (тогда еще «Звуки МУ»), которому забыли заказать номер в гостинице и пристраивать его на ночлег к своим друзьям. А потом два дня искать друзей, пропавших вместе с душевным другом Петей.
Валентин Никулин по доброте сердечной начитал без всяких гонораров километр стихов Давида Самойлова. «Дезик», - говорил он, и это тоже было открытием и подарком судьбы. Через много-много лет, уже после возвращения Валентина Никулина из Палестин, на какой-то вечеринке я вспомнила этот эпизод, и он мгновенно полюбил меня и расцеловал от души. Всем приятно, когда их помнят в зените славы и великодушия, и не видят в упор бездомного старого пьяницу с дрожащими руками и помутневшим взором. Правда, в красной бабочке.
Однажды по счастливой случайности оказаться (Вита Иоффе* и я в одинаковых льняных платьях, купленных в Пярну по дешевке) в одном купе старенького, скрипящего и дрожащего поезда с Леонидом Переверзевым и Алексеем Баташовым. Из последних сил тащился состав в Новый Орлеан (в Фергану). Первый джазовый фестиваль в Узбекистане.
Блеск, что за ночь была без всякого вина. Все время кто-то врывался в купе. Давид Голощекин. Валентина Пономарева, Сергей Курехин, Ефим Барбан, Аркадий Петров, Вячеслав Ганелин и два Владимира – Тарасов и Чекасин, Олег Гоцкозик, Юрий Парфенов, Константин Добровольский, Александр Москалев, Сергей Гилев… Рассказчики, эрудиты, остроумцы, напевающие, пританцовывающие и фонтанирующие. Гении, ушедшего навсегда времени…
Вдруг речь заходила о саксофонисте Збигневе Номысловском и невиданном польском кресте на лацкане пиджака Лешеньки, так все называли Баташова, заходя обняться, о радиоклубе «Метроном» и детях репрессированных, импровизации, свинге, Петрушевской, ее фраза «однажды я танцевал с вами дважды» была паролем, знаком общего языка.
Голова шла кругом от непонятного разговора про Моцарта и фокстрот, о джазе в «Степном волке» Германа Гессе, который так увлекал Леонида Переверзева, о христианских мотивах в музыке Дюка Эллингтона. Боже! Как мы все это пережили, темные люди…
Когда и при каких обстоятельствах, я бы могла объездить весь край, от заснеженных гор Памиро-Алая до пустынь Каракумов и Кызылкумов.
Даже добираться до Москвы (редкое везение, командировка в столицу награда за подвиг и труд), по вожделенному адресу – Пятницкая, 25.
Почти рядом с Всесоюзным радио, на Пятницкой улице была «Рюмочная». Одна рюмка водки, один бутерброд с икрой (или селедкой) в одни руки. Хочешь икры, пей водку. Куда она подевалась эта прекрасная «Рюмочная»?
Иногда шел снег – белый, чистый, сказочный, мы подставляли ладони, ловя и собирая пушистые снежинки в комочек, а потом лизали его, как в детстве, с грязных (от пленки) пальцев.
Тот неповторимый снег уже никогда не полетит навстречу, не охладит жар пылающих щек, не погасит восторженного взгляда. Снег навсегда стал другим белым, другим холодным, серым, уставшим, мокрым, а людей и город, прикрытых кружевным узором первого морозца, уже не встретить нигде.
И никогда голос по радио не поразит новостью, тембром, интонацией, не возбудит ума и не тронет сердца, звучат только слова – каждый день без всякого чувства и боли умирающие в эфире.

Вита Иоффе – автор известного мистического триллера «День ангела».

Рустам Шагаев

Сегодня этот мавзолей стал одним из красивейших памятников архитектуры Узбекистана. Он находится в одноименном поселке, расположенном в 15 километрах к юго-западу от нашей столицы.

И именно в годы независимости мемориальному комплексу Зангиата вернулась прежняя функция — место паломничества к гробницам святого шейха Ай-Ходжа по прозвищу Занги-Ота и его жены Амбар Биби. Шейх получил прозвище Занги-Ота – «Темный отец» за свой цвет кожи.
Мавзолей возведен по велению самого Амира Темура.

По легенде, сначала Темур хотел построить мавзолей Ахмаду Яссавий – другому мусульманскому святому, однако по непонятным причинам первая возводимая стена постоянно разрушалась. Тогда Сахибкирану явился во сне суфий Яссави и посоветовал сначала возложить почести Занги-Оте.



Реконструкция комплекса включала перепланировку парковой зоны, с последующей реставрацией существующих зданий. Первый этап работ по реконструкции территории мемориального комплекса и восстановлению исторических зданий завершен. Здания ансамбля реставрированы, и фасадные части их обогащены поливным декором.

Парковая часть комплекса перестроена. Здесь сооружены объекты питания, торговли, бытового обслуживания, секретариат махали Эски Кала, а также Управление мусульман Ташкентской области.
В 2013 году было решено расширить территорию комплекса и мечети Намазгох. По проекту предполагалось добавление к территории парка северного прилегающего участка, где ранее располагались барачные дома и здания бытового обслуживания. Здесь возведены автостоянки, объекты торговли, санузлы.

Крупной реконструкции подверглась мечеть Намазгох. Построенная в XVI веке, она требовала расширения. Учитывая историческую ценность старого здания Намазгох, было решено оставить его без изменений, а пристроить к нему с юго-запада новый объём. В старой мечети Намазгох осуществлена реконструкция интерьеров, перестроена летняя веранда, с заменой устаревших деревянных конструкций балок и колонн.

В результате сноса минарета – постройки 1915 года - и северо-западных худжр, сохранившаяся часть медресе с мавзолеем приняла первоначальный, исторически достоверный вид.

Для уравновешивания композиции этого комплекса зданий и придания им статичности в западном углу новой части Намазгох был поставлен минарет. Проект реконструкции территории комплекса включал в себя создание новых площадей, аллей и зеленых газонов. В результате осуществления этих работ были значительно увеличены зеленые массивы, организованы места для отдыха паломников и туристов, создана пешеходные аллеи, система прудов и фонтанов, крытые беседки.

Архитектурный образ комплекса Зангиата стал неповторим. Его уникальные историко-архитектурные памятники, построенные при Амире Темуре, а также сооружения, возведенные в течение шести веков, отражают планировочное, конструктивное и стилистическое своеобразие школы зодчества Ташкентского региона.
Два святых захоронения в мемориальном комплексе Зангиата почитаемы не только мусульманами Узбекистана, но и в зарубежных странах. Посетить эти места стремятся многие иностранные туристы.

Постановление Кабинета Министров Республики Узбекистан “О мерах по дальнейшей поддержке и развитию сферы туризма в Республике Узбекистан” от 10 октября 2012 года стало важным руководством к действию в развитии туристической инфраструктуры, активном продвижении на международные туристические рынки.

Р.ШАГАЕВ,
фото автора.

Источник.

Если кто-то успел хорошо познакомиться с узбекским пловом и полюбить его, но до сих пор считает, что настоящий плов это только «рис, мясо, морковь и лук», а «если нет зиры, то и плов не настоящий», то вот таким кулинарам обязательно следует приготовить «Бахш» и угостить им своих друзей!

Когда я впервые попробовала этот зелёный плов, я сначала вообще не поняла, что это за вкуснятину я ем и как это можно так красиво и вкусно его приготовить. Каждый раз я старалась усовершенствовать его приготовление, то и дело что-то убавляя или добавляя. Одно скажу точно, из-за присутствия бараньего жира назвать это блюдо диетическим никак нельзя. Но то, что «Бахш» – это не «про полезно», а «про вкусно» – скажу смело и уверенно!

Это удивительное блюдо интересно тем, что раздвигает границы понятия "плов". «Бахш» готовят двух видов - в казане и в мешке. Приготовленный в казане «Бахш», относится к тем блюдам, которые, в принципе, получаются с первого раза, потому что в его приготовлении нет ничего трудного. И не надо стесняться - разделите удовольствие приготовления этого плова с друзьями и все у вас получится!
Продукты очень простые - мясо, говяжья или баранья печень, курдючное сало и много зелени.

Преимущественно это должна быть кинза, а дальше можно брать всего понемногу - петрушку, базилик, укроп, молодой зеленый лук. Зелень перед нарезкой, конечно же, обязательно нужно перебрать, промыть и просушить - все, как обычно! Мясо нужно нарезать очень мелкими кусочками, для этого не нужны тайные знания и умения, а нужен только хорошо наточенный нож и немного упорства. 10 минут работы для одной женщины! А вот с печенью следует поступить особо! Ее надо нарезать кусками с половину куриного яйца и опускать небольшими порциями в кастрюльку с кипящей водой. Когда опустите печень, вода прекратит кипеть, а как только снова вскипит - доставайте печень, она готова к мелкой нарезке!

С салом всё ещё проще. Перед нарезкой его следует подморозить. Подмороженное и твердое сало гораздо лучше режется на мелкие куски по сравнению с тёплым, еще дрожащим.

Итак, в небольшом количестве растительного масла обжариваем мясо, пока не побелеет. Добавляем печень, потом сало и обжариваем быстро, на высоком огне, чтобы из него не успело вытопиться слишком много жира. Солим и перчим.

На обжарку мяса, сала и печени должно уйти не более 15-ти минут, после чего опускаем в казан всю зелень.
Вот о количестве зелени чуть подробнее. Зелень нужно положить не менее 10 пучков и до одного килограмма. То есть, сала и печени можно взять понемногу, по триста грамм, например. А зелени - килограмм. И у меня даже нет слов для убеждения, поэтому примите это количество как аксиому, а потом, в следующий раз, разберетесь, хорошо? Зелень следует равномерно перемешать с остальными продуктами, чтобы она вся покрылась маслом. Именно в масло и жир, вытопившийся из сала, будет передаваться ее вкус.

Пережаривать зелень не надо, пусть она еще сохраняет свои краски, когда вы дольете в казан немного воды, чтобы получить густой зирвак. Теперь время лука. Пару головок нарезаем тонкими полукольцами и смешиваем с рисом, в который следует добавить пару ложек растительного масла.
Ну и все - опускаем рис в казан и на первом этапе поступаем точно так, как в ферганском плове - выпариваем воду, ждем, пока рис не приготовится. Когда вода уже уйдет с поверхности, но еще останется в самом низу, следует убавить огонь. А дальше все опять не совсем так, как в обычном плове, потому что следует взять в руки шумовку и как следует перемешать все содержимое казана. Огонь следует уже убавить на самый минимум и перемешивать до тех пор, пока рис не перестанет «шкворчать». Всё приготовление «Бахша», до этого момента занимает сорок драгоценных минут и все! Накрываем крышкой, крышку накрываем салфетками, чтобы рису было теплее, ставим казан на рассекатель, чтобы рис снизу не пригорел, а только образовал хрустящую корочку, и ждем минут тридцать, а лучше сорок.

В это время накрываем на стол, не забывая про свежие салаты и лепёшку. Особенность «Бахша» ещё и в том, что его лучше подавать единственным или последним блюдом, потому что если подать его в середине обеда, то он не оставит никаких шансов для следующих блюд. И лучше готовить его с запасом, потому что его едят и не могут остановиться.

Теперь поговорим о втором виде «Бахша» - мешочном. Еврейский плов в мешке или Ош-халта, что в переводе означает «плов, приготовленный в мешочке» - это один из уникальных кулинарных шедевров, созданных бухарскими евреями. Вариант приготовления «Зелёного плова» в мешке – самый старинный и традиционный. Его готовили на бухарско-еврейских свадьбах и праздниках. Бухарские евреи знали подобный способ приготовления несколько столетий назад. А многие узбеки и таджики, прожив рядом с бухарскими евреями жизнь, знают только узбекское название блюда: «халтадаги палов», что и переводится, как плов в мешке.

Нам понадобится сшить мешок (мешочек) из натуральной, плотной, желательно неокрашенной или, хотя бы, нелиняющей ни при каких условиях материи, например, изо льна или хлопка. Ингредиенты, конечно, такие же как и «Бахш» в казане, но все они сразу собираются вместе, перемешиваются и только потом закладываются в мешок. Итак, рис и зелень перебрали, промыли, замочили и слили воду. Солим, хорошенько добавляем свежемолотого чёрного перца, польём двумя столовыми ложками самого хорошего растительного масла без запаха, либо с приятным запахом, и тщательно всё перемешаем. У вас получится что-то вроде фарша, который плотно утрамбовываем в мешочек, встряхиваем его и делаем так, что бы в фарше не осталось свободного пространства.

Теперь прикидываем, насколько может вырасти при варке рис и увариться мясо и зелень? С учётом этого чуть-чуть оставляем свободное пространство сверху мешка. Если рис у вас хороший, впитывающий при варке много воды и не разваривающийся при этом, то оставим на два пальца пространство. Ну и наоборот: потуже завяжем, если рис слабый. Теперь укладываем этот мешочек на бок в кастрюлю с горячей водой и оставляем вариться на медленном огне. Если у вас кастрюля тонкостенная, то подложите что ни будь под мешочек, а иначе он будет лежать на дне и подгорит. Варим один час и перевернём на другой бок. Варим ещё час и всё готово! Выкладываем, встряхивая и разрыхляя, на красивое большое блюдо и подаём. Ура!

Совет: приготовьте в первый раз с малым количеством продуктов, приспособьтесь к рису, мешочку, плотности и т.д.
После «Бахша» на свадьбах музыканты обычно запевали песню: «Идите все по домам! Счастья желаем! Счастья желаем! Счастья желаем вам!»
А представляете, какой нежный и диетический обычный узбекский плов можно приготовить таким же образом в мешочке?
Ну вот, теперь мы знаем, что, во-первых, традиционно это блюдо готовится в полотняных мешках, а вкус «Бахша» в казане получается несколько грубее, чем у «Бахша» в мешочке.

Во вторых, «Бахш» - самое праздничное и самое торжественное блюдо у бухарских евреев. Но я не ошибусь, если скажу, что и в домашних условиях редко какая бухарско-еврейская семья готовит его реже, чем раз в неделю. Гости никогда не оставляют это блюдо без внимания и те, кто его попробовал уже никогда не забудут его вкус. Я, например, сразу взяла рецепт и делаю «Бахш» частенько. Из многих десятков вида плова я считаю его одним из самым лучших и вкусных.

Не могу не вспомнить ещё один рецепт «Бахша». Он немного сложнее и готовится с элементами азербайджанской кухни. Я его не пробовала, но прочла про него в блоге одного знаменитого повара. К выше перечисленным ингредиентам для «Бахша» добавляется лаваш, который пересыпается кусками топлёного масла и слоями укладывается в казан с рисом, а уже в готовом виде определённым образом очень красиво складывается при подаче на большом лягане. Без мастер-класса такое самому не приготовить!

Вот цитата автора :
«…Вкус его («Бахша») намного нежнее казанного, сладость топленого масла со вкусом кинзы и чёрного перца создаёт неповторимое вкусовое впечатление, напоминающее об изнеженных и томных персидских красавицах и чувственно-восторженных восточных поэтах. Лаваш, который побывал в роли казмаха, напитан всеми вкусами бахша и истекает от топлёного масла. При этом он золотисто-румян и приятно хрустит, заставляя едоков недоумевать: на что же следует приналечь - на «Бахш», пока он не остыл, или на лаваш, пока он не кончился?»
Не правда ли красиво вдохновляет ?

Приятного аппетита!

БЭЛА ФЕЛЬДМАН

Источник.

С 1 по 15 июня 2017 г. в Государственном музее прикладного искусства Узбекистана проходит выставка «Свистульки в мире детей», посвященная Международному дню защиты детей. 1 июня состоялись церемония открытия вернисажа, концерт и мастер-классы Дильнозы Нарзуллаевой по их изготовлению из глины.
На выставке представлены работы мастеров Д. Нарзуллаевой из Гиждувана (в том числе фигурки фантастических животных в виде ручек на керамических вазах) и Д.Мухтаровой из Самарканда. Справки по телефону: 256-40-42.

Фоторепортаж Сергея Савчука-Курбанова смотрите по ссылке.

Максад Джангиров:

Однако, мало что мы знаем о столице Туркменистана Ашхабаде. Последний раз был там во время службы в армии.
Нынешний и тот Ашхабад - небо и земля.
Основной цвет нынешнего города - белый. Все здания и административные и жилые строятся из белого мрамора.
настолько все белое, что при ярком солнце все сливается.
Дороги в городе и за городом потрясающе идеальные, зеркальные.

Правда в центре города очень и очень мало машин и практически не видно людей. Много стадионов и спортивных сооружений.
Уличная реклама отсутствует полностью.
Практически на улицах нет ограждений, это придает больший пространственный объем проспектам и площадям.
Очень много уличного освещения. Электроэнергия дешевая и население за свет не платит.

Автор Белозерова Елена‎

Гульчехра Юсупова:

«Cпасибо за теплые слова о моей Устоз, не забываемой великой, неповторимой Тамаре Ханум. Я очень тронута, что люди помнят и не забывают “Первую ласточку Востока!”. Горжусь и помню!»

Формирование татарского населения в пределах территории современного Узбекистана уходит в средневековье. К XIV веку уже сложились прочные торговые связи. Имеются письменные свидетельства о том, что татар можно было увидеть на базарах Бухары, Самарканда, Хивы, Ташкента, Коканда и других городов. Многочисленные группы татар в этот период встречались почти во всех уголках среднеазиатских ханств.

Самая большая татарская община – аул Ногай-Курган, возник на рубеже XVIII-XIX веков в окрестностях Ташкента, который входил в состав Кокандского ханства. Татарский аул располагался на берегу реки Салар. Когда-то Салар был полноводным. Чтобы переплыть его с одного берега на другой, надо было хорошо «помахать» руками. О тех легендарных временах еще помнят старики. А вот молодое поколение таким его уже не застало. Тогда земля у реки была сильно заболочена, здесь водились кабаны и даже тигры. Благодаря упорному труду жители аула осушили болота и вернули почве былое плодородие.

Сохранился архивный документ, в котором говорится, что предки ногай-курганцев были выходцами из Волго-Уральского региона России. В 1827 году они обратились с прошением к кокандскому правителю Мадали-хану, в котором извещали, «что по мере заселения Ногай-Кургана отведенной земли для потребностей его населения стало мало, и в связи с тем, что хозяйства развились, просили отвести дополнительно земли, необходимые для посевов, посадок, выгонов». Мадали-хан велел прирезать к аулу Ногай-Курган до 600 десятин земли, выдав на это документ с приложением своей печати.

Аул Ногай-Курган имел широкие, прямые, обсаженные деревьями с многочисленными гнездами аистов на них, улицы, по сторонам которых располагались маленькие глинобитные дома. Кишлак отличался самобытной планировкой, а стены домов, выходящие на проезжую улицу, были с окнами, что тогда удивляло коренных жителей. Татарами были построены мактаб и мечеть, действующая и поныне. Существует и старинное кладбище с древними захоронениями двухсотлетней давности.

Большую роль в сближении ногай-курганцев с коренным населением сыграло знание казанскими татарами местных языков, общность их религии, знание обычаев, быта, уклада жизни народов Средней Азии.

С аулом связано много разных интересных событий. Вот что пишет в своих путевых заметках 1867 года известный востоковед, писатель, путешественник Петр Иванович Пашино: «Деревня Ногай-кишлак расположена в нескольких верстах от густо населенного центра Занги-ота. Состоит из сотни дворов и получила свое название от того, что там живут семейства татар, которых называют ногайцами. Ногай-Курган примечателен тем, что это единственное место в здешнем крае, где разводят картофель».

Также жители аула знают историю появления и распространения клубники в Туркестанском крае. Еще в 1981 году 76-летний житель махалли Шакир-ота Исмаилов вспоминал, что у генерал-губернатора Туркестана был сад, где он выращивал клубнику, и кто бы у него не попросил рассаду, никому не давал. Но однажды житель Ногай Кургана тайком вынес 3-4 клубня рассады. «Разбогатеть на клубнях ему не удалось, — рассказывали, улыбаясь, жители аула, — но только с тех пор эта вкусная ягода распространилась не только в кишлаке, но и по всему краю.

В Ногай-Кургане побывали такие известные исследователи конца XIX – начала XX века как Ахметзаки Валиди, Пётр Пашино, Николай Остроумов, Джозеф Кастанье (француз). Здесь останавливался и известный русский художник Василий Верещагин. Ему удалось сделать здесь несколько набросков и эскизов людей и предметов.

Известен и такой любопытный факт. В начале 1970-х годов из мечети Ногай-Кургана в библиотеку Среднеазиатского духовного управления мусульман (САДУМ) был увезён целый грузовик старинных книг. Муфтий САДУМа Зиявуддин Бабаханов, будучи в здесь и восхищёнье восклинул: «Я бы назвал это место «Ногай-Обод» (благоустроенный аул), освящённый благодатью.

На территории аула Ногай-Курган находится археологический памятник — холм Кугаит-тепе. Археологические исследования позволяют датировать его I веком нашей эры, т.е. ему около двух тысяч лет. Ценность этого археологического памятника заключается еще и в том, что он содержит культурные слои, рассказывающие нам о поколениях племен и народов периода I–XVI веков, т.е. временах, предшествующих его заселению татарами.

Прежде этот холм был весьма обширным, но и сохранившая часть является бесценным памятником истории Ташкента и Узбекистана. Здесь неоднократно проводились и проводятся археологические раскопки. Их вели такие известные ученые нашей страны как Михаил Массон, Юрий Буряков, Светлана Лунина, Замира Усманова, Маргарита Филанович и многие другие. О Ногай-Кургане народным писателем Узбекистана Уткуром Хашимовым написан известный роман «Между двух миров».

Представляется, что здесь, в Ногай-Кургане, можно создать туристический комплекс с филиалом Музея истории. Экспонатов для этого достаточно. Многочисленные находки с древнего городища, полученные в ходе археологических раскопок, хранятся в коллекциях ташкентского отряда Института археологии АН Республики Узбекистан. Думается, жителям аула с помощью учёных по силу создать такой музей. Их славное начинание не осталось бы без поддержки, учитывая значимость памятника как культурного наследия разных народов, проживающих здесь на протяжении двадцати веков!

Татарский аул — ныне это махалля «Ногай-Курган» Сергелийского района города Ташкента. В настоящее время в махалле полтора десятка улиц и переулков, где проживают более 6,5 тысяч жителей.

На сегодняшний день махалля Ногай-Курган, вероятно, единственный аул, представляющий своеобразный феномен, где совместно живут татары и узбеки более двухсот лет, сохраняя при этом свой язык, традиции и обычаи, поддерживая связь с исторической родиной. Здесь, как и раньше, не только хорошо трудятся, но и умеют повеселиться. К примеру, на весь Ташкент славился здешний музыкант по имени Шаймат-гармончи. В ауле Ногай-Курган родился и жил известный певец, организатор и ведущий многих узбекистанских сабантуев – заслуженный работник культуры Татарстана Вилли Ахмадеев. Видимо, это не случайно: здесь всегда был и остается татарский дух – дух трудолюбивого, веселого и очень дружелюбного народа.

В целях изучения богатой и древней истории Узбекистана, его богатого культурно-этнического многообразия Татарский Общественный Культурно-Просветительный Центр города Ташкента (ТОКПЦ) регулярно проводит экскурсии молодёжи и взрослых в Ногай-Курган. Люди, соприкоснувшись с древней историей, становятся духовно богаче и крепче и искренне гордятся своей Родиной.

Жители махалли Ногай-Курган прилагают усилия для сохранения исторического наследия своих предков. Недавно была расширена и реконструирована старинная мечеть, являющаяся памятником архитектуры Узбекистана, а также построены двухэтажная школа, новая поликлиника.

Махаллинский комитет Ногай-Кургана возглавляет М.А. Холманов, коренной житель кишлака. Вместе с активистами он стремится сделать махаллю более благоустроенной и комфортной, с современной инфраструктурой и самое главное — устремлённой в будущее.

Примечателен и такой факт, в 2010 году, участвуя в смотре-конкурсе на звание лучшей махалли, Ногай-Курган занял первое место в районе и почетное третье место по городу Ташкент.

Сегодня в Ногай-кургане татары, узбеки, казахи, русские, как и прежде, живут дружно, знают историю, язык и обычаи друг друга. Они всегда вместе – в труде, в горести и радости – таковы непреходящие традиции.

Ринат Шигабдинов, старший научный сотрудник Института истории АН Республики Узбекистан, Член правления татарского общественного культурно-просветительского центра г. Ташкента

Ташкент, Узбекистан, 2016 год.

Источник

Найденj на Shosh.uz.

3 июня в Ташкентском архитектурно-строительном институте (ТАСИ) прошел «Архитектурный симпозиум», где эксперты из Германии доктор Тило Хильперт и Йенс Йордан вместе с ташкентскими архитекторами, урбанистами и градостроителями обсуждали вопросы планирования современного города.

В футбольном клубе “Бунёдкор” состоялось чествование Юрия Вазгеновича Саркисяна.

30 мая 2017 года исполнилось 70 лет заслуженному тренеру Узбекистана, обладателю орденов «Дустлик» и «Мехнат шухрати» Юрию Вазгеновичу Саркисяну, ныне работающему тренером-консультантом в футбольном клубе «Бунёдкор».

Признание в большом футболе Юрий Саркисян получил в 1970 году в составе команды «Автомобилист» из Термеза. В 1975 году он перебрался в ферганский «Нефтяник». В 1978 году успел поиграть один год за клуб «Шахриханец» из Андижанской области, потом вернулся в Фергану, где играл до конца своей карьеры. Выступления на профессиональном уровне Саркисян завершил в 1982 году.

Окончив Высшую школу тренеров по футболу в Москве, Юрий Саркисян начал работать тренером, затем старшим тренером, а с 1987 года главным тренером ферганского «Нефтяника». С 1987 по 1989 годы, под его руководством, клуб неизменно завоевывал первое место в 7-й зоне Второй лиги чемпионата бывшего союза. В 1990 году стал победителем второй лиги восточной зоны и завоевал право играть в Первой лиге, где в год дебюта занял 7-е место.

С 1990 г. является Заслуженным тренером Узбекистана.

После обретения независимости Узбекистаном клуб был переименован в «Нефтчи» и превратился в флагмана узбекского футбола. В первом чемпионате Узбекистана ферганцы разделили первое итоговое место с ташкентским «Пахтакором», а в чемпионатах 1993-1995 годов «Нефтчи» не отдал золотые медали никому.

С 1987 по 2013 год Юрий Саркисян был бессменным тренером «Нефтчи». Всего под его руководством команда 5 раз становилась чемпионом Узбекистана и выиграла 2 Кубка Узбекистана, 9 раз завоевала серебряные медали чемпионата.

В 2014 году был приглашён в ташкентский «Бунёдкор», где работает тренером-консультантом. 

Любители футбола в Узбекистане знают и ценят Юрия Вазгеновича Саркисяна, как крупного специалиста футбола. 

Юрий Саркисян является самым титулованным тренером в Узбекистане. Он пять раз признавался лучшим тренером года в стране.

За большой личный вклад в развитие футбола в Узбекистане Юрий Саркисян награждён высокой государственными наградами – орденами «Дустлик» (1997г.) и «Меҳнат шуҳрати» (2007г.).

Юбиляра тепло и искренне поздравили председатель Государственного комитета по физической культуре и спорту Рустам Курбанов, генеральный директор ФК «Бунёдкор» Муроджон Алиев, директор стадиона Вахид Закиров, коллектив клуба, поклонники футбола и представители средств массовой информации.

Юбиляр поблагодарил за поздравления, рассказал о своем пути в футболе и пожелал новых побед следующим поколениям узбекских мастеров кожаного мяча.
С юбилеем, Юрий Вазгенович!

Источник: Министерство по делам культуры и спорта Республики Узбекистан

 В Ташкенте в течение ближайших трех лет планируется создать суперсовременный кинопроизводственный комплекс, сообщил корреспонденту Sputnik источник в правительстве.

Это предусмотрено проектом постановления главы государства "О мерах по дальнейшему развитию национальной кинематографии". Новый комплекс будет создан на действующей производственной базе национального агентства "Узбеккино".

"Проект достаточно сложный, подразумевает строительство и реконструкцию большинства зданий и инфраструктуры на территории "Узбеккино". Однако это действующий объект, здесь постоянно идут съемки, и кинопроизводство в принципе остановить невозможно, поэтому работы планируется провести в два этапа — в 2018 и 2019 году. Это будет современнейшая база для узбекского кино, на уровне тех, что сейчас работают за рубежом", — отметил собеседник.

На территории новой производственной базы для узбекских киношников построят уникальный средневековый город, а также небольшую традиционную узбекскую махаллю, где можно будет снимать кадры для различных картин. Также здесь планируется разместить два закрытых павильона для съемки, конюшню и школу для каскадеров, парк специальных машин, "Узкинохронику", гостиницу, ресторан и многие другие объекты.

Изменения ждут и стоящие рядом объекты. В частности, планируется полностью реконструировать лицевую часть "Узбеккино", а также расположенную рядом дорогу, построить здесь стилизованный бульвар с фонтанами и скамейками. В результате частично будут снесены находящиеся неподалеку строительные магазины, а в перспективе и райотдел УБДД.

Павильоны и другие киношные объекты будут оснащены самым современным оборудованием. Сейчас ведутся переговоры с ведущими производителями профильной техники, в частности, с немецкой компанией Arri Group."На сегодняшний день проектные работы уже практически завершены. После одобрения у руководства страны будет дан старт проекту. Важно, что новая база будет учитывать все условия и стандарты, применяемые в международной киноиндустрии. Для этого наши специалисты посещали ведущие подобные объекты в Европе и Южной Корее. Можно сказать, что наш проект вобрал лучшее, что есть в этих странах. Теперь мы точно знаем, что и как необходимо делать", — сказал источник.

Об авторе | Элеонора Шафранская — преподаватель кафедры русской литературы Московского городского педагогического университета; читает лекции по современной русской литературе; автор исследования о «ташкентском тексте» в русской культуре.

Элеонора Шафранская

 1966 год — год природной катастрофы — вошел в историю Ташкента как рубежный. В повседневности жители города до сих пор говорят: до землетрясения, после землетрясения (хотя землетрясений было много и до, и после). 26 апреля девятибалльный толчок потряс самый центр города, разрушив привычную жизнь. На следующий же день на эту беду откликнулась вся страна: спасатели, врачи, строители… Отозвались и писатели. Среднеазиатский «толстый» журнал «Звезда Востока» (редакция которого находилась в Ташкенте) решил выпустить в пользу пострадавших благотворительный номер, предоставив свою площадку живым и ушедшим писателям, среди которых были и неподцензурные по тем временам имена.

От редакции журнала: «“Звезда Востока” искренне благодарит авторов этого номера журнала, явивших пример искреннего благородства и подлинно россий­ской душевной щедрости. Мы верим, что мартовская книжка “Звезды Востока” положит начало их прочной творческой дружбе с ташкентским журналом, в котором они выступили при обстоятельствах исключительных. Большое спасибо родственникам и исследователям творчества И. Бабеля, М. Булгакова, Вс. Иванова, О. Мандельштама, А. Платонова, передавшим для публикации произведения этих замечательных писателей, а также — вдове художника К. Редько и дочери С. Михоэлса. »¹.

Открывался третий номер «Звезды Востока» за 1967 год обращением Шарафа Рашидова, возглавлявшего тогда Узбекистан, — без благословения партийного руководства номер бы не прошел. Рашидов ощущал себя, видимо, в своем кругу — он ведь тоже числил себя писателем, и, поблагодарив российских собратьев за помощь, сгоряча пообещал, что на восстановленной библиотеке имени Алишера Навои будет висеть мемориальная доска с именами писателей, авторов этого журнала. (Но не случилось. Да и того здания библиотеки уже нет.)

Следом размещено приветствие ташкентцам Евгения Поповкина: «Дорогие друзья ташкентцы! Знаю, что многие собратья по перу откликнутся на добрый клич журнала “Звезда Востока”, посвятившего этот номер родному Ташкенту. Эти строки я пишу спустя несколько минут после очередного, семибалльного толчка. По счету сейсмической станции “Ташкент” — пятьсот тринадцатого! Пятьсот тринадцать больших и малых землетрясений на долю одного города, за несколько недель! Пожалуй, многовато! Евг. Поповкин. Главный редактор журнала “Москва”. 29 июня 1966 г.»².

Поповкину возможность выступить на страницах «Звезды Востока» сразу после Рашидова выпала неслучайно. Его имя вошло в историю литературы благодаря публикации романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» — это одиннадцатый номер за 1966 год и первый — за 1967-й. Имя главного редактора «Москвы» еще было на устах у читающей публики. По замыслу редакции «Звезды Востока», его обращение, возможно, должно было обозначить эстафету — от «Москвы» к ташкентскому журналу: ведь в третьем номере «Звезды Востока» тоже был напечатан неизвестный доселе Булгаков — и тоже не без подачи Абрама Вулиса, как и в случае с «Мастером и Маргаритой» в журнале «Москва».

Абрам Вулис, ташкентский литературовед, первым исследовал еще никому не известный тогда роман Булгакова, в 1965 году написал о нем в своей монографии³ и запустил механизм по публикации «Мастера и Маргариты».

«Мы хотим печатать “Мастера и Маргариту”. Не возьмете ли на себя труд сделать предисловие? С вашей книгой я познакомился. Считаю, что в романе вы разобрались»⁴, — вспоминает А.З. Вулис встречу с Е. Поповкиным. «Он был смелый редактор. По тем, конечно, временам и меркам»⁵, — отметит в своих воспоминаниях Поповкина писатель Яков Кумок.

Остаточный дух советской оттепели (конец шестидесятых), единения страны вокруг ташкентской беды пьянил всех: издателей и читателей. Впоследствии, после выхода третьего номера за 1967 год, редактор «Звезды Востока» В.А. Костыря⁶ был лишен должности и отправлен спецкором «Огонька» по Средней Азии.

«Под покровом благотворительного тумана редакция намеревалась тиснуть произведения, запрещенные цензурой. Надеялись, что цензура не станет особо цепляться к номерам, посвященным столь возвышенным целям. Разобравшись в надувательстве, власти разгромили редакцию, а главного редактора сослали в глушь, в Нукус. Это был ставший знаменитым номер третий за шестьдесят седьмой год. Когда он появился в Москве, то произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Он был напичкан запретными материалами. Здесь был впервые опубликован рассказ Бабеля “Колывушка”, “Записки на манжетах” Булгакова, “Голос отца” Андрея Платонова, стихи Вознесенского, Окуджавы, Ахмадулиной и много еще всякого, чего ранее в печать не проходило. “Михоэлс” (рассказ Я. Кумока. — Э.Ш.) попал в славную компанию…»⁷, — вспоминает о своем дебюте Яков Кумок. По выходе скандального для советской власти журнала бушевал Софронов, вождь Союза писателей. Он размахивал номером журнала и кричал: «Яков Кумок! Российский писатель!»⁸. Раз он о таком не слышал, значит, его нельзя было и печатать.

Журнал и весть о нем разошлись по всей стране. За пятьдесят лет, прошедших со дня его выхода, вокруг журнала сложилась своя мифология. Современники множат мифы до сих пор — в Интернете о журнале пишут и те, кто в руках его не держал, однако усвоил, что был такой уникальный номер «Звезды Востока», там якобы напечатали и «Мастера и Маргариту», и «Чевенгур», и стихи Бродского, и…

Итак, что же было опубликовано в «скандальной» «Звезде Востока»? Во-первых, фрагменты из «Записок на манжетах» Михаила Булгакова, которые предоставила журналу вдова писателя. До ташкентской публикации «Записки на манжетах» публиковались только раз — в 1923 году в альманахе «Возрождение». Это «характерный образец ранней булгаковской прозы. …Этап художнических исканий, попытка уловить бешеные ритмы эпохи, передать пульсацию авторских настроений, надежд, радостей»⁹, — предваряет публикацию Булгакова А.З. Вулис¹⁰.

Легендарный Соломон Михоэлс предстал на страницах журнала в двух ипоста­сях: на ташкентской фотографии с Алексеем Николаевичем Толстым (комментарии к фото сделала Н. Пушкарская) и в рассказе Якова Кумока «Михоэлс». И в том и в другом случае речь идет о ташкентской эвакуации. Повествование у Кумока ведется от безымянного рассказчика, удивленного странной фигурой человека, появляющегося в людных местах Ташкента и неординарно ведущего себя. Однажды этот человек обыграл базарных «лохотронщиков», выигранные деньги тут же раздал толпе. «Жид из НКВД. Вишь, на тачке¹¹. Погоди, час пробьет…»¹² — эта реплика из толпы отсутствует в звездовосточном варианте «Михоэлса» (как и ряд других). И неслучайно. Рассказ, написанный в 1965 году, поначалу был предложен автором в журнал «Новый мир», но А. Твардовский отказал в публикации со словами: «Мне еще еврейской темы не хватало»¹³. Однако для поры военного Ташкента еврейская тема была из животрепещущих. Свидетельством тому — ташкентские дневники 1942 года Всеволода Иванова: «Жена Маркиша узнала, что ее детей, живущих в детском санатории в Чимгане, травят дети же. Она пошла туда пешком 95 км. По дороге, в кишлаках, ей не удалось купить ни корки хлеба, ни кружки молока. Крестьяне говорили ей:

— Евреям не продаем, из-за вас война»¹⁴.

«…Когда мне грустно, одиноко, — заключает рассказчик «Михоэлса» Я. Кумока, — когда кажется, что кто-то слишком уж бойко макает кисть в ведро со злом и кропает, кропает, и, обожженные капельками зла, люди мечутся с застывшими глазами, готовые вновь вцепиться друг в друга и призывать друг на друга огонь... Тогда я включаю магнитную запись воспоминаний, путешествую вспять, в свое прошлое... Мелькают лица и города. Вот нужный кадр, стоп... Я регулирую резкость и, всматриваясь на экране в губастое, уродливое, вдохновенное лицо, молю, призываю, шепчу:

— Играй, Михоэлс!»¹⁵.

Поразительно, что после долгих лет замалчивания на страницах «Звезды Востока» появились не только творения опальных авторов, но и имена убитых сталинским режимом. Кроме Михоэлса, это имя поэта Тициана Табидзе. Оно зазвучало в «Размышлениях возле дома, где жил Тициан Табидзе» Булата Окуджавы.

Обращает внимание обилие баллад в журнале. То ли литературная мода случилась, то ли грустный повод для журнальной публикации — стихийное бедствие: «Баллада о пшене» Окуджавы, «Баллада о совершенстве», «Баллада о смертнике», «Баллада о бочке» Евтушенко, «Баллада о расстрелянном сердце» Панченко.

По слухам, одной из причин партийного гнева была «Баллада о расстрелянном сердце» Николая Панченко. Это стихотворение выбивается из привычного дискурса о войне, победе, патриотизме. Война, даже победоносная, любая и во все времена, выхолащивает человека. Убивающий себе подобных убивает и себя тоже. Такой неожиданный подход был власти не по душе, он не стыкуется с пропагандистскими мифами о солдате-герое, солдате-победителе.

        «Убей его!» — и убиваю,
                Хожу, подковами звеня,
                Я знаю: сердцем убываю,
                И вот — нет сердца у меня!..
               
                В моих подсумках и котомках
                для сердца места даже нет.
               
                — Подайте сердца!
                Мне хоть малость! —
                ударюсь лбом…

Но, как оказалось, и у других не осталось сердца:

        Оно — с твоим, под Стрыем, в Истре,
                на польских шляхах рой песок:
                на свист свинца — в свой каждый выстрел
                ты сердца вкладывал кусок!

Поэт итожит: «Поймите: человек без сердца / куда страшней, чем с сердцем зверь» — баллада чрезвычайно ко времени нашему двадцать первому веку.

В угоду цензорам баланс публикуемых в журнале материалов (в извечной парадигме «поэт и власть») был соблюден такими стихами, как «Живой поток» Александра Жарова¹⁶, автора слов пионерской песни «Взвейтесь кострами…» (живой поток — это советские люди, идущие «из городов и деревень» к Красной площади, к Мавзолею, чтобы присягнуть Октябрю и партии); стихами Осипа Колычева, в которых тяжкий труд строителей собора осмыслен, с точки зрения поэта, высочайшей целью: «Мы строим коммунизм!.. / Величьем этих слов / И наши дни мне хочется осмыслить», а в соревновании на долговечность между греческим мрамором, римской бронзой и воском побеждает последний, потому что «в фонограф / записанный ленинский голос / В слабом, тающем воске / живет и живет!» Для понимания литературной ситуации 1960-х и жизни страны вообще, для понимания самого факта выхода в свет журнала эта барабанная дробь тоже важна.

Посмертные публикации Мандельштама исследователи отсчитывают поштучно по годам — так, неспешно, входил поэт в «разрешенную» литературу. До прорыва было еще далеко, но одно из звеньев этого пути — четыре стихотворения, опубликованных «Звездой Востока»¹⁷. Мандельштамовские строчки будто бы написаны про Ташкент: «Не город — орешек каленый… / Улиц твоих большеротых кривые люблю вавилоны. // Я бестолковую жизнь, как мулла свой коран, замусолил, / Время свое заморозил и крови горячей не пролил»¹⁸. А строчки — «Татары, узбеки и ненцы, / И весь украин­ский народ, / И даже приволжские немцы / К себе переводчиков ждут»¹⁹ — как призыв к многоязычному Ташкенту, городу-вавилону.

Тексты, ставшие в свое время «бомбой», ныне опубликованы и прокомментированы отдельными изданиями или в собраниях сочинений. Однако собранные и прочитанные в одном журнале, в контексте шестидесятых годов, тогдашних запретов и ценностных ориентиров и акцентов, — вкупе они дают представление об эпохе, о литературной ситуации. Журнал, расширяя представление о человеке ХХ века в исторических, культурных, социальных связях, может служить объектом филологической антропологии²⁰. Например, стихотворение Андрея Вознесенского «Я не знаю, как это сделать…» с ключевыми словами «Уберите Ленина с денег…» вызвало у власти нешуточную реакцию. С одной стороны, образ Ленина в авторской картине мира и вообще в советской ментальности представлял высшую ценность, с другой — в самом деле, изображение вождя в окружении «малосольных пальцев», водки и огурцов, с точки зрения литературных и партийных церберов, выглядело кощунством. Если и не за­претили стихотворный текст, то проработка была, рекомендации к чтецам — не читать — тоже. У Андрея Вознесенского об этом есть целый пассаж, который дает представление об эпохе. Услышав о землетрясении в Ташкенте, он тут же отправился спасать город: «Сейчас это смешно, ну чем я мог помочь? Разве своим присутствием? Я не Орфей, чтобы заговаривать стихию. Но тогда мы так жили. Поэт там, где плохо. Я летел в пустом самолете, стюардессы рассказывали, что обратные борты берутся с боем. В Ташкенте у меня не было знакомых, но как-то сразу оброс друзьями. Меня пригласили выступить. На следующий день меня пригласил на чаепитие Шараф Рашидов, хозяин этих мест. “А дали бы мне текст вашего стихотворения Которое вчера читали. Ну, о деньгах, чтобы, значит, Ленина — того… И вы пока его больше не читайте, конечно”. Сейчас, когда раскрыты архивы, опубликован донос Центрального банка в Политбюро, где стихи “Уберите Ленина с денег” назывались опасными, антисоветскими. Может быть, поэтому цензура снимала их из всех моих сборников. Спасибо ей. Стихи эти, поспешно написанные к спектаклю²¹, так и остались в тех днях»²².

Здесь Вознесенский с благодарностью поминает В.А. Костырю, редактора «Звезды Востока», которому «удалось пробить эти стихи» в печать.

Стихи Вознесенского о Ленине на деньгах читаются (даже тогда, в шестидесятых) двойственно: с одной стороны, крамольные — направлены против власти, «посмевшей» поместить «наше всё» в профанный контекст; с другой — вполне верноподданнические: поэт ратует за чистоту помыслов, рядов на пути служения «великой ленинской цели». Неслучайно Иосиф Бродский спародировал Вознесенского:

        В расклеенном на уличных щитах
                «Послании к властителям» известный,
                известный местный кифаред, кипя
                негодованьем, смело выступает
                с призывом Императора убрать
                (на следующей строчке) с медных денег.
               
                «такого прежде не было» — при этом
                не уточняя, именно чего
                «такого»:
                мужества или холуйства.

Идем далее по сенсационному, прямо скажем, содержанию «Звезды Востока». Впервые опубликована глава из романа Всеволода Иванова «Сокровища Александра Македонского» (глава первая, «Коконы, сладости, сказки и Андрей Вавилыч Чашин»). Задуманный в 1940 году, роман так и не был окончен. Замысел, сюжет активно жили в устной форме — Всеволод Иванов с вдохновением пересказывал роман своим собеседникам, о чем он сам пишет в дневниках²³. Роман с элементами сатиры, фантастики, аллюзивной социальной критики, плановой советской системы в том числе. «А у нас хозяйство социалистическое, по плану, мне хорошо известному. И в плане, — торжественно заключил Андрей Вавилыч, — сокровищ Александра Македонского не значится, а поскольку они не значатся, поскольку они не запланированы, их нет, и появление их невозможно!»²⁴.

Тем не менее поиск сокровищ Македонского становится остовом сюжета: персонажи романа ищут буквально, исследуя земную породу. Неслучайно в дневниках Вс. Иванова то и дело мелькают упоминания о книгах по минералогии²⁵. «Мне нужны были справки о радиоактивных рудах в Фергане (Ал. Македонский хотел там лечиться, — такова легенда). Я раскрыл В. Обручева “Рудные месторождения”»²⁶.

«По одним наброскам сокровища давно похищены, хотя тайник, где они были спрятаны, и обнаружен ценой неимоверных усилий.

По другим — подлинные сокровища исчезли, но заменены фальсифицированными, и предстоит распутать еще один сложный сюжетный узел, кто фальсифицировал? Когда? Зачем?

Намечался и счастливый конец: сокровища найдены и среди них — предметы, считавшиеся чудодейственными во времена Александра Македонского…»²⁷.

Если судить по дневниковым записям Вс. Иванова, он собирался встроить (если не в тексте, то в метатексте) личность Македонского в ряд великих и жестоких правителей — Цезарь, Чингисхан, Батый, Наполеон и Гитлер (последний как персонификация травмы, не миновавшей ни единого современника). В замысле авантюрного на первый взгляд романа присутствуют философские, экзистенциальные вопросы²⁸.

Поиски другого клада лежат в основе сюжета «Улицы оружейников», повести Камила Икрамова (в третьем номере опубликовано окончание, вполне читаемое как цельный и законченный фрагмент). Само имя Камила Икрамова вызывало интерес и трепет — сын врага народа, расстрелянного Акмаля Икрамова, отсидевший в лагерях два срока, писатель, которого стали публиковать только в шестидесятые. Однако сегодняшнее восприятие его повести однозначно отличается от тех лет. Перед нами «идейное» произведение, написанное по канону соцреализма, да еще встроенное в имперскую матрицу русские принесли нам, узбекам, свободу и счастье.

Впервые опубликована пьеса в одном действии Андрея Платонова «Голос отца». У могилы отца сын ведет разговор с ним, а точнее, с самим собой. Разговор противоречивый. Собственно противоречивость, философская, идеологическая, да и авторская, — одна из главных интенций этой пьесы. Пример тому — даже ремарка автора: «Играть на сцене “голос отца” другому актеру не следует, потому что это будет грубой художественной ошибкой, которая придаст сцене мистический оттенок, тогда как эта сцена должна быть совершенно реалистической. Впрочем, может быть, “голос отца” как раз следует играть другому актеру»²⁹.

Далее. Несколько «забытых», по словам Е. Краснощековой, публикатора и автора предисловия, рассказов Исаака Бабеля: «Баграт-Оглы и глаза его быка» (первая публикация в 1923 г. в одесском журнале «Силуэты», затем в «Красной нови» в 1924 г.) и «Грищук» (первая публикация в 1923 г. в «Известиях Одесского губисполкома…») — с тех пор рассказы не перепечатывались; издававшийся прежде, но малым тиражом в алма-атинском сборнике рассказ «Мой первый гонорар»; никогда не публиковавшийся рассказ «Колывушка», «одна из лучших бабелевских новелл, созданных после “Конармии”»³⁰ (Е. Краснощекова).

Подборка стихов Расула Гамзатова. «Голова Хаджи-Мурата» воспринимается сегодня, возможно, не совсем так, как в те шестидесятые годы.

        Я голова Хаджи-Мурата
                И потому скатилась с плеч его,
                Что заблудилась я когда-то.

        Дорогу избрала не лучшую,
                Виной всему мой нрав тщеславный…³¹

Личность гамзатовского Хаджи-Мурата представлена с имперских позиций, голова заговорила покаянно, так, как того требовала идеологическая доктрина (сегодня историческая личность Хаджи-Мурата воспринимается не столь однозначно — на фоне посториенталистских и постколониальных исследований).

Далее. Вышедшему в 1968 г. во франкфуртском издательстве «Посев» сборнику стихов «Озноб» Беллы Ахмадулиной предшествовала публикация стихотворения с одноименным названием в ташкентской «Звезде Востока» — достаточно только этого факта, чтобы понять, на какой риск шла редакция. Беллу Ахмадулину официоз не жаловал. Состояние озноба лирической героини метафорически характеризует атмосферу времени шестидесятых.

Заслуживают отдельного внимания дневниковые среднеазиатские записи Климента Редько, художника-авангардиста, исключенного из Союза советских художников и, соответственно, не имеющего возможности выставляться. Вероятно, в шестидесятые годы звездовосточные отрывки его дневников и не вызвали интереса у непосвященного читателя — где можно было видеть его полотна? Большая коллекция работ К. Редько была собрана именно тогда, в шестидесятые и позже, директором Нукусского музея изобразительных искусств Виталием Савицким. Об этом музее в советское время мало кто и знал. Сегодня же у музея мировая слава, именно там выставлены знаменитые работы Редько³².

Можно отметить и очерк искусствоведа Дмитрия Сарабьянова о среднеазиатских работах Роберта Фалька, в которых запечатлен «город, словно вылепленный руками прачеловека»³³. Иллюстрации Фалька «В чайхане» (1938–1939), «Бухара» (1938), «Золотой пустырь» (1943) в пору ташкентской беды воспринимались трагически: они напоминали унесенные в небытие подземной стихией глиняные постройки, которыми до 1966 года был богат район Старого города в Ташкенте. «Вид, который воссоздает художник, прост до предела. Желтая земля, едва заметным бугром поднимающаяся в центре, выходящие на улицу глухими стенами дома с одинокой фигуркой возле них, а сзади — несколько деревьев. Эти дома будто проросли сквозь землю. Они толстостенны, прижаты к земле, неподвижны. Кажется, что ты ощущаешь толщу. Земля и дома — однородны»³⁴, — пишет Д. Сарабьянов о картине «Золотой пустырь». Проросшие сквозь землю дома в реальности вернулись в свое лоно; их однородность с землей и неподвижность оказались, и правда, призрачными.

Перелистать весь журнал здесь нет возможности, наше дело — напомнить, отослать к этому удивительному явлению шестидесятых.

Среди тридцати авторов поистине исторического номера «Звезды Востока» — как ушедшие, но обделенные при жизни вниманием и публикациями — идеологически-официозными запретительными мерами, так и живые, узнаваемые поэты и прозаики, и никому не известные доселе, выступившие с дебютными текстами, а также художники, изгнанные в сталинскую эпоху из публичного пространства. Это (список — по алфавиту) Яков Апушкин, Белла Ахмадулина, Исаак Бабель, Лидия Бать, Георгий Березко, Михаил Булгаков, Константин Ваншенкин, Андрей Вознесенский, Расул Гамзатов, Евгений Евтушенко, Александр Жаров, Всеволод Иванов, Камил Икрамов, Юрий Казаков, Римма Казакова, Лазарь Карелин, Лев Кассиль, Осип Колычев, Юрий Коринец, Яков Кумок, Осип Мандельштам, Ирина Озерова, Булат Окуджава, Сергей Островой, Николай Панченко, Андрей Платонов, Климент Редько, Роберт Рождественский, Константин Симонов, Людмила Татьяничева.

Многие из здравствовавших в 1967 году писателей если не предложили своих работ, то прислали теплые слова, обращенные к ташкентцам, и автографы-подписи:

«В редакцию журнала “Звезда Востока”

Мужеством и работой ташкентцев должно гордиться человечество.

Виктор Шкловский

Константин Паустовский

Вениамин Каверин»

«С дружбой человеческой и творческой³⁵. Спасибо.

Андрей Вознесенский

Москва — 66»

«Ташкентцам

Замечательно, как мы научились быть героями в борьбе со стихией, даже не замечая подчас сами нашего героизма.

Если бы, исходя из этого опыта, мы бы научились бороться с отвратительной стихией фальши, лицемерия, корыстолюбия, трусости, если бы мы научились бороться с самими собой!

Евгений Евтушенко»

«Посылаю, как обещал, два стихотворения для номера, гонорар за который пойдет на восстановление Ташкента.

Радуюсь вашей бодрости душевной и телесной, радуюсь вдвойне, потому что эти качества, конечно, особенно важны в вашей теперешней многотрудной жизни.

Константин Ваншенкин

30.8.66»

«Ташкент, Братская, 29, Редакция Звезда Востока

Печатайте безгонорарном номере мою балладу.

Николай Панченко»

«По поводу участия в безгонорарном номере.

Обе руки поднимаю, я — за!

За то участие!

Посылаю Вам большой лирический цикл, отберите то, что Вас заинтересует. Гонорар отдаю в фонд восстановления Ташкента.

Осип Колычев

15 октября 66»

«Желаю вам всего самого доброго и никаких толчков!

Юрий Казаков

10 авг. 66

Таруса»

«Посылаю вам стихи. Все мы очень переживаем за Ташкент. Я хочу, чтобы гонорар за мои стихи пошел на восстановление Ташкента. От души хочется верить, что скоро все будет позади. Всего вам доброго.

Римма Казакова»

«Посылаю стихи из новой книги, которая должна выйти в “Советском писателе”.

Примите, пожалуйста, выражение моего дружеского участия.

Пожимаю вам руку. Обнимаю ваш город.

Сергей Островой

12 июля 66 г.»

«Посылаю новые стихи.

Если они будут приняты и опубликованы, то прошу мой авторский гонорар перевести на счет 170064 в пользу жителей Ташкента, пострадавших от землетрясения. Трагедия, которую вы пережили, глубокой болью отозвалась в каждом сердце.

Людмила Татьяничева

31.07.66 г.

Челябинск»

«В 1946–48 годах мне довелось работать на Ашхабадской киностудии начальником сценарного отдела. Теперь это уже давние времена, но друзья тех лет, товарищи по работе, стоят перед глазами, как живые. Да, как живые, хотя многих из них нет среди нас: их жизни унесло ашхабадское землетрясение 1948 года.

Совсем недавно я закончил работу над романом, условно названным мною пока “Киностудия”, в котором пытаюсь рассказать о своих товарищах с Ашхабадской киностудии. Этот роман — мой долг перед погибшими друзьями, памяти которых я и посвящаю свою работу. Буду рад, если глава из этого романа войдет в номер “Звезды Востока”, цель которого — посильный вклад писателей в благородное дело восстановления Ташкента после ташкентского землетрясения 1966 года. Верю, еще лучше и краше станет скоро Ташкент!

Лазарь Карелин

27 сентября 66 г.

г. Москва»

«В далекие годы моей молодости, без малого полвека тому назад, мой добрый знакомый, талантливый писатель Неверов написал широко известную повесть, названную им “Ташкент, город хлебный”, — и это определение Ташкента для целого поколения советских людей стало почти нарицательным.

Думаю и верю, что кто-нибудь из молодых моих современников напишет другую, не менее талантливую книгу и назовет ее — “Ташкент, город мужественный” — и такое определение Ташкента, пережившего свыше семисот подземных толчков и продолжающего жить, трудиться, творить — уверен, — сохранится у всех грядущих поколений советских людей.

Яков Апушкин»

«Посылаю свои новые, нигде не опубликованные стихи. Прошу, если понравятся редакции, опубликовать их в журнале “Звезда Востока”, а гонорар перечислить в фонд строительства нового Ташкента. С дружеским приветом,

Юрий Коринец

03.09.66»

«Дорогие ташкентцы!

Для специального номера Вашего журнала, гонорар от которого пойдет в помощь ташкентцам, посылаю свой “эссе” о Горьком. Он взят из цикла “Пометки и памятки”, который включен в 5-й том Собрания сочинений моих, выходящий в будущем году. Маленький отрывок из этих воспоминаний когда-то печатался. Но в таком виде, как это изложено сейчас, и полностью заметки мои об А.М. Горьком никогда напечатаны не были. Я, честно говоря, обещал их “Литературной России”, но считаю своим долгом выполнить в первую очередь обещание, данное ташкентцам.

28 ноября 1966 г.

Лев Кассиль»

«Эти два небольших воспоминания посылаю для безгонорарного номера “Звезды Востока”.

Лидия Бать

28-ое ноября 1966 года»

«Посылаю Вам статью о творчестве Хемингуэя, предназначенную для того номера “Звезды Востока”, гонорар которого пойдет в помощь пострадавшим от ташкентского землетрясения.

Константин Симонов»

«Эта песня (“Ты слышишь, Ташкент”. — Э.Ш.) исполняется по Всесоюзному радио.

Были б рады увидеть ее на страницах безгонорарного номера “Звезды Востока”.

С приветом,

Л. Куксо и Н. Иллютович

19.11.66 г.

Москва»

(Публикация песниЛ. Куксо и Н. Иллютовича сопровождена нотной записью.)

Журнал (поневоле подумаешь, что стихия землетрясения вызвала к жизни сдерживаемую внешней силой лаву литературы) заслуживает того, чтобы его вспомнили, а многие — и узнали. Это литературный памятник эпохи, переиздание которого было бы благородным актом «страны, где берегут следы».

1 Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 240.

2 Там же. С. 8.

3 Вулис А.З. Советский сатирический роман: Эволюция жанра в 20–30-е годы. Ташкент: Наука, 1965.

4 Вулис А.З. Вакансии в моем альбоме: Рассказы литературоведа. Ташкент: Изд. литер. и иск. им. Гафура Гуляма, 1989. С. 265.

5 Кумок Я. Трудная судьба «Мастера и Маргариты» // Вестник. 2000. № 25(258). 5 декабря.

6 Вячеслав Афанасьевич Костыря (1921–2005) — главный редактор журнала «Звезда Вос­тока» в 1965–1967 гг. Некоторые современники, возможно, уязвленные неожиданной славой, доставшейся Костыре в связи с выходом скандального номера «Звезды Востока», отзывались о нем далеко не лестно. Так, сообщает Алексей Устименко (главный редактор «Звезды Востока» в 2006–2009 гг.), ссылаясь на ташкентского поэта Александра Файнберга: «Файнберг уверен, что отличник Литературного института В. Костыря, вдруг оказавшийся неизвестным выпускником курса, где шумные не-отличники (вроде Расула Гамзатова) легко обошли его признанием и известностью, обязательно должен был сделать что-нибудь этакое, что оставит и его имя в литературе. Этаким шумством литературного троечника и стал выпуск знаменитого номера “Звезды Востока”» (из личной переписки с А. Устименко). По-другому вспоминает о Костыре и его «деле» коллега Александр Фитц: «Костыре никто из литературного (не говоря уж о партийном) начальства даже спасибо не сказал. Но о сделанном он не жалел и никого не осуждал. Светлый был Слава человек» (Фитц А. Легенды старины Фитца. Ничего вечного не бывает // Русская Германия. 2015. № 1. URL: http://www.rg-rb.de/index. пхп?option=com_rg&task=item&id=15265&Itemid=0. Дата обращения: 25.12.2016). В Интернете не зафиксированы ни год, ни место смерти В.А. Костыри (ошибочно называют Горловку) — это значит, что живем мы в «стране, где теряются следы», увы. Человек, совершивший, в общем-то, подвиг, ушел из жизни незамеченным. Из сегодняшних воспоминаний его коллеги, Михаила Гуральского: «Я знал Костырю очень хорошо. Он долгие годы работал собкором журнала “Огонек” по Узбекистану. И в свои 70 с гаком выглядел великолепно. Ходил в джинсовом костюме “под ковбоя”. Был в отличной физической форме. Я ничего не знаю о его семейной жизни, но умер он в одиночестве. Точно год не помню, но он умер в Ташкенте где-то в 2000-м» (из личных сообщений). После долгих поисков и переписки удалось найти завершающую информацию о жизни Костыри: умер в Ташкенте в 2005 г. Под конец жизни стал украинофилом (его рано ушедшая жена и он сам были украинцами), на стене в его квартире висели портреты Махно и Юлии Тимошенко, которую Костыря называл «наша Жанна д’Арк» (информация от ташкентского поэта и друга Костыри Сергея Гордина).

7  Кумок Я. Страна, где берегут следы: Роман. Повести. Рассказы. М.: Когелет, 2000. С. 374.

8  Там же. С. 375.

9  Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 10.

10 Заметим, что в 1962 г. журнал «Звезда Востока» не принял к печати булгаковские рукописи, доверенные Е.С. Булгаковой Вулису. «Московские духовные дары я раздавал налево и направо. “Звезде Востока” — “Записки покойника”, театру Горького — “Ивана Васильевича”… Рукописи, привезенные в Ташкент, теперь благополучно возвращались из Ташкента. “Театральный роман” не приняли, “Ивана Васильевича” не приняли» (Вулис А.З. Вакансии в моем альбоме: Рассказы литературоведа. Ташкент: Изд. литер. и иск. им. Гафура Гуляма, 1989. С. 248), — писал А.З. Вулис. Зато в 1966 г. ему удалось опубликовать в той же «Звезде Востока» (номер седьмой) комедию «Блаженство», «вариант “Ивана Васильевича”, где этот герой с помощью машины времени попадает уже не в прошлое, а в будущее» (Там же. С. 269).

11 «Дирекция театра им. Хамзы выделила Соломону Михайловичу персональный транспорт — скрипучую арбу с огромными колесами…» (Пушкарская Н. История одной фотографии // Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 209).

12 Кумок Я. Страна, где берегут следы: Роман. Повести. Рассказы. М.: Когелет, 2000. С. 379.

13  Там же. С. 373.

14  Иванов Вс. Дневники. М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. С. 105–106.

15  Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 206.

16  Современному читателю А. Жаров может быть интересен как прототип одного из персонажей романа «Мастер и Маргарита», см.: Кузнецов Э. Кто такой Александр Рюхин? (По страницам романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Вопр. литературы. 2008. № 3. С. 321–335.

17  «…И, наконец, еще четыре стихотворения — в знаменитом (посвященном землетрясению) номере ташкентского журнала “Звезда Востока”…» (Нерлер П.М. Мандель­штам и Армения: Об одной несостоявшейся книге Осипа Эмильевича // Независимая газета. 2014. 27 ноября).

18  Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 98.

19  Там же.

20  Под филологической антропологией имеется в виду изучение литературных текстов в аспекте междисциплинарных контекстуальных связей: исторических, фольклорных, культурно-бытовых, поведенческих и проч., расширяющих представление о человеке и хронотопе.

21 «Антимиры».

22 Вознесенский А. На виртуальном ветру. М.: Вагриус, 1998. С. 124–125.

23 См. записи за 1942 г.: Иванов Вс. Дневники. М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001.

24 Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 33.

25 См. записи за 1942–1943 гг.: Иванов Вс. Дневники.

26 Иванов Вс. Дневники. С. 268.

27 Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 29.

28 Запись 1944 г.: «Мне давно хочется написать приключенческий роман в новом стиле, соединив приключения, психологизм и некоторые размышления философского характера, — насколько, конечно, для меня возможно» (Иванов Вс. Дневники. С. 311).

29 Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 81.

30 Там же. С. 109.

31 Там же. С. 101.

32 Образ картины К. Редько «Материнство» стал сюжетообразующим в рассказе современного писателя, см.: Сухбат Афлатуни. Остров Возрождения // Сухбат Афлатуни. Дикий пляж. М.: Рипол-классик, 2016. С. 89–118.

33 Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 218.

34 Сарабьянов Д. Средняя Азия в творчестве Р.Р. Фалька // Звезда Востока. Ташкент, 1967. № 3. С. 218.

35  Подчеркнуто.

Источник.

Лидия Козлова:

Ташкент. Мечеть Хатун на площади Эски Джува. Фото Ордэ. Опубликовала Светлана Шевельчинская.

В рамках празднования Дня Киева посольством Узбекистана в Украине организована презентация традиционного узбекского блюда - плова.

При поддержке Ассоциации поваров Узбекистана состоялся фестиваль узбекской кухни «Вкус Востока», где почетный член этого объединения Олимжон Норбаев провел мастер-класс по приготовлению плова. Здесь все желающие смогли отведать «коронное» яство национальной кухни, передает ИА "Жахон".

По мнению зарубежного гостя, генерального директора компании KUSUM (Индия) Раджива Гупты, узбекский плов – это верх кулинарного искусства и «визитная карточка» Узбекистана. «Традиция приготовления блюда сохраняется в семьях, передается от мастера к ученику, и является частью культурной самобытности народа. Это способствует и укреплению социальных связей и солидарности. Именно поэтому узбекский плов вошел в список нематериального культурного наследия человечества».

По предложению дипломатической миссии Узбекистана, вырученные средства от реализации блюда переданы Центру детской кардиологии и кардиохирургии Министерства здравоохранения Украины для покрытия расходов по проведению сложной хирургической операции тяжело больному Лазизбеку Шарипову. Уроженец Хорезмской области 2016 года рождения страдает заболеваниями сердечно-сосудистой системы.

Источник.

Эмиль Фахреев

Половодье на Чарваке... и воздух чист, после дождя.