Первое фото (я с сотрудницами) — мартовское. Второе сентябрьское, Фотимы Абдурахмановой

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Lily Nikolenko

Если вы ждете от меня ответа, то я не знаю его. Попросту нет данных и для получения объективной картины придется задавать этот вопрос очень многим людям.

Достоверно известно, что в 1973 году на территории Ташкента археологами обозначено 92 археологических объекта. Учитывая, как разросся Ташкент за 46 лет, в черту города попало еще не мало курганов, мазаров и тепа.

В 1973 году увидел свет замечательный труд трех узбекских археологов:

Юрий Фёдорович Буряков

Касымов М.Р. (Мирвахид Разыкович? -не нашла точных данных)

Олег Михайлович Росовцев

«Археологические памятники Ташкентской области»
Image may be NSFW.
Clik here to view.

Так вот в этом замечательном издании описаны 760! археологических достопримечательностей на территории одной только Ташкентской области.

Некоторые из них даже не были исследованы или исследованы частично на тот момент.

Большинство из них простояли на нашей земле века и тысячелетия.

Не исчезли ли они за последние 4 десятка лет?

Хотелось бы знать.

Приведу выдержку из книги с перечнем объектов только по одному Ташкенту:

ПАМЯТНИКИ НА ТЕРРИТОРИИ СОВРЕМЕННОГО ТАШКЕНТА

200. Ялангачтепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 4 км к юго-востоку от ж. д. ст. Чирчик, на землях к. Ялангач. Состоит из холма окружностью 250 м% высотой 5,5 м и прилегающей с юга подчетырехугольнон пониженной площади в 1,5—2 га, со следами валов по краям. Отмечено в 1951 г. М. Э. Воронцом (М. Э. Воронец, 20). Подъемного материала нет, датировка отсутствует. Раскопки не проводились.

201. Даултепе. Расположено на арыке Ялангач (близ ТашГРЭС). Обследовано Ташкентским археологическим отрядом в 1968—1969 гг. Памятник состоит из двух небольших холмов высотой до 3 м и диаметром 25—30 м без признаков цитадели. Подъемный материал относится к X в. Раскопки не проводились.

202. Погребальные курганы с лессовой насыпью расположены на правом берегу р. Чирчик, в с. Никольское, на восточной окраине г. Ташкента, количество не учтено. Размеры: высота — от 0,2— 1 м, диаметром 3—12 м. Отмечено членами ТКЛА. При разработке курганов во время хозяйственно-строительных работ найдены сосуды первых веков н. э.

203. Погребальные курганы с лессовой насыпью расположены на правом берегу р. Чирчик, на восточной окраине Ташкента, близ Никифоровских земель (ныне ул. Археологическая), высотой 0,2—1,5 му диаметром 3—12 м. Отмечены и раскапывались Никифоровым и Н. П. Остроумовым в 1886 г. (Н. П. Остроумов, 75). Раскопки продолжены в 1906 г. (106). Исследовано 18 курганов. Расчищены дромосы и катакомбы, найдены сосуды первых веков н. э. Основная группа курганов снесена при строительно-хозяйственных работах.

204. Оссуарные погребальные сооружения. Расположены на юго-восточной окраине Ташкента, на бывших Никифоровских землях. Отмечены в 1896 г. Е. Т. Смирновым (Е. Т. Смирнов, 84), Представлены находками, огромным (более сотни) количеством глиняных гробиков-оссуариев, из которых почти все были уничтожены. Сохранился оссуарнй с рельефным изображением человека, хранящийся в Музее истории народов Узбекистана. Датируется серединой первого тысячелетия н. э. Раскопки не проводились.

204а. Олтынтепе. Поселение с большой неукрепленной территорией, расположено в правобережье р. Чирчик, на восточной окраине г. Ташкента, на правом берегу р. Карасу. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Маллицким в названии мауза (Н. Г. Маллнцкий, 56). Размеры, описание, датировка отсутствуют. В 1957 г. обследовалось Ю. Ф. Буряковым. Подъемный материал датируется IV—VII и X—XIV вв. н. э. Раскопки не проводились.

205. Бузгонтепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в двух км к юго-востоку от к. Дурмень, на восточной окраине Ташкента,— поселение с прилегающей с востока площадкой. Высота укрепления до 11 м размеры—100×300 м. Отмечено в 1949 г. И. Баишевым и В. М. Массоном (И. Баишев, В. Массой, 6). Посещалось в 1968—1969 гг. Ташкентским археологическим отрядом. Состоит из цитадели высотой до 12 м, размером 70 X 30 -и и неукрепленного поселения, примыкавшего с востока. Подъемный материал относится к XI—XV вв. н. э. Раскопки пе проводились.

206. Шортепе (Урусмазар). Расположено на правом берегу р. Чирчик, в месте ответвления арыка Тоукат от Карасу. Состоит из высокого укрепления и примыкающей площади неукрепленного поселения. Отмечено в 1949 г. И. Баишевым и В. Массоном (И. Баишев, В. Массой, 6). В 1968—69 гг. посещалось Ташкентским археологическим отрядом. Сохранилась цитадель высотой до 7 м и поселение, занятое кладбищем. Подъемный материал—от первых веков н. э. до X—XII вв., есть находки XV в. н. э. Расколки не проводились.

207. Елакдатытепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 3,5 км к югу от Шортепе. Обследовано И. Баишевым и В. Массоном (В. Массой, И. Баишев, 6). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

208. Курганы. В к. Дурмень на прагом берегу р. Чирчик, к востоку от Ташкента, — группа курганов с лессовой насыпью. От40 мечены в 1886 г. В. П. Наливкнным. Количество и размеры не указаны. Раскопки не проводились.

209. Тугайтепс. Расположено на восточной окраине Ташкента, в 4 км к югу от к. Дурмень, на правом берегу Чирчика. Городище прямоугольной формы, размером 38×250 лс, ориентировано по странам света, в восточном углу — квадратная цитадель размером 60×60 м, высота —до 8 м. Выявлено в 1949 г. И. Баишевым и В. Массоном, отождествлено с Джабгукетом — средневековым городом Чачского государства (И. Баишев, В. Массой, 6). Подъемный материал представлен керамикой V—VII, IX—XIV вв. Раскопки не проводились.

210. Безымянное тепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 4,5 км к юго-западу от Тугайтепе. Обследовано в 1949 г. И. Баишевым и В. Массоном (И. Баишев, В. Массой, 6). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

211. Буритепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, между ним и Карасу, в 4 км к востоку от с. Никольское. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

212. Гоктепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, между ар. Карасу и Таукат, в 2—3 км к югу от с. Никольское. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

213. Таукаттепе. На правом берегу Чирчика, к югу от с. Луначарского расположен центральный холм высотой до 6,5 м, окружен со всех сторон пониженной площадью древнего поселения, частично разрушенного современным кладбищем. Отмечен в 1949 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Обследован в 1949 г. И. Баишевым и В. Массоном, выявившими материал XI—XII—XV вв. н. э. (II. Баишев, В. Массой, 6). В 1957 г. обследовалось В. Белоусовым и Ю. Буряковым, выявлен материал IV—VII вв. н. э. Раскопки не проводились.

214. Карабаштепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 4 км к югу от Бузгонтепе. Состоит из холма и примыкающей к нему пониженной площадки. Памятник застроен, границы определить трудно. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Обследовано в 1949 г. И. Баишевым и В. Массоном (И. Баишев, В. Массон, G). Подъемный материал датируется XI — XII вв. Раскопки не проводились

215. Городище Аката. Расположено з г. Ташкенте, в районе Юнусабада. Городище размером 600—300 м, с цитаделью высотой до 5—6 м. В основном занято под пашни. Отмечено в 1940 г. М. Э. Воронцом, в 1968—1969 гг. разведочные раскопки проведены Ташкентским археологическим отрядом. Получен материал VII— VIII, X—XII и XV вв. Раскопки не проводились.

216. Актепе. Расположено на одноименном арыке северо-восточной части Ташкента, близ Абразивного завода. Состоит из возвышенного тепе и поселения неправильной формы, вытянутого с 41 севера на юг, размером 86 X 180 м. Укрепление находится в южной части. Впервые отмечено В. П. Наливкнным в 1886 г. Раскопки со съемкой плана проведены в 1940 г. А. И. Тереножкиным (А. И. Тереножкин, 93). Вскрыта часть феодального замка, оборонительная система, обводная галерея и башня, хозяйственные постройки, найдены металлические изделия, стеклянные, керамические орудия и предметы быта, монеты. Памятник датируется V— VII и XI—XII вв н. э. Состоит на государственной охране.

217. Гоктепе-3. Расположено в Ташкенте, на левом берегу ар. Бозсу в 180 м к юго-западу от моста через Бозсу по Чимкентскому тракту, между Бозсу и вытекающим из него безымяннымарыком. Отмечено в 1949 г. М. Э. Воронцом. Представляет собой холм высотой 8—9 м, с обрывистыми склонами и подчетырехугольной площадкой со сторонами 64 X 64 X 68 X 70 м: Ориентировано с северо-запада на юго-восток. Подъемный материал отсутствует. Раскопки не проводились.

218. Безымянное тепе. Расположено в Ташкенте на левом берегу Бозсу, выше распределителя Апхор-Калькауз. Отмечено в 1937 г. Д. Д. Букннич. Вскрыты жилые дома, гончарные печи, найдены стеклянные и глиняные сосуды. Датируется XI—XII вв. 

219. Садокаттепе. Расположено в северной части Ташкента близ Тракторосборочного завода. Памятник округлой формы, диаметром от 60 до 80 м% высотой 3—4 м. Отмечен в 1957 г. Ю. Ф. Буряковым. Подъемный материал представлен фрагментами керамики VII—XII вв. Раскопки не проводились.

220. Городище Мингурюк. Расположено в центральной части г. Ташкента, к северу от р. Салар. Состояло из укрепленной цитадели (между улицами Пролетарская, Павлова, Куйбышева и Кл. Цеткин) и собственно города, шахристана площадью около 20 га. Отмечено в 1896 г. Е. Т. Смирновым и Н. С. Лыкошиным (Н. С. Лыкошин, 54). В 1912 г. А. И. Добросмысловым (А. И. Добросмыслов, 31), в 20-х годах М. Массоном (M. E. Массон, 60), в 50-х годах Ю. Ф. Буряковым (Ю. Ф. Буряков, 10). В 1957 г. раскопки проведены Ю. Буряковым, Д. Г. Знльпер, С. А. Рашковскон, в 1958 г. в раскопках участвовал Т. Агзамходжаев, в 1960 г. раскопки вел О. В. Обельченко с 1968 г. раскопки продолжены Д. Г. Зильпер. Раскрыты остатки парадных замковых помещений, общественных зданий, крепостных стен и башен, жилых домов. Городище представляет остатки древнего Чача, столицы раннефеодального Ташкентского государства. Материал датируется IV—VII, XI, нач. XIV вв. Находится на государственной охране.

221. Мавзолей шейха Хавенди Тахура. Расположен в Ташкенте по северной стороне ул. Навои (М. Гаврилов, 24; M. E. Массой, 62). Мавзолей возведен над могилой одного из религиозных деятелей шейха Хавенди Тахура, вход портальный, выделен стрельчатой аркой, состоит из двух помещений: зиаратхаиы и гурханы с гранеными купольными перекрытиями. Здание значительно изменено 42 ремонтами. Декор не сохранился. От XV в. унаследован план. Находится на государственной охране.

222. Мавзолей Калдыргачбия. Расположен в Ташкенте, по северной стороне ул. Навои, рядом с мавзолеем шейха Хавенд Тахура (М- Е. Массой, 62). Мавзолей кубической формы с пирамидальным куполом на 12-гранном барабане. Вход оформлен стрельчатой аркой. Возведен, по одним данным, над могилой Моголистанского царевича, по другим — над погребением одного из казахских биев.

223. Мавзолей Юнусхана Моголистанского. Расположен в Ташкенте, по северной стороне ул. Навои, западнее мавзолея шейха Хавенд Тахура (M. E. Массой, 62). Возведен над могилой потомка Чингизхана Юнусхана Моголистанского, сделавшего Ташкент столицей своего государства в 1485—1487 гг. Это монументальное прямоугольное здание с входным порталом, оформленным стрельчатой аркой, крестообразным в плане главным залом, перекрытым куполом на пересекающихся арках. Возводилось в конце XV в. Здание не достроено. Находится на государственной охране.

224. Кишлактепе. Расположено в одноименной махалле в северо-западной части г. Ташкента. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Маллицким в названии махалля (Н. Г. Маллицкий, 56). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

225. Туркгепе. Расположено в одноименной махалле северного сектора г. Ташкента. Отмечено Н. Г. Маллицкнм в 1927 г. в названии махалля (Н. Г. Маллицкий, 56). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

226. Шортепе. Расположено в одноименной махалле северного сектора г. Ташкента. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Маллицким в названии махалля (Н. Г. Маллицкий, 56). Описание, размеры, дата отсутствуют. Обследование не проводилось.

227. Актепе Сибзарское. Расположено в северо-западном секторе г. Ташкента. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Маллицким в названии сибзарских муаза. Описание, размеры и дата отсутствуют. Раскопки не проводились.

228. Медресе Кукельдаш. Расположено в г. Ташкенте, оформляет с севера площадь Ю. Ахунбабаева. Построено в XVI в. везиром ташкентских ханов Баракхаяа и Дервишхана Кукельдашем. Оно имеет развернутый портал с выступающим пештаком со стрельчатой аркой, двухярусную аркатуру фасада с минаретами по углам. Двор обнесен с двух сторон худжрами в два этажа, справа и слева от входа — большие купольные залы дареханы и мечети. Находится на государственной охране.

229. Мечеть Ходжи Ахрара. Расположена к северу от площади Ю. Ахунбабаева (М. Е. Массой, 62). Возведена Ходжой Ахраром, реакционным религиозным деятелем XV в. Являлась Джума— мечетью г. Ташкента. Включает громадный прямоугольный двор, в юго-западном углу—главное здание с обширным арочным входом. Здание сильно пострадало. Ремонтные работы XIX в. изменили его первоначальный облик.

230. Медресе Ходжа Ахрара. Расположено в Ташкенте к северо-востоку от площади Ю. Лхуибабаева (M. E. Массой, 62). Построено в середине XV в. на средства Ходжи Ахрара. Состоит из квадратного двора, вход в который выделен небольшим порталом со стрельчатой аркой. Дворик обведен рядами небольших худжр. По сторонам входа — мечеть и дарехана. 230а. Клад монет найден в 1940 г. в г. Ташкенте на улице Алмазар при расширении уличной трассы. Описан 3. А. Альхамовой. Клад представлен медными тимуридскими монетами XV в. Хранится в археологическом кабинете ТашГУ им. В. И. Ленина.

231. Шахрисган Бинкета — Ташкента X нач. XIII в. Охватывает территорию площадью до 15 га между ул. Хамзы, Чорсу, Каландархана, Гульбазаром. Отмечен М. Массоном (M. E. Массой, 62). В 1969 г. Ташкентским отрядом проведены наблюдения за планировочными работами и небольшие раскопки. Культурный слой включает материал IX—XIX вв. н. э.

232. Джума-мечеть и медресе. Расположены в северо-западной части Ташкента, по ул. Хамза (M. E. Массон, 62). Мечеть городская, пятничная, древняя в основе, но многократно перестраивавшаяся. Медресе построено в XIX в. правителем Ташкента Мирзой Ахмедом Кушбеги. Мечеть включает дворик, зимнее здание и библиотеку. Медресе — дарехану и более десятка худжр. Это — образцы поздней культово-обшественной архитектуры Ташкента.

233. Медресе Баракхана. Расположено в северо-западной части Ташкента западнее Джума-мечети. Описано в 1936 г. Ш. Ратией и Л. Ворониным. Комплекс построен в XVI в., включает мавзолей основателя ташкентской династии узбекских правителей Суйничхаиа и медресе его сына Баракхана. Состоит из прямоугольного двора, вход в который оформлен монументальным, когда-то богато декорированным порталом. В юго-восточном углу двора — помещение мавзолея Суйннчхана. Напротив входа, по оси расположено центральное купольное здание — дарехана. Дворик обведен глухой стеной, к которой пристроены крошечные комнаты для учащихся— худжры. Комнаты были когда-то украшены разноцветной мозаикой и майоликовым набором облицовок, резные деревянные двери имели наборные инкрустации. Памятник находится на государственной охране.

234. Мавзолей Абубакра Мухаммада Каффаль Шоши. Расположен в северо-западной части Ташкента, севернее ул. Хамзы. Описан Н. И. Френкель (Н. И. Френкель, 113). Возведен в середине XVI в. над могилой одного из проповедников ислама придворным мастером узбекских ханов Гулям Хуссейном, возможно, на месте более ранней постройки. Комплекс состоит из прямоугольного купольного здания с монументальным порталом и небольшого закрытого дворика. В портале сохранились фрагменты прекрасной полихромной облицовки. Памятник находится на государственной охране.

235. Кулактепе. Расположено в северной части Ташкента на продолжении Тахтапульских ворот в зоне Кара камыша. Обследовано Ташкентским археологическим отрядом в 1968—1969 гг. Состоит из цитадели, высотой до 10 At, отделенной рвом от поселения. В подъемном материале — керамика X в. н. э. Раскопки не проводились.

236. Норазтспе. Расположено в северо-западном секторе Ташкента, в местности Чукурсай. Разведочно раскопано Ташкентским археологическим отрядом в 1968—1969 гг. Представляет собой холм, высотой до 5 м и 80 м в поперечнике. Материал датируется X—нач. XIII вв. н. э.

237. Бильтепе. Расположено в северо-западном секторе Ташкента, в зоне ар. Калькауз. Обследовано Ташкентским археологическим отрядом в 1968—1969 гг. Сохранился культурный слой мощностью 0,5 м. Подъемный материал не дает оснований для датировки. Раскопки не проводились.

238. Олтынтепе-2. Расположено в северо-западном секторе Ташкента, по дороге на Минводы, севернее пересечения с кольцевой магистралью. Невысокий холм, диаметром около 40 м, высотой около 3 м. Обследован в 1968 г. Ташкентским археологическим отрядом. Подъемный материал отсутствует. Раскопки не проводились.

239. Актепе Сагбанское. Расположено в Ташкенте на ул. Сагбан, проезд Хо 13. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Маллицким в названии одноименного мауза (Н. Г. Маллнцкий, 56). В 1940 г. обследовано М. Э. Воронцом, в 1968 г. — Ташкентским археологическим отрядом. Значительная часть городища разрушена, но культурные слои тянутся до 500 м. Цитадель, в форме усеченной пирамиды, высотой до 11 м. Подъемный материал — с первых веков н. э., цитадель — с VII—VIII вв. и. э. расцвет в X—XII вв. н. э. Раскопки не проводились.

240. Безымянное тепе. Расположено в северо-западной части Ташкента, на левом берегу протока Каракамыш, в 7,5 км к западу от центра города. В 1929 г. отмечено А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, дата отсутствуют. Раскопки не проводились.

241. Два безымянных тепе. Расположены в северо-западном секторе Ташкента, в 8,5 км к западу от центра и в 200 м друг от друга. Отмечены А. А. Потаповым в 1929 г, (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, дата отсутствуют. Раскопки не проводились.

242—243. Два безымянных тепе. Расположены в западном секторе Ташкента, в 8,5 км к юго-западу от центра и в 200 м друг от друга. Отмечены в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80).Описание, размеры, дата отсутствуют. Раскопки не проводились.

244. Кулаклитепе. Расположено в западной части Ташкента, на правом берегу притока Каракамыш. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Малицким по названию одноименного мауаза для Кукчинской части города. Обследовано в 1968 г. Ташкентским археологическим отрядом. Памятник размером 700 X 200 м, цитадель сохранилась в виде холма высотой до 12 м. Подъемный материал—VI—XI и XV вв. н. э. Раскопки не проводились.

245. Чагатайтепе. Расположено в северо-западной части Ташкента на одноименной улице. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Маллнцким в названии махалля (Н. Г. Маллицкий, 56). Описание, размеры, дата отсутствуют. Раскопки не проводились.

246. Актепе Чагатайское. Расположено в северо-западной части Ташкента в зоне Калькауза. Отмечено в 1927 г. Н. Г. Maлицким, в 1940 г. — М. Э. Воронцом, в 1968 г.— Ташкентским археологическим отрядом. Памятник частично разрушен. Цитадель, диаметром 30 м, высотой G—8 м со всех сторон была окружена неукрепленным поселением. Датировка не указана. Раскопки не проводились.

247. Шахнишинтепе. Расположено в северо-западной части Ташкента, на ул. Чагатайдарваза. Отмечено членами ТКЛА. В значительной части уничтожено в дореволюционное время. В 50-е годы обследовалось М. Е. Массоном (М- Е. Массон, 60). Подъемный материал — X в. Разведочные раскопки проведены Ташкентским отрядом в 1968 г.

248. Мавзолей шейха Зайнутдинбобо. Расположен в западной части Ташкента на вилоятском кладбище. Отмечен в 1896 г. II. Ы. Щербнна-Крамарсико (И. Н. Щербииа-Крамаренко, 119), в 1927 г. — Н. Г. Маллицким (Н. Г. Маллицкий, 56). В 1951 г. обследован В. А. Булатовой (В. А. Левина-Булатова, 51). Мавзолей возведен над могилой одного из мистиков шейха Зайнутдина,умершего в XVI в. Здание почти квадратное, с четырьмя фасадами,

главный фасад обращен на юго-восток. Портал обрамлен стрельчатой нишей и фланкирован башенками минаретов. Внутри —сагана Зайнутдина. Здание неоднократно ремонтировалось. Наиболее древняя часть комплекса — Чилляхана, прилегающая к мавзолею с северо-востока, датируется XIII в. н. э. Памятник находится на государственной охране.

249. Актепе Кукчинское. Расположено в юго-западной части Ташкента, за древней городской стеной. В 1927 г. отмечено Н. Г. Маллнцким по названию махалля (И. Г. Маллицкий, 56). В 1968 г. обследовано Ташкентским археологическим отрядом. Цитадель высотой 5 м. К ней примыкает небольшое неукрепленное поселение. Подъемный материал отсутствует. Раскопки не проводились.

250. Актепе Чиланзарское. Расположено в юго-западной части Ташкента, близ улицы Самарканддарваза, на берегу ар. Зах. В 1960 г. обследовано Л. С. Шиллер и Ю. Ф. Буряковым. Представляет собой холм, высотой до 12 м, с прилегающей площадью. Подъемный материал— VI—VII и XI—XII вв. н. э. В разрезах

видны бойницы, стены из крупноформатного кирпича. В 1969 г. раскапывался М. И. Филановнч. Вскрыты помещения раннефеодального замка VI—VIII вв. н. э.

251. Учтепе. Расположено в юго-западной части Ташкента, на правом берегу р. Бозсу, в 8 км от центра города. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, дата отсутствуют. Срыто при хозяйственно-строительных работах. В 1965 г. наблюдение при сносе пониженной площади вел Ю. Ф. Буряков, собран материал X—XI вв. н. э., следы гончарного производства. В 1968 г. раскопки проведены М. Т. Аминджановой, получен материал X в. Вероятно, остатки караван-сарая на выезде из Ташкента.

252. Ишаккуприктепе. Расположено в юго-западной части Ташкента, в Чиланзарском районе, по ул. Дружба народов, в 6,5 км от центра города. В 1962 г. обследовано К. А. Шахуриным и Ю. Ф. Буряковым. Собран материал VI—XI вв. Высота холма — около 6 -и, с запада примыкает обширная неукрепленная территория. В 1969 г. обследовано Ташкентским археологическим отрядом. Раскопки не проводились. 

253. Курганы. Расположены в юго-западном секторе Ташкента в Чиланзарском районе, в местности Катартал. Сооружения исследованы в 1960 г. Т. Агзамходжасвым. Это погребения середины 1 тыс. н. э. с сопровождающим археологическим материалом. Разрушены при застройке города. 

254. Оссуарные погребения. Расположены в юго-западной части г. Ташкента, в Чиланзарском районе, по ул. Академическая. Представляют собой погребальный комплекс зороастрийцев в оссуариях. Размеры кладбища не установлены. В 1964 г. при разведочных раскопках В. И. Спришевскнм и 10. Ф. Буряковым вскрыты 2 оссуарня VI—VII вв. н. э.

255. Тешиктепе (вариант Ташиктепе). Расположено в югозападной части Ташкента, в 6 км от центра, на территории Ташкентского текстильного комбината. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, датировка отсутствуют. В 1948 г. проведены раскопки В. А. Шишкиным и В. И. Спришевскнм. Материалы не опубликованы.

256. Буатанкурган. Расположен в юго-западной части Ташкента, между ар. Тюбак Изасай и Канглыккургаи, в 2 км к югозападу от Тешиктепе. Отмечен в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80), в 1968 г. — Ташкентским археологическим отрядом. Описание, дата, размеры отсутствуют. В настоящее время почти полностью разрушен. Раскопки не проводились.

257. Саидазнмкурган. Расположен в юго-западной части Ташкента, в 8 км к юго-западу от центра города между ар. Чиланзар и Бурнджар. Отмечен в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80).» Описание, размеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

258. Пазиртепе. Расположено на юго-западной окраине Ташкента, близ 25 сектора Чиланзар. Обследовано Ташкентским археологическим отрядом в 1968—1969 гг. Представляет собой холм, высотой более 10 м и свыше 40 м в поперечнике. Подъемный материал— VII—X вв. н. э. Раскопки не проводились.

259. Хирмантепе. Расположено в юго-западной части Ташкента, по улице Катартал, в се южном конце. Несколько холмов высотой от 1 до 2 м. Обследовано Ташкентским отрядом в 1968—1969 гг. Подъемный материал отсутствует. Раскопки не проводились.

260. Оссуарные погребальные сооружения. Расположены вдоль дороги Ташкент — Самарканд, в 7 км от Ташкента. Найдены в 1894 г., отмечены в 1896 г. (ПТКЛА, 81). Представлены двумя глиняными гробикамн-оссуариями, найденными Р. Латифбаевым. С 1896 г. хранятся в Музее истории народов Узбекистана.

261. Кушилиш. Стоянка первобытного человека первобытного типа. Расположена на левом берегу канала Бозсу, в местности Кушилиш, в Ташкенте. Открыта геологом В. А. Захаровичем. Исследована У. Исламовым. Вскрыт древний культурный слой. Найдены каменные орудия эпохи мезолита (среднекаменного века) и кости первых одомашненных животных (У. Исламов, 38).

262. Тарнауштепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, к востоку от дороги Ташкент—Алмалык, в 3 км от Таукаттепе. Отмечено в 1929 г. A.A. Потаповым (А. А. Потапов, 80), в 1968— 1969 гг. — Ташкентским археологическим отрядом. Поселение, цитадель высотой до 6 м занято пашней. Подъемный материал—от поры раннего феодализма до X—XI вв. Раскопки не проводились.

263. Чинадкурган. Поселение расположено на правом берегу р. Чирчик, в 6,3 км к югу от центра Ташкента, в одноименном селении. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, дата отсутствуют. Раскопки не проводились.

264. Городище Ханабад. Расположено в одноименном селении на южной окраине Ташкента, на правом берегу р. Чирчик. Городище подквадратное в плане, с площадью около 30 га, с цитаделью в южном углу. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов. 80). Обследовалось в 1949 г. В. Массоном (И. Баишев, В. Массой, 6). Подъемный материал представлен керамическими и монетными находками VI—нач. XII вв. Отождествлен со средневековым Нуджкетом, городом Шашского государства, стоявшем в первом фарсахе (6—8 км) от Ташкента. В настоящее время раскапывается Ташкентским археологическим отрядом.

265. Безымянное тепе. Расположено у юго-западного края Ханабада и, вероятно, связано со средневековым Нуджкетом. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

266. Самиштепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик в 2—3 км к западу от городища Ханабад, между ар. Саукбулак и урочищем Чиякуль. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, размеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

267. Джетытепе. Расположено в одноименном селении на правом берегу р. Чирчнк, в 1,25 км к юго-западу от Самиштепе. Отмечено А. А. Потаповым в 1929 г. (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

26S. Культепе. Расположено в одноименном селении, на правом берегу р. Чирчнк, в 1 км к югу от Джетытепе. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А, Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

269. Кургантепе. Расположено в одноименном селении на правом берегу р. Чирчнк, в 1 км к югу от Культепе. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

270—271. Два безымянных тепе. Расположены на юго-восточной окраине Ташкента, в с. Орджоникидзе, близ правого берега р. Чирчик, в 2 км к югу от Кургантепе. Отмечены А. А. Потаповым в 1929 г. (А. А. Потапоз, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

272. Чортактеие. Расположено в 1 км к западу от одноименного селения, на правом берегу р. Чирчик. Отмечено в 1929 г. А, А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

273. Ногантепе. Расположено в 1 км к западу от Чортактепе, на окраине одноименного селения на правом берегу р. Чирчик. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапоз, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

274. Лайлитепе. Расположено близ одноименного селения в 1,1 км к западу от Ногаитепе, на правом берегу р. Чирчик. Отмечено з 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

275. Безымянное тепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, близ с. Сергели. в 2,2 км к юго-западу от Майлитепе, на южном берегу ар. Шах. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапоз, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не прозодились.

270. Яртепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 1 км к северу от к. Рамадан, в 3 км к юго-востоку от Майлитепе. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

277—278. Два безымянных тепе. Расположены на правом берегу р. Чирчик, к югу от к. Сардаул. Отмечены в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). писание, обмеры, датировка отсутствуют. Раскопки не проводились.

279. Ногайкурган (частью его является Кугаиттепе). Расположено в юго-западной части Ташкента, в 4,5 км от текстильного комбината, на правом берегу р. С ал ар. Отмечен в 1868 г. В. В. Верещагиным (В. В. Верещагин, 19). Осматривался в 1896 г. Е. Т. Смирновым (ü. Т. Смирнов, 84), в 1899 гг. — членами ТКЛА (Н. П. Остроумов, 74), в 1913 г.— И. А. Кастанье (И. А. Кастанье, 41), 1916 г. небольшие раскопки проводились В. Э. Эгерт, в 1923 г. обследование со съемкой плана вел M. E. Массой (M. E. Массой, GO). В 1929 г. отметил А. А. Потапов (А. А. Потапов, 80), в 1939 г. — В. Д. Жуков, А. Каххаров, А. И. Тереножкин, в 1954 г.— С. Б. Лунина и 3. Усманова (С. Б. Лунина, 3. И. Усманова, 52), в 1966 г. — Ю. Ф. Буряков, отождествивший его со средневековым городом Банункетом (Ю. Ф. Буряков, 11). Городите в форме трапеции вытянуто на правом берегу р. Салар, обрыто при хозяйственных работах. Культурный слой — от 5 до 12 м. Подъемным материал из раскопок датируется III — IV вв. н. э. до XV в. н. э. 

280. Безымянное тепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, к западу от Ташкента, в 1,4 км западнее городища Ногайкурган. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

281. Безымянное тепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 2,5 км к западу от городища Ноганкургаи. Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

282. Курганы. Расположены на западной окраине Ташкента к северо-западу от Ногайкургана. Выявлены в 1958 г. при хозяйственных работах. Обследованы в 1963 г. Т. Агзамходжаевым (Т. Агзамходжаев, 1). Погребения в оссуариях и сосудах VI— VIII вв. н. э. Снесены при строительных работах.

283—287. Пять безымянных тепе. Расположены плотной группой на правом берегу р. Чирчик, к югу от дороги Ташкент—Самарканд, в 3,5—4 км от городища Ногайкурган. Отмечены в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

288. Ганчтепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, в 10 км к юго-западу от Ташкента. (Карточка Узкомстариса № 316). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Подъемный материал представлен сфероконическими сосудами. Раскопки не проводились.

289. Чаштепе-1, (Шаштепе). Расположено на правом берегу р. Чирчик, в одноименном селении, в 12 км к западу от центра Ташкента, между разъездом №> 54 и с. Зангната. Отмечено в 1896 г. И. С. Лыкошиным (Н. С. Лыкошин, 53), в 1929 г.—А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). в 1931 г. — Г. В. Григорьевым (Г. В. Григорьев, 27). Археологические наблюдения проведены в 1956 г. П. И. Крашенннниковой (124, стр. 147—163). В 1968 г. раскопки проведены Бозсунеким археологическим отрядом АН УзССР. Памятник состоит из высокого холма округлых очертаний, размером 117 X 102 м, с крутыми скатами высотой до 18—19 м. Вокруг него — вал древней стены и примыкающая к нему площадь неукрепленного поселения. Размеры ее установить трудно в связи с разрушениями при хозяйственных работах, но не менее 1,5 га. Полученный материал относится в основном к III—II вв. до н. э.— III—VII вв., частично XI—XII вв. и несколько фрагментов XVIII— XIX в. н. э.

290. Чаштепе-2. Расположено на правом берегу р. Чирчик (рядом с Ш 1). Отмечено в 1929 г. А. А. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Обследование не производилось

291- Безымянное тепе. Расположено на правом берегу р. Чирчик, вдоль дороги Ташкент—Самарканд, с северо-западной стороны, в 1,3 км к западу, юго-западу от Чаштепе. Отмечено в 1929 г. А. Л. Потаповым (А. А. Потапов, 80). Описание, обмеры, датировка отсутствуют. Обследование не проводилось.

Для канала «Апайкины байки» https://t.me/abayki

Многие спрашивают про рецепт ди(да/до/ду)мламы. Отвечаю: мясо кусочками с спичечную коробку обжарить до румяности в небольшом количестве масла (некоторые не жарят — обжаренное всегда вкуснее за счёт румяной корочки чем просто варёное).

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Далее быстро не снижая огонь уложить слоями лук (всё крупно порезанное), картофель, морковь, тыкву, свёклу для экзотики, (зимой можно репу), цветную капусту, баклажаны (летом, некоторые не кладут, я их люблю, из-за них-то и весь сыр-бор), болгарский перец красный и зелёный, чеснок, капусту, каждый слой солить с зирой, пару острых перчика разных цветов, сверху помидоры и зелень и сверху мелкопорезанная думба чтобы стекала вниз, без этого фигня получится, сверху укрыть капустными листьями, добавить полстакана воды и плотно накрыть миской и крышкой, чтобы пар не выходил. Как закипит — уменьшить огонь до минимума и томить не менее 1,5 часа пока от аромата не будет сил терпеть дальше.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Tashkent Retrospective:  Автор: Ю. Братининкас

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Tashkent Retrospective:  Ташкент. Начало 1980-х. Высотки на Хамида Алимджана — начало… Обсуждение нового архитектурного проекта жилого комплекса «Дружба».

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Автор фото: А. Молгачев.

Домиан Барма:

Таки сегодня первый состав вскарабкался на эстакаду и проехал один перегон до станции «Ахангаран». Дальше путей нет, да и на этом перегоне всего один пока, правый путь. Фото с форума «Общественный транспорт Ташкента», присланное пользователем «Добрый Кот». Поезд на станции «Ахнгаран», что на одноимённом шоссе.
Image may be NSFW.
Clik here to view.

В Ташкенте появилось ещё одно место для прогулок и отдыха – этнопарк «Навруз». (На месте бывшей территории «А» ТАПОиЧ — ЕС) Если вы хотите увидеть все достопримечательности наших регионов на одной площадке, зайти в каждый дом, посидеть за дастарханом, насладиться произведениями декоративно-прикладного искусства и завершить свое мини-путешествие панорамным видом на столицу, прокатившись на колесе обозрения высотой в 72 метра, вам стоит посетить парк «Навруз».

Central Park — парк им. Мирзо Улугбека, бывший. Тельмана приглашает на выставку цветов.
Image may be NSFW.
Clik here to view.

14 и 15 сентября с 11:00 до 17:00 в парке пройдёт выставка-ярмарка цветов, организованная коллекционером Т. Тюриной и ташкентским клубом кактусов «Apricus». На ярмарке будут представлены такие цветы, как фиалки, суккуленты и кактусы.

Любители комнатных растений, не упустите возможность приобрести красивые цветы, которые, несомненно, будут радовать глаз!

Ташкент I vsedaokolo.uz

Из повести «Дунганская редька»

Моя ташкентская улица, на которой я родился и вырос, была длинной-предлинной. На картах, документах и табличке на доме, называлась она «ул. Гоголя», но ещё с позапрошлого века называли её просто Гоголевская.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Протянулась моя улица от самого Алайского базара до трамвайного парка «Таштрам», пересекая Пушкинскую, Карла Маркса, Куйбышевскую и Пролетарскую. Но, по-настоящему своей, я считал её от школы номер шестьдесят, имени Шумилова — до улицы Ремесленной. Везде давно уже был асфальт, но здесь сохранилось изначальное мощение булыжником – из окатаных в речках, розовых и серых гранитных камней.

Застроена моя Гоголевская была одноэтажными жилыми домами. У каждого – два-три окна на улицу и входная дверь в нише фасада — с крыльцом и каменными ступенями. Назывался такой вход по-ленинградски – «парадная».
Между домами – деревянные ворота с калитками. За домами – дворы и сады. Вдоль домов – тротуар, за ним — широкий травяной газон и арык* с проточной водой. По сторонам – в два ряда, высокие деревья: клёны, ясени, акации и гледиции, орешины, высоченные пирамидальные тополя, катальпы, с огромными листьями в форме сердца — их называли адамовым деревом**, и красавцы айлантусы, по прозвищу вонючки.

* арык – в Средней Азии так называется небольшой оросительный канал.
** дерево катальпу ташкентцы, в те времена, ошибочно называли адамовым, настоящее адамово дерево — это павловния, но оно гораздо реже встречалось на улицах города.

Магазинов на улице не было, но через заборы, каждый день, мы слышали крики торговцев.
Ма-ла-кё-у-у! Кислий-пресний-малакё-у! – с раннего утра звали покупателей молочницы-узбечки. Молоко, каймак, сузьму и творог в бидонах и банках, упрятанные в две большущие холщовые сумки, они носили на коромыслах, а приезжали в город из окраинных кишлаков. Нашу молочницу мы называли Муккарам-апа. Только у неё бабушка покупала много лет подряд, ещё с довоенных времён – и Муккарам, подходя к нашему дому, кричала из-за ворот совсем по-другому: «Рая-сестра-а-а-ююю!».
Иногда раздавался протяжный и хриплый стон: Ве-еи-и-и-и-ищщщь… Ве-еи-и-и-и-ищщщь… Старий веищь биром! Это шёл по улице и кричал похожий на старика Хаттабыча, одноглазый туземный еврей*-старьёвщик. В длинном халате, с мешками, перекинутыми через плечо, шёл он, приглашая выносить на продажу ношеную одежду, обувь и ненужный домашний скарб.
— На-а-жи! Нажи-и-тачить-ножницы-ы-ы! – волновал домохозяек бродячий точильщик. Звали его странным именем — Август Иваныч. Под его коротким носом всегда топорщились коротенькие, седые усики с пробором. На лысой голове он носил узбекскую тюбетейку. На плече Август Иваныч таскал свой главный инструмент — верстак с точильным камнем, ножной педалью и колесом с ременным приводом. Работая, всегда повязывал фартук, от плеч — до колен, из вытертого до серой ткани, коричневого дерматина.
По воскресеньям, ещё до молочниц, нас будил бесцеремонный стук в ворота.
— Аткривай! Му-у-ср-р! Мусорный директор приехал! Аткривай! — хрипло орал мусорщик — тощий, носастый грек «Гриса»** (так он произносил имя Гриша). Он был обряжен в неимоверно замызганый костюм – но всегда с галстуком. Приезжал на раздолбаной, вонючей мусоровозке, у которой всё время то глох, то стрелял двигатель. Дед мой называл Гришу нечистой силой — но тот не обижался. Работа у него была тяжёлая и грязная, но справлялся «Гриса» идеально — делал всё весело, быстро и аккуратно.

* Туземные евреи — так, по-старому, называли иногда бухарских евреев, которых немало было в Ташкенте.
** Ташкентские греки – это были ссыльные крымские греки из Ставропольского края, или политические эмигранты из Греции, приехавшие в 1949 году. Гриша был крымским.

Пару раз в месяц раздавалось цоканье лошадиных копыт и грохот колёс по булыжной мостовой. Затем — трубные звуки. Это приезжал на конной повозке с бочкой татарин-керосинщик Наиль и пел в жестяную рупор: «Ки-ира-а-си-ин! Ки-ира-син!». И все старухи нашей улицы наперегонки, с бидончиками в руках, спешили занимать очередь… Это было время керосинок и керогазов – на них готовили и разогревали еду.
У Наиля, маленького, пожилого, но крепкого и жилистого мужичка, было необыкновенно морщинистое безволосое лицо, без ресниц и бровей. Все на нашей улице знали, что керосинщик Наиль воевал, и горел в бронемашине. Кожа его лица и рук была словно из мятой полупрозрачной бумаги, в которую бабушка любила заворачивать свои пироги. Она называла такую бумагу восковой калькой.
Бабушка всегда брала меня с собой на улицу. Я помогал нести ей бидон. Потом мы стояли в очереди – повозка всегда останавливалась между перекрёстками — и первыми успевали не мы, а те, кто жил напротив….
… Запах керосина растекался над мостовой… Подходила наша очередь. Бабушка следила за воронкой в бидоне и струёй из бочки – чтобы не было недолива.
Я же следил за другой струёй. Каждый раз, когда заканчивали разливать керосин, лошадь принималась нетерпеливо перебирать копытами. Керосинщик прикрикивал на неё — и одергивал вожжи. Тогда лошадь фыркала и принималась мочиться широченной пенной струёй с брызгами. Бабульки в очереди ругались и отпрыгивали.
— Ээ-э-э, сектен — достала ты меня! – ругался керосинщик. Но струю было уже не остановить — она казалось бесконечной. Я глаз не мог оторвать — всё ждал: когда же «керосин» у лошади кончится?

Однажды произошёл перерыв в керосиновом снабжении. Очень долго не приезжал Наиль. Поначалу бабушки-соседки занимали керосин у самых запасливых. Все жаловались друг-другу и обсуждали эту больную тему.
И вот наконец раздалась с улицы долгожданная керосинная песня. Бабульки похватали бидоны, внуков и внучек и рванули занимать очередь. Но повозки с цистерной на улице не было.
Старушки рыскали по нашей Гоголевской то к одному перекрёстку, то к другому.
— Уехал? Не дождался?
И вдруг, из-за угла, с Ремесленной донеслось: «Ки-ра-си-ин!».
Бабки, гремя бидончиками, рванули туда. Надо было успеть — ведь на чужой территории уже другая очередь! Внучата не поспевали. Кто-то упал, заревел. Кому-то чуть ручонку не оторвали. Однако и на Ремесленной ни повозки, ни Наиля уже не было…
— Опять опоздали?
Но уже с Жуковской кричат: «Ки-ра-си-и-и-и-ин!».
И все – понеслись туда…
Долго бегали старушки по улицам. И себя и внучат умотали. Некоторые, особенно упорные, до вечера бродили… Но керосинщика так и не нашли.
Наиль приехал через неделю. И тогда выяснилось, что это был розыгрыш парней с Ремесленной. Они сделали рупор из старой кровельной жести. Кричали в него из-за угла, а потом прятались — то в глубоком сухом арыке, то за чьей-то калиткой. И умирали со смеху, глядя как хорошей физкультурной рысью, носятся друг-за другом бабульки с маленькими внуками.
Все бабушки разные… Некоторые, узнав про обман, плакали от обиды. А другие смеялись, рассказывая про то, как их провели.

…Иногда с улицы доносился и вовсе странный крик: Шара-бара! Шара-бара! И звук: цок-цок-цок — как у лошади керосинщика, но тише и мягче…
Что такое Шара-бара? Кто это цокает? Я пытался подглядеть в щёлку калитки. Но доски в ней были пригнаны без щелей. Разглядеть, кто кричит, было невозможно.
Молочницу я видел – она к нам во двор приходила. Точильщик тоже работал во дворе. Я всегда стоял рядом, пока он возился с ножами для Бабы Раи и соседки Ханифы, и заворожено смотрел на искры, летящие из-под точильного круга. Это было лучше бенгальского огня!
Всех я видел, кроме таинственного Шара-бара. Во двор он не заходил, а меня, пока я был дошколёнком, одному, без взрослых, на улицу выходить не разрешали. Но от моих вопросов, кто это такой, отец отмахивался, а бабушка недовольно поджимала губы и отвечала коротко: «Жулики». Что значит это слово я тоже не знал, но догадывался – к жуликам меня не пустят.

Когда в очередной раз приехал керосинщик, я, услышав его трубный призыв, опрометью побежал сообщить бабушке. Каждый выход на улицу был для меня приключением. Я так спешил в этот раз, что мы оказались в очереди вторыми — сразу же за нашей соседкой Марьпалной. Но, как только керосин полился в бидон, лошадь, брыкнула, вскинула голову, и зазвенев упряжью, пронзительно заржала.
— Тпру-у-у-у! – крикнул Наиль.
И сразу же – от перекрёстка с улицей Ремесленной, мы услышали хриплый контральтовый вопль: Иии-Ааа! Иии-Ааа! Иии-Ааа!
— Баба Рая! – восторженно закричал я, — Это ишак!
Навстречу керосиновой очереди, по булыжной мостовой громыхала двухколёсная, запряжённая ишаком, повозка. Рядом, держа поводья, шёл человек в грязном ватном халате. На макушке его бритой головы была свалявшаяся шапка ушанка, какого-то детского размера. Вот он дёрнул повод – ишак, лязгнув по камням подковами, остановился… человек рупором приложил ладонь ко рту, явно собираясь что-то крикнуть…
…сердце у меня вдруг замерло… и за несколько мгновений до того, как раздался его крик, я понял, что сейчас услышу!
— Баба Рая, — шёпотом спросил я, — это жулик Шара-Бара?

© Алексей Хабаров, 2018.

Автор Филипп Гаджили (Фил Тышкевич)

Недавно я впервые за 22 года побывал в Алмате. Она меня поразила своими масштабами во всём. Вроде бы соседний город, а ощущение, что попадаешь в совершенно другую социальную эпоху. Здесь мои некоторые наблюдения о том, чем, на мой взгляд, взгляд туриста, отличается Алмата от Ташкента.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Природа

Город напоминает большой лес, в котором поселились люди. Деревьев не просто много, а немыслимое изобилие, особенно в центре.
В солнечный летний день можно гулять по городу на протяжении часов, не боясь заработать головную боль – спасибо надёжному покрывалу из деревьев. Очень много травы, зелени, клумб и цветов, а ёлок, наоборот, гораздо меньше, чем в Ташкенте. В Алмате очень хорошо работает естественное орошение – в отличие от Ташкента, арыки никуда не делись и продолжают, как и в советские времена, делать город свежим и цветущим.

Архитектура

Старинных зданий, как в Ташкенте, в Алмате почти нет. Ни дореволюционных построек – всё равно исламских или имперских русских, очень мало и раннесоветскостроя. Наиболее раритетные дома – сталинские. Есть много так называемых «японских», «греческих» домов, которые строили в конце 40-х. В отличие от Ташкента, в Алмате многие из них отлично сохранились и прекрасно вписываются в уютные и зелёные улочки. В отличие от довольно архитектурно однообразного Ташкента, Алмата удивляет разными стилями – причём разная архитектура территориально не смешивается.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Наверху, ближе к горам, современный город из стекла и бетона в духе Астаны, посередине уютная Алмата с маленькими улочками и двух-трёх-четырехэтажками, внизу спальные районы. Кстати, сами алматинцы ориентируются в своем городе по одному главному принципу – вверх/вниз. Это, и правда, очень удобно, если учесть, что все основные трассы в Алмате достаточно прямые и пересекаются, создавая эффект решетки. Еще один момент: многоэтажки в Алмате потрясают своим разнообразием. Я увидел десятки видов пяти- и девятиэтажек. Очевидный контраст со стандартными многоэтажками Ташкента.

Жители

Наши соседи тоже очень вежливы и открыты, как и ташкентцы. Один пример: когда я на мосту, на узком тротуаре, фотографировал свою подругу, люди останавливались и ждали, пока мы сделаем кадры. Было даже неловко. Вежливость чувствуется и в выполнении своих должностных обязанностей – водитель автобуса вам терпеливо объяснит, как добраться до места назначения, кассир в банке подробно расскажет, чем выгоден тот или иной кредит, а оператор мобильной связи – тариф. Чем вежливость алматинцев отличается от нашей? Моя гипотеза: мы своей вежливостью хотим показать, как хорошо относимся к человеку, они – с помощью вежливости стараются сделать жизнь всех участников какого-либо процесса или ситуации более комфортной.

Бюрократический оазис

На что обращаешь внимание в первую очередь, это почти полное отсутсвие милиции. Впечатление, что по сравнению с Ташкентом блюстителй порядка меньше примерно в десять раз. Работа различных служб происходит быстро, каждый знает своё дело, автоматизация на высоком уровне, хотя и далека от желаемой. Конечно, за неделю я очень поверхностно успел познакомиться с бюрократией Казахстана, но таковы мои первые впечатления.

Автомобили и дороги

Потрясающее разнообразие. Дэу почти нигде не видно, зато вместо них: Ауди, БМВ, Мерседесы, Порше, Лексусы, Хёндаи, Рено, Ниссаны, Лады и …весь мировой автопром. Еще одна деталь: машины пропускают пешеходов на любом переходе. Сами дороги гораздо ровнее и уже, особенно в центре, тротуары есть практически везде, где я был, во многих местах безбарьерная среда – что делает передвижение стариков и инвалидов максимально удобным.

Общественный транспорт

Он дороже. Оплата сразу наличными или по специальной проездной карточке. Наличкой проезд дороже, чем Ташкенте, примерно в два с половиной раза, а по карточке – в полтора.

Городской транспорт лучше и разнообразнее ташкентского. Есть троллейбусы, метро и автобусы. Почти все маршруты ходят как часы, сам транспорт чище и удобнее. Автобусы не стоят по полчаса на остановках, почти в каждом пандусы для инвалидов, а также места для стариков и инвалидов.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Метро – тихое и новое. Таймер на станциях показывает, сколько осталось до приезда следующего состава, а не сколько прошло с отъезда предыдущего. Составы с кондиционером, проходом между вагонами и отличной звукоизоляцией – даже на максимальной скорости в вагонах можно говорить, не повышая голоса.

ТРЦ и супермаркеты

Они гораздо больше и разнообразнее, некоторые такие большие, что в буквальном смысле не видно конца и края – в точности как Европе или России. Очень много полуфабрикатов: печеное, салаты, пицца, даже яичница с колбасой. Но главное их отличие от ташкентских – в разных центрах и сетях выбор отличается друг от друга.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Кстати, пакеты в супермаркетах Алматы до сих пор дают бесплатно, а цены на многие продукты ниже, чем в Ташкенте.

Еда

Конечно, Алмате далеко до Ташкента в плане сытности, свежести, дешевизны и разнообразия среднеазиатской кухни, «миллий таомлара». Но Алмате есть чем ответить: потрясающий выбор вкусных и свежих полуфабрикатов, свежевыжатых соков и молочных продуктов, различных сортов мяса (которое не дороже, чем в Ташкенте), сладостей, консервации, соков и многого другого. А ещё огромный выбор кафе и ресторанов. Японская, французская, армянская кухни. Бельгийское пиво, бутик сугубо итальянской кухни и вина. И это не просто вывески и названия. Кухня действительно отличается, вкус разный, подход к приготовлению пищи – тоже. Что ещё бросается в глаза – цены. Если у нас, кроме дешёвых столовок и «миллий Таомлара», много демократичных по ценам кофеен и недорогих ресторанчиков, то цены в общепите Алматы заметно выше, часто кусаются.

Алкоголь

В первую очередь, из-за высоких пошлин на иностранный алкоголь так называемый алкогольный масс-маркет в Узбекистане считается элитным. Martini, Chinzano, простые испанские, итальянские, французские, грузинские вина без выдержки стоят гораздо дороже местного алкоголя, их пьют либо достаточно обеспеченные люди, либо по каким-то особым поводам. Совсем не так в Алмате. Цены ниже ташкентских в два-три раза. Выбор – даже в простых супермаркетах в два-три раза больше. А есть ещё специализированные магазины, бутики… в общем, там не скучно.

Театры, выставки, кафе и прочие места для отдыха

В центре Алматы прекрасный «Арбат», улучшенная версия нашего Бродвея: здесь молодёжь играет на гитарах, поёт и танцует, влюбленные парочки отдыхают на изумительных скамейках для лежания, полно уютных кафе, пабов и ресторанов, отличная природа. В Алмате есть и свой «Ильхом» – театр «Артишок», где можно увидеть злободневную чернуху, и свои киноклубы, где просвещённые богемные любители наслаждаются фильмами не для всех. Слышал я и о галереях, в том числе, современного искусства, до которых добраться не успел.

И как итог – чему Ташкенту и ташкентцам стоит поучиться у Алматы и алматинцев, самый минимум:

– не-только-гостеприимной вежливости. Вежливость узбекистанцев больше связана с понятием гостеприимства. У жителей Алматы вежливость не такая горячая, зато куда более всеобъемлющая;
– аккуратности, исполнительности и дисциплине. Особенно это касается сервиса;
– свободе. Сложно представить, чтобы в Алмате кто-то боялся фотографировать просто улицу или бегал по зебре – потому что машины торопят;
– вождению. Без комментариев. Просто учиться.

А о том, чему стоит поучиться Алмате и ее жителям у Ташкента и ташкентцев, пускай расскажут сами алматинцы.

И фотографии:
[See image gallery at mytashkent.uz]

7 сентября в немецкой Евангелическо-лютеранской общине Ташкента состоялся литературно-музыкальный вечер, посвященный памяти Анны Герман.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Вечер был организован лютеранской общиной и немкой-меннониткой Маргаритой Унру, которая стала ведущей этого памятного мероприятия.
Подготовка к вечеру заняло около 8 месяцев, и для его проведения она специально приехала из Германии. К месту говоря, Маргарита родилась в Узбекистане, но 25 лет назад уехала из Ташкента в Германию, однако, как она говорит, Узбекистан считает своей родиной и никогда его не забывает.

Здесь стоит сделать небольшую ремарку. Маргарита приехала не только для проведения вечера памяти Анны Герман, но и совершила благородный поступок, который незримыми нитями связан с трудной судьбой немцев – меннонитов, проживавших в Узбекистане и, к которым, как оказалось, принадлежала и сама Анна Герман.

Дело в том, что Маргарита Унру передала в дар музею немцев-меннонитов в Хивинском комплексе Ичан-кала семейную реликвию — сундук, изготовленный голландскими мастерами в XVIII веке. Сундук проделал большой путь из Голландии до Узбекистана и нашел свое место в музее.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Но вернемся к вечеру. Небольшой зал немецкой кирхи не мог вместить всех поклонников таланта Анны Герман, заняты были все проходы, где пришлось устанавливать дополнительные стулья. Вечер начался с исполнения церковным хором общины песни Шуберта Ave Maria.

Вечер состоял из литературной и музыкальной частей. Первая его часть была построена на воспоминаниях Маргариты Унру и выдержках из дневника матери Анны Герман Ирмы Мартенс. В рассказах Маргариты зрители услышали то, что никогда не слышали и нигде не читали. Многие факты из биографии Анны Герман почитатели её таланта услышали впервые.

Из воспоминаний Маргариты Унру: «В моей жизни Анна Герман сыграла особую роль. Первое встреча с Анной – весной 1970 года. Я жила в Ташкенте и шла счастливая по улице Пушкина – меня немку приняли в аспирантуру! Это было началом нового пути. У консерватории в витрине газетного киоска я увидела журнал «Кругозор» с портретом девушки неземной красоты.

Журнал я купила не задумываясь. Присев в сквере на скамейку, я прочла:

«Анна Герман — польская певица, родилась в 1936 году в Узбекистане. Мать Анны из старинного голландского рода. Но голландские традиции многовековой давности столь сильны, что три женщины до сих пор разговаривают дома на несуществующем голландском наречии – окаменевшем языке XVI века…».

И я поняла, что не зря, как завороженная, остановилась у газетного киоска. Мои мама и бабушка, и тёти тоже говорят на старинном голландском диалекте, я тоже родилась в 1936 году и тоже в Узбекистане. Неужели мы с Анной одного рода – племени?

Как и все слушатели Советского Союза я была поклонницей Анны Герман, но с этого момента у меня возникло ощущение внутренней близости, душевного родства с Анной. Вся страна чествовала ее как польскую певицу, а я как будто узнала ее сокровенную тайну и бережно ее хранила. Я следила за ее карьерой, радовалась её триумфальному успеху в Советском Союзе и никогда не думала, что смогу встретиться с ней лично.

Но чудо случилось: это было летом 1975 года, мы жили в Ярославле. Анна Герман приехала в наш город на гастроли. К счастью, в это время у нас гостила мама, которая свободно говорила на голландском диалекте. На концерт Анны Герман мы пошли всей семьей. Я попросила маму научить мою дочь-школьницу Лену нескольким фразам на платтдойч (языке немцев-меннонитов). Моя мама, отсидевшая по 58-й политической статье 10 лет, отговаривала меня, боялась, что может быть большой скандал, что нас посадят. Но я была абсолютно уверена, что я права и не могла упустить возможности убедить её в своей правоте.

После каждой песни зал взрывался громом аплодисментов. После очередных аплодисментов моя дочь с букетом цветов вышла на сцену. Она быстро выговорила пару фраз, которым ее научила бабушка, Анна стояла с широко открытыми глазами, отодвинула микрофон и стала быстро отвечать на этом же диалекте. Но Лена покачала головой — так говорит только наша бабушка. И Анна попросила после концерта прийти за кулисы театра. За кулисами Анна говорила только с нашей мамой на таком родном ей голландском диалекте. Она как близким людям рассказала нам, что ждет ребенка, что недавно умерла ее любимая бабушка».

Еще в раннем детстве бабушка назвала Анну «Белым ангелом». И все, кто так или иначе сталкивался с Анной Герман: на сцене, на студии звукозаписи, или просто как продавец ювелирного магазина, — все, не сговариваясь, говорят о ее неповторимости, о ее скромности, душевности, искренности и называли ее ангелом.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Воспоминания Маргариты Унру вошли в книгу, изданную Иваном Ильичевым «Неповторимая Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице».

В книгу также вошли воспоминания известных композиторов: Пахмутовой, Шаинского, Колкер, Фельцмана, поэтов: Риммы Казаковой, Николая Добронравова, писателей, журналистов, простых слушателей, работников сцены и даже работников таможенной службы.

Цитаты известных личностей из книги говорят сами за себя: «я услышала ангельский голос», «ее голос был божественным», «она действительно производла впечатленипе ангела», «только этот божественный ангельский голос нужен был для звучания в фильме «Судьба», «Анна Герман – посланница бога на земле», «в памяти остался ее чистый небесный взгляд», «она была действительно единственной и неповторимой», «ее невозможно было изобразить, воссоздать», «до сих пор помню ее улыбку – это была улыбка сердца».

Сколько прекрасных слов они нашли для Анны, и, не сговариваясь, все говорили о ней как о небожительнице.

Из воспоминаний Маргариты Унру: После этого наши мамы переписывались. Выяснилось, что и история наших предков одинакова. Наши предки меннониты. Меннониты — это голландские протестанты — дети мира, которые перековали свои мечи на плуги и свои копья на серпы, убивать? Ни за что! Возмутительно миролюбивы. Их кредо: «Работать и молиться».
И для того чтобы сохранить свою веру, свои принципы им приходилось менять местожительство и подданство, страны и континенты, но вера, национальная идентичность и язык при этом не менялась веками. И именно из этого рода – племени предки Анны Герман и мои. Так наши с Анной предки из воинствующей Голландии в 16-м веке оказались в Речи Посполитой, в 18 веке в царской России, в меннонитских колониях на юге, где предки Анны и мои жили в соседних деревнях, а в середине 19 века с разрешения Хивинского хана оказались в Хиве.

К словам Маргариты добавим, что их отцы учились в одном коммерческом училище в городе Халбштадт, ныне Молочанск (Польша). Оба они были очень музыкальны, руководили церковными хорами.

В Берлине и Варшаве Маргарита Унру встречается с мужем Анны Герман Збигневом Тухольским, но одна из самых важных встреч была с биографом Анны Герман Иваном Ильичевым.

В книгах, изданных Иваном Ильичевым, публикуется дневник матери Анны Герман Ирмы Мартенс, рассказывающий о жизни семьи в Узбекистане. О детских годах Анны нигде не писалось и не рассказывалось.

Из дневника Ирмы Мартенс: Я пишу о своей семье, об Aнне, нашей жизни. Пишу не для cлавы, таких историй рассказано уже не мало. Время было страшное, о нем сейчас могу сказать так: это был государственный террор против народов, населяющих Россию. 14 февраля 1936 года родилась наша доченька. Мы дали ей имя Анна – Виктория. Радость наша не знала границ! Анечка была здоровым и красивым ребенком. Я повязала ее головку платочком, и она выглядела как колхозница. Мы переехали в Ташкент. Мы решили осесть там. Мы спокойно себя чувствовали в снятой у доброжелательных улыбчивых узбеков квартире. Вокруг господствовал порядок: в доме, во дворе, во всей усадьбе.

Осев в Ташкенте, им показалось, что наступил мир и покой: Наступило достаточно спокойное время. Я начала работать учителем немецкого языка в средней школе имени Чкалова.

Но… Но вдруг в наш дом постучала беда: 25 сентября 1937 года мой муж и брат на волне общих репрессий были арестованы. Чёрные тучи нависли над нами! Я в отчаянье, как мы будем жить? Я не зарабатываю столько, чтобы мы прожили вчетвером. И, упаси Боже, было кому-то пожаловаться. Мы были абсолютно бесправны.

Женщины с этим не могли смириться, Ирма Мартенс с маленькой Анной ходила по темным коридорам, стучалась во все двери и общалась с чиновниками всех уровней, хоть что- то узнать о муже и брате, зачастую возвращаясь со слезами: Я пошла к прокурору, может быть здесь услышу хорошую весть об арестованных? Я спросила где мой муж Евгений Герман и брат Вильмар Мартенс. — Ваш муж сослан на десять лет без права переписки! -За что? За что? — Мне не ответили…-Я могу к нему поехать? -Нет….

Такая же участь постигла и отца Маргариты Унру. В годы перестройки Маргарита и родственники Анны Герман получили справки о реабилитации их отцов, в которых говорится, что они были расстреляны в 1938 году с разницей меньше месяца, и лежат их останки в одной яме.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Из воспоминаний Маргариты Унру: Итак, наши мамы остались одни. Они продолжали работать в школе. Прошло 4 года неизвестности и надежды получить хоть какую — нибудь весточку. А тут новая всеобщая беда: ВОЙНА.

В январе 1942 года их семьи, как семьи «врагов народа», товарными вагонами вывезли из Ташкента в Бухарскую область. Семью Анны вывезли в Ромитанский район, а Маргариты в соседний Гиждуванский.

Из дневника Ирмы Мартенс: В Ромитане мы были на грани жизни и смерти. Аня заболела, я сидела и читала ей сказки. Она всё время говорила: «Читай, читай, только читай»… Так она забывала о чувстве голода. Она не просила ни пить, ни есть, а мое сердце обливалось кровью.

Чтобы как-то выжить, дети с мамой ходили по кишлаку, заходили во дворы к узбекам и предлагали простыни в обмен на что- либо съестное. У узбеков покойников заворачивают в белый саван. Поэтому белые простыни были очень ходовым товаром. Но сколько их у них могло быть? Но возможно те несколько простыней спасли детей от голодной смерти.

Через некоторое время Ирма Мартенс заносит в свой дневник: «Анечка выздоровела, и мама сказала: «Убегай в Киргизию». Мы бежали в Орловку, деревню в Киргизии, где жили потомки голландских переселенцев. Я получила работу в школе. Но везде были страшная беднота и голод».

Это было очень рискованно, если бы их где — нибудь в дороге задержали, то Ирма неминуемо получила бы за побег с места высылки минимум 10 лет лагерей. Но семье Анны чудом удалось выехать в Орловку, а семья Маргариты осталась в Гиждуване — навсегда.

Однако и в семью Маргариты приходит очередная беда и как она вспоминает: В наш дом приходят трое в штатском, устроили обыск забрали все, что было на немецком языке – письма, мамины рецепты, даже мои любимые «Сказки Андерсена», и увели маму. Она идет по пыльной дороге, оглядывается, я бегу следом, кричу: «Дяденька. Дяденька, а когда мама вернется?» – «Через 10 дней». Мама вернулась… через 10 лет. Какое счастье, что семья Анны смогла «убежать» в Орловку.

В Орловке в Киргизии было тоже нелегко, но семья Анны попала в свою среду.

Из дневника Ирмы Мартенс: В Орловке я познакомилась с поляком Германом Гернером. Он помог нам пережить самые тяжелые дни, делясь всем тем, что имел сам, 4 апреля 1942 года мы поженились. Муж вскоре уехал, чтобы вступить в Войско Польское. Герман пропал на войне.

По сути это был фиктивный брак, но это дало возможность семье Анны Герман в 1946 году с польскими реэмигрантами выехать в Польшу.

И только в этом году Иван Ильичев внёс ясность в эту детективную историю. Он установил, что Герман Гернер – был еврейским эмигрантом, бежавшим из Польши от холокоста. Родители его погибли. Он чудом спасся, и оказался в Киргизии.

И теперь оцените его поступок: молодой еврей чудом спасается от холокоста, и из сочувствия к этим измученным загнанным женщинам заключает брак с немкой. А в это время идет война, идёт чудовищное уничтожение евреев. Это достойно высочайшей оценки. Именно благодаря этому благородному человеку семье Анны Герман удалось эмигрировать в Польшу.

Музыкальная часть вечера, естественно была посвящена творчеству Анны Герман. Несмотря на свой почтенный возраст романсы Анны великолепно спела и сама Маргарита Унру.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Неподдельный восторг, продолжительные аплодисменты, возгласы «браво» — так сопровождались выступления юных исполнителей, студентки музыкального колледжа из Термеза Камиллы Астанкуловой и учащейся лицея при Государственной консерватории Узбекистана Анны Архиповой.

У Камиллы колоратурное сопрано и в песни Анны Герман она внесла свои неповторимые нотки, которые не оставили равнодушным всех сидящих в зале и задели их душевные струны.

Эти рассказы только о первых годах жизни Анны. Прошли годы, но несмотря ни на что, Анна говорила, что Узбекистан – это ее вторая Родина. А мама Анны Ирма всегда с теплотой вспоминала об узбеках.

Анна покинула этот мир 37 лет назад 25 августа 1982 года.

Незадолго до своей смерти она написала своей московской подруге: Я уже несколько раз должна была плыть на тот берег. Хочу тебе сказать самое важное. Вчера я приняла крещение- — это вера моей бабушки, и я очень счастлива.

Перед самой смертью Анна пишет, что она счастлива, счастлива потому что нашла дорогу к богу. Последние песни Анны – молитвы. Когда ей было физически тяжело, она пела псалмы и ОТЧЕ НАШ из маленькой библии своей бабушки.
На могиле Анны написано: «Господь – пастырь мой».

М.ДЖАНГИРОВ, фото автора

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Отсюда.

Tashkent Retrospective:  Ташкент. 1984-1985 годы. Угол улиц Ленина и Карла Маркса.
Чинара у флигеля Дворца князя Н.К. Романова.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Фото: Р. Яруллина

Современное фото

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Насыр Кадыров Хорошая фотография. Пельменная, кукольный театр, дворец пионеров, здание конторы, скверик, подземный туалет, кинотеатр «Искра» через дорогу, позже конечные автобусов и маршруток, сейчас выставочные залы, даже два. Был старый вековой сад за зданием. Он был огорожен красивым кованным забором. Забор убрали, сад зарубили и сделали проход к площади. В этом саду были качели, горки, куда мы будучи первоклашками приезжали на трамвае. И остановка трамвая была совсем рядом. Все это было. Вспоминать и хочется и нет. Тоска. Эти трамваи трехвагонные с деревянными сиденьями и слишком громкими звонками. И весело и жутко. Спасибо за экскурс в прошлое.

Евгения Орлова-Страмцова Во дворце пионеров им.Сталина,а потом переименовали в Ленина работала моя мама руководительницей керамического кружка.Сама в подвале выложила специальную печь для обжига глиняных изделий.Многим ребятам дала путевку в жизнь.Некоторые впоследствии стали известными художниками-керамиками. Еще мама вела кружок «Умелые руки».

Моника Юсупова Евгения Орлова-Страмцова Вы правы!
К 1981 году,дворец переехал в новое здание,очень красивое,большое,светлое.Во дворце работало около 240 кружков,это 4 отдела:
Художественный
Технический
Туризм и краеведения
Политико-массовый
Методический.
Преподавали очень грамотные кадры.Сколько Детей посещало Дворец….

Ризо Ахмад. Начало.

Неправильная оценка

Мама у нас была строгая  и у меня и моих сестренок ежевечерне проверяла дневники и тетради, а потом садилась с нами делать домашние уроки. Что тут скажешь – мама сама была учительницей. У-уф, не продохнешь!.. Хотя я учился неплохо, можно сказать, даже очень хорошо. Был круглым отличником.

С папой было гораздо легче, он был добрая душа, раздавал деньги, какие не попросишь, привозил из гастролей (он был директор нашего единственного в городе театра) разные нам всем вкусности и подарки,  а насчет нашей учебы мог только спросить:

• Ты где учишься, парень, в каком классе?
• В четвертом, папа, я вам вчера уже говорил, когда вы мне рубль давали.
• Подожди, а почему рубль, положено же 20 копеек, не так ли, молодой человек? – и не выслушивал никакого ответа, весь был в мыслях о своей сцене и великих героях. — Ну раз уже рубли берешь, значит уже совсем большой стал, пора женить…

Мама тщательно следила и за нашей формой и нижним бельем, сама стригла нам ногти, купала поочередно всех нас, пока мы были маленькие и не знали, что надо стесняться, в большущем железном корыте, где всегда замачивалось перед стиркой всякое белье. Сестренок моих она купала по-моему аж до 10 класса, а меня, когда я наотрез отказался от ее услуг, по-моему это случилось, когда я учился в 1 классе, отправляла каждое воскресенье ранним утром вместе с отцом в баню на Токи Саррафон. Там, в той бане отец встречался со своими друзьями – приятелями, и пока они за крепким горячим зеленым чаем, а чуть не спеша – и за коньяком, говорили о политике, футболе и хорошеньких женщинах, я вовсю плескался, смешивал горячую и холодную воду, бегал, на умиление всем – голенький ангел,  из одной банной комнаты в другие, удивляясь, почему это комнаты эти без всяких дверей, а одна холодная, другая горячая, третья совсем жаркая,  и вослед только и слышал от отца:

• Осторожнее, чертяка, сыночек, поскользнешься — упадешь!

Но самое главное, из-за чего я всегда с огромным удовольствием шел с оцом в ту баню, несмотря на воскресное раннее утро, когда сам бог велел поспать до самого обеда, совершалось после бани. Мы выходили из нее, совершенно распаренные и красные, и сразу заходили в кондитерскую. Здесь папу тоже знали и сразу сажали нас за столик и, даже не спрашивая, приносили ему 2 бутылки припасенного лично для него хорошего пива, а мне большой стакан какао, 2 пирожных, одно обязательно заварное, а другое трубочка, и еще три сладких коржика для сестренок.

Дома мама быстро возвращала нас на землю:

• Чего так долго, обеденное время уже. Я уже измучилась – не случилось ли чего? И не приближайтесь ко мне, от вас пахнет пивом. А ты давай, садись за уроки, как сделаешь – тогда и сядем обедать.
• Нет у меня домашних уроков, мама, не задают нам на воскресенье, сами же знаете, а еще спрашиваете.
• А-а, ну да! Тогда садись и помоги сестренкам, у них задачка не выходит. Помоги давай, не артачься, ты поумнее их будешь, а мне недосуг, мне за кастрюлей с обедом последить, а то выльется…

Сестренки, конечно, как мама вышла на кухню, получали каждая по подзатыльнику от меня, пока я за них решал задачку и удивлялся их тупости, а потом успокаивал себя – девчонки, что с них возьмешь…

Но когда папа в воскресные дни отсутствовал, мама загоняла меня в так и недостроенную нашу домашнюю баню, где меня ждали в ведрах холодная вода и кипяток, ножницы, жестяная большая кружка, новое  еще в пачке мыло и мочалка.  Закрыв меня на засов, мама кричала оттуда:

• Пока мыло не станет половинкой, не выходи, понял, такой – сякой, проверю. И постриги там, небось оброс, как дед мороз.

Причем тут дед мороз, я не знал, он ведь был хороший и вплоть до студенческих времен, тогда я уже был разлучен с родным домом, приносил мне хорошие подарки, а однажды велосипед “Урал”, настоящий мужской, не девичий какой, а в другой раз – настоящий фотоаппарат “Зенит”.

Из-за этих коржиков и пирожных всё тогда и началось, скандал был вселенского масштаба. Но всё расскажу по порядку.

Однажды в воскресное утро я полетел в родительскую спальню:

• Мама, сегодня воскресенье, папа обещал еще вчера вернуться.
• Нет, не приехал, сам видишь, ложись ко мне, поспи.
• Не буду я к вам, вы целоваться лезете, а когда приедет?
• Не знаю, ой, оставь, дай еще поспать немножко, не звонил пока…

А утром за завтраком:

• Знаю, зачем спрашивал, вот завтра получи две пятерки, принесу тебе два коржика и два пирожных.
• Вы мне и так должны мама!
• Как, когда?
• А за четверть?
• Так ведь папа тебе дал 10 рублей, объедайся мороженым, сколько захочешь, еще сказал. А ты мороженое никому не купил, бросил в копилку свою, сказал еще – миллионером теперь буду.
• То папа, а вы?
• Так ведь я его надоумила!
• Ладно, вас не переубедишь, вы всегда правы. А заварные принесете?
• Ну да!
• А эти, дочки ваши, будут у меня канючить.
• Что за антагонизм, они сестренки твои. Ладно и им принесу.
• Ага, я трудись, зарабатывай, а им за что? Нечестно это!
• Ну тогда дашь из того, что тебе принесу.
• Ладно, и им несите, обжорам…

Ну а следующий день, это был понедельник, оказался самым ужасным в моей той жизни, но потом превратился, перешел в самую прекрасную ночь. По физике на первом же уроке я легко получил пятерку, но потом меня не спрашивали, да я  и сам не хотел, уповал на математику. И вот последний, шестой урок, математика. Елизавета Ефимовна объявила контрольную – пятиминутку, тут же проверила листочки и… к моему ужасу поставила мне четверку, даже не спросив, хочу ли я ее. Может не сомневалась, что я буду согласен. Я ведь у нее был круглый отличник, так что одна или две-три четверки не меняли общей картины. Но я был не согласен, сегодня не согласен! Лучше бы она ничего не ставила!

Лучше бы я с одной пятеркой по физике пришел домой! Что делать? Ладно мама посмеется надо мной и всё равно выдаст мне любимых моих мне на стол. Но сестренки, эти вреднюги, начнут смеяться, дразнить меня, что не заслужил, этого же не вытерпишь! Что же делать?

Мимо моего пути в школу и из нее домой пролегает стадион “Спартак”, а там пустырей навалом. Я пошел туда, сел на пенек, открыл ранец, достал дневник и как мог переправил четверку на пятерку.

Дома, заикаясь  и бледнея от ужаса, я заявил маме, что это сама Елизавета Ефимовна переправила мне оценку. Откуда я мог предполагать, что мама сразу схватится за телефонную трубку:

• Здравствуйте, Елизавета Ефимовна, вы уже дома, как хорошо! Я мама Исмаила Ахмедова. Извините за беспокойство, вы ему сегодня четверку или пятерку поставили. Да нет, он просто заявляет… Так пятерку! Ну спасибо большое, извините, извините, большое спасибо, спасибо большое, до свидания, желаю всех благ, до свидания!

Но я тут уж не сдержался, нервы были на пределе, заревел, как маленький ребенок:

• Мама, мама, там четверка, я ее на стадионе на пятерку, мама!

Я выбежал за ворота на улицу, залетел к соседям в их открытые ворота, тогда ворота ни у кого никогда не закрывались. Я  знал, куда лечу, подлетел к дереву, которое очень любил, потому что оно давало мне всегда самые вкусные на свете дулона – боярки, и залетел на него. Сейчас там боярок совсем еще не было, но листья зеленые скрыли меня всего – снизу не заметишь, что я там. И никто не мог увидеть меня за густой кроной.

Я устроился поудобнее на самой высокой и крепкой ветке и решил здесь остаться навсегда, пока не умру от голода. А пока плакал от жалости к себе, ведь скоро предстояла мне смерть, и я предствлял, как меня несут в открытом гробу, а вокруг миллион народу и все-все плачут, а мама с папой совсем уж потерялись рассудком.

Наступил вечер, наступили сумерки, а потом пришла темень, я устроился поудобнее, чтобы поспать и не свалиться, смерть ведь пока не пришла. Из нашего дома начали кричать – звать меня, я упорно не отзывался, но уже скулил, оплакивая себя.

И только старший брат мой Рустам, он был гораздо старше меня на целых пять лет, поэтому мы были не дружны, у него были свои приятели – друзья, у меня свои, но только он мог знать, где я сейчас: когда мы играли в прятки, я вечно забирался на это свое любимое дерево. Он и пришел и постоял немного подо мною, прислушиваясь, здесь ли я. Я же, чтобы он не сомневался, поерзал — поскулил так, чтобы ему было слышно. Тогда он и сказал тихо – тихо так:

• Иска, слазь, мама там плачет…

Эти слова его о том, что мама плачет, убедили меня, я покорно слез и отдался ему в плен, теперь он крепко держал меня за руку, как будто я захочу сорваться и опять убежать, а я вовсе не хотел этого, я хотел к маме. А он даже подзатыльника мне не дал, к чему всегда был горазд, может быть забыл из-за величия момента.

Дома мама расцеловала меня и долго прижимала меня к груди, у нее появились слезы и сестренки, увидев, как слезы у нее капают, тоже стали реветь и побежали к нам и обняли нас со всех сторон:

• Я же люблю тебя, дурачок. И не из-за пятерок, а потому что ты самый честный, самый чистый…

На столе в тарелке лежали мои любимые  и я начал их есть по настоятельной маминой и сестренок просьбе. Но они показались мне совсем невкусными. Может быть из-за соленых слез, которые я глотал вместе с пирожными и грудными всхлипами.

Ночью я спал вместе с мамой, прижавшись головой к ее губам и носу.

Сладенькая

Моя тетя, мамина старшая сестра, всю жизнь проработала в горкоме партии секретаршей первых секретарей горкома. Ее уважали в нашем маленьком городе, всё-таки особа, приближенная к элите. Часто хотели через нее прокрутить какую аферу или просто войти в доверие к первому лицу, но она была для всех твердый утес, что не перепрыгнешь — не обойдешь. Поэтому за преданность и ненавязчивость первые секретари ее любили. А уж за вовремя подготовленные отчеты, доклады и докладные как уважали. Уж она-то могла добиться желаемого от любого отдела точно и в срок. А когда первый отсутствовал, она становилась первой и тут уже становилась страшнее урагана, страшнее бури: то эту бумагу приготовьте, завтра будет рассматриваться, то отчет выдайте, то меропрятие проведите, хозяин говорил, и вообще, надо соответствовать.

А с нею первые секретари жили хорошо, поэтому любили ее. А называли Сладенькой, потому что она жалела их и знала — чувствовала вплоть до минуты, когда занести в кабинет чай – кофе – бутерброды, кого пустить, а кого нет, как доложить, как устранить начинающуюся головную боль, насморк, кашель или грипп. Ее ценили, ей доверяли тайны и советовались о сокровенном, что даже и жене не скажешь, потому что во всех жизненных и бытовых вопросах она была прекрасной советчицей, а для других она была могила.

При этом она держала себя весьма скромно, никак не стремилась выделиться, да и сама не была красавицей, ни лица, ни бюста, ни ножек и вообще была страшненькой, да к тому же косила одним глазом и была полной дамой. Но это был великий плюс для тех первых секретарей, кто делал карьеру, пусть все думают — первый заботится только о работе, ему не до красивых женщин и всяких шуры — муры.

И еще одно замечательное свойство было у нее. Она вливалась в образ мыслей и переживаний первого так, что начинала думать и чувствовать так, как это представлял себе ее нынешний хозяин, начинала говорить с теми же интонациями, что были у него, а содержание ее бесед со всеми было полностью посвящено генеральному направлению его рассуждений, проблемам в связи с этой генеральной линии и желаемым результатам. Когда первым пришел Каромат Алиевич, она со всеми и даже с мужем, человеком всего боящимся, тишайшим и во всем ей подчиняющимся, могла говорить только о хлопке:

• Помилуйте, что это случилось с Лондонской хлопковой биржей?! Ужас, ужас, какой тариф, какой тариф! Надо бы побыстрее, побыстрее всё собрать, хотя бы вторым сортом, иначе в Ташкенте по головке не погладят… – и всякое такое о нем, о белом золоте…

Затем пришел Назокат Буриевич, он был по первой профессии строитель  дорог, и она стала говорить только о дорогах:

• У нас в городе нет правильного дорожного надзора и от этого много аварий и других ситуаций. Трубопроводы под дорожным асфальтом уложены неправильно, отсюда постоянно прорывает то канализацию, то горячую и холодную воду. А дорога – это вам живой организм, не будешь следить – коммуникации, логистика –  всё сразу порушится. Рапортуют все, то да сё, а ведь о здоровье дорог надо судить по самим дорогам. А грязи сколько, мусора везде. Что же получается, кричим-орем, а хоть бы кто встал спозоранку да подмел свой кусочек на улице, освежил утренней водой. Глядишь, обрадуется человек от такой чистой улицы – дороги, супруге приятное сделает, а она за это ему ребеночка подарит, большая польза государству будет от такого . Всем хорошо, а отчего? Оттого, что дороги без дыр, тротуары чистые, вот!..

После того, как первым был избран Рузимат Солиевич, тетушка закудахтала о культуре и прогрессе искусства:

• Ну разве это искусство, разве это театр?! Это же пошло и непреходяще. А публика на эту пошлость и идет. Нет, надо поднимать культурный уровень. Иначе эдак мы скатимся до голода в своем развитии. Кто разрешил поставить “Ромео и Джульетту”? Ведь ей 14, а за это уголовная статья. “Отелло” мы разрешаем, куда ни шло, хоть и с нашими существенными оговорками и с необходимыми, понимаешь, ограничениями. А то он черный, она белая, зачем нам извращения, нам такие извращения не нужны. Мы не Европа, мы Азия, надо понимать менталитет нации, а нам присущ пуританизм. Это они там со своими геями сосуществуют, а мы не будем мириться – у нас на это тоже есть уголовная статья. Ну хорошо, я понимаю, но ты заткнись в тряпочку, не говори всем подряд, кроме врача, о своих болячках. Чего ж кричать, что ты гей или педофил. Будь человеком, двигайся молча – сойдешь за культурного, интеллигентного и образованного. Вот!..

Ей казалось, что она торгует хлопком и слышалось сладенькое в ее словах “биржа, цены, расценки, ассортимент, экспорт – импорт, дебет – кредит, сальдо, курс”, а по ночам ей снились вагоны и тюки с хлопком, вереницы эшелонов с хлопком, гулко идущие на запад и восток, а оттуда привозящие вагоны долларов, евро и фунтов. А потом сны сменялись на другие: дороги, везде дороги и не просто, а автобаны, красивые, широкие, с кафе и  чайханами по обочинам, а повара в белых колпаках машут всем и зазывают: шашлык, шурпа, мастава, самса. И по дорогам важно идут тяжеленные асфальтоукладчики, грейдеры и катки. Они мешают движению, но все понимают, для чего это нужно. Или что она в театре смотрит балет. На танцующих надеты широкие, как у запорожцев шаровары, нельзя ведь показывать ножки – это вам не стриптиз, а классический балет. А вот она репетирует спектакль по собственной пьесе, попутно следя за поведением актеров, а потом плачет, плачет оттого, что ее не понимают, не чувствуют сокровенное, высокое чувство, не сопереживают, все такие пошлые, развратные. Только она, да первый секретарь – выше всех, чище, восторженнее и желаннее.

Но всё хорошее, как, впрочем, и всё плохое, когда-нибудь кончается. Очередной первый попросил ее на выход. Тем более, что и пенсионный срок ее наступил. Она возмутилась: 28 лет безупречной службы – это тебе  что, отрыжка пьяного? Пыталась показать свою незаменимость и пару дней всё же выходила на работу, пока на третий день ее большой грудью своей не пустила на рабочее ее место высокая блондинка с ногтями в полметра и ногами от ушей …

Теперь тетушка совсем была одна, хоть рядом был ее муж, еще ничего не знающий о повороте в их судьбе, но уже отчаянно до слез сочувствующий ей и себе. Она быстро похудела и подурнела, на улицах с ней здоровались уже не так или вовсе не здоровались. По вечерам она сидела на террасе своего дома – гнездышка и ей была слышно, как из городского парка орала музыка новых времен. Оттуда же иногда доносился шум фейерверков, муж звал ее на улицу, оттуда было видно, как они взлетали, лопались и рассыпались на тысячи звездочек, блестящих и разноцветных. Иногда она делала ему одолжение и выходила к нему на улицу, радующемуся в сотню раз больше, оттого, что она нахонец, медленно, нехотя, с видимым упреком к нему на своем лицу, что потревожил, но соизволила выйти, но ничего уже не вызывало у нее никаких приятных чувств. Она была безучастна ко всему теперь, рано ложилась спать и поздно вставала  с постели, а когда куда-то ходила, в основном на женские махаллинские посиделки, куда, кстати, раньше не ходила, считала фи – то есть ниже своего достоинства, то мужа перестала предупреждать, чтобы ему было больнее. В ее сердце появилась пустота и она теперь желала себе смерти, но без всякой боли, о чем она стала часто говорить мужу, лишь бы сделать ему больнее. Она вдруг поняла, что жизнь вокруг нее может двигаться совсем и без нее…

Но вот явился ей новый сон, что ее требуют обратно на работу. Она встала с постели впервые за многие раньше мужа, прибралась везде, впервые за многие дни сама, а не он, приготовила обоим завтрак, вызвала по телефону наемную на день женщину и совсем загоняла ту с чисткой окон и дверей, чисткой ковров и тюлей и уничтожением пауков и паутин, пылесосом по всем углам. Авось придут, а не прибрано…

И стала ждать.

Фотография

Отец рассказывал, как учился в школе. В школу он пошел поздно, в 10. А до того жили они с мамой и с еще двумя его младшими братишками далеко отсюда, в стране, называемой Персией, откуда и бежала его мама, прихватив и их. В первый же год в Бухаре маму убила пуля, прилетевшая неизвестно откуда, когда русские брали город, а она пошла туда купить хлеба. Но мама успела заполучить в кишлаке впритык к городу дом, ну не дом, конечно, а ветхий такой домишко, и отец десятилетний тогда, когда похоронили маму, стал там за старшего.

Но узбеки – люди добрые, усовестятся, живя с людьми, беднее их, и будут по мере сил и возможностей помогать, никак и никого не упрекая, а считая это за фарз – божью обязанность. Так что жили братья, ни шиковали никоим образом, конечно, но и от голода и холода не умирали. Тогда отец и пошел в школу.

Ризо и не думал вовсе о школе, работал себе, добывал хлеб для семьи той своей, рубя вместе с аксакальским сыном Турой  камыш в закаше – канале, куда сбрасывали со всего города нечистоты, и саксаул в степи. Добытое, нарубленное они потом приносили домой, складировали, перевязывали и уносили на рынок,  там и продавали. Работа была и тяжелая, и опасная, вокруг закаша обитало много ядовитых змей. Поэтому сюда никто не шел, не хаживал. Но мальчики приспособились, аксакал, отец Туры нашел им русские охотничьи сапоги на толстой резине и большой подошве, ни одна тварь не прокусит. Правда сапоги были старые и огромные, на 5 – 6 размеров больше мальчишеских ног, а главное – в дырках в нескольких местах. Но мать Туры заштопала все дырки толстенной иглой и суровой ниткой, приставив к дыркам сложенные вчетверо куски бязи. Пришила так, что сапоги и воду сквозь эти бывшие дырки не пропускали. Ну и одевались мальчики во время работы на закаше в толстенные фуфайки и такие же фуфаечные штаны. И хоть в них было им жарко донельзя, пот лился ручейком, не снимали их во время работы – здесь знание важнее молитвы будет.

Аксакал долго ходил к новым властям и джадиды, наконец, открыли школу в их кишлаке. Располагалась она в таком же домишке, что была у Ризо с его братьями, заброшенным когда-то кем-то. В школу набралось 13 мальчиков, девочек, понятное дело, никто из дому не пустил, да и власти знали, не настаивали. Учеба началась с того, что 2 дня мальчишки вместе с учителем мыли — чистили – убирали 2 комнатки, из куска большой фанеры устроили доску, дворик тоже тщательно убрали, вынесли весь мусор и выбросили в закаш. А в дальнем углу двора поставили уборную, вырыв с метр яму, тремя стенами ей стали еще три больших куска фанеры, а на входе учитель повесил большую и тяжелую мешочную кошму – никакой ветер не сдует. Ну а в сарайчике для скота учитель устроил кухоньку, сам налепил тандыр и очаг из саманной глины, принесли на будущее хвороста и дров. А еще через день учитель переехал сюда с семьей, с женой и 2 детьми. Они расположились в одной из 2 комнат, а в другой учитель решил давать уроки.

Учителя звали Ниёз – муаллим и он стал важной личностью в их жизни, хотя что они могли понимать об этом тогда. Когда начался первый урок, оказалось, что учебники имеются только у учителя, ручка и 2 тетрадки тоже только у него, и еще одна ручка с чернильницей еще у одного мальчика. А ведь учитель ходил по их домам, говорил с их отцами и они обещали приобрести. Пришлось всем писать букву А по очереди, а второй урок вовсе не писали, а учитель показывал, как складывать и вычитать простые целые числа, ну, например, было 2 яблока, а стало 4, так сколько же яблок прибавилось. Вместо  яблок Ниёз-муаллим показывал кусочки мела, но не получилось, нарисовал, как мог, яблоки на доске – сразу у всех получилось, и все поразились, как это они догадались. Но он перестал рисовать, а потребовал думать, рассуждать, ученикам стало потруднее, но решили, когда было 2 яблока, а одно яблоко человек съел. Решили почти все, только Нозим заплакал: хочу яблоко, все потом долго смеялись и учитель тоже, а Аюб,  прежде чем решить, хотел узнать, кто этот человек был. Когда же, смеясь, учитель сказал, что это может быть твоя мама, Аюб вскочил и полетел к себе домой с криком, почему это без его ведома она съела яблоко и где теперь второе. Но остальные сразу заревели – чего уж тут сложного. Совсем легко стало, когда учитель предложил считать простые числа на пальцах.

Третий урок был география, учитель рассказывал о нашей планете Земля, о том, что мы находимся в Солнечной системе, что кроме Земли есть еще 9 планет, но обитаема людьми и другими животными и птицами, всякими деревьями, а также насекомыми только Земля, потому что только в ней есть воздух, вода и необходимое тепло, чтобы живые существа рождались и существовали, что на нашей планете есть много стран, они расположились на 5 материках, есть, правда, еще один, но он ледяной и на нем никто не живет. Ребята после урока математики совсем осмелели и посыпались вопросы: почему Земля круглая, мы то слышали от родителей? А где сидит бог? А солнце – это бог? А что внутри земли, раз она круглая? А она живая, вот допустим, взбрыкнуть ей захочется, так что же – мы все повалимся?..

Четвертым и последним уроком было чтение Корана, дети начали учить первую суру. Но многие ее знали, они и стали учить ей тех, кто не знал, медлено, тысячу раз проговаривая каждое слово, пока не отложится в голове.

Тем же вечером и до поздней ночи Ниёз-муаллим с аксакалом побывали во всех домах у жителей кишлака. Был учитель вежлив, пил чай, от еды везде, культурно и краснея, отказывался. А просил о двух вещах: чтобы девчонок возрастом от 8 до 12 отпускали учиться, а учительницей им будет его жена, она тоже грамотная и имеет разрешение. А второе – чтобы дали денег, кто сколько сможет, чтобы он всем ученикам купил учебники Абдурашидхона, тетради, чернила и ручки с чернильницами. Все согласились, ни одна семья, вернее, ни один отец не сказал нет, обещали всё к завтрашнему дню организовать. Но Ниёз-муаллим уже знал – чувствовал, что ни одну девчонку не отдадут и денег тоже не дадут. Узбеки славны устными обещаниями, но эти обещания ничего не значат, ни один отец ведь ни одну девчонку не позвал к нему, чтобы учитель задал нужные вопросы, ни один сразу не дал денег на тетрадки — ручки. Да что и говорить: сами неграмотны, но вот живем же, а эта школа – только ненужная забава, никому не пригодится, а без нее уж легче, дел-то невпроворот…

Утром учитель сказал пришедшим учителям: всё металлическое, старое и ненужное со всего кишлака сегодня же принестик нему в школу, сейчас же заняться этим. Мальчики, которым нелегко далась вчерашняя учеба, с радостью и энтузиазмом восприняли неожиданный субботник и шумя и споря пошли скорым шагом к великим свершениям ради учителя, которого за один только раз полюбили больше отца родного. Но они еще не понимали зачем ему старое железо. Мальчики  верх дном перевернули свой кишлак, дошли до кишлака люли – местных цыган, но те ничего им не дали, а только погнали их отсюда, они сами промышляли ломом на продажу. Что делать? Как не обидеть учителя? Ребята теперь прошлись по всем своим чердакам и сараям, нашли кое-что, но с гулькин нос. Третья попытка была совсем уже дерзкая: мальчики украли у Рамиза – полвона из амбара его кузницы довольно много вещей. Самоваров, мотыг, лопат, плугов, казанов, черпаков и ведер, совсем худых и ни к черту набралось на целую арбу. Но не сказали учителю откуда, иначе бы он заставил вернуть взятое без спроса. Аксакал достал арбу, ишак нашелся тоже, тем же вечером учитель на груженой арбе укатил в город.

Только на следующий день ребята поняли учительские потуги: в школе появились по 3 тетрадки на каждого, по 2 учебника и одной ручке с 4 перьями, чернильниц было на троих одна. Появились и две географические карты и большой пузатый глобус, разноцветный и красивый. Вот тогда и началась настоящая учеба для тех мальчиков и еще 2 девочек, присоединившихся к ним с согласия родителей, а вернее — после того, как лишь двум женам удалось принудить своих мужей к согласию. Еще через несколько дней кузнец Рамиз-полвон по просьбе сына – школьника соорудил детям длинный стол и две скамейки и сам принес их в школу, он уже знал, кто у него бечинствовал в амбаре, но и знал от сына, на что пошло всё его железо, поэтому только весело ухмылялся и славил бога, что невзначай, не зная подоплеку, не сломал учителю пару ребер.

И сколько бы теперь ни хотели отдохнуть мальчики и требовали субботников, громко намекая: того нет – этого нет, учитель все дни проводил с ними в обучении, кроме одного дня в неделю – джума – пятницы, святого дня. А субботники проводил, к неудовольствию всех учеников, только в те самые выходные дни, то есть по пятницам.

 А однажды Ризо заболел. Была глубокая осень, им бы с Турой остановиться пора  с рубкой камыша и саксаула. Но  впереди была зима, вот когда можно отдохнуть вволю. И Ризо упросил Туру еще на несколько ходок, запасов – то на зиму почти и нет, а купить полмешка риса, немного гороха и маша, мешок картошки и мешок моркови стоило, оставшегося на всю зиму никак не хватит, а они основное в пище. Ну и простыл, заболел. Слава Аллаху, аксакальская жена, мать Туры не отходила от мальчика, отпаивала молоком от своей коровы, аксакал же расщедрился, зарезал курицу и велел старухе приготовить пацану бульон. Помогла, ой как помогла, особенно его меньшим братьям та курица, они на следующий еще потребовали, но ее больше не было. Они попробовали капризничать, но старуха быстро размазала их по земле, уж она-то знала, какие подобрать крепкие слова:

• Ах, чтобы вас, гадюки подколодные! Пашешь – пашешь на вас, а сами то брата не пожалели, весь супчик съели, ему только одна косушка досталась да два крылышка. Ну погодите, я вас так, и я вас эдак! Удумали тоже, а где братская помощь? Он же о вас, сопляки дырявые, думал, чтобы дров на зиму и риса с картошкой поболее. Эх, голытьба, чмо!.. Вот только еще раз при мне захныкать. Молчать, вон отсюда во двор!..

Она бы еще долго так, но неожиданно пришел Ниёз – муаллим проведать больного. После долгих расспросов учителя к ученику, Ниёз – ака со  старухой пили чай. От куриной ножки, что она оставила своему старику, учитель отказался, и она сразу почувствовала к нему большое уважение, боясь только сделать какое неловкое движение или сказать не то. Учитель же, уходя, сказал Ризо:

• Вот ведь какая штука, а без тебя никак нельзя. Даже и не знаю.

Ризо долго мучался вопросом. Но на следующий день всё разрешилось. Учитель еще неделю назад пригласил фотографа и уже уплатил ему из своей первой зарплаты сделать групповой снимок. А как же без одного ученика? И когда фотограф прибыл, все – все, и ученики, и ученицы, и учитель с женой и детьми, и фотограф с аксакалом пришли к Ризо домой и сфотографировались вместе с ним. Получилась групповая фотография, которую отец мой хранит. Там, на этом снимке даже его братья затесались, и старуха с аксакалом, и Тура. Во как!

А когда я ту самую фотографию решил размножить и хотел отнести ее в фотоателье, отец не дал:

• Еще потеряется, оставь…

Развод

Мансур Мамедович развелся с женой. Жили – жили 30 лет и на тебе – развод. Так захотела она, а он согласился: всё-таки неладно у них было в последнее время. После суда, что их развел, она сказала:

• Вы можете всегда приходить, вас внук и внучка любят…

Они когда-то учились в одном институте, познакомились на хлопке. Он ее сразу отметил, как увидел и сразу пропал для других девчонок. Они слушали музыку и танцевали вечерами после душного поля около их бараков под музыку Битлз и Орера. Особенно им нравился Буба Кикабидзе с песней “Я вечно пьян”…

Она была чрезмерно спокойна, даже равнодушна внешне ко всему. Он был чрезмерно импульсивен, весь огонь, весь на гвоздях. Как говорится у Пушкина: они сошлись – вода и пламень… Он ее страшно полюбил, не мог думать о ней без сердцебиения, она любила другого. Но тот ее бросил, а Мансур был готов ради нее на всё. Поженились, сыграли свадьбу, жили небедно, оба после института работалиучителями в школах, его родители во всем помогали, ссор – конфликтов,  считай, не было, так себе – мелочь..

Однажды его остановила новая соседка по подъезду:

• Это твоя жена?
• Ну да!
• Какая красивая, а такому страшному досталась.
• Чего это я такой страшный? — он подошел к той, захотел ударить, еле сдержался.
• На Берию похож, — та отошла, но не испугалась, продолжила хамить,- и очки такие же, и губы жирные…

Мансур тогда очки поменял и взял за привычку часто губы вытирать носовым платком.

С годами ссоры увеличились, она смирилась с тем, что не любили его, но теперь во всем хотела брать верх над ним, а он был всегда горд и не так то просто сдавал позиции. Удивительно было другое: его мама всегда брала ее сторону, а ее мама была по-хорошему, по – матерински влюблена в него и всегда вставала на его защиту вплоть до рукоприкладства, если было нужно кое-кому вправить мозги. Да и знала она свою дочь получше всех остальных, знала, чего та стоит. И  только она могла расшевелить змеиное спокойствие дочери – удава.

У них появились дети – сын, потом дочь. Он был всё также восторжен, романтичен, она спокойна и равнодушна, даже подарки принимала, как будто не ей дарили. Без косметики она была всегда лучше, он и научил ее выходить без косметики, зато с хорошими модельными платьями и костюмами, сто он привозил ей из Москвы, он теперь туда часто ездил, работал над диссертацией. А за собой он не очень то и следил, на себя в таких же дорогих костюмах, откровенно говоря, ему не хватало денег.

Когда он уезжал подальше, она принимала у них в их спальне одного боксера и единственно чего боялась – не забеременеть от чужого человека. Боксер ей нравился. Боксер ей нравился, он был немногословен и неутомим. Но когда потребовал бросить всё и переехать к нему, она подумала и решила порвать с ним, с двумя чужими детьми ни один мужик не справится, бросит вскорости, и останется она у разбитого корыта. Всё взвесила и с боксером порвала, с Мансуром было в тысячу раз удобнее, он ее обожал до слепоты, детей любил и радовался, сам как ребенок, самозабвенно играясь с ними, всё в семью нес, ни в чем не отказывал, всегда понимал свою надобность, раз любит.

В одном ему было тяжело с ней: с ней не поговоришь о Пушкине, Навои, о Кафке, Ландау и футбольной команде Челси. А иногда переставал понимать ее: ее равнодушие к нему, тихое смирение перед всеми, но не перед ним, спокойствия была неимоверного, хоть земля разверзнись перед ней, а перед Мансуром была горда и упряма – никак не переубедишь.  Она не спрашивала его, когда он был в отъезде и звонил: Вы где? С кем? Когда приедете? Вчера ждала, почему не звонили? Что вчера делали? А сегодня, а сейчас? Ведь знала, что ему будет теплее от таких ее вопросов, но не хотела, потому что не любила, не уважала, а только терпела, хотя знала, что лучше отца для детей не найдешь, а для семьи – лучшего кормильца. А он так хотел этих вопросов, поэтому сам непроизвольно отвечал на них. Единственное, к чему она была готова всегда – это к сексу, он обрушивал на нее весь свой темперамент, жарче его не было мужчины, а в постели он вытворял такое. Вот  если бы его снаряд был побольше и подлиннее, может из-за такого него она его и не любила.  А он-то каков был к ней, с ума сойти. Когда ему вырезали аппендикс, на второй день она пришла его проведать. Он выгнал всех из палаты, задвижки на двери не было, он припер ее своей задницей, заставил жену снять трусики, и они стоя, она задом к нему, сделали это. Но и тогда она была спокойной и молчаливой. Без всякого напряжения и без всяких мыслей на лице. Просто красивое лицо, ну хоть бы с какой, хоть кривой улыбочкой. Нет, просто спокойное, равнодушное. Как спокойное небо, по которому проплывают облака, самолеты и птицы, но оно на замечает их.

Как и все романтические мужчины, он был совсем не злым человеком, любил ей читать свои и чужие стихи. Даже по прошествии многих лет он признавался ей в страстной любви. Она молча принимала его признания, но что говорила про себя, кто может знать? Он был человек доверчивый и успокаивал себя: ну и что, она просто любит меня и не придумывает ничего лишнего. Когда он, смотря телевизор, кричал ей в спальню или на кухню и звал ее:

• Приди быстрей, смотри, посмотри, как наш…, — и называл имя того самого боксера, как он того, он сейчас убьет его, ура-а! – она не шла, плевать, ничего в ней не шелохнулось, мумия да и только, мумия с лицом Нефертити.

Шли годы, они совсем стали взрослые, а их дети уже учились  в институтах. Однажды в своем институте из окна своего кабинета, он уже был профессор и зав.кафедрой, он увидел радостного сына, бегущего за такой же красивой радостной девушкой и понял, что годы совсем не стоят на месте. А потом сына они женили, когда он попросилможет быть на той самой, а может — не на той. Сын стал после института работать в хорошем месте, стал хорошо зарабатывать, растолстел и стал чванлив. У них появились внук и внучка.

А однажды жена приехала к нему на работу:

• Нам надо развестись!

Он долго выпытывал у нее, в чем дело, она не отвечала: надо и всё! Ладно, развелись, к тому времени они постарели, она постарела и уже не выглядела для него, как прежде, да и страсти его намного поугасли, но он по-прежнему не представлял жизни без нее. А тут такое, как гром, как землетрясение, есть отчего запаниковать.

Только через очень большое время он понял, в чем дело. Просто сопоставил факты и аргументы. Его невестка пригласила его на ужин, дети со своими семьями уже жили отдельно от них, да и он давно жил один, всё потухло в нем к жене: любовь, уважение, страсть, почитание. Так вот, на том ужине невестка и спросила его:

• Почему ваш сын так делает?
• Что делает?
• Он втайне от меня купил новую квартиру и записал ее на имя своей мамы, вашей жены, то есть моей свекрови.
• — Я и не знал. Буду разбираться.

Приехав к себе, он стал рассуждать. Потом позвонил невестке, узнал, когда точно, в какой год, месяц  и день квартира куплена. Сопоставив числа, понял, что она была куплена сразу после их с женой развода. Значит, если сын захочет ее продать, а она записана на его маме, его жене, значит обязательно к нотариусу вызовут и его получить согласие. А у него возникнут вопросы и он может быть против, если деньги потекут мимо его невестки и их детей, а он их любит, может заартачиться и не подписать куплю –продажу. Вот почему им  нужен был тот давний их развод. А так как женушка разведена, то и спрос будет только с нее. Вот ведь как , и она спокойно выслушала сына и согласилась с ним без тени содрогания, что надо развестись. И всё…

Они иногда встречаются и даже занимаются сексом по обоюдному желанию. Он лишь однажды спросил о причине их развода и сам же ответил. Она лишь спокойно сказала:

• Не выдумывайте ерунды!

И я заплакал, когда она ушла, но мои слезы не должны были достаться ей. А  пока она была здесь, я только спросил, как всегда:

• Мы еще встретимся?

Она, как всегда, ответила:

• Да, если вы нас всех еще любите…

И теперь я, как та женщина в маркете, что стояла в очереди за счастьем и сказала стоящему за ней: “Я отойду, вы меня не забудьте!”. Она села на скамейку на улице, вытянула ноги и подумала: “Я была бы счастлива, если не надо было бы возвращаться в очередь за счастьем”

Психический

Когда случился очередной скандал Сано Саидовича с его женой и он впервые побил ее, да так, что у нее сразу появились синяки на лице и на руках, она вызвала милицию. Он и при них буйствовал и бросался на нее, и так уж вдоволь побитую, но ухмыляющуюся окровавленным ртом, уж она-то знала, как задеть его чувствительную душу:

• Ну как, получиили?! Думали – промолчу?! А теперь вас заберут и посадят! А я уж постараюсь – добьюсь, чтобы вас в психушку. Вы ведь психический, вам лечиться надо. А вы пишите, запишите: кушать не дает, ничего не приносит, денег не дает, живет на всем готовеньком. А я что, я ему должна, а мне троих детей кормить…

Сано Саидович чуть не задохнулся от такой несправедливости и клеветы, пошел было опять на жену, но его вежливо легонько отстранили. Но он после такой ее тирады сник и почувствовал, что очень устал. Только женщина хитрая и злобная, знающая и планирующая как, может довести мужчину до белого каления. Так вот, эта могла  его довести злобной тирадой – неправдой, он ведь всего неделю назад принес и отдал ей всю зарплату, он всегда так делал, когда получал на работе. Хотел было выкрикнуть, но вовремя понял, что и тут эта отобьется следующей ложью: не давал, не приносил и всё, а еще знаете…

Так вот, пока везут нашего героя на тесном от двух лбов – усмехающихся ментов заднем сидении служебного Урал – ЗИС, посередине же – он  (а на переднем — шофер и сержант – главный наряда), только вот не заключенный в наручники для полного портрета злостного преступника, расскажем немного о Сано Саидовиче.

Инженер по образованию, он сейчас начальник цеха в ДСК – домостроительном комбинате. Его цех всегда в передовиках, их железобетонные плиты перекрытий и стен идут нарасхват, не задерживаясь, за ними стоят в очереди на полгода вперед. А наружность у Сано Саидовича не грубая, но и не женская, не хрупкая, она вполне, так сказать. Он среднего роста, не высок, но и не низок, достаточно смугл, чтобы признать азиата в нем, но большие круглые карие глаза выдают в нем перса или таджика. Остальные черты его лица тоже крупны и округлы. Волосы были когда-то кудрявы, а сейчас, к сорока годам их уже мало, поэтому голова у него с большой уже залысиной от лба до затылка. Сано Саидович  с годами совсем не потерял живости характера, до сих пор заразительно смеется, может удачно пошутить и ценит умный анекдот, хотя плохо их запоминает. Он интеллигентен и уступает старикам и женщинам дорогу или стул, на общественном тоже само собой, говорит мягким бархатным голосом, всегда, если нужно, извиняется. Хотя, если какой его рабочий выведет его из себя, он обрушивается на того со всем своим начальническим ужасом. Одевается Сано Саидович не то чтобы, но аккуратен, всегда чист и опрятен. Впрочем, своему костюму он не придает особого значения, ну а так как жена не особо следит за его гардеробом, то он может невзначай надеть и несвежую сорочку, и носки трехдневной давности, хотя до деревянных и воняющих носков еще не доходило. А вообще он в одежде экономен и костюмы с сорочками и туфли с сапогами носит не меньше 5 лет, а пальто последнее носил аж 10 лет, пока дочка не повела его в маркет, где они купили тому уважительную достойную замену.

Когда Сано Саидович переехал с семьей в Чирчик, чтобы принять там должность директора тамошнего ДСК, производство находилось в полном упадке: цемент не поставлялся уже третий месяц, песок, щебень и арматура и того больше, даже вода и электричество были отключены за неуплату, а по большому двору шпыняли бездомные собаки. Он сразу под гарантии хокима области добился серьезной ссуды от банка, расплатился с долгами и штрафами, добился судебного решения в областном арбитраже об открытии вновь производства, что оставалось от ссуды — завез песку, купил в Ахангаране цемент, в Алмалыке металл, за воду и электричество заплатил на год вперед, чтобы не показывались шакалы хоть этот год. А хокиму обещал, что за год выйдет на производственную мощность, если никто мешать не будет. И картотеку должников банка закроет, выйдет в плюс. Ну, ну – только и молвил ему в ответ хоким, тот ДСК был у него вот где…

Рабочие потянулись на завод, новеньких, кроме трех инженеров, не брал, только тех, кто раньше здесь работал, такие уже знают почем фунт лиха, будут беречь заводское сердце, лишь бы работало – скрипело. За год добился, чего планировал и даже большего – заводская продукция была признана удовлетворяющей всем стандартам, пошли заказы, он требовал стопроцентную предоплату, но не смел и помыслить кого-нибудь обмануть, со сроками поставки тоже справлялся. Рабочие, а их уже работало на заводе триста человек, стали получать твердую зарплату, а не твердое слово – обещание, стали и премии появляться на праздники, пока только на два – Навруз и Мустакиллик, но директор обещал постепенно и на все восемь. Рабочие  в кои-то веки стали довольные и улыбчивые, потому что жены стали их встречать дома с хлебом – солью и со всем остальным уважением.

Был даже капитально отремонтирован старый заводской санаторий – профилакторий и новенький медперсонал открыл им двери для отдыха, поиска болячек  и лечения. В конце первого года была даже выдана 13-я зарплата, рабочие и ИТР кланялись теперь ему, как отцу родному и вместо “здравствуйте” стали говорить “спасибо”.

Но нет в этом мире дела без изъяна и человека без боли. Надорвался Сано Саидович от такой сумасшедшей работы сутки напролет, уже и заработал себе первый инфаркт. К нему в ташкентскую больницу потянулись все рабочие и другие заводчане, боялись, что умрет, молились за него во всех церквах и мечетях. От такого наплыва хмурых и жестких лицами  людей главврач испугался, позвонил, хоким, в свою очередь, тоже испугался, думал – гражданские волнения. Когда поняли, в чем дело, поняли, как надо работать, чтобы народ уважал.

Но Сано Саидович выкарабкался, а как отпустили из больницы домой, на работу долго не выходил. А  как вызвали на ковер к хокиму, попросил у того нынешнего себе места, на директорское же посадил юнца – инженера, всего лишь пять лет назад закончившего вуз, начальника того самого цеха. Короче,  поменялись они местами. Рабочие поняли его правильно и не осуждали: еще один такой смертельный год и его может не стать, или будет калекой…

Но инфаркт дал знать о себе и в семейных отношениях. Жена взъярилась, что он теперь не спит с ней. Она была моложава и красива, завела себе любовника и он однажды днем застал их интересном положении в их супружеской постели. Вот тогда и отдубасил ее, а тот подлец моментом скрылся, оставив трусы и носки на поле боя…

Пока его везли в ментовку, Сано Саидович решил никому не говорить об истинной причине их скандала. Зам.начальника РОВД его не посадил за решетку и даже не передал дело для рассмотрения, но настоятельно рекомендовал провериться у психиатра. А после телефонного тут же разговора с главврачом психбольницы и вовсе поставил его перед выбором: или у него в подвале на три дня или в психушке на те же самые подлечиться. Знал бы ментовской начальник причину буйства, понял бы мужика, но Сано-ака отбрехался ведь тем, что что-то на него нашло, сам не может понять…

• Так что вот так, Сано-ака, миленький, но потом принесите мне обязательно бумажку какую, что побывали там стационарно. Вам будет полезно, уверяю вас, подлечитесь, кушайте побольше, витаминов побольше, а то ведь вон как осунулись, да и глаза не на месте…

Подавленный  и равнодушный уже ко всему на свете и прежде всего к себе, Сано Саидович опустил руки и поехал в психбольницу. Она была небольшая, одно лишь двухэтажное здание, чистенькое, белое, чистые комнаты, всего 18 палат, по 3-4 человека, вход и выход свободный, но только во двор и обратно и не дальше. Никаких тут буйств и скандалов, сумасшествий и карцеров, огромных и страшных санитаров, бьющих и мучающих больных, никакого голода, холода и вони, страшных уколов, от которых сносит голову напрочь, избиений и наручников, смирительных рубашек, как ему представлялись заведения такого типа по книгам и фильмам, тут и в помине не было. Обычная больница, обычные больные, медсестры и санитарки, как и везде, тихий шепотком разговор больных и громкий врачей и медперсонала, еда и процедуры по расписанию, да еще милые посиделки – кто чего расскажет, кто споет, сыграет, а телевизор в холле так целый день. А как узнал Сано-ака, что и бюллетень дадут, так после третьего дня в уютной палате попросил главврача оставить его еще на 3 дня для окончательного выздоровления. На что главврач с удовольствием согласился:

 – Такие уважаемые больные не частые гости – пациенты в нашем  учреждении, а так у нас и по 2 – 3 года живут – лечатся. Раз хотите остаться, значит вам хорошо. Ну тогда и нам хорошо, будет нам и реклама добрая. Потому оставайтесь и ни о чем не думайте, не бойтесь, мы, если можно так выразиться, вам здесь за отца – маму будем.

И Сано-ака решил остаться, и сказал навестившему его старшему сыну, что больше не вернется домой. А что, хватит работать – сердце же ни к черту. Домой тоже невмоготу – не может он больше змею видеть после того, как увидел ее голой в объятиях чужого мужчины.

А здесь,  кроме всего прочего, сосед по палате у него был мировой, русский мужик, чуть старше, Иван Борисович, философ и рассказчик от бога, давно ни от кого не слушал умных бесед. А что здесь, так у него мания преследования, синдром погони, так сказать: ему всё кажется, что сейчас вот за ним придут, заберут и будут почему-то топить почему-то в реке Чирчик, вот-вот послушай, друг мой Сашка (это он так сразу переиначил имя Сано), подъехала машина, слышишь, это за мной приехали сталинские приспешники, не зря ему медсестра дала не 3, а 4 таблетки, нет, не зря, 4-я таблетка будет тихо сидеть у него в желудке и записывать его крамольные речи, чтобы потом на суде свидетельствовать против него… 

Но в остальные минуты Иван Борисович был милый человек, много знающий правильных теорий и здраво рассуждающий:

• В настоящей большой науке много случайных открытий. Важнейшие научные находки, изменившие мир, часто сделаны случайно или случайной догадкой. Так была создана периодическая система химических элементов Менделеева, пенициллин из плесени, структурная формула бензола Фридриха Кекуле, процесс вулканизации каучука Чарльза Гудьира. Искусственный шелк, небьющееся стекло, обладающий памятью сплав китипол, анилиновые красители, жевательная резинка, тефлоновое покрытие – они все теперь хорошо известны, но они случайно найдены. Уильям Перкин пытался создать лекарство от малярии, экспериментируя с каменноугольной смолой. Он упорно шел к цели, но вместо хинина получил густую черную массу. Из нее удалось выделить вещество красивого пурпурного цвета. Это был будущий искусственный краситель – мовеин. Парню было 18, и он не растерялся, организовал производство. Так началась эра искусственных красителей…

В другой день заговорили о детском и взрослом слабоумии. Вот что сказал Иван Борисович:

• Загрязнение воздуха и недостаток витамина Д повышают риск возникновения слабоумия. Британцы обнаружили, что твердые частицы – нитрит азота, озон или окись углерода ведут к нему. При нехватке Д риск возрастает. К этому также ведет курение или просто вдыхание табака, контакт с пестицидами, электрические и магнитные поля над вами и среди вас, что изобильны в городах…
• Прекрасный обзор, Иван Борисович, спасибо…
• Не за что. Если бы не моя болезнь…
• Да какой вы больной, простите. С такой-то грандиозной головой. Ходячая энциклопедия. Такой эрудиции и интеллекта у больных на голову не бывает… Спасибо вам, я так ни с кем давно не общался. Я ведь лучше всего отдыхаю, когда с умным человеком общаюсь. Мне ведь по телику все эти сериалы, ток-шоу, политика побоку, больше всего люблю, когда на экране Капица, Андроников, или еще кто из ученых…

Вскоре Сано-ака, подобревший телом и веселый от мысли, что теперь вполне здоров, на 15-й день выписался и пришел на работу. К тому времени и жизнь его круто изменилась, он стал жить отдельно. Просто попросил младшего брата отдать пустующую его квартиру в Чирчике, на что брат – богатый бизнесмен, спокойно согласился и отдал ему без всякого денежного опрадания. Но на работе случилось обратное, ему прямо сказали, что ему пора на покой, они ведь теперь боятся его, болезни всякие, может быть рецидив, так что отдыхайте уж, организуем вам пенсию через ВТЭК по инвалидности, а до настоящей пенсии тоже недалеко.

• Нет, я вполне здоров! – вскричал Сано Саидович.

На  это в дирекции  (директор отказался с ним встречаться) спокойно ответили:

• Вот видите, вы уже кричите, а нервы до сих пор не в порядке, надо было бы полежать подольше в вашем сумасшедшем доме. Нет не в этой, как ее, я лежал в обычной, вполне хорошей, обычной психбольнице! – он стал излишне волноваться.
• А вы тут не кричите, — опять спокойно ответили ему, — вишь, то жену бьет до полусмерти, то в сумасшедшем доме обитает с манией величия, всё, видите ли, позволено ему. Недаром женушка ваша приходила, синяки свои показывала. Как не стыдно? А еще взрослый человек. Так что соглашайтесь по инвалидности и точка.
• Людмила, ты ли это? – Сано-ака редко переходил на ты. – Вспомни, я тебя принимал на работу, ты тоже была с синяками, от мужа к маме убежала, а потом надо было детей кормить, к нам пришла, институт с моей помощью окончила, зам директора стала…

Зам.директора отвернулась к окну, совсем обиделась, но аргументов против не нашла.

Ушел Сано Саидович и даже рабочие, кто раньше в огонь и в воду за него, как прослышали, ничего не сказали, ведь слышали все, что с ума сошел, чего уж тут, и ни один хоть к нему домой не зашел по-дружески, по-братски.

Пошел Сано-ака в колледж, где обучали разнвм строительным профессиям.

• Что вы, что вы, наслышаны, город-то маленький. Да и никакая комиссия вас не пропустит со справкой из сумсшедшего дома.

Не стал Сано кричать и спорить, понял – бесполезно. Поехал в Ташкент, там стройорганизаций миллион, целых 10 ДСК в каждом районе. Все 10 обошел, нигде не взяли, хоть и простым инженером, хоть все и знали кем он раньше был, как завод вытаскивал. Просто сказали: вакансий нет. Может она и здесь побывала? Ведь кругом какая-то таинственность. Знакомые в тех ДСК  почтительно здоровались с ним и сразу опускали вниз глаза. Шепоток за спиной.

А начальница отдела кадров одного из тех заводов, огромная пухлая бабища с косметикой для бала – маскарада устроила ему странный экзамен:

• Сано Саидович, небо синее или голубое? А в футбол играют ногами или руками? А сосчитайте от 90 до 100. А кем вы раньше работали, напомните?

Он не стал дальше слушать, тихо вышел, предварительно  плюнув в сердцах ей на пол и сразу услышав:

• Во-во, я же говорила!

Вечером к нему на новую квартиру зашел директор его ДСК, бывший его любимый ученик, в руках три пакета с едой и питьем и масса извинений на лице:

• Отец родной! Выслушайте меня, не ходите никуда больше: вы нездоровы, зачем вам работать? Мы вам пенсию выправили, вы теперь один – вам хватит ее. А если что, вот моя визитка, звоните, смогу- сам, а нет – помощников отправлю. Договорились? Сано-ака, ну вы же всегда на передовых позициях были, послушайтесь меня и теперь. А я вот вам в нашем профилактории путевочку, где она, вот она. И ни о чем не думайте, не надо так переживать. Другие бы радовались, пенсия раньше времени, отдыхать, никому и ничему не подчиняться, свободен, как птица.
• Улугбек, что ты тут? Я чувствую себя здоровым на все сто.
• А кто же говорит обратное, Сано – акажон, миленький мой, все мы знаем, что вы в норме. Только ведь и об отдыхе надоподумать. Всю жизнь пахать – вот и сердечко сдалось, голова не на месте…

Сано-ака на следующий день зашел в психбольницу к Ивану Борисовичу. Разговорились, говорили допоздна, пропустили даже ужин, спорили о философии суфизма. Сердца у них колыхнулись от радости – счастья, о враждебном мире вокруг никто из собеседников и не вспомнил. На ночь Сано тут и остался, койка была свободна, а дежурный врач разрешил.

Утром Сано Саидович пошел к главврачу, бухнулся в ноги. А тот, недолго думал:

• Вы и так у нас на учете, тем более не буйный и о суициде не думаете, так что мы вас берем. Тем более у меня мыслишка с вами появилась, это я по поводу эксперимента по своей диссертации…

Мой друг Рим

Ко мне приехал школьный друг Рим Мустафокулов. Откуда такое дурацкое имя, мы, его одноклассники все знали: отец его был футбольный фанат и болел всей душой за “Рому”, вот и решил – будет девочка – будет Ромой, ну а мальчик – уже знаем. А почему такая длинная фамилия – мы вопросом таким не задавались. Рим и Рим и достаточно, а то, что такая длинная фамилия, как слово “архимандрит” и даже, кажется, длиннее и почему мандрит – никого не интересовало. Славился-то он другим…

В принципе, каждый в нашем классе чем-нибудь да славился. Вон, Людка Митрофанова. Славна  была огромными прыщами по всему лицу, никак не скроешь пудрами – кремами, отчего, бедненькая, к 10 классу, когда у девчонок гормоны бешеные, неимоверно страдала.  Но она же была славна  также и самыми славными ножками, из-за которых Фара, главный классный посбон (то есть рискач, кому последствия не страшны), на спор со мной пролез под всеми партами, со своей последней до ее во втором ряду и смачно поцеловал их, уж очень сладкие были ее славные ножки, а потом схватил их, лежа на полу, и крепко обнял их руками, моля бога, лишь бы не заорала от испуга или от оргазма…

Как я тогда желал со всею страстью сердца, чтобы Лидия Васильевна, химичка наша, склонившаяся в тот длинющий момент над классным журналом, прислушалась к внезапно возникшей тишине, дозналась, вытащила негодяя, отлупила и затем выгнала надолго, отстранила от своих уроков месяца на два, пока ее самолюбие не восстановят Фарины родители, преподнеся ей какое-нибудь гастрольное культурное мероприятие в славном городе Ташкенте. Но мои желания опередила Митрофанушка, она всё-таки заорала, узнав глазами, что весь класс всё видит и уж теперь ничего не скрыть, заорала, как орет поросенок, понявший, зачем его ловят. Урок на этом закончился. Мы, все пацаны, враз окружили Фару, чтобы его не побили девчонки, за то, что не их ножкам достались его губы. Мы также не дали химичке узнать виновника сорванного урока и навести на него долгожданные репрессии. А я уже думал, как стырить папин из его комнаты бешеный по бабкам армянский коньяк, что я только что проиграл.

Вот и Рим славился тем, что был он – ходячая энциклопедия. Но  только по географии, истории и литературе  , остальные предметы он не признавал. Он с легкостью  заучивал целые поэмы Пушкина и Лермонтова, знал, какие государства существуют сегодня на всем земном шаре, а также названия их столиц, мог показать на карте или глобусе любую страну, даже самую маленькую – не больше территории нашего огромного стадиона “Спартак”, что напротив нашей школы №2 в славном нашем городе Бухара. Он знал, умный был, скотина, когда и где произошли важнейшие битвы, связанные с именем любого важного полководца, считай, от Александра Македонского до Георгия Жукова. А на всяких школьных олимпиадах, конкурсах и викторинах он неизменно занимал вторые места, потому что первыми оказывались дети шишкарей. Бог одарил его неутомимой трудоспособностью  искать ответы на возникающие у него вопросы. На вопросы же других  он отвечал шутя, с неизменной усмешкой и снисходительностью, как бы говоря: “Что же ты (вы) мне… ты (вы ) давайте потруднее”. Он прочитывал одну книгу за другой, одну книгу в день и два – три журнала типа “Наука и жизнь” и “Знание — сила” – это уж точно, когда еще время находил, когда тут 2 странички из-за футбола, а потом домашних маминых и папиных заданий не успеваешь прочитать, а если и успеешь, ни черта не поймешь. Учителя его любимых предметов его боялись — он знал больше их и тихо указывал на их ошибки, и очень, но про себя, то есть тихо радовался, когда ему давали на их уроках порулить.  А остальные вздыхали облегченно и славили Аллаха или богородицу – минула их кара сия – пронесло. И тихо ставили ему четверки, чтобы, не дай бог, он не разозлился и не стал углубляться и  в их предмет.

Он хорошо закончил их школу и легко поступил на истфак. Я помню: мы договорились и когда все приемные экзамены успешно для нас окончились, мы пошли в ресторан, а через час подвыпивший Рим пошел к соседнему столику знакомиться с девушками. Те громогласно ему заявили: “Поздно, мальчик, мы уже расплатились…”

Университетские преподы его ненавидели, он заставлял их просиживать в библиотеках и крутиться в интернете, чтобы вспомнить забытые факты, эпизоды, явления и классификации.

Но… сколько бог дал, столько в другом месте и отнимет. Поэтому в остальном Рим был большой лентяй. Он родился на свет компьютером, запоминающим всё. Но комп не работает и не мыслит творчески самостоятельно, без определенного алгоритма действий. А творческая работа прежде всего психологична, она требует серьезных мозговых извилин, выходящих на неожиданный правильный результат и там совсем не поддается алгоритму. И если курсовые и рефераты требовали прежде всего фактов и аргументов, и Рим с такими игрушками справлялся, как с семечками, то дипломную работу на тему: “Глубинные противоречия в индийском брахманском обществе в период британской колонизации” он остановился писать на фразе: “Колонизаторская активность британцев в период царствования королевы Виктории не знала границ…” На этом гениальная фраза была остановлена, и Риму впервые пришлось дать старосте группы крупную сумму в виде 200 баксов, чтобы тот передал дальше по назначению, но предупредил, чтобы тот не отщипывал себе от той суммы, а  обещал в случае о-кей поставить ему пиво с соленой рыбкой в близлежащем кафе.

Работать в школу он не пошел, три месяца после универа не работал, за это время побил соседа сверху за то, что тот держал кур на своем балконе, а Риму спросонья показалось, что он сошел уже с ума, когда петух начал орать на всю округу типа – вставайте, не хрена вам, уже 4 утра.

Несколько месяцев Рим работал личным секретарем академика истории Ахмедова, но был уволен, потому что академик признал, что знает меньше. Прошел еще год бездельничания, за это время он прочитал уйму книг и выпил несколько, много ящиков пива. Его походы в кафе и за пивом, естественно за мамины деньги, наконец его маме надоели, она попыталась готовить ему сама и не пускала теперь никуда, но он как-то умел выскакивать за дверь, она вспылила и вытолкала, громко плача и стеная, его из их квартиры и больше не пускала, как он ни просил и ни требовал, взывая к родительской совести.

Теперь он гостил у друзей и обедал у них же, благо его никто не забыл, а так как он был безобидный малый и интересный собеседник – то все его друзья его любили. А что ты хочешь – он знал всё, спроси любое. Ну, например, вы знаете поименно всех жен последнего эмира бухарского? А сколько и с чем американских, канадских и английских конвоев дошло до Мурманска во 2 мировую? То-то!..

Каждый из нас пытался устроить его на работу. Ведь понятное дело, человек он совестливый и не мог переступать определенные границы человеческих отношений, потому долго так не могло продолжаться, он мог превратиться в люмпена, ну, чтобы понятнее – в бомжа. Баха Алимов устроил его продавцом в цветочный магазин. Каждого влюбленного парня, отделившегося  только что от своей девушки, он встречал словами:

• Вот, пожалуйста, возьмите, это наш эксклюзив, такие розы называются – “Обалдеть!”
• А почему?
• Потому что одна ее такая штука стоит сто тысяч.
• Обалдеть! – летело ему в ответ, но богатеньким нравился его каламбур и они покупали.

От такой торговли он стал себя уважать и уже приходил к маме в дом с хорошими бабками, оставлял их ей и важно уходил к очередному другу, приютившему его, пропивать небольшой остаток. Но он вскоре ушел из цветочного магазина, сказав на прощание:

• В этой Амазонии и поговорить не с кем!

Женька Журавлев был уже директором школы и устроил Рима лаборантом в кабинет химии. Но уже на второй его пришлось увольнять за то, что встрял в разговор завуча и папы одного девятиклассника – дылды. Папаша стал качать права:

• Я ему айфон последней модели обещал, если закончит этот год без двоек. А вы?!..
• Мне, когда я учился в девятом классе, — неожиданно для всех собеседников встрял в разговор Рим, — обещали за это же не отрывать уши…

Раношка Рахманова, первая красавица в школе, уже актерствовала в местном театре и устроила Рима на полставки консультантом по театральным историческим костюмам. Рим знал все костюмы и платья, какое к какой эпохе и обществу относится. От него не ускользали мельчайшие подробности, вплоть до того, какие военные мундиры требовал русский император Павел надевать солдатам и офицерам , или где, на какой стороне груди нужно было устраивать тот или иной орден, крест, медаль… Но и оттуда его поперли: язык мой – враг мой. Однажды к нему в костюмерную заглянула известная актриса и попыталась кокетничать. Он и выдал вроде безобидное:

• Вам, мадам, только в порнофильме не сыграть.
• Отчего ж, хи-хи-хи?
• Лицо у вас, да и тело уже, фигура не товарного вида…

И всё, досвидос!

Наконец он добрался и до меня. Надо бы сказать, что в тот момент моей суматошной жизни я был в ссоре с женой. Ссора была отчаянная, как говорится, никто не хотел уступать. А я еще тогда ее любил. Рим и говорит мне, как я поплакался ему:

• Отпусти ее, плевать! Женщина никогда не будет другом!
• Ага, разбежался, — отвечаю я ему, — а если я ее люблю, обожаю, понимаешь? Это же всё равно, что у тебя горит дом, а я тебе – иди спать, утром разберемся…

Я устроил его экскурсоводом в краеведческий музей. Это была великая удача и для музея, и для Рима, они сошлись, как два влюбленных лебедя. Он знал о чем говорить, любил и умел рассказывать. Его экскурсии быстро стали лучшими. Они были зажигательны и полны импровизации, но основаны на точных исторических фактах, тут никак не придерешься. Его вояжи по залам музея продолжались втрое дольше, чем необходимо было по норме. Экскурсанты долго потом хлопали в ладоши, кричали ему браво и бежали писать благодарности в книгу гостей, дамы требовали номер его телефона, а музейная администрация визжала от восторга.

Я только, пока он был у нас, просил его соблюдать приличия и не хамить, уже и молился, чтобы он не сорвался. Но, кажется, всё начинало устраиваться: Рим стал стареть…

Пришло письмо:

Меня зовут Василиса Пронина, редактор телеканала «Россия-1».
Мы разыскиваем людей, которые родились с 13 по 17 июля 1982 года в Ташкенте в роддоме № 6.
Может не сам человек, но его друг являются читателями вашего альманаха.

Если есть такие знакомые — пишите в комментарии.

Ланиус Андрей

В дни отдаленной уже молодости я оказался в качестве начинающего специалиста по строительству линий электропередач в одном из наиболее глубинных районов Средней Азии – в Каракалпакской автономной республике. Во всякой глубинке существует своя глубинка. В Каракалпакии она называется плато Устюрт, ландшафт которого – готовая декорация для киносъемок фантастического фильма о безжизненной планете с подходящим названием Солончаковая Пустошь. Здесь нет ни одной реки, ни ручейка, ни какого-либо природного источника воды. Нет здесь и оазисов, подобных тем, которые встречаются в самых безводных пустынях.

Устюрт – тоже пустыня, только не песчаная, а гипсовая – с огромными проплешинами такыров и солончаков, пустыня, еще менее приспособленная для жизни, чем соседние пески Каракумы и Кызылкум, которые путник, пересекший Устюрт, вправе назвать цветущим садом.

Как раз в тот период через Устюрт заканчивали прокладку железной дороги Кунград – Бейнеу, дававшей более короткий выход из глубинных районов Средней Азии в европейскую часть единой тогда страны. Инфраструктура устюртского участка железнодорожной магистрали требовала устойчивого электроснабжения, которое должна была обеспечить ЛЭП напряжением 35 киловольт. Вот на строительство этой электротрассы, притом с самого нулевого цикла, мне и довелось угодить. Здесь, на этом огромном гипсово-глиняном столе, созданным могучими силами природы, и произошел загадочный случай, о котором пойдет речь ниже.  

* * *

За неимением других вариантов, наш маленький лагерь разместился на разъезде Ак-Чалак. Здесь уже имелась “резиденция” начальника будущей станции, а фактически – путевого обходчика. Это был щупленький, но довольно бойкий русский старик, который даже в самый неистовый зной с подчеркнутой гордостью носил черную железнодорожную форму и фуражку с путевой эмблемой. Другим обитателем этой самой глухой из когда-либо виденных мною “станций” была жена “начальника” – крупная, рыхлая и весьма добродушная старуха, щеголявшая в синем домашнем халате и тапочках на босу ногу. Жили старики дружно, избегая каким-то чудом ссор даже в этом полном безлюдье и безмолвии. Рядом со своим жилищем – сборным щитовым домиком — они возвели два-три сарайчика из шифера и тарных досок, где развели курей и овец. На подоконнике их домика росли в горшках какие-то цветы. Полагаю, эти цветы, эти куры и овцы были единственными представителями одомашненной флоры и фауны на десятки и десятки  километров вокруг. Порой, поглядывая на эту пару, более естественную для российской провинции, я думал о тех неисповедимых путях, которые ведут человека по жизни вопреки его мечтам и надеждам. Одновременно передо мной был потрясающий пример выживаемости русского человека в самых неподходящих для себя условиях.

Впрочем, воды здесь было вдоволь. На запасных путях стояла цистерна с водой, которую заменяли раз в месяц. Вода считалась питьевой, но сильно отдавала горечью, которая отчасти улетучивалась после длительного кипячения. Зато принимать душ можно было  без оглядки на экономию драгоценной в этих краях влаги.

Раз в неделю со стороны Кунграда локомотив прикатывал вагон-магазин, весь ассортимент которого состоял из хлеба, консервов, макарон, круп, сахара, соли и сигарет. Чтобы не смущать покой “начальника станции”, свой лагерь мы разместили по другую сторону железнодорожных путей. Впрочем, лагерь – сильное слово. Вся бригада насчитывала семь человек. Восьмым был я – молодой мастер. Мы свободно размещались в двух вагончиках на колесах. Был еще третий вагончик, который считался складом. Его двери всегда были окрытыми. Воровать здесь было попросту некому.

Ближайший “населенный пункт” находился от нас на расстоянии примерно тридцати километров. По меркам Устюрта, это было действительно бойкое место. Там базировался студенческий строительный отряд из крупного ленинградского вуза. Примерно две-три сотни парней и девчонок. Они устраняли какие-то мелкие недоделки на железнодорожной колее, всё еще не пущенной в эксплуатацию. На Востоке местные жители предохраняются от теплового удара, как известно, нося ватные халаты и каракулевые шапки. Ленинградских студентов, похоже, тепловой удар не пугал. Напротив, их привлекала возможность загореть до черноты. Блондинки из северной столицы щеголяли в бикини, узковатых даже по сегодняшним меркам. Коэффициент площади загара определенно приближался к ста процентам. Надо ли говорить, что все без исключения наши шоферы, все эти усатые восточные джигиты, вывозившие на трассу детали опор и металлоконструкций, в обязательном порядке сворачивали в студенческий лагерь, имея целый набор предлогов (попросить воды, спичек, йода, чтобы замазать царапину на пальце и т.д.)?! Некоторые устраивали там же мелкий ремонт, стремясь хоть как-то продлить миг очарования…

Но, миновав студенческий лагерь, колея уводила от железной дороги, и теперь до самого Кунграда не было ничего, кроме однообразного, слегка всхолмленного пейзажа. И так – на протяжении трех часов езды. Впрочем, опытный шоферский глаз различал ориентиры и в этой кажущемся однообразии: холм особой формы, шест с выцветшей тряпкой на макушке, ржавая кабина, лысая покрышка… За пару десятков километров до Кунграда в зоне прямой видимости оказывалась ретрансляционная вышка, установленная на краю города, у самой границы Устюрта. С наступлением темноты на ее макушке зажигались красные габаритные огни, не заметить которые было невозможно. Впрочем, даже бывалые водители ночью через Устюрт старались не ездить.

За три месяца моего пребывания на Устюрте лишь однажды мимо нашего лагеря гордо прошествовали нежданные странники. Это была семейная пара кочевников, явившихся откуда-то из глубин Устюрта и направлявшихся неведомо куда.

Впереди размеренно шагал поджарый старик в пропыленном ватном халате и в высокой бараньей шапке, такой древний, что его загоревшее до черноты лицо казалось состоявшим из одних морщин. Он ступал с той неторопливой легкостью, какая отличает людей, привыкших ежедневно покрывать пешком многие километры. На поводу кочевник вел навьюченного двугорбого верблюда.

На втором верблюде величественно восседала полная женщина средних лет в длинном темном платье, в черном, расшитом серебряными узорами бархатном жакете и в коричневых ичигах – легких брезентовых сапожках. Ее волосы были повязаны большим цветастым платком, но широкое круглое лицо, не такое смуглое, как у старика, оставалось открытым, — у кочевников женщины никогда не носили чадру. Надо полагать, старик взял ее в жены еще девочкой.

Замыкал шествие третий верблюд, который нес на себе весьма объемистый груз. Механизатор нашей буровой установки Султанмурат сказал, что это сложенная юрта.

Верблюды ступали след в след, хотя вокруг была необъятная ширь.

Кочевники так и не свернули к нашему лагерю, будто и не заметили нас вовсе. Молча прошествовали в некотором отдалении, бесстрастно пересекли линию железной дороги, как некое досадное препятствие, и вскоре исчезли за холмом.

* * *

Неделя шла за неделей, и постепенно я втягивался в свою инженерную работу, привыкал к непредсказуемым почвам безжизненного плато.

По вечерам, когда после позднего ужина мы пили зеленый чай за столом, установленным рядом с рельсами, из глубины Устюрта доносился странный вой, звучавший, казалось бы, в разных точках.

— Что это? – спросил я, услыхав его впервые.

— Шакалы воют, — ответил наш крановщик Яша Павлов.

— На Устюрте нет шакалов, — проворчал бригадир, сердитый татарин Ильяс Загидуллин. – Здесь вообще не выдерживает ни одно живое существо. Даже змеи. Одни мы тут торчим.

— Это воют души тех, кто попал в Город Мертвых, — сказал вдруг стропальщик Жакслык – самый молодой из нас. Он, да еще степенный Султанмурат были в бригаде единственными представителями коренного населения, чьи предки жили  в этих краях испокон веков.

Едва парнишка произнес эту фразу, как Султанмурат бросил ему что-то резкое на местном наречии.

Жакслык покраснел.

— Что такое Город Мертвых? – спросил я, поочередно обращаясь к ним.
— Глупые сказки! – отрезал Султанмурат.

Более на эту тему разговора никогда не возникало.

Но само название – “Город Мертвых” – прочно легло в мою память.

* * *

Был привычный уже знойный день, когда верткий синий самосвал примчал на Устюрт из Тахиаташской конторы бухгалтершу Валю с ее кожаной сумкой, где находилась наша зарплата.  Да-да, зарплату в те времена привозили непосредственно на объект, где бы тот ни размещался.

Едва самосвал затормозил, как Валя высунулась из окошка и закричала мне:

— Ну, что же вы стоите?! Собирайтесь! Вас срочно вызывают в Ташкент!

Среди бескрайних такыров и пропитанного глинистой пылью жаркого воздуха это звучало сладкой музыкой.

— Собирайтесь! – заметно нервничая, повторила Валя. – Сейчас раздам зарплату, и тут же едем обратно! Иначе я опоздаю на самолет! У меня отпуск!

Я догадывался о причинах своего срочного отзыва. Меня должны были перебросить на другой объект. Я уже давно ждал этого известия. И всё же уезжать вот так, в спешке, было невозможно. Я должен был передать бригадиру проектную документацию, объяснить, как вести отчетность…

Но и Валю нужно было понять.

Ситуация разрядилась наилучшим образом через пять минут, когда на трассу прибыл второй автомобиль из Тахиаташа. Водитель Джура Ашуров привез уголки для траверс. В отличие от Вали, он никуда не спешил. Напротив, объявил, что должен заняться ремонтом.

Счастливая Валя умчалась без задержки, Джура же достал домкрат.

* * *

Когда тронулись в дорогу, солнце уже начало клониться к горизонту. Но Ашуров был опытный водитель. На Устюрте он работал и раньше – еще во времена строительства газопровода Бухара – Центр. На пути до Кунграда ему была знакома каждая кочка. Это был восточный мужчина цветущего возраста с черными смеющимися глазами, усиками щеточкой и большим разбойничьим носом. При этом его нрав был самый жизнерадостный и миролюбивый. Он постоянно острил, балагурил, рассказывал какие-то невероятные истории и сам же громко смеялся первым. Я никогда не видел его в унылом настроении. Какое-то время мы ехали вдоль железной дороги. Когда впереди показался студенческий лагерь с фигурками девушек в бикини, у моего Ашурова разгорелись глаза:

— Слушай, мастер, у меня заноза, а там есть хороший доктор. Давай заскочим, а?

Только теперь я понял, почему этот плут так долго собирался в дорогу. Он рассчитывал подъехать к студенческому лагерю в тот момент, когда девушки возвращаются с работы.

Что ж, Ашурова избавили от занозы – настоящей или мнимой. Вдобавок нас напоили ледяным компотом из холодильника, угостили пирожками с рисом. Не обошлось и без светской беседы.

К тому моменту, когда мы продолжили путь, над плато уже догорала последняя полоска вечерней зари. Стало ясно, что Кунграда мы достигнем в полной темноте. Впрочем, ни водителя, ни меня эта перспектива ничуть не тревожила.

Ашуров долго еще цокал языком, восхищаясь смелостью северных девушек, которые не боятся ходить перед парнями почти без одежды. Похоже, эта картина никак не отпускала его разыгравшееся воображение.

Но постепенно внимание водителя переключилось на дорогу.

Несмотря на то, что поверхность плато большей частью представляло собой каменистую плиту, мало отличавшуюся от асфальта, здесь встречались и весьма опасные для автомобильных шин участки.

Главным врагом местных водителей был пухляк.

Знаете, что такое пухляк?

Если тяжелый грузовик начнет пробуксовывать на такыре, то верхняя плотная корка и лежащий под ней рыхлый слой почвы быстро превратятся в мельчайшую, невесомую пыль, которая в руке течет как вода. В массе такой пыли колесу не за что зацепиться, оно прокручивается вхолостую, лишь оседая еще глубже. В результате образуется своеобразное пыльное озерцо, из которого выбраться гораздо труднее, чем из самого топкого болота. Все местные водители знают это, и каждый стремится  объехать опасное место по всё более крутой дуге, отчего пухляк расползается иногда на сотни метров, подобно злокачественной природной опухоли. Бывает, перед иным пухляком колея ветвится на десятки рукавов, а после снова сходится в две ниточки. Только не зевай!

Впрочем, прозевать пухляк трудно – он виден издалека. Но опасность в том, что сегодня пухляк может оказаться там, где вчера на него не было и намека. Иной раз водителя может подвести именно его опытность. Полагаясь на знакомый участок дороги, он смело гонит вперед и вдруг увязает в пухляке.

Существует немало страшных историй о водителях, застрявших в коварном пухляке в глубине Устюрта, в стороне от “караванных” путей. Своими силами выбраться из глубокого пухляка невозможно, и если вовремя не подоспеет помощь, то дорожная неприятность может обернуться очень большой бедой, особенно, если с собой нет запасов воды и пищи…

* * *

Мы отъехали совсем недалеко от железной дороги, когда перед нами оказался довольно обширный пухляк.

— Днем я здесь едва не застрял! – пожаловался Ашуров. – Нехорошее место! Лучше объехать его покруче!

Пухляк простирался далеко и охватывал подножье соседнего холма.

Объезжая “нехорошее место”, мы свернули за этот холм, вправо от которого уходила хорошо накатанная колея. По ней мы и помчались. Внезапно колея раздвоилась. Мне казалось, что нам следует брать левее, но Ашуров повернул вправо.  

— Объедем пухляк с запасом, — объяснил он. – Пусть будет чуть дальше, зато надежнее.

Я пожал плечами, демонстрируя, что всецело доверяю его шоферскому мастерству.

Вскоре мы опять оказались на такырах и погнали дальше на полной скорости. Устюртские такыры – совершенно голые, они абсолютно лишены травы, даже из трещин не пробивается никакой растительности. Ашуров, не прекращавший балагурить ни на миг, стал теперь напевать какие-то местные частушки с повторяющимся рефреном, который он выкрикивал во весь голос:

— Ха-хой, бола!

Энергия жизни так и клокотала в нем.

Через какое-то время я задремал, причем основательно.

* * *

Когда снова открыл глаза, вокруг царила южная ночь. Снопы фар вырывали из плотного мрака однообразную поверхность. Мой спутник молчал.

Я поискал глазами красные огни кунградской вышки, но не нашел их и решил, что еще рано. Однако, взглянув на часы, удивился. Оказалось, что с момента выезда из студенческого лагеря прошло уже более полутора часов.

Я посмотрел на Ашурова и поразился произошедшей с ним перемене. Таким встревоженным я его еще не видел. На его напряженном лице не было и признаков беспечности. Он смотрел вдаль с какой-то обреченностью, так не свойственной его живой натуре… Наклонившись вперед и судорожно вцепившись в руль, он всматривался в ночь с мистическим страхом, будто ожидал появления из темноты каких-то ужасных призраков.

Неужели мы заблудились, мелькнула мысль, не вызвавшая, впрочем, никакой тревоги. Я знал, что в этом уголке плато заблудиться попросту невозможно. Под колеса летела хорошо накатанная колея. А все колеи тут вели  в одно место – к единственному выезду с плато перед Кунградом. Город начинался сразу же за спуском. А где-то не так уж далеко за нашими спинами огромной дугой проходили ветки газопровода и линия железной дороги. Разумеется, площадь этого сектора была немаленькой, но опасность заплутать в нем, повторюсь, исключалась полностью. Вдобавок, бензина у нас было под завязку. Была и питьевая вода. Однако же, странно, что до сих пор не появились огни кунградской вышки…

Впрочем, нет, вот впереди проблеснули две красные точки. Только были они почему-то не в небе, а… на уровне плато. Нет, это, конечно же, не вышка. Очевидно, какой-то другой, тоже запоздалый шофер держит курс на Кунград, и мы видим задние огни его грузовика, подумалось мне.

— Джура! – окликнул  я спутника. – Что случилось? Почему такой невеселый? Ведь скоро увидишь свой дом!

Он вздрогнул и воскликнул как-то отрешенно:

— Не шути так, мастер! Шайтан нас водит!

Я ничего не понимал.

— Джура, какая муха тебя укусила?!

Он вдруг тихо вскрикнул. Впервые в жизни я увидел, как у человека поднимаются дыбом волосы на голове.

— Город Мертвых… — прошептал он и добавил еще какое-то звучное слово, которое не удержалось в моей памяти.

* * *

Я посмотрел туда же, куда смотрел он.

В свете фар прямо перед нами поднимался глинобитный поселок. Но ведь только что впереди ничего не было! Или всё-таки разговор с водителем отвлек меня на какую-то минуту? Глухие стены без единого окна, купола, арки, ворота, узкие извилистые улочки… Над каждым строением поднимался высокий шест с привязанными к нему полосками ткани.

Только тут я сообразил, что это мазары – гробницы, а всё вместе – местное кладбище. Оно целиком занимало весь холм и, судя по всему, содержалось в образцовом порядке. Однако… Кладбище в безлюдной местности, на Устюрте?! Откуда?! (А красные-то огонечки  горели именно внутри, за воротами, теперь это было очевидно!)

Ашуров нашептывал какую-то молитву. Его жесткие черные волосы торчали будто наэлектризованные. У меня появилось ощущение, что я нахожусь во власти неведомой силы, которая бесцеремонно изучает… мои мысли. Я всё видел и слышал, но ничего не мог поделать. В ушах стоял нарастающий звон. Время словно остановилось.

Красные огоньки светились как бы внутри мертвого города, и в то же время казалось, что они мерцают где-то далеко-далеко и… манят к себе.

Ашуров явно пребывал в состоянии транса. Вытянув вперед шею и глядя, не мигая, на красные огни, он вел автомобиль точно к воротам глиняного города.

Меня и самого охватила некая неодолимая истома. Не знаю, каким чудом мне удалось стряхнуть ее с себя. Я с силой хлопнул Ашурова по плечу:

— Очнись, Джура! Сворачивай!

Мой водитель вдруг вскрикнул, словно очнувшись ото сна, и энергично нажал на газ, пускаясь в объезд этого таинственного холма.

Самосвал летел как на гонках. Вокруг не было видно ни зги. Красные огоньки по-прежнему дрожали впереди, где-то у самой земли, но они ничуть не рассеивали мрака. Лишь ветер гудел, хотя пыли я не видел. Я вдруг понял, что это не ветер, а тот самый вой, который слышался по ночам на полустанке Ак-Чалак.  

А затем возникло ощущение резкого скачка. Словно бы мы пробили некую невидимую, но упругую преграду. Прыгнули и красные огни, вмиг сделавшись крупнее и ярче. Теперь они горели в вышине и, несомненно, размещались на вышке.

Еще через десять минут мы катили по окраинной улице спящего Кунграда.

Ашуров просветленно улыбнулся.

— Аллах смилостивился над нами и вывел из Города Мертвых! – торжественно объявил он.

— Что за Город Мертвых? – спросил я. – Откуда на Устюрте такое кладбище?

— Это не кладбище, — покачал он головой. – Это Город Мертвых. Многие попадают туда, но редко кто возвращается. Нам повезло. Видать, на то была воля Аллаха! – и он, на секунду оторвавшись от руля, молитвенно сложил ладони перед собой.

— Объясни, Джура! – потребовал я, чувствуя, что имею на это право.

Он долго колебался.

Я ждал.

Наконец, он проговорил:

— Слушай, мастер! Если бы ты не ударил меня по плечу, мы давно были бы уже в Городе Мертвых! Навсегда! Ты меня спас, благодаря тебе я увижу своих детей, поэтому тебе я скажу. Ты спрашиваешь, что такое Город Мертвых? Так вот: его нет и он везде! Когда приходит твой последний час, то перед тобой возникает Город Мертвых, и ты входишь в его ворота даже помимо своего желания. Тебя ведет сила, которой простой смертный не может противиться. Я думаю, он хотел забрать меня к себе за то, что я смотрел на девушек нескромными глазами. Но, видимо, твой час еще не настал, и потому он позволил продлиться и моей жизни, позволив свернуть от страшных ворот…

Тут Ашуров умолк и более уже не касался этой темы, несмотря на мои настойчивые расспросы.

* * *

Мой срочный вызов в контору объяснялся тем, что меня направляли на новый объект – за тысячу километров от Каракалпакии. Затем произошла череда других событий. Я уж совсем было решил, что судьба никогда более не занесет меня в далекий, пустынный край. Но через три года снова оказался здесь. Всё это время загадка Города Мертвых не выходила у меня из головы. Я попытался найти Ашурова, но выяснил лишь то, что вскоре после моего отъезда он уволился и вместе с семьей переехал к родственникам куда-то под Казалинск. Это странно, потому что аборигены редко трогались с насиженного места, да еще всем домом. Я разыскал Султанмурата и Жакслыка, но те с поразительным простодушием твердили, что не понимают моих вопросов относительно Города Мертвых.

Мазары я видел не раз и прежде. Немало их находится вдоль железной дороги Ташкент-Москва, по которой в те времена я путешествовал практически ежегодно. Но те мазары всегда располагались в относительной близости от жилья.

Откуда же взялось ухоженное кладбище на Устюрте? Откуда оно появилось в местности, куда и кочевники не заглядывали десятки лет? Кто доставлял туда материалы для строительства? Возвести такой “город” из привозных материалов под палящим солнцем совсем непросто. Наконец, как объяснить дрожащие красные огоньки, которые я видел собственными глазами сначала внутри Города Мертвых, а затем на открытой местности, причем на уровне невысоких холмов?

Я понял, что у местных жителей существует своеобразное табу на эту тему. Когда же я пытался подступиться с расспросами к водителям европейского происхождения, те лишь недоуменно разводили руками. Город Мертвых? Нет, никогда не слыхали такого названия и не  видели на Устюрте никаких мазаров, хотя поколесили по плато вдоволь.

Однако же кое-что я всё-таки выяснил.

* * *

Встретился мне пожилой сварщик, родом из Белоруссии, работавший в свое время на прокладке газопровода Бухара – Центр, трубы которого пролегали через Устюрт.  Он-то и рассказал, что во время этой стройки происходили загадочные случаи пропажи автомобилей с людьми. Свидетелем одного такого происшествия он был лично.

Их бригада работала на трубе. Вдруг отказал сварочный аппарат. Прораб распорядился привезти другой – с соседнего участка. Отправили машину. В кабине, кроме водителя, был еще и рабочий. Всей езды там было два-три километра. Объезжая пухляк, машины скрылась из виду за невысоким холмом. На глазах у всей бригады. Больше ее никто не видел. Искали две недели, обследовали всё вокруг, вызывали вертолет – никаких результатов!

А ведь там не тайга, не горные ущелья с пещерами, не топкие болота. Там ровное, чуть всхолмленное плато. Поднимись на любой из холмов – видать далеко во все стороны. Но не нашли никаких следов ни машины, ни людей.

О Городе Мертвых сварщик ничего не знал.

* * *

Было у меня намерение организовать при участии двух-трех энтузиастов что-то вроде экспедиции по поиску загадочного города, но вскоре меня вновь отозвали из Каракалпакии, и более в те пустынные места я уже не возвращался.   

Tashkent Retrospective:

Ташкент. 1989 год. Художник Михаил Александрович Вербов и главный экскурсовод Ташкентского музея искусств Шахида Кобилова.

Image may be NSFW.
Clik here to view.
Михаил Александрович Вербов (1896—1996) — русский и американский живописец и график. Первый директор Ташкентского музея искусств , который был основан на коллекции Великого Князя Николая Константиновича Романова и открылся в 1918 году в бывшем дворце великого князя.
Михаил Вербов — один из тех, кто боролся за сохранение коллекции в непростое революционное время.

М.А. Вербов, происходил из почтенной и состоятельной еврейской семьи. Жили они на тихой Ташкентской улице Московской, в собственном добротном доме № 44. С 1906-1914 г.г., он учился в Ташкентской гимназии, и уже в те годы славился тем, что хорошо рисовал. В 1914 году, по совету родителей перейдя из иудейства в православие, Михаил уехал в Петроград. По рекомендации К.И. Чуковкого, стал учиться мастерству живописи у художника Е.И. Репина. Через год по настоянию родителей поступил на юридический факультет Петроградского университета. Вяло проучившись два курса, в конце ноября 1917 года, совершенно аполитичный, он не без удовольствия покинул бушующий революционными страстями Петроград. По приезду в родной город, уже в середине января 1918 года, поступил на работу учителем в Ташкентскую среднюю школу. И буквально день в день, как пишут его современные биографы, принял предложение выполнять “по совместительству, обязанности директора местного художественного музея”.

В ноябре 1920 года молодого художника командируют для учебы в Москву и Петроград. Признанный знатоками русской школы портретной живописи, талантливым, и подающим большие надежды художником, он тем не менее, в 1924 году уезжает из России в Германию. Чуть позже во Францию. Через несколько лет окончательно осев в Америке, становится её гражданином.
С годами он становится, всё более известен во многих странах Европы и Америки, как художник-портретист. И всё благодаря, созданной им галереи портретов: М. А. Алданова, И. А. Бунина, Д. С. Лихачева, А. Ф. Керенского, Ф. И. Шаляпина, А. Т. Гречанинова, С. А. Кусевицкого, К. А. Коровина, С. Ю. Жуковского, Э. Г. Гилельса, Н. Гедды, Л. В. Собинова, А. Моруа, Э. Вуйара, Ингрид Бергман, Вселенского патриарха Афиногена, королей Фердинанда I, Густава V Шведского, Хуана Карлоса Испанского, герцога Альбы, Индиры и Раджива Ганди.

В годы Второй мировой войны художник создает 100 портретов морских пехотинцев США для их матерей. В 1973–1975 к 200-летию независимости Америки нарисовал портреты 56 членов Конгресса, подписавших Декларацию независимости.

В начале 2017 года, стало возможным расшифровать историю написания небольшого, предсмертного портрета великого князя Николая Константиновича, выполненный в январе 1918 года в Ташкенте, Михаилом Вербовым.
Художника, к умирающему, допустили не случайно. Близкое окружение Николая Константиновича знало, какие надежды он возлагал на юношу. Не случись в России двух революций 1917 года, быть ему в Ташкентском Дворце великого князя, смотрителем и реставратором его художественной коллекции.
Вспомнил ли, он впоследствии о часах, проведённых у кровати угасающего Николая Константиновича? Несомненно. Но почему никогда публично не говорил о карандашном наброске его профиля на белом листе своего небольшого альбома? Об этом можно строить только версии. Наиболее реальная– боялся за судьбы близких ему людей, оставшихся в СССР.

Никогда публично не вспоминал М.Вербов и совместной работы с ташкентским художником А.Н. Волковым, и овдовевшей Надеждой Александровной Искандер, над сохранением художественных ценностей Ташкентского Дворца. Этот их добровольный союз, обрёл контуры организации, когда согласно Постановлению принятом на Заседании Коллегии Комиссариата образования, 1 февраля 1919 года, при “бывшем дворце” была создана Коллегия по Управлению Музеем. Её состав всё те же “художник Волков, Председатель, художника М. Вербов, и смотрительница экспозиций Н.А. Искандер”.
Одним из важных мероприятий проведённых Коллегией в феврале того же года, стало составление “Описи {прим.АГ-Н- 491 наименование} художественных вещей находящихся в Музее-дворце принадлежащем покойному Великому князю Николаю Константиновичу Романову”. Машинописный документ, зафиксированный 26 февраля 1919 года, заверила своей подписью его составитель, Искандер Надежда Александровна, А.Н. Волков и М. Вербов.

Проводимые Коллегией мероприятия, до середины марта 1919 года, квалифицировались как “добровольное содействие сохранения национализированных, в пользу трудового народа, культурных ценностей, ране принадлежавших б.великому князю Романову”. Как служебные обязанности, их стали рассматривать после принятого 8 марта 1919 года на Заседании Коллегии Комиссариата Народного образования Туркестанской республики, пункта Постановления: “Утвердить зарплату Заведующему Художественным музеем художнику А.Н. Волкову, и членам коллегии М.А. Вербову и Романовой {прим., АГН– имеется ввиду Надежда Александровна Искандер}. Первому 850 рублей, и вторым по 840 рублей в месяц, обязав их составить в самое непродолжительное время Каталог Художественного музея…”

Документальных иллюстраций того, как проходил рабочий день трёх первых хранителей ценностей Художественного музея, до настоящего времени никто не представил. Впрочем… В одном из фондов Государственного Архива Республики Узбекистан, имеется документально зафиксированное упоминаниями, как в тот период Надежда Александровна Искандер, и Михаил Вербов, боролись за сохранение целостности художественного наследия великого князя Николая Константиновича.

Фрагмент из Журнала Протокола №86, Заседания Коллегии Комиссариата Народного образования Туркестанской республики, состоявшегося 3 мая 1919 года: “Слушали… П3\ Об открытии Музея, и вновь открытой в нём комнаты для публики. Постановили: Для публичного пользования открыть музей по воскресным и праздничным дням, по средам и пятницам с 9.00 до 2-х часов. Во вновь открытой комнате все вещи взять на учет и включить в инвентарь музея. Фамильные вещи, если таковые окажутся, возвратить владелице, и из помещения музея их удалить”.

Фрагмент из Протокола Заседания Коллегии Комиссариата Народного образования Туркестанской республики, состоявшегося 12 мая 1919 года: “Пункт 5. Слушали Заявление товарища Вербова, о пересмотре вопроса о комнате с художественными вещами, принадлежащими Искандер-Романовой, и представляемой ею для осмотра желающим, с мая представляемой музею (согласно журнала Коллегии за №86, п3, от 3 мая с.г.). Постановили: Ввиду того, что комната и художественные вещи, о которых идет речь, остаются в распоряжении гражданки Искандер, признать ее право открывать доступ к этой комнате всем желающим из публики, осматривающей музей, для осмотра художественных произведений принадлежащих этой гражданке”

Михаил Вербов уехал из Ташкента в ноябре 1920 года. Сложно сказать, почему из всех талантливых художников Туркестанского Края, именно он обратил на себя внимания Комиссариата Народного образования Туркестанской республики, но факт остаётся фактом, Михаила Вербова отправили учиться, “имея в этом острую необходимости для местного музея”.
Подтверждение тому датированное 19 января 1920 года , письмо Комиссариата Народного образования Туркестанской республики. Документ адресован двум Российским художникам А.Н. Бенуа, и М.Н. Добужинскому: “Комиссариат Народного просвещения Туркестанской ССР, обращается к Вам с убедительной просьбой, о Вашем приезде в город Ташкент, для экспертизы Собрания картин Музея ране принадлежащего б.великому князю Н.К. Романову, заключающей несколько сотен полотен”. Официальная просьба Комиссариата Народного просвещения республики, российскими художниками, по объективным причинам удовлетворена не была.

Судьба посмертного портрета была предрешена в апреле 1918 года. В один из дней того месяца, в Ташкент вернулся Александр Николаевич Искандер. Именно ему, не заставшему отца в живых, мать подарила рисунок Михаила Вербова.

После участия в неудавшемся в Ташкенте январском 1919 года, вооружённом противостоянии большевикам, Александр тайно покинул Ташкент. Памятный портрет, до конца жизни хранил, как бесценную реликвию, но с автором никогда связан не был.

Автор фото: Рустам Шагаев
Текст из книги «Жизнь без мифов». ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ 1850-1918
Айдын Гудзари-Наджафов. Ташкент. 2018 г.

Анжелика Филиппова для Ташкент строится (Tashkent is under construction)

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Появилась картинка, показывающая как будет выглядеть здание бывшего МИДа. Говорят, что в него переедет Сенат.

Tashkent Retrospective: Холодный Ташкент. 1980-е годы. Площадь у гостиницы «Москва». Автор неизвестен.

Image may be NSFW.
Clik here to view.

Благодаря обилию ценных комментариев публикации «Почта и телеграф» присвоен тег Золотой фонд.

Кстати, про почту на Пушкинской «Главпочтамт, Пушкинская» публикация тоже в Золотом фонде благодаря комментариям.

Спасибо комментаторам!

В Ташкенте 19 сентября объявлено Днем бесплатного метро. В этот день ряд станций и их проходы превратятся в увлекательные места для представлений и других развлекательных программ, станут сценой для музыкантов и актеров.

В частности, уже с 8 утра пассажиров порадуют театрально-музыкальной постановкой на станции метро «Ойбек» (в переходе на станцию метро «Мингурик»). Выступлением симфонического оркестра под управлением дирижера в течение одного час можно будет наслаждаться здесь же с 17:00.

С момента открытия метро и до закрытия в тоннеле на переходе между станциями «Амир Тимур» и «Юнус Раджабий» любителей художественного искусства будет ожидать картинная галерея в сопровождении искусствоведов, а также при участии камерного струнного квартета.

Историческая фотовыставка будет встречать пассажиров в вестибюле перехода между станциями «Пахтакор» и «Алишер Навои». Фотовернисаж посвящён истории развития ташкентского метрополитена.

Необычные флэшмобы будут организованы в период с 10:00 до 12:00 и с 20:00 до 22:00. В частности, «танцевальный флешмоб» пройдет в вагонах метро на всех трёх линиях. Выступление танцевальных коллективов будет перемещаться из вагона в вагон. Также в вагонах выступят оперные певцы и уличные музыканты с гитарами и саксофонами.

Не остались без внимания и самые маленькие пассажиры метрополитена. Для них будут организованы выступления аниматоров в костюмах супергероев и мультперсонажей, а также выступления мимов и иллюзионистов.

Источник.