Опубликовал Т. Кузиев

Т. Кузиев опубликовал фото двух значков с мостами: над каналом Актепа по Дружбе народов и около аэропорта, мост над ЖД, теперь и над малой кольцевой.

Римма ВОЛКОВА

Часть 1

Да, тяжелеть стали мои букеты. Пока дойдешь до своих, несколько раз остановишься, чтобы положить цветы на скорбные плиты. Первой – Татьяне Сергеевне Есениной, ее оградка – совсем рядом от входных ворот. Подошла и замерла: сверкает черный мрамор памятника, в вазе – букет белых роз, рядом – оранжевые гладиолусы, несколько крупных ромашек. И смотритель подошел. Рассказывает: «Сегодня три девушки приходили. Вот все помыли, цветы положили. Потом стихи читали. Яблоки кушали, вино пили». Господи, вспомнила: да ведь сегодня 3 октября, день рождения Сергея Есенина! Умницы какие эти девчонки, пришли почитать его стихи к дочери! Вот как достойно помянули любимого поэта! Кладу и свою ветку голубых астр рядом с ромашками, не могу сдержать благодарных слез. Еще произношу про себя: «Как красиво у вас, Танечка!»…

Нет, при жизни Танечкой никогда не называла, не решалась, хотя мужчин – ее ровесников – всех на ты и по именам. Ее – только по имени и отчеству. И другие из молодежи – тоже не решались: словно существовала какая-то невидимая черта, которую нельзя было переступить.
А познакомились мы в редакции газеты «Правда Востока». Пару лет после первого курса университета я побегала по заданиям редакции в качестве нештатного корреспондента и вдруг получила предложение идти работать литсотрудником в отдел информации. В штат! С зарплатой! Мой дядюшка-писатель, который когда-то, в свое время, эту уважаемую газету редактировал, ответил на мои сомнения: «Бегом беги соглашаться, пока там не передумали!» – «А университет? – Ведь еще два года учиться…» – «Никуда твой университет не денется», – подвел итог беседы Михаил Иванович Шевердин, и я побежала писать заявление о зачислении в штат моей уже горячо любимой редакции.

Конечно, трудно было совмещать учебу с работой, проучилась лишние два года, но и госэкзамены сдала на «отлично», и дипломную работу защитила, как отметила авторитетная экзаменационная комиссия, «с блеском». Вот такие в ту пору, в середине пятидесятых, были к выпускникам требования: и три госэкзамена, и защита диплома.

Газетчиком, наверное, надо родиться, чтобы с радостью нестись за информацией в 50 строк, диктовать среди ночи материал «в номер», вычитывать все четыре полосы во время дежурств. И, уж пройдя все это, начинать пробовать свои силы в «серьезных жанрах».
Я знала, конечно, что в «Правде Востока» работает дочь Сергея Есенина, стихи которого чуть не с пятого класса «обожала», заучивала наизусть. Разыскивала повсюду – записывала на слух от знающих людей, переписывала к себе в тетрадку из чужих альбомов (была такая мода в ту пору у девочек – иметь альбом, куда подруги писали всякую ересь: клятвы в любви, «секретики», разные умные цитаты, ну, и попадались в них настоящие стихи).
Но вот личное наше знакомство сТатьяной Сергеевной Есениной произошло только теперь, когда я стала работать в штате редакции. Познакомил Георгий Димов. Зашли в отдел советского строительства. За одним из письменных столов сидела молодая женщина. Голубоглазая, белокожая, с пепельно-русыми волосами. И я вновь поразилась такому яркому, такому очевидному сходству Татьяны Сергеевны с ее великим отцом. Димов представил ей меня: «Вот наш новый кадр – Рэма Бабкина». Перебросились какими-то словами к случаю, потом она закурила «беломорину» из пачки, лежащей на столе, спросила: «Имя у вас необычное, откуда такое?». Пришлось, в который раз, объяснять: в паспорте-то у меня имя нормальное: Римма. Но отец назвал Рэмирой – модно было в ту пору давать такие имена дочерям. Расшифровывается: Революция, Электрификация, Мир. «Неслабо, – отозвалась Татьяна Сергеевна. – А можно – Рэмочка?»…

Уходя, и я задала шутливый вопрос: «Почему ваш отдел называется – советского строительства? А что, бывает еще и антисоветское?». На что Татьяна Сергеевна громко рассмеялась: «Да мы пишем про всякие там горсоветы, райсоветы, ну, и верховный тоже. Такое у нас строительство…»
Мнение об этом отделе у меня сложилось самое негативное: в горячую летнюю пору, когда многие сотрудники были в отпусках, мне поручили как-то написать отчет о сессии городского совета. Вооружили кучей выступлений участников сессии, какие-то документы велели изучить, и – чтобы к концу дня отчет был готов.

Заведовал этим отделом Лазарь Захарович Сливкин. На мои стоны, что из этих однообразных речей нельзя извлечь ничего путного, он заметил: «Это трудности роста. Вот напишете еще несколько материалов по моим заданиям, поставлю вопрос, чтобы вас перевели из информации ко мне в отдел, нам нужен еще один сотрудник».

Знал бы этот добрейший и интеллигентнейший человек, как я испугалась! Ой, только не это, не хочу расти в этом направлении! Ни вглубь, ни вширь! Но несколько материалов все-таки сделать пришлось, а во время отпуска Лазаря Захаровича и посидеть в отделе целый месяц. Обрабатывала заказанные им статьи, отвечала на поступающие письма читателей. Нет, не повезло мне на этой стезе: все казалось скучным, казенным. Между тем, Татьяна Сергеевна работой в этом отделе была загружена по горло. Шли сюда по самым разным вопросам: несправедливо уволенные, не получившие обещанного жилья, не дождавшиеся ордера на лечение, недовольные размером назначенной пенсии. Шли за защитой «к советской власти». И Татьяна Сергеевна «врубалась» во многие жалобы и проблемы. Ездила в командировки, готовила яркие материалы: критические статьи, интервью, комментарии к поступившим письмам, фельетоны. Этот ее опыт сослужил хорошую службу, когда она писала свою первую повесть.

А мне тем же летом пришлось отбывать «трудовую повинность» даже в отделе партийной жизни, опять же на время отпуска заведующего, – обзванивала авторов, готовила их материалы в печать, молотила по клавишам персональной пишущей машинки Абрама Яковлевича Шкловера, отвечая на многочисленные читательские письма. Правда, по вариантам ответов, не таким уж разнообразным, он меня успел натаскать до своего отъезда. Позже поняла: мне, новичку, завы этих серьезных отделов ничего стоящего не оставили – так, разгрести «текучку».
Возник какой-то вопрос, и я спросила Татьяну Сергеевну – не работала ли она в партотделе. Та усмехнулась: «А мне не положено, не имею чести состоять в партии». И добавила: «Бог миловал…».

В ту пору, в середине 50-х годов, в «Правде Востока» работали многие по-настоящему талантливые журналисты. «Проблемные» статьи, очерки, фельетоны, написанные Георгием Димовым, Ефимом Таубеншлагом, Константином Волковым, Камилом Файзулиным, всегда находили широкий отклик у читателей. Яркие материалы готовили сотрудники отдела литературы и искусства Валерий Артищев и Георгий Меликянц, их горячо обсуждали, нередко разворачивались шумные дискуссии. Камил и Валерий еще в пору работы в «Правде Востока» выпустили свои первые повести. Татьяна Сергеевна тоже входила в эту «обойму», ее «коньком» были фельетоны. Остроумные, в отличие от мужских – не жесткие, не очень обидные. Несколько даже по-женски кокетливые. Но стать героем фельетона боялись больше всего: меры по ним принимались очень суровые. Даже если были эти фельетоны «по-женски кокетливыми».

Когда много лет спустя я читала повесть Татьяны Сергеевны «Женя – чудо ХХ века», вспоминала ее остроумные газетные фельетоны, пронизанные иронией, мягким юмором. Вот в ту пору и закладывался ее собственный оригинальный стиль прозаика.
Говорят, природа отдыхает на детях великих людей. А вот не всегда. Татьяна Сергеевна оставила читателям собственное литературное наследие: и повести – упомянутого уже «Женю…», «Лампу лунного света», и мемуары – о Сергее Есенине, Зинаиде Райх, Всеволоде Мейерхольде…
Я же преданно любила свой отдел информации с его калейдоскопом событий, за которыми надо поспевать, ежедневными новыми открытиями в самых разных сферах, с его оперативностью. Еще нравилось готовить «фотоокна» для воскресных номеров: две-три страницы текста и несколько снимков, которые делал наш талантливый фотокор Саша Палехов.

Со всеми коллегами Татьяна Сергеевна была ровна и доброжелательна. Но некоторых выделяла особенно. Георгия Димова – в первую очередь. Это был друг из друзей. В страшную пору, когда, после пережитых ею в Москве трагедий – ареста Мейерхольда, ее отчима, убийства матери, – совсем молодая Татьяна Есенина с мужем и маленьким сыном оказалась в эвакуации в Ташкенте, такой же молодой Гоша Димов способствовал приему ее на работу в «Правду Востока». Помогал с получением и обустройством жилья, с какими-то талонами на питание, на топливо, на лекарства, без которых в ту пору было бы просто не выжить. И даже когда уже ушла из редакции, Татьяна Сергеевна всегда чувствовала его поддержку, его плечо. Димов и место для ее последнего приюта выбивал... Когда открывали памятник, он не мог сдержать слез. Давно уж и его самого нет в живых: под конец жизни уехал в Москву к дочерям, там и похоронен...

На есенинском вечере в ОДО. В первом ряду с цветами сидит Т.С. Есенина. Стоит первый слева Георгий Димов.

Еще дружила Татьяна Сергеевна с Эмилией Александровной Торочешниковой, красивой, спокойной женщиной, работавшей с ней в том же отделе советского строительства. С заведующей отделом писем Клавдией Яковлевной Кузнецовой – статной, яркой, всегда красиво одетой, с безукоризненной прической.

В числе близких Татьяне Сергеевне людей была и Раиса Ивановна Помрих – парторг редакции в пору моего там пребывания. Полная противоположность Есениной: властная, прямая, нетерпимая к несправедливости.
Очень симпатизировалаТатьяна Сергеевна Яше Нудельману. Фронтовик, кавалер многих боевых наград, чуткий и справедливый человек. Да он и всем нам был симпатичен, недаром его называли «совестью редакции».

Уже и не вспомню, кого еще назвать. Но вот Владимир Гаврилович Михайлов, точно, занимал в кругу друзей Татьяны Сергеевны особое место. Человек уже очень немолодой, он работал литературным секретарем, умело правил идущие в номер материалы. Татьяна Сергеевна часто заходила в его узкий, как карандаш, кабинетик, они подолгу беседовали.

Почему отводилось ему особое место, узнала только через много лет. В середине 90-х годов по моему сценарию снимался документальный фильм о пребывании Сергея Есенина в 1921 году в нашей столице. Так вот, поэт не раз приходил в дом родителей Владимира Гавриловича, в ту пору 19-летнего юноши. Сейчас в ташкентском Музее Сергея Есенина есть комната, которая представляет типичный интерьер жилья местной русской интеллигенции в начале ХХ века. Подарена музею эта обстановка семьей Михайловых: один из стульев там – тот самый, на котором сиживал поэт, стакан с подстаканником – из которого он пил чай, зеркало, в которое смотрелся, настенные часы, по которым сверял время… Владимир Михайлович прекрасно помнил каждый миг пребывания Сергея Есенина в их доме: как читал поэт свои стихи, как вели вечерние беседы...
Было, было им с Татьяной Сергеевной о чем поговорить.

Музей Есенина занял в жизни Татьяны Сергеевны очень важное место. Она дружила с его тогдашним директором Вадимом Николюком, до конца своих дней поддерживала теплые отношения с научным сотрудником Альбиной Витольдовной Маркевич. Следила за поступлениями новых материалов, сама подарила музею бесценные есенинские автографы, фотографии, книги, семейные реликвии. Даже чемодан поэта, с которым он был в своей последней поездке в Ленинград, экспонируется сейчас в музее. А Альбине Витольдовне, которая сегодня возглавляет Клуб-музей «Мангалочий дворик Анны Ахматовой»», до сих пор пишут родныеТатьяны Сергеевны.

Великий русский поэт в ту пору все еще пребывал в опале, произведений его не издавали, ничего не писали о его творчестве в официальной печати. И вот так уж счастливо случилось, что я первая принесла в редакцию «Правды Востока» только что изданный наконец в Москве однотомник его стихов.
Было это летом 1953 года. Приблизительно раз в месяц мне полагалось посещать республиканский книготорг, чтобы оповещать читателей о новинках книжного рынка. В тот день сразу почувствовала какой-то особый ажиотаж, царивший в стенах этого учреждения. И тут же узнала невероятную новость: в Ташкент поступил сборник стихов Сергея Есенина. И один экземпляр я могу приобрести. Меня буквально зашатало от счастья, когда взяла в руки эту книжечку в твердой серой обложке с изображением березок. Выйдя на улицу, тотчас же прислонилась к какой-то затворенной двери и открыла сборник. Как по-другому смотрелись и воспринимались давно знакомые стихи! И как буквально бросало в жар, когда натыкалась на слово, строку, искаженную в тех списывавшихся друг у друга «альбомных» вариантах.

Поспешила в редакцию. Прошла в кабинет Татьяны Сергеевны. Там находилось несколько сотрудников. «Вот, смотрите», – только успела сказать я, и сборник выхватили чьи-то руки. Вот он у Татьяны Сергеевны. Я увидела, как побледнело ее лицо, мелко задрожали пальцы... Тут же меня поманил за дверь Димов. «Ты знаешь, надо эту книжку подарить Тане», – тихо сказал он. «Да ты что, Гоша… Я так мечтала о ней! – перебила я. – Нет, я просто не могу!». Георгий посмотрел на меня с явным сожалением и ответил: «А ты подумай, как мечтала она…». И словно пелена спала с глаз... Благодарна ему до сих пор. Вернулась в кабинет, забрала у кого-то сборник и протянула его Татьяне Сергеевне: «Это вам! Первый! Примите, пожалуйста». Конечно, книжечку эту драгоценную книготорг распространял по заявкам, ну и редакциям досталось…

В ту же пору я стала пробовать силы в жанре очерка. Но не для родной газеты они готовились. Меня пригласила сотрудничать в женском журнале «Узбекистон хотин-кизлари» (позже переименованном в «Саодат»), его главный редактор – прекрасная поэтесса Зульфия. Она давала мне первые уроки журналистского мастерства в этом жанре, с ее напутствием очерки шли на страницы журнала. И о ком только не довелось тогда писать: ученые, актрисы, политики, командиры производства… Машинист паровоза, зенитчица минувшей войны, невеста солдата…Водитель хлопкоуборочной машины, манекенщица, библиотекарь…(Об этом своем сотрудничестве в женском журнале, о замечательных мастер-классах Зульфии, о ее судьбе я рассказала в очерке «Несколько запоздалых слов любви», его можно прочитать на сайте «Новости Узбекистана»:
http://nuz.uz/moi-uzbekistancy/5198-neskolko-zapozdalyh-slov-lyubvi.html
http://nuz.uz/moi-uzbekistancy/5207-neskolko-zapozdalyh-slov-lyubvi-chast-2.html )

И первой, кому я с замиранием сердца решалась показать некоторые из своих опусов, была Татьяна Сергеевна. Иногда она сразу начинала читать принесенные страницы, другой раз откладывала на вечер. Замечания были дельными, точными. Как-то сказала: «А вы увереннее будьте, все у вас получается. И еще: не обмирайте так над каждой строкой, это всего лишь текст, его можно, да и нужно, дорабатывать, совершенствовать». Да уж, «обмирать» я умела: висела над плечом литературного секретаря, хватала его за руку, как только он заносил перо над строкой моего текста. Доходило до смешного: «Ну, ладно, – говорил Абрам Борисович, – не будем трогать. Вот у вас идет: «завоевали кубок в уБорной борьбе». Оставим так?..». – «Нет, не может быть!» – вопила я. А все присутствующие хохотали, через минуту – и я вместе с ними. Сейчас вспоминаю с великой благодарностью, как все они были терпеливы, снисходительны, доброжелательны. Да они просто меня любили, ведь я одна была среди них двадцатилетней. Это через год, через два приехали по назначению с Урала, из Москвы, Ленинграда сразу несколько талантливых выпускников факультетов журналистики: Саша Егоров, Леня Топорков, Женя Сорокин, немного позже– Валерий Зюганов. И газета стала интереснее, ярче, «соревновательнее». Жаль только, что все они, кто раньше, кто позже, в столицу нашей родины и отбыли, стали работать в различных органах печати. Но «Правду Востока» поминали добром, ценили полученный в Узбекистане опыт.

А с Татьяной Сергеевной в те далекие пятидесятые, к моему великому счастью, мы постепенно сближались. В одном отделе нам поработать не довелось, но судьба милостиво подарила счастье близкого общения с ней уже на первом году моей работы в редакции.

«Барабанщик», «свежий глаз» – назывался литсотрудник, которого прикрепляли к дежурному редактору. Полосы завтрашнего номера газеты они вычитывали параллельно, потом сверяли, разбирали сделанные поправки. Так готовили начинающих журналистов к этой ответственной миссии. И вот настал день, вернее – ночь, когда «барабанить» выпало мне. В дежурство Татьяны Сергеевны.

Давно уже в издательствах введен строгий график поступления газетных полос на вычитку (да и продвижения всех материалов в периодических изданиях). В ту же пору интервал между полосами мог составлять несколько часов, так как в типографии у линотипистов скапливалось на правку сразу по многу полос от разных редакций. Бывало, домой дежурные редакторы уходили уже под утро.

Вот в эти долгие интервалы можно было поработать над готовящимися к сдаче материалами, «погонять чаи», ну и наговориться всласть.
Конечно, мне очень хотелось о многом расспросить мою замечательную напарницу. Изо всех сил я старалась сдерживаться. И все-таки Татьяна Сергеевна пообещала к следующему дежурству принести кое-что из семейного архива. И принесла. Фотографию своей красавицы-матери Зинаиды Райх в главной роли в спектакле «Дама с камелиями» (спектакль шел на сцене театра Всеволода Мейерхольда, ее второго мужа), детские фотографии – свои и младшего брата Кости, замечательный их снимок вместе со знаменитым отчимом… И еще была фотография маленькой нежной девочки с большими темными глазами. Маша… Нет, об этом позже…

Римма ВОЛКОВА.

Продолжение следует.

Источник.

Фото  Fotima Abduraxmanova

Хоким города Ташкент Рахмонбек Усманов одобрил решение о строительстве многоэтажных автомобильных стоянок с комплексами торговли и бытовых услуг на первом этаже.

Об этом говорится в соответствующем решении Рахмонбека Усманова от 1 июня.

Согласно документу, предусмотрено создание специальных рабочих групп во главе с хокимами районов, которые займутся изучением мест хранения автомобилей, не соответствующих требованиям, вопросами их сноса, привлечения предпринимателей к строительству новых стоянок, а также разъяснительной работой среди населения.

Напомним, в середине апреля был опубликован проект для обсуждения, который подразумевал строительство двух-, трех- и шестиэтажных стоянок на месте автомобильных гаражей в Ташкенте. Источник.

Т. Кузиев публикует старые фотографии семьи Змезневых. Один из Змазневых, Алексей, инженер по специальности, участвовал в строительстве домов на Урде.

Т. Кузиев:

Рустам Шагаев

Прошло 15 лет, как он ушел из жизни. Хотя этот очерк написан в нулевой год, но, по-моему, и сегодня актуален.
Он и сейчас бодр, полон творческих замыслов, весь в работе – таким встречает свою восьмидесятую весну академик АН Узбекистана Ибрагим Хамрабаевич Хамрабаев.

Трудно переоценить вклад этого ученого в становление экономической независимости нашей республики. Во многом благодаря работе И.Хамрабаева в нашей стране были открыты месторождения золота, которые вывели Узбекистан на четвертое место в мире по запасам этого драгоценного металла. Сегодня мы – в десятке ведущих золотодобывающих стран планеты!

Первооткрыватель трех золоторудных месторождений, среди которых и уникальное - Мурунтауское, он предсказал еще десятки богатейших кладовых других полезных ископаемых.
Где только он ни бывал!
В горах Памира и в песках Кызылкумов, в родной Ферганской долине и на отрогах Гиндукуша.

Во время этих экспедиций он всегда вел тщательные наблюдения, детально и точно их фиксировал, а затем, уже в рабочем кабинете, критически анализировал накопленный материал.
А потом его блестящим докладам на английском языке рукоплескали на ученых форумах во многих странах мира!

…Он родился в городе Узгене Ошской области, в семье дехканина. Детство было трудным. Отец умер рано, мать кормила семью вышиванием тюбетеек.
Ибрагим учился прилежно. После семилетки приехал в Ташкент, где закончил педучилище, а вскоре стал студентом почвенно-геолого-географического факультета Среднеазиатского государственного университета. Затем – работа в Чорух-Дайронской геологической партии в Таджикистане.
Уже во время университетской учебы педагоги отметили энергичного, любознательного студента, а глубина его первых самостоятельных исследований сразу открыла дорогу в аспирантуру.

В 27 лет И.Хамрабаев защищает кандидатскую диссертацию, а в 37 он уже доктор геолого-минералогических наук. В 46 лет избирается членом-корреспондентом АН Узбекистана, в числе других удостаивается самой престижной премии в бывшем Союзе.

И.Хамрабаев – автор более 400 научных статей, ряда капитальных трудов, посвященных науке о Земле. Среди его учеников немало видных ученых – академиков, докторов и кандидатов наук.
Более 30 лет он возглавлял Институт геологии и геофизики АН Узбекистана. И если его предшественник и учитель – академик Х.Абдуллаев – был организатором геологической науки в республике, то Хамрабаев продолжил его дело, при нем институт стал координатором многих международных проектов, в том числе и крупнейшего – Памиро-Гималайского.

Биография этого ученого – словно легенда.
Благодаря упорству и трудолюбию, стремлению к знаниям, пройдя через трудности и лишения (а их в жизни было немало), не сломившись, а наоборот, обретя бойцовские качества, Хамрабаев добился таких высот!

Он с глубоким почтением вспоминает своих учителей – академиков В.Попова, Б.Наследова, Д.Коржинского. Именно у них он перенял навыки настоящего ученого, научился реализовывать свои возможности.
…Есть у Ибрагима Хамрабаевича и любимое занятие – живопись. В свободные часы во время экспедиций он всегда находил время взять в руки кисть и палитру, написать этюд. У него дома – целая галерея замечательных пейзажей.

Но живопись для ученого – не только увлечение, общение с прекрасным. И чисто с практической стороны этот художнический дар, умение видеть помогли Хамрабаеву в его открытиях.

Академик рассказал мне о таком достоверном случае. Один геолог зашел на чай к своему приятелю. На стене красовался пейзаж. Гость долго-долго всматривался в эту картину, а потом спросил: «Где это место?».
Оказывается, художник так детально и правдиво изобразил увиденные рудные образования и разряженную атмосферу над ними, что гость – профессионал своего дела – сразу определил, что на этом месте – крупное месторождение.
[/center]
На свете не так много людей, кого увековечивают при жизни. А корифей узбекской геологии удостоен такой чести!
Хамрабаевит - так назван новый, редчайший минерал, найденный в недрах нашей республики.

Ибрагим Хамрабаевич Хамрабаев покоится на ташкентском кладбище Минор. На надгробной плитой установлено окаменевшее дерево, которое когда-то украшало вход в его родной институт.

Р.ШАГАЕВ,
фото автора.
Репродукции живописных работ любезно предоставил внук академика Джамшид.

15 июня в четверг в 18.30 ZERO LINE приглашает всех на открытие новой выставки под названием "СКВЕР ART. СКВЕРное ИСКУССТВО?"

Подобно французскому Монмартру ташкентский сквер или как его еще называют "бродвей", стал местом средоточия художников, которые за умеренную плату могут выполнить портрет, шарж, карикатуру; здесь также у перекупщиков можно приобрести натюрморты, пейзажи, изображения архитектурных достопримечательностей, анималистические картины. Художники так называемого "бродвея" не претендуют на мировую славу, академические медали и высокие звания, хотя часто их техническое мастерство не сильно уступает академикам, они – в большинстве своем, люди, получившие профессиональное художественное образование. Их задача – удовлетворить вкусы обывателя: в работах нет глубокой идейной составляющей, они должны украсить жилище массового потребителя или стать сувениром для иностранного. Часто художники "бродвея" в огромных количествах копируют известнейшие картины (например, картины В.Верещагина, которые сегодня не увидишь в экспозиции ГМИ, или П.Бенькова).
Бродвей является тем местом, где формируется городская культура и вкус простого обывателя.

Задача организаторов выставки – попытаться определить, где граница между так называемым "высоким" искусством и китчем в условиях нашей действительности, в которой работы некоторых известных живописцев могут быть представлены одновременно во всем спектре арт-среды страны: от ГМИ (в рамках персональной выставки) до сквера. В такой ситуации возникает вопрос: существует ли вообще эта граница и, если да, то кто должен её обозначить? Как зрителю, не искушённому в теории искусств, отличить профанное от сакрального? Как сделать правильный выбор?
На выставке "СКВЕР ART. СКВЕРное ИСКУССТВО?" представлены работы некоторых живописцев "бродвея", один из них – ярчайший представитель, Бахтияр Расулов.
Также зритель увидит произведения Рустама Базарова, который, около 10 лет работал на сквере. Находясь в самой гуще городской культуры, создавая быстрые заказные портреты, шаржи, карикатуры, этот художник мог наблюдать самые различные типажи городских жителей и прочувствовать в полной мере атмосферу и состояние городской улицы и выразить её в своем творчестве. Но при этом, работы Рустама Базарова никогда не экспонировались в ГМИ.
Жители Ташкента знают, что на этой улице продают не только живопись, но и старые книги, медали, статуэтки, монеты. Все это располагаясь на земле, представляет собой мини-барахолку, где ценные и значимые вещи сосуществуют с обыкновенным хламом. Это состояние путаницы и мешанины воссоздана на выставке с помощью тотальной инсталляции, авторами которой являются Рафаэль Еналиев и Анна Чудинова.
ZERO LINE задает множество вопросов, ответы на которые могут и не появиться в ходе выставки, но их постановка является главной задачей организаторов и темой предстоящего дискурса.

Открытие: Четверг, 15 июня, 18.30
Выставка продлится с 15 июня по 15 июля 2017.

Вход на открытии – свободный, в остальные дни – 10.000 сум (в размере приобретения одной репродукции).
Адрес: г.Ташкент, Мирзо-Улугбекский район, пл.Хамида Олимжана, Бизнес-центр, Западная сторона (рядом со "Старой консерваторией", в одном ряду с магазином PODIUM).
Тел: +99871 2375455
E-mail: info@zeroline-gallery.com

Лейла Шахназарова:

Не стало одной из самых замечательных женщин, которых я знала...

Несколько лет назад ко мне обратились дети и внуки Н.М. Махмудовой, дочери выдающегося узбекского поэта Бату (Махмуда Ходиева), с просьбой отредактировать ее автобиографическую книгу, которую они решили издать к ее 80-летию. Несколько месяцев заняла эта работа – и столько же времени длилась радость от общения с Наимой Махмудовной – человеком, широко, проницательно и ясно смотрящим на мир, мудрым настолько, чтобы его, этот мир, принимать и прощать. А как она мгновенно схватывала любую мысль, когда я готовилась долго и осторожно обосновывать свои поправки и уговаривать что-то изменить в тексте! Ничего не надо было обосновывать – все тут же находило у нее понимающе-доверительный отклик, во всем мы сходились сразу. Вплоть до замены названия: изначально Наима Махмудовна хотела озаглавить свои воспоминания «Наперекор трудностям жизни», я же убеждала взять строчку из стихотворения ее отца («И труд – по руке, и жизнь – по плечу!»). Под названием «Жизнь – по плечу» и была представлена вышедшая книга Н.М. Махмудовой на презентации в Ташкентском педиатрическом медицинском институте, где много лет она возглавляла кафедру социальной гигиены и на которой, насколько знаю, работала почти до последних дней. Книгу эту, с очень теплой дарственной надписью автора, я бережно храню. И по сей день благодарю судьбу за знакомство и общение с Наимой Махмудовной.

Вот отрывок из этой необыкновенной книги – одни из самых пронзительных ее страниц…

«Буквально через несколько дней после ареста Эркли (брат Наимы Махмудовны - Л.Ш.) явился управляющий хозяйственной частью САГУ и потребовал освободить комнату мамы, а все вещи передать университету, как имущество этого учебного учреждения. Нам пришлось обратиться в прокуратуру и доказывать, что все вещи – две кровати, стол с шестью стульями, письменный стол и полки для книг – являются собственностью нашей матери. Прокуратура разрешила нам вывезти вещи, но мамину комнату САГУ все-таки забрал.
Словно сейчас вижу, как мы с дядей Хамидом вывозим вещи на арбе, запряженной ишаком, трясясь через весь город на Бадамзар: мои родные тогда уже жили там, в доме, построенном дедом.
Я продолжала учиться в школе. Но вскоре на меня свалилось новое несчастье.
В конце 1941 года в дом пришла повестка, из которой следовало, что вся семья Махмуда Ходиева – жена Валентина Петровна Васильева и двое детей, – должна быть срочно выслана из Ташкента и отправлена в Сибирь…
Мой дед Максуд лежал тогда дома больной. И все же он поднялся, взял меня за руку и пошел со мной в горисполком, – в то время тот находился напротив бывшей библиотеки Навои, возле площади, ныне носящей название Мустакиллик, – в отдел, где регистрировали всех, отправляемых в ссылку.
В свои тринадцать лет я выглядела от силы на десять, была худой, слабенькой. Я подошла к окошку регистрации и сказала:
– Как же я одна поеду в Сибирь, ведь и маму, и брата арестовали?..
Дед, услышав эти слова, заплакал…
Но мир все же не без добрых людей. Женщина, которая регистрировала ссыльных, посмотрела на меня и на моего деда. У нее навернулись слезы на глаза, и она сказала:
– Иди девочка, я отмечу, что мы тебя отправили.
Никогда не забуду лица этой женщины. И никогда не иссякнет моя благодарность ей».

...Прощайте, дорогая Наима Махмудовна. И для меня, как, наверно, для всех, кто вас знал, это знакомство, это общение останется одной из очень значимых вех жизни.

Смотрите также статью Владимира Фетисова «Дети Бату. Судьба ташкентцев». ЕС

Наргиз Ташматова‎ опубликовала в группе Старые фотографии Туркестана и Средней Азии

 
Громобой Худояров: А.Н.Куропаткин развивал. Для армейских целей себя не оправдала, а вот для разведчиков самое то. Фашисты, когда входили в советские города, первым делом уничтожали всех голубей, а иногда и голубеводов.

Наргиз Ташматова‎ опубликовала в группе Старые фотографии Туркестана и Средней Азии

Казенная палата (1887 год). В разные годы тут находились Музей истории народов Узбекистана, Президиум академии наук, существующее здание, судя по арабским шрифтам фото до ~1928 года, третий этаж достраивали/

Фотографии Владимира Закирова

В День России президент страны Владимир Путин вручил в Кремле государственные премии 2016 года за выдающиеся достижения в области науки и технологий, литературы, искусства и гуманитарной деятельности. Государственная премия РФ присуждена и татарстанцу Рашиду Сюняеву за создание теории дисковой аккреции вещества на черные дыры.

Сюняев является крупнейшим российским ученым в области астрофизики высоких энергий и космологии. Цикл работ Сюняева и Николая Шакуры (прежде всего их статья «Черные дыры в двойных системах: наблюдательные проявления») заложил основы теории дисковой аккреции вещества на черные дыры и нейтронные звезды.

«Это громадная честь — быть признанным у себя, в своей стране, в стране, где ты родился, в стране, где ты учился, начал работать, написал свои лучшие работы. В стране, где родились твои дети и где сотни лет, согласно семейным преданиям, жили твои предки. Поэтому для меня сегодня очень, очень необычный и замечательный день.

Я хочу сказать, что мы были очень молодыми с Колей, нам не было и 30 лет, когда мы два года работали над статьей, которая сегодня получила такую высокую оценку. И единственное, что мы хотели сделать тогда, это понять, как же черные дыры, которые полностью поглощают свет, которые не выпускают свет совершенно, как же можно сделать их видимыми? И вот, нам удалось найти такое решение, и сегодня каждые 18 часов, это даже приятно, где-нибудь в мире выходит статья, в которой люди используют наши формулы или полученные нами тогда результаты.

Тогда, в то время, почти никто не верил, что черные дыры существуют на свете, было два кандидата в черные дыры. Вопрос естественный: «А что вы делали дальше?» Это было 45 лет назад. А делали мы следующее. Хочу вам сказать: самое последнее, что у нас есть, это то, что Россия, Роскосмос, через год планирует запустить громадную обсерваторию, космическую обсерваторию под названием «Спектр-Рентген-Гамма», и цель этой обсерватории, казалось бы, очень простая — создать детальную карту всей Вселенной, нанести на нее миллионы источников. Каждый из вас видел рентгеновский снимок какой-нибудь части своего тела. Так вот, это будет карта всей Вселенной", — рассказал во время вручения премии Сюняев.

Ранее почетный член АН РТ, астрофизик Сюняев получил медаль от Нобелевского комитета.

Рашид Сюняев – почетный академик Академии наук Республики Татарстан. За свои уникальные научные исследования он удостоен многих престижных международных наград, в том числе премии Крафурда по астрономии Королевской академии наук Швеции, награды имени Рассела (высшее отличие Американского астрономического общества), международной научной премии (физика) имени короля Фейсала, премии Киото. В 2012 году ему присуждена медаль Бенджамина Франклина по физике за фундаментальный вклад в понимание ранней Вселенной и свойств черных дыр.

Текст отсюда,  фото отсюда.

От всех читателей и всех ташкентцев поздравляем с высокой наградой! При встрече Рашид Алиевич сказал мне, что когда ему бывает грустно, то он заходит на «Письма о Ташкенте». ЕС.

Tatyana Vavilova:

Относительно недавно кто-то спросил меня: «Почему многие русские так полюбили Среднюю Азию?» Листая книгу Владимира Ипполитовича Липского нашла один из ответов.
Липский три года путешествовал по Средней Азии, с 1896 по 1899 год. Более всего его интересовала флора страны, но в своем трехтомнике он поделился и другими впечатлениями от путешествия. Труд о Горной Бухаре можно прочесть в сети:

Так вот, Владимир Ипполитович по-своему объясняет привязанность к нашему краю русских людей :
Нелегко иногда объяснить известные симпатии к той или иной стране. Но несомненно, что у русского эти симпатии к Средней Азии являются до известной степени врожденными, или во всяком случае нетрудно объяснимыми. Грандиозная природа Средней Азии, поражающая воображение то своими безграничными пустынями, то поднебесными величественными высями, подходит вполне к русской натуре и ее широкому размаху. Средняя Азия имеет свою историческую привлекательность, как страна неизмеримой исторической давности, смежная с той страной, откуда вышли наши арийские предки. Страна патриархальных – библейской простоты пастушеских нравов, столь знакомых каждому с детства из Ветхого Завета. Это продолжение того Востока, который мы знаем давно и который коренится в нас.

Турсунали Каримович:

Манипуляция марионетками, искусство кукольников в Средней Азии насчитывает не одно тысячелетие. Конкретно, узбекский кукольный театр ровня Узбекской ССР, с 1924 года.
В 1928 году в здании Ташкентского Православного храма начал действовать первая в Средней Азии профессиональная кукольная студия "Петрушка". Со временем которую преобразовали в первый в регионе Республиканский Кукольный Театр.
Учитывая вековые традиции этого искусства у узбеков, значение в деле духовного воспитания детей, а также в ознаменовании 40-летия театр , Ш.Рашидов (тогда Первый секретарь ЦК КП Узб) поручил возвести современное здание для Республиканского Кукольного театра на территории Детского парка, расположенного прямо под боком здания ЦК.

В то время ни один театр в Республике (не считая ГАБТ Навои) не имел такого здания. И оборудовали театр этот самым передовым для того времени техническим, сценическим. Ташкентский пример стал примером для всего региона.

Создание кукольных театров и возведение зданий для них зданий принял широкий размах. Появились интересные здания для кукольных театров во всех столицах, областных и районных центрах. Даже в древней Хиве построили красивое здание в духе памятников истории (правда, как поется в песне: страшное внутри, но оригинальное снаружи). В Термезе переоборудовали под областной кукольный самый красивый кинотеатр и тд.

Здание и внутренние интерьеры Ташкентского Кукольного оформляли самые талантливый и известные тогда художники монументалисты , скульпторы, керамисты, мастера художественного металла, кукольники, живописцы...
На фасаде было установлено панно работы Бахадыра Фазлетдиновича Джалалова и Галины Моисеевны Джалаловой. Это, по сути, было первое произведение флорентийской мозаики в исполнении узбекистанских монументалистов. За эту работу авторы были удостоены Премии Ленинского Комсомола. Фонтанные киты и рыбки - это произведения известного ташкентского керамиста Юлия Кима, скульптор из Москвы Пологова выполнила образы сказочных героев со всего мира в фойе театра.
С возведением на месте детского автодрома, офиса главы государства, у этого чудного здания наступил долгий период ожидания. Было объявлено о предстоящем скорейшем переезда театра от такого соседства.

Может этой подвешенностью объясняется что на протяжении двух десятилетий не производились ремонт ни здания, ни территории (хотя тут больше мне кажется бесхозяйственное наплевательское отношение руководства самого театра что территория оказалась в таком плачевном состоянии).
Два десятилетия плакали Куклы в театре Кукольном. И Ташкентский театр загрустил как сирота. Первыми остановились медные герои на фасаде, представление медной сцены над порталом, сломался механизм, перестали двигаться герои сказок. Как будто остановился мир...

С 2004 года перестал работать фонтан, потом погасли внешние осветители, сгорели лампочки и тд. Один за другим отпали гранит, мраморные плиты, керамические дельфины стали разрушаться. Вибрации проходящего с грохотом под театром поезда метро тоже вносят свою лепту в разрушительную тенденцию.
Ташкентский Кукольный таки сохранил это оригинальное здание, немного из традиций, прекрасную коллекцию марионеток. Приближающиеся сорокалетие этого памятника ХХ века, храма воспитания детей обязывает Минкульт, городские власти, всех кто вырос на сказках, кто водит детей и внуков в театр, отдать долг этому храму воспитания.

Тем более что теперь в связи с появлением рядом нового Музея пространство вокруг Ташкентского Кукольного станет многолюдным, посещаемым.
Видимо наступило время когда куклы засияют улыбкой. Дай Бог!

И две фотографии от Анвара Ходжаниязова

Светлана Арапова:

ПОЛВЕКА НАЗАД (1964 год). Отец - молодой вулканолог (справа) где-то на Курилах с крабами и китовым усом, который сейчас хранится в геологическом музее Ташкента. Совершенно неизвестная в семье фотография, каким-то чудом "явившаяся" из сторонних архивов...

А я донашивала потом его свитерочек.

Автор А. Ходжаев

Феликс Петрович Нестеренко умер в начале мая, но память о нем, уверен, будет долгой.

Родившийся 3 июня 1930 года в Москве, он уже в 11 лет попал в детский дом-родители были репрессированы.  В 1947 году поступил в Школу юнг в Кронштадте, получил специальность «моторист». Кем и работал на судах Тихоокеанского флота.

В дальнейшем часто вспоминал службу в Находке, на Сахалине. Она закалила и во многом сформировала его характер: железная дисциплина, выдержка, умение находить выход в любых критических ситуациях, а самое главное – разбираться в людях и умение работать в коллективе как в команде.

Уже будучи профессором, Феликс Петрович частенько напоминал своим студентам о своем опыте служения во флоте: при случае, шутил, что может и выругаться по-простому – по-флотски.

Ему везло на хороших, чутких людей. Это директор детского дома, мичман на флоте, которые советовали ему учиться дальше, не останавливаться. Он и сам по жизни стал таким.

После службы на флоте, Нестеренко получил путевку на целину — мотористом в Акмолинский район Казахстана. Оттуда судьба забросила на угольную шахту в Ангрене. Там дорос до  главного механика треста. Нелегкую жизнь шахтеров он знал от и до. До конца жизни у него в обиходе осталось одно из любимых выражений «Выдать на-гора» — значит отлично поработать и сделать больше, чем возможно.

Затем биография Нестеренко делает резкий, неожиданный для окружающих поворот. Оставив довольно высокую должность с хорошей зарплатой, он становится сотрудником многотиражной газеты «Таштекстильмаш». Затем его направляют в Голодную степь в газету «Сырдарьинская правда».

Именно целина стала началом его счастливой семейной жизни на долгие 48 лет. Здесь он познакомился со своей будущей женой Натальей Ефимовной Петровой, которая работала в Гулистане окулистом.

Феликс Петрович поступает на заочное отделение факультета журналистики ТашГу и оканчивает его в 1968 году. Вскоре его, как уже опытного журналиста- практика, приглашают преподавать на родной факультет. Так и началась его карьера сначала преподавателя, затем доцента (1972 год), а потом и профессора (1984 год) ТашГу. Несмотря на свой «неудобный» для начальства характер, дважды  становится деканом факультета, что свидетельствует о его высочайшем профессионализме.

Студенты связывают его имя с необычайной требовательностью, любовью к выбранной профессии и все как один отмечают, что Ф.Нестеренко давал им необычайный практический опыт: сам водил их по редакциям, знакомил с ведущими фигурами в ташкентской прессе, требовал, чтобы студенты писали, публиковались, набирались мастерства.

Трудно подсчитать, скольких студентов он выучил, сколько из них защитили под его руководством кандидатские и докторские диссертации. Можно смело говорить, что в большинстве СМИ Узбекистана делают погоду ученики профессора Нестеренко.

Он стоял также у истоков международной журналистики Узбекистана, его ученики живут и работают в 29 странах мира.

В свое время Нестеренко тесно сотрудничал с МГУ, многие его ученики защищали диссертации в Москве. Он принимал участие в Международных форумах журналистов в С-Петербурге, Воронеже, Ростове- на- Дону, во Владивостоке. Принимал у себя на факультете делегации из США, Германии. Установил тесное сотрудничество с Высшей Школой МассМедиа в Миттвайде, ФРГ: обменивался с нею студентами.

Нестеренко написал и издал несколько книг и пособий.

Так, его справочник «Словарь –журналистика, реклама, паблик рилейшн», охватывающий 1700 терминов, и сейчас остаётся незаменимым для студентов, как и многие другие учебники.

Феликс Петрович Нестеренко  сделал очень много для профессионального и интернационального воспитания будущих журналистов, большинство их которых сохраняют о нём самую тёплую и благодарную память.

А.Ходжаев

Источник.