Александра Николаевна Давшан
На златом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной — КТО ТЫ БУДЕШЬ ТАКОЙ?
Александр Фитц определил меня сразу: графиня. Имена «далеких предков» я слышала раньше, с детства. Какие-то слова о «дворянском» без поясняющего существительного иногда произносились, но не в доме, а где-то у бабушкиной сестры тети Шуры, возможно, еще где-то; они произносились вполголоса, так, что у меня никаких вопросов не вызывали. Когда мы переехали к деду Мирону в Мельничный переулок и меня, пятилетнюю, выпускали со двора, появилось уличное прозвище «баронесса». Но я уже знала сказки и отвечала: «А вы мои слуги!» Может быть, причиной были громадные банты на соломенных волосиках и нарядное платье с ласточками, впереди на подоле три, сзади две, поэтому легко одевалось – не перепутаешь. Такой я выглядела под вечер перед походом в Тельмана. Но как только я доросла до лапты, прозвище забыли навсегда.
В книге «Легенды старого Ташкента и Другие истории» с таким ласковым посвящением: «Дорогим моим землякам Александре Николаевне и Энею Акимовичу в память о весёлом и грустном с любовью» А.Ф. 14.10.15 Munchen — я присутствую в разделе легенд. И, пользуясь легендарной свободой, попробую с исторической справедливостью, если таковая вообще существует, написать, что я знаю и думаю. Чтобы в роковой год третьего десятилетия ХХ века я могла появиться на свет, должны были жить и встретиться Зимин Николай Николаевич и Вера Мироновна Демидович, Зимин Николай Александрович и Альбрехт Наталья Карловна, Зимин Александр Львович и Анна Ивановна (и начинаются пропуски, потому что я не знаю ее девичьей фамилии), Альбрехт Карл Эрнестович и Корвин-Круковская Александра Иосифовна, Корвин-Круковский Иосиф Иванович и Александра Алексеевна Дьяконова, Алексей Семенович Дьяконов и Надежда Ивановна Врублевская. Здесь четкое перечисление по отцовской линии заканчивается, и наступает пора бессмертных фактов исторических фамилий. Вот только с кого начать – с короля или герцога? С помощью Николая Михайловича Карамзина начнем с короля.
В «Истории государства Российского» (том 6, глава 4) читаем: «В Венгрии царствовал Матфей Корвин, сын славного Гуниада, знаменитый остроумием и мужеством; будучи неприятелем Казимира Литовского, он искал дружбы государя московского и в 1482 году прислал к нему чиновника, именем Яна; а великий князь, приняв его благосклонно, вместе с ним отправил к королю дьяка Федора Курицына, чтобы утвердить договор, заключенный в Москве между сими двумя государствами, и разменяться грамотами. Обе державы условились вместе воевать королевство Польское в удобное для того время. Венгрия, быв некогда в частых сношениях с южною Россиею, уже около двухсот лет как бы не существовала для нашей истории: Иоанн возобновил сию древнюю связь, которая могла распространить славу его имени в Европе и способствовать нашему гражданскому образованию. Великий князь требовал от Матфея, чтобы он доставил ему:1) художников, умеющих лить пушки и стрелять из оных;2) разномыслов, или инженеров; //А.Н.Д.: как глубоко звучит — разномыслы, как ответственно//. 3) серебренников для делания больших и малых сосудов; 4) зодчих для строения церквей, палат и городов; 5) горных мастеров, искусных в добывании руды золотой и серебряной, также в отделении металла от земли. «У нас есть серебро и золото, — велел он сказать королю: — но мы не умеем чистить руду. Услужи нам, и тебе услужим всем, что находится в моем государстве». Но понадобилось четыреста лет, пусть совсем точно 391 год, чтобы желаемое смогло осуществляться. Тогда-то 20 июля 1873 года российский император Александр Второй подписал «Высочайшее разрешение на учреждение акционерного общества Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода для добывания металлов и минералов, для выплавки чугуна, выделки железа и стали и приготовления из них изделий на продажу». Через 10 лет в 1882 году на Всероссийской промышленной выставке в Москве за качество продукции Брянский завод получил право изображать на своих изделиях государственный герб двуглавого орла.
Иоанн был хорошо осведомлен о правителе Венгрии. Матфей родился 23 февраля 1443 года. Корвин или Ворон – прозвище, птица изображена на королевском гербе. Покровитель художников и архитекторов, основал в Братиславе первый университет в Словакии, создал знаменитую библиотеку. Венгры провозглашались потомками гуннов, а Корвин «вторым Аттилой». В народных преданиях справедливый король, с ним умерла справедливость. Для большей значимости распространялось утверждение о его происхождении от римских императоров из династии Юлиев-Клавдиев и Энея. «Дьяк Курицын, возвращаясь в Москву, был задержан турками в Белегороде, но освобожден старанием короля и Менгли-Гирея (хан Крымской Орды). Новые взаимные посольства, ласковые письма и дары утверждали сию приязнь. Иоанн в 1488 году подарил Матфею черного соболя с коваными золотыми ноготками, обсаженными крупным новгородским жемчугом; в знак особого уважения допускал к себе послов венгерских, изустно говорил с ними и сам подавал кубок вина. Зная, что дружество государей бывает основано на политике, он внимательно наблюдал Матфееву и предписывал своим послам разведывать о всех его сношениях с Турцией, римским императором, с Богемией и с Казимиром. Иоанн известил Матфея, короля венгерского, о покорении Твери и велел сказать ему: «Я уже начал воевать с Казимиром, ибо князь Тверской его союзник. Наместники мои заняли разные места в литовских пределах, и хан Менгли-Гирей, исполняя мою волю, огнем и мечом опустошает Казимировы владения. И так помогай мне, как мы условились». Но Матвей, отняв тогда у императора знатную часть Австрии и Вену, хотел отдохновения в старости. «Душевно радуюсь,- писал он к великому князю, — успехам твоего единовластия в России. Я готов исполнить договор и вступить в землю общего врага, когда узнаю, что ты всеми силами против него действуешь» — так сообщает Карамзин. Между тем, возбуждая друг друга к войне польской, они не начинали ее и занимались иными делами.
Возникновение фамилии Корвин-Круковские связано с любовной историей. Дочь венгерского короля Матфея, отважного рыцаря, мецената и библиофила, увлеклась польским шляхтичем красавцем Круковским. Воевать королевство Польское в тот период оказалось не с руки. Молодая счастливая (по-современному интернациональная) семья дала начало роду Корвин-Круковских. Фамильный герб Матфея Корвина «СлепОврон», присвоенный Корвин-Круковским, представляет ворона, окруженного страусовыми перьями, на фоне щита. Он признан в Венгрии и в Польше, причем поляки настаивают на большей древности своего ворона. Присутствие нескольких цветов расшифровывает геральдика: золото — это богатство, справедливость, уважение; красный цвет означает жизненную силу, мужество, красоту; лазурь — символ возвышенных устремлений, искренности и добродетели; птица – главная в королевской истории. Ворон украл кольцо, а Матфей его подстрелил. Поэтому на гербе ворон держит кольцо. Ветви Корвин-Круковских проросли и встречаются на пересечении разных славянских земель. На протяжении нескольких веков Корвин-Круковские роднились с русскими и литвинами (так называли белорусов). Существует предание, что один из Корвин-Круковских был женат на цыганке. Так писала в воспоминаниях Софья Ковалевская. В начале сороковых годов 19 века подданные Российской империи с фамилией «КрюковскИе» из Псковской и Полтавской губерний подавали в Сенат прошение о внесении их в шестую, т.е. самую древнюю, часть дворянской родословной книги. После предоставленных документов некоторые были введены в шестую часть с присвоением фамилии Корвин-КрукОвские. Для отца Софьи Ковалевской доказательными в древности стали два документа: выписка из польского гербовника об употребляемом в роде гербе «Слеповрон»; свидетельство уездного предводителя о том, что герб употреблялся и употребляется. Уточнение родословной историки объясняют как модой, пришедшей из Польши, так и заботой о сохранении возможно больших привилегий в связи со слухами о предстоящей отмене крепостного права.
Прабабушка Александра Иосифовна любимому внуку, моему отцу, рассказывала о себе. Из его кратких записей я знаю следующее. Пра-пра-пра-дед и бабушка: Алексей Семенович Дьяконов, ранен в 1812 году, подполковник, секретарь при губернаторе. Надежда Ивановна Врублевская получила в приданное большое имение в Вологодской губернии, жемчуг—мерами. Фамилия от польского слова wrobel – воробей. Как эти маленькие шустрые птички Врублевские «разлетелись» по территории Габсбургской монархии, Пруссии, Российской империи и присутствуют в дворянских родословных книгах Витебской, Гродненской, Киевской, Минской, Могилевской, Подольской губерний и царства Польского в древней шестой части, имея герб Слеповрон, т.е. корни рода Корвина. Прапрадед Иосиф Иванович Корвин-Круковский, столбовой дворянин, секретарь при губернаторе и прапрабабушка Александра Алексеевна Дьяконова. Наконец, первая семейная деталь. В дворянском петербургском списке участников войны 1812 года я нашла «Корвин-Круковский И.И.» и добавлено: никаких других сведений нет. Он такой в этом списке не один. Надо искать данные в другой губернии. Его будущая жена кончила Патриотический институт в Санкт-Петербурге. Несколько раз меняя название, он всегда оставался женским средним закрытым учебным заведением для осиротевших детей, а именно—для дочерей штаб, обер-офицеров или дворян, служивших в военной службе, и находился под покровительством императрицы. Дисциплина была строгая, свидания практически запрещены, до окончания полного курса покинуть учебное заведение было невозможно. Сразу вспомнились прочитанные в школе книги Чарской «Княжна Джаваха», «Люда Власовская» и что-то еще её же. Книги приносила Ира Атаева. Значит, прапрабабушка Александра Алексеевна осталась без отца, раненного в войну 1812 года, о чем знала Александра Иосифовна, и никаких других сестер и братьев не было.
Прабабушка Александра Иосифовна Корвин-Круковская родилась в 1849 году 23 апреля. Но смущает приписка, т.е. сказанное ею тогда же, а именно: крепостное право отменили, когда Александре Иосифовне было — и следующая цифра от возраста бумаги может читаться — или 7, или 9 лет. Для поколения, родившегося в середине 19 века, характерно упоминание даты отмены крепостного права как соединения себя с этим событием, и встречается неоднократно, в том числе в воспоминаниях Софьи Ковалевской. Так считают историки. //А.Н.Д.: И сегодня, именно в этот день, только в 2019, я это пишу, и ей 170 лет//. Место рождения Александры Иосифовны имение Мошковичи в Гродненской губернии. Имение повторяет название сельца. Это название административной единицы употреблено, потому что неизвестно, была там хоть маленькая церквушка (тогда можно говорить даже село) или нет (и тогда только деревня). А находились Мошковичи на правом берегу Волги. В 20-ые годы при строительстве эти земли были затоплены. Сейчас есть на другом месте иные Мошковичи. На фотографиях простор и поэтому красота. Отмена крепостничества изменила русскую жизнь: «Распалась цепь великая, ударила одним концом по барину, другим по мужику». Русская литература отразила новое состояние, в том числе новые представления о надежности спутника жизни. Тогда и начинаются удивительные брачные союзы. Девушка из старинного, но вряд ли богатого рода окончила гимназию в Вологде. Что она умела? Делать украшения из цветов. Внук сохранял ее странные инструменты: квадратную в палец толщиной всю исколотую пластинку, какие-то металлические ножнички, ножички и молоточки (они потерялись очень быстро), жесткую подушечку, но не для иголок, потому что она была обтянута очень плотной «непрокалывающейся» тканью. Букетом из колокольчиков (сужу по форме выцветших лепестков) была украшена рама, обтянутая бархатом, с портретом внучки Веры. Во второй половине 60-ых годов Александра Иосифовна едет в Петербург на учительские курсы. С курсами разобраться точно не получилось. После 1861 года их возникло несколько. Может быть, это были Владимирские курсы (1869-1875). Иногда они превращались в женские училища. Недолгое время существовали при университете. Путь к равноправию в учебе был извилист. Возможно, на этом пути произошло знакомство с будущим мужем. Венчались они в Петербурге.
Прадед Карл Эрнестович Альбрехт. С него начинается немецкая линия моей родословной. На очень старых больших листах, где бумага весьма невысокого качества, карандашом, рукой Николая Николаевича Зимина, на расстоянии друг от друга, чтобы оставалась возможность для дополнений, записана информация, приведенная выше. Последняя запись в середине второго листа: Альбрехт Карл Эрнестович, инженер—технолог. ВСЁ. И больше ни слова. Возвращаюсь к словам А.Фитца. Он услышал только фамилию. Значит, дело в одном слове – Альбрехт. Вспоминаю Осипа Мандельштама «Путешествие в Армению»: «Видеть, слышать и понимать – все эти значения сливались когда-то в одном семантическом пучке. На самых глубинных стадиях речи не было понятий, но лишь направления, страхи и вожделения, лишь потребности и опасения». В немецком языке это слово распадается на два: человек благородного происхождения и знаменитый, известный. Герцог Альбрехт сын Гогенцоллерна и русской, в других данных польской княжны, но бабушка везде определяется одинаково – русская. Он сделал независимой Пруссию, создал библиотеку и университет, был 37-ым последним великим магистром Тевтонского ордена и деятельной фигурой Просвещения. Имея титул герцога, своим потомкам Альбрехтам навечно присвоил графское звание. В дворянской родословной Российской империи он назван среди «древних благородных дворянских родов, доказательства дворянского достоинства которых восходят за 100 лет, т.е. до времени правления Петра ». Проследить на протяжении пяти веков это знаменитое древо я не берусь и возвращаюсь в свой век. На маленькой изящной визитной карточке Александры Иосифовны, ставшей Альбрехт, указан адрес: Санкт-Петербург, Екатерининский канал, № 24.//Даю все в современной орфографии.// Он давно канал Грибоедова, давно иная нумерация. Я остановилась на доходном доме с «порядочными жильцами», принадлежащем немецкому каретному мастеру Иоганну-Альберту Иохиму, который родился в Германии в 1762 году и строил его для себя, а переехал в 1813 году. Для немца К.Э.Альбрехта логично было выбрать квартиру в доме, хозяином которого был его соплеменник. Однако здесь семья прожила недолго, переехала в Орел.
Город разрастался создававшимися вокруг него промышленными предприятиями. Суконная, полотняная, прядильная мануфактуры возникли в 18 веке старанием бывших крепостных, выкупившихся у помещиков. 19 век потребовал тяжелого машиностроения и железных дорог. Удобное географическое положение превратит казачий поселок, когда-то задуманный Петром Великим для охраны южных рубежей, в центр всероссийского рынка и внешней торговли. В Орле сошлись все местные транспортные артерии и грузопотоки. Самым крупным предприятием конца 19 века станет рельсопрокатный завод в Бежице. Учредителями акционерного общества, разрешенного царем, стали образованные инженеры с разносторонним опытом работы. Первым руководителем предприятия в течение двадцати лет (1873-1892 гг.) будет Владимир Федорович Крахт, выходец из немецких купцов, родившийся уже в Москве в семье купца Фридриха Готлиба Крахта. До своего директорства он создал химический завод по производству смолы, ультрамарина и дегтя. Он строил домны, контролировал плавку чугуна. В правление кампании вошли инженер Виктор Федорович Голубев и Петр Ионович Губонин, выпускник Института путей сообщения. Его усовершенствования производственного процесса были настолько значительны, что в табеле о рангах он получил статского советника, что соответствовало военному званию генерала. Правление акционерного общества находилось в столице. Управляющим стал присоединившийся к инженерам князь Тенишев. Вот в среду таких профессионалов попал Карл Эрнестович Альбрехт, близкий происхождением, возрастом и дипломом инженера-технолога. Я не нашла никаких упоминаний о его службе, хотя фамилия с другими инициалами встречается. Немецкие имена очень часто переиначивались на русский лад, и проследить преемственность не получается. Но то, что служба была хорошо оплачиваема, сомневаться не приходится. Доказательство наследства Карла Эрнестовича Альбрехта приведу позже, упоминание о нем я обнаружила в письмах претендентов.
Знакомство с историей города, по материалам Т.А.Желтоноговой, объяснило мне еще одну деталь теперь уже из жизни Александры Иосифовны. Православная и соблюдающая такой образ жизни, она посещала церковную службу и даже делилась впечатлением: «Накануне я была в церкви. Очень хорошая была всенощная, и служил архиерей». Для Орла были знаменательны приезды в город Иоанна Кронштадского. 9 октября 1893 года он служил позднюю Литургию в Петропавловском соборе с кафедральным протоиереем о. Михаилом Смирновым и о. протодьяконом. 15 (27) сентября 1897г присутствовал святейший при освящении церкви во имя мученицы царицы Александры. Эта Александринская церковь особая, так как была возведена при Доме трудолюбия, где бездомным и нищим оказывалась всяческая помощь. На престольный праздник 23 апреля приходился день рождения Александры Иосифовны, так что мученица царица Александра ее небесный покровитель. Когда на праздничное богослужение с присутствием Иоанна могло придти много прихожан и они не помещались в соборе, распространялись пригласительные билеты. Иоанн Кронштадский посещал некоторых прихожан, его портреты на плотной бумаге раздавались верующим. Именно такой портрет сохранился в бумагах отца. Когда я спросила, почему один Иоанн Кронштадский, для моих поверхностных представлений долженствующий принадлежать только Морскому собору, внятного ответа не получила. Возможно, он не знал выше приведенных деталей. У Александры Иосифовны была еще одна замечательная привычка – чтение. Она выписывала приложения к журналам. Собрания сочинений современных ей авторов дошли до меня. Посмертное собрание Ф.М.Достоевского, сочинения М.Лермонтова с иллюстрациями В.Серова, собрания И.Тургенева, Л.Толстого, полный перевод « Дон Кихота» и т.д. Все на тоненьких листиках, и ни одного тома не было не разрезанного. Потом она привезет их в Ташкент. Она читала внукам, дарила им книжки. Когда жила у внучки Веры в Белой Церкви, книги брала в библиотеке. Старший сын Веры (он погибнет в ленинградскую блокаду) говорил, что бабушка приносила ему книги. И совсем недавно я нашла среди привезенных книг из Ташкента вложенную в журнал и не замеченную мною раньше, иначе я не смогла бы взять ее с собой, тоненькую не книжку, а брошюру 1894 года издания в 32 странички, размером в одну четвертую обыкновенного листа. «Об Ангеле хранителе» называется она. Издание третье. Москва.1894. От Московского Духовно-Цензурного Комитета печатать дозволяется. Цензор Протоиерей Александр Смирнов. На истлевающих страничках искреннее то пафосное, то смиренное обращение к читателю: «Не случается ли, например, так, что среди недоумения или как бы бездействия души вдруг, как молния, просияет чистая, святая и спасительная мысль и освещает греховный мрак души? Иногда греховная слабость успевает пленить сердце, воля уже склоняется и ум соглашается, но вдруг сердце ужасается, воля колеблется и ум видит всю бездну, пред какой стояла наша душа». Между страниц еще более ветхая записка. Обращение «Милая Полюшка» и прощание «Целую Лида» мне ничего не говорят. Но слова «Воистину Воскрес!» объясняют благодарность за полученный пасхальный подарок. Наверно, кто-то из далекой жизни моей прабабушки.
Дочь Альбрехтов Наталья родилась в Орле, окончила гимназию, вышла замуж и уехала к месту работы мужа, т.е. в поселок Бежица, потом в Кыштым. Вот тогда родители переехали к ней поближе — в Екатеринбург. О Карле Эрнестовиче есть упоминание 31января 1915 года в письме Александры Иосифовны, где она называет его ДАДА. Значит, так его называли внуки. Там же она пишет, что он очень любил (прошедшее время, т.е. его уже нет) старшую, первую среди внучат, Верочку и привез ей в подарок какой-то столик. По рассказам отца, дом деда в Екатеринбурге описал Д.Н. Мамин-Сибиряк в романе «Приваловские миллионы». Книга была в его библиотеке всегда. Я читала, там есть несколько домов; что соответствует «родовому гнезду», понять не смогла. В доме дады (Карла Эрнестовича) было 11 комнат, собака сенбернар Гудал и обезьянка Шалопут. Гудал спасал из пруда, смело бросаясь в воду, и потом долго отряхивался. Обезьянка скакала по занавескам. Под эти теплые рассказы я хорошо засыпала. Но моя младшая сестра вспоминает то же самое. Семейные детали много лет спустя я узнавала из сохранившихся писем Александры Иосифовны. Разбираясь в судьбах моих предков, я обнаружила неожиданную близость в хронологии трех представительниц древа Корвин-Круковских. Софья Ковалевская, Нина Гронская и Александра Альбрехт – все урожденные Корвин-Круковские практически ровесницы, незнакомые друг с другом. О кровном родстве говорить смешно. Но общая фамилия, может, высветит что-то? Современная наука в геноме человека находит 9/10 общего и 1/10 различного. Я обращаюсь к их психотипу на основании письменных данных – их писем, воспоминаний о них интересных для меня людей. Ковалевская Софья Васильевна личность гениальная. О ее разностороннем даре написано много, поэтому не повторяюсь. О ее женской судьбе меньше, т.е. далеко не всё, но тема слишком обширна, чтоб мне на ней сейчас останавливаться. Необыкновенной была жизнь и увлечения общественными идеалами ее старшей сестры, да еще редкой красавицы, руки которой просил Ф.М.Достоевский. Но о том тоже не здесь. Нина Гронская, мать поэта Николая Гронского (последняя трагическая страница в истории личной жизни и поэтических откровений Марины Цветаевой), встретилась мне в книге «В поисках утраченного Востока». Известный ученый востоковед Юрий Николаевич Завадовский в автобиографическом романе рассказывает о семье своего однокурсника и близкого приятеля. Привожу его аналитический взгляд: «Нина Николаевна ходила слишком просто, слишком скромно одетая, слишком по-монашенски черно, и с большими-пребольшими глазами, в которых, казалось, отразилось раз и навсегда испуганное море. Дома ее почти не видели: слишком увлечена искусством, чтобы заниматься хозяйством. Зато ее можно было всегда встретить в Медонском доме Родена в Валь-Флери, где помещался музей скульптора. Дочь Нины Николаевны тоже Нина обладала страстной натурой, такой же, как у матери и ее брата… Он художник, и живопись его была заумная, на религиозно-фантастические сюжеты: ангелы, шестикрылые серафимы, огненные круги и треугольники, перекрещивающиеся между собой. Они символизировали…различные категории небесных сил и чинов, всё его искусство носило определенно духовный и мистический отпечаток. Дядя же сам улыбался бесхитростно, как улыбаются дети или юродивые».
Прочитаем письмо Александры Иосифовны из того времени зятю. «Его Высокоблагородию Николаю Александровичу Зимину. Адрес: Кушва Пермской губернии Управление Богословской ж.д. Печати на конверте: доплатить Екатеринбург. Здесь же две почтовых марки по 1 копейке, на них печать, где число смазано, но читается месяц 12, год 08. На обороте конверта печать Кушвинский завод и дата 14. 12. 08. На первой странице дата «12-ое Дек.1908г. Дорогой Николай Александрович. На днях отдала поправить оставленные Вами золотые вещи у Липшица. За все он сказал нужно 1р50к. Вчера справлялись, там ответили, что уже отослали накануне. Коля проболел почти неделю, у него была сильная жаба, но обошлись без доктора. Вчера уехала от нас Паша. Вот на этих днях придут из Кыштыма последние вещи, что-то 6 –ть мест, придется с ломовиком истратить больше 4р., а денег у меня немного, и когда я говорила Нат. Карл., то она сказала, что ничего не даст на хозяйство и даже что заняла, не отдает. Я же не знаю, что буду дальше делать. У нас теперь настали сильные морозы, картофель начал мерзнуть и мы сегодня перетащили в кухню. Желаю Вам здоровья и всего хорошего. Целую Вас. Любящая Вас А.Альбрехт. Дети Вас целуют». Невеселое письмо. Заботы, материальные проблемы, наверно, начались после смерти Карла Эрнестовича. Александре Иосифовне больше 50. Прабабушка проживет еще 30 лет, и ни о какой болезни прадеда не упоминается нигде ни разу, а вот социальные причины прорывались и в словах отца, и в нескольких письменных источниках. Денежные вопросы всплывают, но о них в свое время. У ровесниц Александры Иосифовны, урожденных Корвин-Круковских, материальное положение тоже не блестящее, но Софья Ковалевская, признанная и награжденная Европой, читала лекции в университетах, писала научные статьи, т.е. зарабатывала сама. Нине Гронской все «внешнее» не мешало оставаться в собственном внутреннем одиночестве и не вникать в «материальное». Все они почти одновременно потеряют близких. Первые две мужей. Гронская — сына. Индивидуальное оказывается одинаковым, общим для определенного времени.
ХХ век. Бродивших по дорогам людей усталых к мысли привело: легко быть зверем и легко быть Богом, быть человеком очень тяжело.
РАЗНОМЫСЛЫ
Зимин – русская фамилия, произошла от нецерковного славянского мужского имени Зима. Как время года она в разных состояниях присутствует на Земле во всех климатических поясах. Но только на российских пространствах держится особенно долго, однако человек их не покидает. Просто гипербореи приспособились и к погоде. Имя могло даваться родившимся зимой (мы с сестрой соответствуем фамилии, ибо зимние девочки) или служило оберегом. Поэтому фамилия встречается во всех социальных слоях: у крестьян и дворян, и не является исключением в профессиональной ориентации: ремесленники, купцы, актеры, ученые и пр. Минимум букв плюс звуковая четкость обеспечили соответствие в написании латинскими буквами: Zimin. Собственных носителей в таком варианте в европейских языках нет. Изредка Зимины встречаются у белорусов, украинцев, мордвы, евреев, но в последнем случае гласные будут другие. Восприятие «греет» internet: фамилия красивая, благозвучная, оригинальная. В Ташкенте Зимины появились в 80-90 годы 19 столетия. В течение следующего полувека по адресу «угол Ремесленной и Гоголевской», даже без номера дома, но с уточнением «Мастерские реального училища», приходила почта из Москвы, Екатеринбурга, С.-Петербурга – Петрограда – Ленинграда, Белой церкви. Квартира инженера-технолога, титулярного советника Зимина Александра Львовича стала «родовым гнездом» семьи. По старой традиции при образовательных заведениях для преподавателей выделялась квартира. Здание соответствовало архитектурной моде времени, «жженый кирпич, узорная кладка», и своему главному «патрону» Реальному училищу. Мастерские выдержали землетрясение 1966 года и были снесены с началом реконструкции столицы. Место удобное, в центре, но и не совсем на виду, было отдано высокому тонкому параллелепипеду банка.
Александр Львович Зимин – мой прапрадед – родился в Москве (1845г.), получил в 90гг. должность инспектора реального училища в Ташкенте. До этого имел разный опыт службы. Директор льнопрядильной мануфактуры (наверно, в Орле), начальник депо в Бузулуке (тогда и много позже оно было самым большим в Российской империи), инженер на Мальцовском (есть другая форма Мальцевская) вагоностроительном заводе в Орловской губернии – в современной терминологии все это перспективные и остро необходимые, особенно связанные с железными дорогами, направления в промышленности. Его семья: жена Анна Ивановна, дочь Екатерина (1877г.) и сын Лев (1886г.). Старший Николай (1870г.) студент Харьковского технологического института (его выпускной альбом, огромный, в синем бархате, с массой фотографий всех кафедр и портретами выпускников, к сожалению, без единой подписи, кроме даты на обложке, оставлен в Ташкенте; обещали отнести в библиотеку Епархии). Для продолжения образования Льва родители в 1898 году возвращаются в Россию. Дочь вышла замуж и осталась навсегда в Ташкенте. Она приходила к брату Николаю Александровичу, а потом к племяннику, моему в будущем отцу, и пекла очень вкусные пирожки (это уже по воспоминаниям моей мамы). У нее был сын, тоже приходил иногда. Прадед умер в Орле (1904 г.), когда младший сын кончал там же гимназию. В 1909 году Лев Александрович Зимин завершит образование на факультете восточных языков Санкт-Петербургского университета по арабо-персидско-турецко-татарскому разряду и вернется в Ташкент. Его исторические открытия и необыкновенную судьбу, трагически оборвавшуюся 10 мая 1920 года (он будет расстрелян в Баку якобы за причастие к делу 26 бакинских комиссаров) восстанавливает в талантливой статье Валерий Александрович Германов. Прабабушку Анну Ивановну упоминают в письмах дети Николая Александровича и Александра Иосифовна Альбрехт. Анна Ивановна приезжала в Ташкент к дочери. Этим мои знания поколения прадеда ограничиваются. Итак, мои предки по отцовской линии перешагнули из 19-го века в 20-ый, не отставая от времени. Они имели высшее образование, достойную службу и определенное благосостояние, что позволило создать и обеспечить семью, сыновьям дать университетское или равное ему техническое образование, дочерей выдать замуж. Служба не в столицах, а в развивающейся провинции способствовала развитию и улучшению качества жизни в этих городах. Их, безусловно, успешный служебный рост и соответствующее повышение социального статуса в соответствии с существовавшим табелем о рангах, для меня, результат, прежде всего, природных данных. Они «разномыслы», техническая интеллигенция.
Поколению дедов пришлось жить в других условиях. Передо мной рукописная копия. Почерк заставляет вспомнить талант князя Мышкина. Эта паспортная книжка, бессрочная, выдана Брянским Уездным Полицейским Управлением тысяча восемьсот девяносто шестого года июля месяца 23 дня инженеру-технологу Николаю Александровичу Зимину. Далее сведения – 1) ФИО; 2) звание: инженер-технолог; 3) время рождения или возраст: 26 лет; 4) вероисповедание: православное; 5) место постоянного жительства: Брянский рельсопрокатный завод; 6) состоит ли в браке: женат; 7) отношение к отбыванию воинской повинности: отбыл в1894 году и зачислен в ратники ополчения второго разряда; 8) документы, на основании которых выдана паспортная книжка – Диплом на звание инженера-технолога, выданный от Харьковского практического Технологического Института 24 мая 1896 года за №880. Свидетельство о явке к исполнению воинской повинности, выданное Орловским Уездным по воинской повинности Присутствием 23 июля 1894 года за №693. Метрическое свидетельство о рождении Зимина, выданное от Владимирской Духовной Консистории 31 марта 1873 г. за №2588, на коем сделана надпись о бракосочетании священником церкви Успенской г. Орла января 8 дня 1893г. 9) подпись владельца книжки: инженер-технолог Николай Александрович Зимин. Если владелец книжки неграмотен, то его приметы: Рост. Цвет волос. Особые приметы. 10) Лица, внесенные в паспортную книжку, на основании ст.9 и 10 положения о видах на жительство: при нем находится жена Наталья Карловна. Далее идет перечисление фамилий нотариуса и секретаря, адрес нотариальной конторы.
Заводской поселок вокруг завода назывался Бежица. Можно, конечно, просто написать, что он был построен под наблюдением первого директора, о котором говорилось выше. Если вспомнить, что Владимир Федорович – немец, то достаточно ограничиться такой подсказкой, чтобы понять — построено всё было по уму. Но не могу я так коротко в своей родословной. В этой самой Бежице родился мой отец, его сестра и брат. В заводском поселке была не только акушерская помощь, но благоустроенная больница. Не только храм, но мужская гимназия, реальное училище, две женских гимназии, школа начального образования. Не было только института как высшей формы обучения. Для рабочих — отдельные квартиры. Многие рабочие имели собственные дома и подсобное хозяйство, и какие-то льготы, и оговаривалась плата за выгон скотины на заводские луга. В Бежице жили специалисты и за свою работу получали хорошее жалование. Еще один факт. В 1915 году заводское хозяйство во всем его объеме приезжал посмотреть последний русский император. Наконец, ложка дегтя. Бежица стала в России местом, где началось столкновение труда и капитала. Администрация, сменившая двадцатилетнее руководство Крахта, не пошла на уступки рабочим и служащим завода. Увеличив прибыль в 1895 году на 4 миллиона, а в следующем еще на один, и не подняв заработки создателям таких доходов, она вступила в конфликт с умными и ценящими свой труд специалистами. «Бежицкий бунт» принес разрушениями и поджогами ущерб материальный и моральное потрясение. Забастовки продолжились в августе 1898 г. и 1901 г., в мае 1902 г. Реальные события под другими названиями опишут М.Горький и Д.Н. Мамин-Сибиряк, В.Шишков, В.Пикуль и др.
Из писем и адресов на конвертах я узнаю о смене местожительства семьи Николая Александровича Зимина. После Бежицы был Кыштым, с башкирского «Тихое зимовье». Проявилась очередная семейная деталь. В 1904 году дочери Н.А.Зимина 10 лет и она должна поступить в гимназию. Необходима справка о его службе. Она оформляется С.- Петербургским нотариусом с указанием адреса – Спасская часть по Екатерининскому каналу №24, где временно проживает Николай Александрович Зимин. Соседние дома по той же стороне заселены служащими Морского пароходства. Это я выяснила по прежним картам набережной Екатерининского канала и комментариям к ним. Среди старых фотографий у отца была одна: на палубе большого корабля шеренга матросов, приветствующих мужчину в гражданском костюме. Без всяких сомнений я узнаю Н.А.Зимина. Может быть, его присутствие связано с возможностями службы в новом ведомстве? При очередных поисках узнаю, что Брянский завод сотрудничал с пароходством. Копия заверена 8 января 1904 г. для предоставления в учебное заведение. Она для гимназии Веры. Из приведенного выше письма Александры Иосифовны известно, что Наталья Карловна и дети с 1908 года живут в Екатеринбурге. Значит, отец семейства переходит на другое место службы, оставаясь служащим Брянского огромного производства. На конверте адрес: Кушва. Управление Богословской железной дороги. На обороте печать — Кушвинский завод. В Кушве тогда была гора Благодать из магнитного железняка и чугуноплавильный завод. Это граница Европы и Азии.
Строительство в России железнодорожных путей представлялось перспективным на длительное время и требующим немедленного осуществления. Заинтересованность акционеров была очевидной, т.е. оплата труда предполагалась высокой. Дороги строились и как государственная собственность, т.е. оплата путейцам была обеспечена. Для инженерного корпуса сохранялась возможность новых решений возникающих технических задач. Ведь дело было новое. Были старые фотографии, одинаково фиксирующие группу путейцев и Н.А.Зимина на фоне однотипных кирпичных построек. Никаких подписей, на одной указан год. Путейцы на снимках меняются, а Зимин явно стареет. При служебных обязанностях, когда он организует и возглавляет группы специалистов, отдавая большую часть времени присутствию при выполнении конкретных видов работы, и при отсутствии у домашнего очага, встал вопрос о местожительстве, удобном для приезда, перемещения, контактов, и другой не менее важный — об учебе сыновей. Пребывание семьи в Екатеринбурге теряет смысл еще по одной причине – скончался Карл Эрнестович Альбрехт. Не стало его ровесников, начинавших большой проект Брянского завода. Они выполнили задуманное. Их предприятие стало в России вторым после Путиловского завода и объединило несколько направлений в техническом развитии Российской империи.
Произошли изменения в семье: дочь Вера вышла замуж за инженера Дризо. Наталья Карловна с матерью и двумя сыновьями в 1912 году приезжают в Ташкент. Там есть квартира, когда-то предоставленная Александру Львовичу. В Ташкенте живет сестра Екатерина Николаевна Кокоткина, и вернулся, окончив Петербургский университет, брат Лев. Там мягче климат, там нужны специалисты. «К концу первого десятилетия ХХ века все более насущной становилась потребность соединить с центром Туркестана и с Европейской Россией Семиречье, а через Семиречье соединить Туркестан с Сибирью. Строительство такой железной дороги – Турксиб — началось незадолго до Первой мировой войны. Начавшаяся война не позволила закончить его». (Юрий Флыгин. «Звезда Востока». №1. 2014). Это был возможный сценарий жизни Николая Александровича Зимина в Ташкенте, но все сложилось иначе. Сын Николай летом 1913 года уезжает учиться в С.-Петербург. Костя задумывается о военной карьере, а пока доучивается в гимназии. Наталья Карловна, видимо, имеющая документ о медицинских курсах, поступает в больницу сестрой милосердия. Место службы рядом, на той же Ремесленной улице. Медицинские работники среднего звена пользовались еще несколько лет очень большим спросом, с ними считались и шли им навстречу. Такой вывод можно сделать, ознакомившись в книге Людмилы Жуковой с постановкой проблемы подготовки медсестер («некомплект сестер милосердия – вторая причина катастрофического положения больницы») по эмоциональным выступлениям Войно-Ясенецкого. Никаких бумаг, хоть что-либо говорящих о службе Натальи Карловны, нет. На двух общих фотографиях она в белом халате и соответствующем головном уборе во втором ряду за главным лицом — профессором. Однако в письмах ее младшего сына Константина Николаевича называются самые известные врачебные фамилии и с самой обыкновенной интонацией, без пиетета, привычно: «Мамочка, достань, пожалуйста, у Боровского свидетельство о том, что Александру Николаевичу была произведена такая серьезная операция. Чем будет полнее и серьезнее это свидетельство, тем лучше. Необходимо это ему для выяснения инвалидности. Я думаю, и Каролина Георгиевна поможет тебе в этом». (А.Н. — близкий знакомый по Ташкенту, живет в Петрограде; Боровский П.Ф. – выдающийся ученый с 1912 г. был главным врачом лечебницы Туркестанской общины сестер милосердия). В письмах брату, делясь своими бедами, Костя упоминает Трапезникова, у которого лечился сам. Значит, врачебная среда входила в быт зиминской семьи.
Следующее письмо Александры Иосифовны в Петроград передает семейную атмосферу. Оно очень откровенно, потому что обращено к любимому внуку, студенту: «31-ое янв.1915г. Дорогой милый Колечка! Спасибо тебе за письма, я их два получила, а также телеграмму. Заказное твое папа еще раньше получил. За все это благодарю тебя. Сегодня утром приехала Вера с Борей. Наши ездили ее встречать все, кроме меня. Сейчас все пошли к Лукашевым, так как бабушка А.Ивановна приехала с нашими. Вера ни слова не говорила про тебя и про варенье. Ей верно теперь стыдно, что она тогда так грубо наговорила тебе. Про столик уже мама ничего не говорит и конечно уже не будет его брать себе, тем более, что как мне помнится дада его привез Вере, а вовсе не ей. Ты не думай, что я собираюсь Вере давать деньги. Я этого уже потому не сделаю, что теперь она будет жить на всем готовом, а ему (мужу) Николай Александрович обещал высылать каждый месяц. Боря славный мальчик и хорошо уже бегает. Он очень всем понравился и папа теперь повеселел, он ведь очень любит Веру и доволен, что она сюда приехала. Она будет спать с мамой и Борей в их спальной, а папа на кушетке. Погода стоит у нас очень холодная и порядочный мороз, особенно по ночам, просто узнать нельзя Ташкента. Да верно и у вас теперь опять холода. Всю масленицу блины мы делали, но все не такие, как при тебе тогда, почему- то не очень удачные; вот только сегодня при Вере немного были получше. Костя тебе собирается написать после масленицы очень большое письмо. Он везде бывает, но простудился и очень кашляет. Мне его очень было жаль, когда сегодня Вера только и говорила, что какой у него стал нос страшно большой. Ему видно так это было неприятно, а он еще собирался ехать с вечера ее встречать до Крещенья и так радовался ее приезду. Сейчас понесу это письмо. Я тебе послала 10 р. На твои какие-нибудь расходы на масленице. Будь здоров, мой миленький дорогой Колечка. Дай Бог тебе всего хорошего, голубчик мой любимый. Крепко, крепко целую тебя. Любящая тебя твоя бабушка. А.АЛ. Не завидуй Вере, что она здесь. Она такая измученная и несчастная. Береги себя, и когда приедешь, то все твое не уйдет от тебя. Не мучай ты очень себя и не сиди поздно. Как бы я хотела повидать тебя или хоть знать, как ты там поживаешь».
Далеко шла война, в Ташкенте появились раненые. Они есть на общих снимках с врачами и сестрами милосердия. Среди них Наталья Карловна с замкнутым неулыбчивым лицом. Все ее дети далеко. Вера с семьей в Петрограде. Там же учится Коля. Костя в Самаре. В Ташкент от них приходят письма. Конверты не сохранились. Письма интересны даже с психологической и лингвистической позиций. У Веры почерк небрежный, даты неполные, настроение нервное, но время в письме по фактическим деталям определяется: «13 декабря. Дорогие папа и все! Сегодня получила посланные сто рублей, большое за них спасибо. Конечно, они мне очень пригодятся к празднику, т.к. на двухсотрублевое жалование не разгуляешься. П.С.(кто-то из Ташкента) приходил ко мне в день своего приезда вечером, привез индюшку и какао. Предложить же ему остановиться у нас я не имела возможности, так как накануне приехали к нам мать и сестра мужа. П.С. говорил с Микой (муж Веры), хотел к нему зайти по делам на службу и просил достать ему олова. Мика достал 60 пудов по цене втрое меньше, чем у вас в Ташкенте, а П.С. до сих пор ни разу не приходил. И я даже не знаю, он здесь или уже уехал. Посылку-ящик Мика получил на вокзале через день, и все дошло очень хорошо и пригодилось. Только ботинки Бореньке очень велики, и носить их можно будет лишь года через два. Поэтому я пошлю их с Колей. Если можно перемените, т.к. здесь не удалось, сколько я ни оббегала магазинов «Скорохода».//А.Н.Д. Вера делает рисунок стопы для определения размера.// Спасибо, мама, что покупаешь мне «приданое».// Далее о необходимом белье, поездке в Гельсингфорс за покупками: теперь и в Финляндии все очень дорого и строгий таможенный контроль, о старых теплых калошах, которые пора заменить новыми (стоят 40 руб.); упомянута зеленая фланель, присланная Натальей Карловной, Вера будет шить мальчику костюм. «Ну, будьте все здоровы, крепко целую. Любящая Вера». Следует приписка: «Боба тебя помнит и говорит, что только баба всегда приносила мне книжки. Посланные книги ему очень понравились, и строку из них он знает наизусть». В письме петроградская жизнь перемежается с ташкентскими воспоминаниями.
В последней строчке важная для меня информация: «Поздравляю папу с техническим училищем». Итак, в декабре какого года написано письмо? В России можно отправлять денежные переводы и посылки, съездить в Финляндию, не сомневаться, что брат Коля поедет на каникулы в Ташкент с ботинками. Боба, т.е. Боря, может запомнить только одну строку, еще мал, а Николай Александрович Зимин уже работает в техническом, т.е. Реальном училище. Письмо явно перекликается с содержанием письма Александры Иосифовны от 31 января 1915 года: Боба уже бегает и славный мальчик; Вера измученная и уставшая, ее надо пожалеть. Это может быть только 1915 год, в декабре которого и написано письмо.
У меня нет семейных материалов о последовательности дальнейших событий в жизни Зиминых. Ориентируясь на события исторические, я прихожу к следующему осмыслению изменений в их жизни. Наступил 1917 год. Вот характеристика ташкентского бытия 1919 года в книге Людмилы Жуковой, цитирующей Войно-Ясенецкого: «Теперь Войно-Ясенецкому…приходилось, если не ежедневно, то по несколько раз в неделю, передвигаться по опасному маршруту «Ташгорбольница – больница имени Полторацкого», который можно было одолеть пешком за 15-20 минут. Скорее всего, эти рискованные походы и имел в виду Святитель в своих мемуарах: «Через весь город над самой больницей летели с обеих сторон во множестве пушечные снаряды, и под ними мне приходилось ходить в больницу». Брат Николая Александровича Лев Зимин уезжает в Мерв (Мары). В Ташкенте закрываются гимназии и реальное училище, нет нужды в мастерских. На конвертах Зиминым адрес пишется так: Гоголевская улица, бывшее Ремесленное училище, или Гоголевская, 86, квартира инженера Зимина Александре Иосифовне Альбрехт. Л.Жукова напоминает: «В Средней Азии в 1917 году оставаться немцем, да еще занимать видное положение в Обществе, было легче, чем в Европейской части России». Изменения произойдут позже и только чудом не коснуться моего отца. Хотя нет, чудом будет его поведение. О том позже. На конверте от Константина Зимина уникальные почтовые печати. На лицевой стороне почтовая наклейка: З (т.е. заказное) 750 Петроград, карандашом вписано отделение 21. Здесь же четкая печать: Петроград 4.3.24, т.е. 4 марта 1924 года. На обороте 6 печатей. Из них одна смазанная ташкентская 15.3.24. Три четких петроградских с датой 4 марта 1924 года и две большего размера с новым названием города: Ленинград 5 марта 1924г., т.е. указ о переименовании города принят.
Николай Александрович Зимин не остался без работы. Она указана была даже в следующем объявлении, написанным голубым карандашом, обрамленным такой же рамочкой: «Преподаватель Инженерно-Мелиоративного факультета и бывший декан Инженер Н.А.Зимин Скончался 3-го Сентября в 23ч. Панихида сегодня 4-го сент. в квартире в 5ч. вечера Ремесленная улица Механический Техникум. Вынос тела с квартиры 5-го сентября (пятница) в 7 3/4ч. утра». В свидетельстве о смерти №1111: Место смерти — гор. Ташкент. Возраст — родился в 1870 г., умер в 1924 г. от пиэмии. (Заражение крови). На копии печать Средне-Азиатский строительный институт. Копия верна: ученый секретарь учебно-метод. сектора Пашковский. Есть копия акта от 15 сентября 1924 г., составленного Н.Н.Зиминым и П.Ф.Зубовым на основании отношения Инж.-Мелиоративного ф-та Ср.-Аз. Г. У-та, о передаче авансового отчета заведывавшего мастерскими Николая Александровича Зимина лаборанту Петру Федоровичу Зубову. Переданы три расписки, квитанция за чугунное литье и наличными деньгами 150 руб. Всего на сумму 550 руб.
Похоронили моего деда на Боткинском кладбище. Перед склепом Гориздро узкая тропинка до первого поворота направо и еще один поворот направо (прямо дороги нет). В первом ряду слева первая могила. Там же лежат остальные мои ташкентские Зимины, в том числе Наталья Карловна, урожденная Альбрехт, и Александра Иосифовна Альбрехт, урожденная Корвин-Круковская.
ЗОДЧИЙ
Музыка, запечатленная в камне. Так определяют архитектурные шедевры. Московский князь Иоанн просил венгерского короля Матфея-Корвина прислать зодчих для строения церквей, палат и городов. Выпускнику Института гражданских инженеров императора Николая I Зимину Н.Н., изучившего предметы: высшую математику, начертательную геометрию с ее приложениями, геодезию, физику, химию, геологию, петрологию, рисование, черчение, архитектурные ордера и формы, историю архитектуры, строительные материалы и работы, гражданскую и сельско-хозяйственную архитектуру, архитектурное проектирование, теоретическую механику, прикладную механику, сопротивление материалов, статику сооружений, электротехнику, отопление и вентиляцию, водоснабжение, канализацию, дренаж, орошение, гидротехнические сооружения, дороги, мосты, специальное законоведение и составление смет, и исполнившего дипломные проекты по сооружениям церковной и гражданской архитектуры, достался как строительный материал саман и проектирование жилых и медицинских учреждений самого разного назначения и уровня.
Появляются его публикации: в 1925 году «Временные технические условия для производства работ по гражданским сооружениям» в «Положениях о местных органах Управления Водного хозяйства Средней Азии»; в 1929 году «Удешевленные конструкции — оконные переплеты и косяки» в №1 «Бюллетеня Хлопстроя»; в №№ 2-3 «Удешевленные конструкции – фундаменты и цоколя; полы». Читая лекции по специальным предметам на гидротехничесих курсах в 1919-21гг, на курсах техников путей сообщения в 1919-23гг.; в строительном техникуме в 1919-23, на рабфаке САГУ в 1920-23, на его техническом факультете в 1922-23, на курсах переквалификации техников в инженеров в1930-31, тогда же на курсах Красных Директоров при Союзе строительных рабочих, он готовит и распространяет необходимый учебный комплект. Простое перечисление показывает, как быстро и всесторонне развивалось техническое образование в Средней Азии. 1922г. — «Записки по гражданской архитектуре»,1921г.- «Лекции по отоплению и вентиляции», 1928г. — «Быстрый расчет печного отопления», 1930 г. — «Новый стандарт сырцового кирпича в Средней Азии». «Некоторые предложения для удешевления строительства» — с таким докладом он выступает на Техническом Совете при Среднеазиатском экономсовете 11 апреля 1930. и т.д. А сколько конструкций и проектов, личных, внедренных, просчитанных и основанных на местной локальной специфике: камышитовые стены, теплая камышито-толевая крыша (два варианта); облегченная теплая крыша; холодная глино-самано-толевая крыша; типовой проект двухэтажного сырцового дома (два типа). Вот свидетельства из 1930г.: Приказ №182 по Гостресту «Хлопстрой» 11 июля 1930г. гор. Ташкент.
«Гражданское проектирование в момент моего приема Треста «Хлопстрой» в марте настоящего года находилось в катастрофическом положении, и было выпущено из Отдела 11% готовых проектов. В течение апреля, мая и июня процент выполнения быстро поднимался и в данный момент программа в основном выполнена, чем облегчена задача непосредственного строительства, и осложнений в выполнении строительной программы гражданских сооружений из-за отсутствия проектов не может быть. Объясняю это полной интенсивностью труда со стороны всех работников отдела гражданского проектирования, сознательным их отношением к порученному им делу и правильным, внимательным отношениям к своим обязанностям руководителя отдела инженера Н.Н.Зимина, за что Н.Н.Зимину как умелому организатору и руководителю объявляю благодарность. Одновременно объявляю благодарность и всему инженерно-техническому персоналу отдела Гражданского проектирования, достойно выполнившему свои обязанности в основной отрасли работы «Хлопстроя», имеющей колоссальное значение в деле индустриализации страны». Председатель Правления Треста «Хлопстрой» Мрачковский. Ниже рукой Зимина: «Дать прочесть нашим сотрудникам».14июля 1930г. Далее 15-16 подписей. Выделяется одна, до сих пор яркая и четкая: «Читали с удовольствием». 2 августа выходит приказ о создании единого проектного отдела с рядом секций и о назначении зав. отделом гражданского проектирования инженера Зимина Н.Н. на должность научного сотрудника при тресте «Хлопстрой».
Казалось бы, всё, получается, работай дальше, а Н.Н.Зимин обращается к председателю треста с рапортом: «Строительный Институт предлагает мне должность заместителя заведующего учебной частью института и чтение лекций по специальным предметам. Указанную работу я хорошо знаю и люблю, и считаю, что в настоящее время крайней важности сколачивания кадров инженеров я буду более полезен в Строительном институте, чем в Хлопстрое, почему прошу Вас освободить меня от моей работы в Хлопстрое». Н.Зимин. 29 апреля 1931г. Его отпускают. Но вот несколько неожиданный для меня документ от 29 мая 1932г.: «Настоящее удостоверение дано гражданскому инженеру Николаю Николаевичу Зимину в том, что он действительно работал в тресте «Хлопстрой» с 1 октября 1928г. до 1 августа 1930г. в качестве Зав. отделом Гражданского Проектирования и за свою работу получил благодарность в приказе №182, после чего согласно его желания был переведен на научно-исследовательскую работу в качестве научного сотрудника Треста и работал на этой должности до 6 мая 1931г., когда согласно его заявления был уволен из Хлопстроя для перехода на научно-педагогическую работу в Среднеазиатском Строительном Институте». Обращаю внимание на подписи и должность – председатель Ликвидкома инженер Сорокин. На штампе полное название организации, выдавшей удостоверение: Ликвидационная комиссия по делам Средазсельстроя и Хлопстроя. Зафиксирован номер выданного документа –1/162905. Указан телеграфный адрес, тоже вызывающий недоумение скрытностью конкретного местоположения, которое понимается как неохватность полномочий – Ликвидком Хлопстроя. Итак, начиналась, точнее, уже шла расправа. Инженера Зимина Н.Н. она обошла. Во время ушел или освободил место?
Двадцатые годы принесли моему отцу много личных испытаний и переживаний. О них лучше скажут письма из 1924 года. Три от младшего брата Константина из Петрограда-Ленинграда, где он учится. Косте 26 лет. Первое 11 января 1924 г. послано на служебный адрес — гор. Ташкент Управление водного хозяйства Петроградская улица Николаю Николаевичу Зимину. Оно настолько откровенно и прямолинейно, что печатать его не могу. Это мольба о помощи взрослого мужчины, запутавшегося в проблемах, о которых можно говорить только с очень близким человеком, будучи убежденным, что только тот и спасет. Поэтому письмо минует домашний адрес, чтобы другие не узнали ничего. Я приведу выдержку из следующего Костиного письма, посланного через два месяца, 3-го марта: «Милый, дорогой Колечка! Посылаю тебе свою карточку, как видишь, я теперь выгляжу сносно, и главное, у меня есть интерес ко всему и желание добиваться лучшего во всем. Я теперь отношусь к жизни, как будто бы снова родился, или вышел откуда-нибудь из заточения. Меня интересует и наука, и я с удовольствием ежедневно занимаюсь Статикой, но ты сам знаешь, какой это трудный предмет и как его надо основательно изучать, поэтому я и готовлю долго. А, кроме того, за эти годы ничегонеделанья я основательно позабыл интегралы и сопротивление материалов, а для статики они необходимы, поэтому параллельно приходится возобновлять и из них кое-что. Во всяком случае, в этом году я, во что бы то ни стало, хочу сдать обе части Статики. Упражнения по первой у меня уже сделаны, и в ближайший срок пойду держать теорию. Голова, слава Богу, работает по-прежнему – сообразительность и память ощутительно не пострадали, теперь, как будто, вырабатывается и усидчивость. Когда я поработаю летом у тебя, то еще приобрету больше опыта в работе. Вообще, теперь я стал гораздо аккуратнее во всех отношениях. В город развлекаться я езжу редко, и только, побывав в Мариинском театре на балете, не в силах был сдерживаться и еще два воскресенья посетил балет. Балет мне ужасно понравился. Я не знаю, что еще мне доставляет такое наслаждение, и мы с Линевым решили в некоторые воскресения любоваться балетом. Ты прав, жизнь прекрасна, как много в ней красоты, и как я счастлив безумно, что мне удалось перебороть свою никчемность и остаться в жизни. Я всеми силами стараюсь стремиться к лучшему, работаю над собой, и только теперь из меня начинает формироваться человек. Сейчас я с удовольствием мечтаю, когда удастся приехать домой в Ташкент. Пока крепко, крепко тебя целую. Твой брат Костя». Впоследствии жизнь сложилась, наверно, так, как он этого хотел: вернулся с дипломом, женился на балерине; читал лекции по самым сложным дисциплинам технического образования, славился умением объяснить сложное просто, на его занятия приходили с других факультетов и вузов; о наркотиках забыл; пил регулярно, без запоя, и обязательно рюмочку перед лекцией. От самых разных людей я слышала восторженные отзывы.
Параллельно Н.Н. решает личную проблему развода. 29 августа приходит письмо из Белой Церкви от бабушки. Александра Иосифовна живет у Веры, ее муж работает в техникуме: «Дорогой мой Колечка! Представь, что мы даже не очень удивились, когда нам стало известно, что ты разошелся с Е.М., а Верочка даже сказала: « Счастливый! Теперь свободный!» А при том холоде, какой был между вами все последнее время, это даже очень естественно и можно от души тебя поздравить. Я очень рада за тебя, одно только меня беспокоит: все ли у вас оформлено и не будет ли еще каких-нибудь с ее стороны потом претензий. Уж ты все это сделай покрепче, освободись окончательно, чтоб тебе потом не нужно было каяться из-за какой-нибудь своей деликатности. Вот уж, вероятно, Е.М. без церемоний себя обеспечила и нашла что-нибудь повыгоднее, так как с ее стороны никогда не было ни любви, ни жалости. Напишите вы нам поскорее и побольше, а М.Ис. (муж Веры) сказал, что, во всяком случае, Коля не в проигрыше. Ну, и дай, Господи, чтоб все было, слава Богу!» Двадцатые годы запомнились семейными событиями. Необъяснимая скоропостижная смерть Николая Александровича от заражения крови окружалась домыслами: « Пошел в мастерские (это через стенку от квартиры), что-то там делал и поранил (поцарапал, ободрал??) руку», пришел домой, лег и умер в 54 года. Через два года Н.Н.Зимин переболел брюшным тифом. Но красота жизни жила и по возможности создавалась. Куплен рояль «Шредер» №13534 за 75 червонцев, сохранилась расписка прежней владелицы Лукашевой. Он будет служить нам с сестрой больше полувека. Николай Николаевич восполняет нехватку музыкального образования и учится музицировать по нотам с модным репертуаром Ляли Черной, «Кирпичиками», танцевальными мелодиями и т.д. Этот надежно переплетенный альбом, украшенный инициалами Н.З., я подарила Стасику Савари, когда он окончательно уезжал из Ташкента. В доме долгие годы жил любимый серебряный подстаканник отца – приз за участие в соревнованиях по стрельбе. На рояле стояли две большие фигуры боксеров, и были книжки по новомодным тогда спортивным упражнениям. В 1928 году Зимин был в Москве (командировка?) и 15 января на главном почтамте получил телеграмму. Она у меня в руках: « МАМА умерла 14 4 часа дня Бабушка Костя». Наталье Карловне было 58 лет. Диагноз – недостаточная работа сердца. С тем же диагнозом и в том же возрасте умрут дядя Костя и мой первенец Алеша.
Заканчивалось десятилетие двадцатых годов. Молодая страна отметила первый круглый юбилей («Лет до ста расти нам без старости»), определила год победившего социализма. 25 декабря 1929 года архитектор Николай Николаевич Зимин пишет автобиографию: «Родился 12 октября 1895 года на заводе Бежица Орловской губернии Брянского уезда. Родители: отец инженер Николай Александрович Зимин и мать – Наталья Карловна. Кончил Ташкентское реальное училище в 1913 году и Институт Гражданских Инженеров в Ленинграде в 1918 году. По окончании Института все время работаю в Ташкенте в качестве проектировщика гражданских сооружений и преподавателя специальных предметов. В настоящее время работаю в Хлопстрое, заведую проектировкой гражданских сооружений. В детстве перенес 4 операции,- перитонит на почве аппендицита, три года тому назад – брюшной тиф, в настоящее время пока здоров». Все верно, все соответствует «духу» времени. Годы учебы защитили от вопросов об участии в бурных событиях войны, революции и выявили работу по восстановлению разрушенного хозяйства и строительству новой жизни. Даже происхождение не подвело, а рождение «на заводе» приближало к победившему классу. И снова сюрприз — не увиденное мною раньше среди бумаг Метрическое свидетельство. Во-первых, копия снята в Ташкенте 19 июня 1913 года в нотариальной конторе Семена Ефимовича Гнедовского по Пушкинской улице (где она находилась?), и копия верна с подлинником, представленным Иосифу Августиновичу Мойжиму сыном инженера технолога Николаем Николаевичем Зиминым. Вот полностью свидетельство: «По указу ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Орловская Духовная Консистория сим свидетельствует, что в метрической книге Преображенской церкви Рельсопрокатного завода Брянского уезда за 1895 год в 1-й части о родившихся под №370 мужского пола записан следующей акт: 1895 года октября 12-го рожден, а 21 крещен НИКОЛАЙ, родители его служащий при Брянском Рельсопрокатном заводе Инженер Технолог НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВ ЗИМИН и его законная жена НАТАЛЬЯ КАРЛОВА оба православные, восприемниками были: служащий при Брянском Рельсопрокатном заводе доктор медицины Сергей Петров Ижевский и директора завода Инженер- Механика Николая Васильева Ильина жена Татьяна Герасимова. Крещение совершал Священник Михаил Азбукин с причтом. Гербовый сбор оплачен. Г.Орел 1911 г. ноября 10 дня. Член Консистории №.Секретарь №. Столоначальник № М.П.» Копия предназначается для представления в учебные заведения. Восприемниками (или крестными) выбирают людей уважаемых и надежных. Н.В.Ильин был директором с 1892г. после ухода на пенсию В.Ф.Крахта. Таким образом, мои предположения о близких взаимоотношениях Альбрехта К.Э. и его зятя Зимина Н.А. с дирекцией Брянского завода подтвердились.
Третье десятилетие ХХ века в жизни отца вызывает у меня аналогию с понятием – Вверх по лестнице, ведущей вниз. Он переходит на работу в Среднеазиатский Строительный институт и проходит всесоюзный конкурс: «Слушали по профессорской кафедре гражданского проектирования заявление временно заведующего кафедрой гражданского инженера Зимина Н.Н. Рожд.1895 г., сына инженера; окончил Ленинградский институт гражданских инженеров; научные труды: 1)16 литературно-технических работ; 2)106 лично разработанных проектов; 3)три проекта совместно с другими авторами; 4)328 листов, выполненных по его указанию и под его руководством; 5) 7 новых конструкций с применением новых стройматериалов; педагогический стаж 13 лет; работает во ВТУЗе. Постановили: единогласно избрать профессором, зав. кафедрой гражданского проектирования инженера Зимина Н.Н.». В тот же день 31 августа 1931 года были избраны: по профессорской кафедре строительных материалов доц. Н.И.Каменев, по кафедре промышленного проектирования инженер Л.Э. Фолькман, по кафедре сельскохозяйственного проектирования проф. Т.М.Сваричевский и т.д. Четкость, информативность, лаконичность рукописных протоколов убеждают. При этом приводятся с обоснованием особые мнения. Участники этого процесса известные специалисты, профессора и доценты. Очень скоро перспективному и молодому профессору Н.Н.Зимину, которого общественная студенческая организация премирует как ударника в честь праздников 1 января и 1-го Мая, а местком в его характеристике напишет: «В порядке общественной работы выполнял работу совместно с товарищами Сваричевским и Ворониным по разработке задания на проект «Дома Ученых» в Ташкенте. Неоднократно вызывался на различные совещания, созываемые НК РКИ, Наркоматом легкой промышленности, Промакадемии, Госплана, САОВИСА», придется столкнуться с претендентами на его место. Так будет не один раз, и начнется через два месяца после конкурсной победы. 24 октября 1931 года неизменным секретарем Пашковским ведется протокол №8 заседания местного бюро секции научных работников Среднеазиатского строительного института. Учебная работа, как опара для теста, не может оставаться в одном состоянии. Переименование кафедр, их разделение-объединение лишает всегда кого-нибудь привилегий, может быть, и двойных окладов. Про них напрямую не говорится, но «ушей юродивого под колпак не спрячешь», как написал Пушкин. Я знала, к сожалению, подобные действия по собственному опыту, о чем скажу позже и непосредственно с документами. Поэтому процитирую только постановление: «а) Объявленный Строительным институтом Всесоюзный конкурс на кафедру «Гражданское проектирование» и утверждение Директором (т.е. ректором) единогласно избранного на Всесоюзном конкурсе профессором – зав. этой кафедрой инженера Н.Зимина считать правильным. б) Просьбу проф. Колотова о восстановлении его на должность зав. кафедрой «Гражданское проектирование» считать не обоснованной и не подлежащей удовлетворению». Умиляет последняя фраза протокола: собрание закрыто в 11часов 20 минут вечера.
Через два года следующий натиск. Теперь за требующей стороной представитель «Руки миллионнопалой». Бороться беспартийному Зимину было бессмысленно. Толстая папка тех документов, однажды пролистанная мною, пропала в мусоре. Детализировать давнишние обвинения не хочу. Тот человек пережил отца. Я тогда ничего не знала о конфликте, т.к. при встрече они раскланивались. Судьба его в старости была при всех наградах и регалиях не завидной. Что касается профессора Н.Н.Зимина, он 7 мая 1933 года, завершив семестр, написал « Заявление. Настоящим прошу освободить меня от должности заведующего кафедрой проектирования». В очередной раз сохранил жизнь.
Осложнились семейные проблемы. Александра Иосифовна дряхлела от потерь и прожитых лет – ей уже 83 года. Вера писала редко, не приезжала. В 1932 году от нее не было ни строчки. Бабушке, конечно, нужна была заботливая женская рука, а ее-то и не было. Любимый внук много работал. Заходил Костя, бывала Катя, но чаще Александра Иосифовна оставалась одна. Была еще небольшая и тоже старая собака Марсик. В конце октября 1933 года получили письмо от Веры: «Дорогие мои бабушка и Коля! Уже месяц, как я получила ваше письмо с тетей Катей, и каждый день собираюсь написать, и вот только, к стыду моему, сейчас собралась. Сегодня собиралась тетя уже уехать — с ней я послала для бабушки немножко кофе, мамину теплую нижнюю кофточку и шесть метров белого материала. Тетя говорила, что у бабушки совсем порвались рубашки и наволочки. Коля, у меня к тебе настоятельная просьба: сдай в торгсин цепочку от папиных часов и не давай бабушке чувствовать сильные лишения. Ведь ей немного осталось быть с нами и радостей у нее никаких, так пусть хоть не голодает. А сентиментальные причины совсем не у места. Мало ли что еще могут придумать, так уж пусть лучше бабушка воспользуется цепочкой, чем кто-либо чужой или даже наш Митя, который не задумается «загнать» ее, если ему понадобится. Еще раз очень прошу тебя сделать это. Мне ужасно больно, что я не смогла вам переслать часть денег от полиса. Не хотели вы с Костей тогда вместе хлопотать, а потом нельзя было сделать перевода. Да и не писали вы мне больше года. Ну, сделанного не поправишь! Только очень обидно, что бабушке приходится терпеть лишения. У нас тоже не обильная жизнь, но все-таки мы не голодаем, и иногда кусок в горле останавливается, как подумаешь, что у нее, может быть, и хлеба нет! Боюсь, что бабушка без тебя очень будет скучать, а то, может быть, ты бы отпустил ее ко мне и устроил как-нибудь эту поездку. Да и самому тебе не мешало бы приехать сюда выяснить все возможности работы здесь. Я говорила с Микой (муж) относительно этого. Он говорит, что, конечно, устроиться здесь можно, только на первых порах не особенно блестяще, но, конечно, когда тебя узнают и ты тут обживешься, то будешь идти в гору. Ведь здесь можно работать и на производстве, и в учреждениях, и читать лекции. С квартирой будет труднее, но, может быть, можно будет обменять нашу квартиру на большую. Подумай над своим переездом серьезно, пока окончательно не истощил силы недоеданием. Да и кроме всего, ты ведь русский, а живешь и работаешь в Узбекистане». Дальше о том, как у нее болит сердце, а лечиться — сил нет, как им понравилось с младшим сыном в деревне, и повторение — привезти бабушку.
У Николая Николаевича всегда действовало правило проставлять на полученном конверте число. На этом конверте числа нет. Сумбурность мыслей сестры, ее признание в оформлении полиса Карла Эрнестовича Альбрехта только на одну себя, жалостливые и какие-то бесполезные слова о положении бабушки, о возможном отсутствии у нее куска хлеба не обрадовали его. Временное благополучие Веры оборвалось скоро. Ее следующее письмо ответ на письмо из Ташкента. Вот новости о жизни в Ленинграде в начале 1934 года: «Живем мы по-прежнему и нигде не бываем. Вот только на масленицу устроили у нас вскладчину со всеми Лукашевыми блины. Выпили за твое здоровья и немножко развлеклись, а то все сидят по своим норам. Ольга собирается с семьей в Ташкент, будут жить в Бричмулле. Едут на два года, как видно, ее мужа переводят, так как здесь большие сокращения. Женя тоже думает уехать к Анатолию в Сибирь. Этим летом я опять думаю поехать в деревню, где была в прошлом году, так как на Кавказ, наверно, не удастся – все очень дорого и никак не накопить денег на такую далекую поездку. Митя растет понемногу и стал покуривать, уж очень рано»…
Через год 8 января 1935 года Александра Иосифовна Альбрехт скончалась. На телеграфном бланке – соболезнование из Ленинграда: Горюем о бабушке сердцем с вами. Вера Мика Митя. И отцовским карандашом-получено пять минут шестого 9 января 35г. Осталось последнее письмо бабушки внучке. Старческий почерк, разъезжающиеся строчки со словами любви и заботы не были отправлены. Печатаю то, что сумела разобрать: «27 марта. Дорогая милая Верочка. Поздравляю тебя и твоих с наступающим праздником. Прости, что долго не писала…и глаза мои еще хуже. Не дают покоя ноги, мучают, и не могу спать. Погода отвратительная и все очень дорого. Верно и у вас не лучше. Крепко целую тебя. Мите привет и Мих. Ис. Любящая вас бабушка». Я не знаю, когда изменилась жизнь семьи Дризо, но общегосударственные события 1934 года сметут многие жизни. На несколько лет адрес выглядел так: Коми АССР город Инта 5 Коммунистическая улица, дом 9, квартира 5 Вера Николаевна Дризо. Напомню: Инта – это территория Архипелага ГУЛАГ. А братья Николай и Константин Зимины продолжали жить в Ташкенте.
Вторая половина 30-ых годов вмещает немало общесоюзных проблем, справедливо и громко заявленных. 23 июня 1936 года Совет Народных Комиссаров и ЦК ВКП (б) приняли Постановление «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школы». Как говорится, не прошло и полгода – прошло 7 месяцев, и 2 февраля 1937 г. на него прореагировал СНК Узбекской ССР своим Постановлением «О мероприятиях по обеспечению Республики медицинскими кадрами» за подписью Председателя СНК Ф.Ходжаева. Всё изложено лаконично: первым пунктом запланированы средства на проектирование нового Медицинского института; названы необходимые помещения и планируемые денежные суммы; перечислен транспорт, как 11 автомашин, в том числе 4 легковых, 2 автобуса и 4 грузовых и т.д. Пока настроение бодрое. Но 2 марта 1937 г. за подписью Народного комиссара Здравоохранения СССР Каминского издан приказ, характеризующий положение с лечебными кадрами в Узбекистане, где оценочная сторона звучит угрожающе: « недостаточное дело народного здравоохранения, неудовлетворительная постановка медицинского обслуживания населения республики; современное состояние Ташкентского Медицинского института как по линии учебно-производственной клиник, кафедр, специальных лабораторий, так и в части удовлетворения культурно-бытовых требований учащихся и профессорско-преподавательского состава явно неудовлетворительно». Далее определены сроки первых результатов: « к 15 мая с.г. разработать программные задания строительства морфологического, санитарно-гигиенического корпусов и надстройку глазного клинического корпуса, после чего представить мне на утверждение». Пролетели желанные легковушки, оставлена одна, и выделены только 2 грузовика, автобусы даже не упомянуты. Приказ 13 мая был доведен до сведения и руководства ТАШМИ. 25 мая 1937 г. Ф.Ходжаев подписал ПОСТАНОВЛЕНИЕ «О СОСТАВЛЕНИИ ПРОЕКТНОГО ЗАДАНИЯ по строительству Ташкентского Медицинского Института им. Молотова на новом месте». ( Последние три слова «на новом месте» допечатаны — невнимательность машинистки? Или вдогонку — принятое решение руководства?): Разрешить Ташкентскому Медицинскому институту в целях укрепления работы организовать при себе бригаду по разработке задания нового строительства с правом приглашения необходимых инженерно-архитектурных работников». На следующий день выходит приказ №118 по Ташкентскому Медицинскому институту, в котором первым в группе основных работников назван гражданский инженер Зимин. Следующим параграфом этого приказа от 26 мая 1937 г. группу зачисляют на работу по совместительству с 7 апреля, что дает право предположить об уже выбранных специалистах и существовавшей с ними договоренности. Вероятно, поэтому установлен невероятно короткий срок: «Работу по составлению проектных заданий закончить не позднее 31 мая с.г. и представить мне на утверждение». Странные случаются совпадения цифр. Последний параграф приказа имеет № 41. Год начала войны, и все строительство осуществится в другом государстве. Архитектор Николай Николаевич Зимин в очередной раз уступит требованию «власть имеющим», но проживет еще долго.
В середине прошлого века ташкентская школа № 44 выпустила сразу три десятых класса. Положительными и рассудительными были «бэшки». Сумасбродными и безрассудными «вэшки». Мы были «ашками» — непредсказуемыми и неожиданными даже для самих себя. И еще… Мы до сих пор нужны друг другу.
Вот список 10 «А» в 1953 году: Атаева Ирина, Бакирова Роза, Бланк Лина, Гамиянц Света, Гринштейн Соня, Еськова Имма, Завадская Элла, Захарова Люда, Зимина Ала, Зотова Оля, Кугель Элла, Кузнецова Света, Манаенкова Неля, Очаковская Нюся, Ошейко Люба, Погорелова Нина, Полякова Лиля, Пругалова Эльвира, Сидельникова Тамара, Спиранде Зара, Стеклова Нина, Ульяновская Женя, Филькина Люда, Щодро Наташа.
Пока учились в младших классах, нас было больше. Кого я помню? Бэлу Акимову (сейчас в США) – яркую , умную, умелую. Она «живет» в «Мангалочьем дворике»Ташкента. Уникально красивую связанную ее руками скатерть, подаренную мне, я оставила в маленьком и таком теплом музее Анны Ахматовой.Чудо бэлкиного мастерства и любви можно увидеть на фотографиях всяческих музейных встреч, хотя о ее происхождении там уже забыли, в смысле — вспоминать некому. Засела в голове Ванда Шелковская. Киношный ликбез далекого времени объяснил, что Ванда имя польское. Кинофильм «Радуга» заменил историю.
Оказалось, я огненная крыса. Как обычно, она пришла через 60 лет, не задерживаясь ни на один миг, и осталась на 366 дней (год выпал високосный), и, по праву первой, захватила первый месяц следующего года. Мое время от радостного дня встречи Инь и Янь (как помогает считать Новый Завет в союзе с китайской премудростью!) до самого радостного праздника, как у католического мира, подчинялось только ей. Цифры совпадают, и время суток тоже, потому что естественный процесс развивался без осложнений. Если в зверином континууме ты только существительное и свое определение откроешь в конце пути, это счастье незнания или утрата прекрасного мгновения? Это помогает жить или нет? Ответа не знаю.
