Tashkent Retrospective: Одна из самых красочных и тихих улиц по которой когда-то ездил трамвай.

Автор фото: Hotaru
Источник: transphoto.ru

Читать в источнике на Газете.Уз.

Ориентальный роман

Жил-был мальчик. Фамилия у мальчика была немного опереточная – Наливкин. Но при этом все мужчины Наливкины были воинами, поэтому с рождения мальчика готовили к службе в армии.

Звали мальчика Володей.

После окончания знаменитого Павловского училища Володя Наливкин, как один из лучших выпускников, был распределен в гвардию, в Измайловский полк, но от престижного места отказался и попросился в Туркестан.

Там шла война, там Россия прирастала новыми землями, как будто сошедшими со страниц сказок «Тысячи и одной ночи».

Уже на следующий год после прибытия к новому месту службы 21-летний хорунжий участвует в военном походе в Хиву. Воюет лихо, за что досрочно производится в чин сотника. Завоевание Туркестана идет полным ходом, «дела» следуют одно за другим, и после туркменской экспедиции отличившегося сотника Наливкина поощряют внеплановым отпуском.

Он едет к родственникам в Саратов, и там, на берегах Волги, Володя Наливкин понял, что погиб.

***

Жила-была девочка. Фамилия девочки была итальянской – Сартори, но родилась и выросла девочка, как и несколько поколений ее предков, в России, поэтому звали ее просто Машей.

Маша была не особенной красавицей, но зато большой умницей, и все саратовское дворянство, по которому и числились Сартори, считало ее первой невестой губернии. Маша Сартори получила блестящее по тем временам образование – она закончила Воспитательное общество благородных девиц, более известное как Смольный институт, свободно владела французским и немецким, обожала театр и музыку. Как и большинство провинциальных невест, она мечтала вырваться из скучного Саратова, блистать в столице и ездить по Европам.

Но после встречи с Володей Наливкиным она поняла, что планы меняются радикально.

Маша влюбилась в лихого казачьего сотника, героя Туркестанских войн. Влюбилась до смерти – во всех смыслах этого слова. И в смысле – «сильно», и в смысле – «на всю жизнь».
Чувство было обоюдным: много-много лет спустя невестка однажды шутя спросила у Наливкина, что бы он делал, если Мария Владимировна тогда в Саратове отказалась бы выйти за него замуж? Наливкин, ни секунды не размышляя, очень серьезно ответил: «Я так любил ее, что в этом случае немедленно покончил бы с собой».

Буквально через несколько дней после свадьбы главе новоиспеченной семьи пришел вызов – начиналось завоевание Кокандского ханства, в связи с чем сотник Наливкин отзывался из отпуска. Как было написано в предписании, «вам надлежит без малейшего промедления и со всей возможной скоростью отбыть к месту несения службы». Военной косточке не надо объяснять, что означает подобный приказ, и уже на следующий день молодой супруг был в пути.

Двадцатилетней мужней жене, не успевшей даже осознать свой новый статус, пришлось добираться к месту службы мужа самостоятельно и в одиночку. Никакого железнодорожного сообщения с завоевываемым Туркестаном, естественно, не было, и Маша два месяца одна едет из Саратова в Ташкент на лошадях и верблюдах, через степи и пустыни, через неспокойную страну, где еще идут военные действия. Едет в Ташкент, даже не зная – застанет ли она там мужа живым.

Муж оказался жив, но по прибытии Маша узнала, что вся их жизнь рухнула. В Кокандском походе Скобелев бросил сотню Наливкина добивать убегающую толпу узбеков, где, как выяснилось, наряду с мужчинами были женщины и дети. Сотник Наливкин в горячке боя рубанул с оттягом бегущую перед ним фигуру, тот упал лицом вверх, и это оказался 10-12-летний подросток. Как писал сам Наливкин, глаза этого мальчика он помнил до самой смерти, «я понимал, что мне трудно, почти невозможно больше быть участником подобного рода оргий».

Наливкин подает рапорт об отчислении из действующей армии. Приехавшая Маша оказывается вдвоем с безработным мужем без средств к существованию за тысячи верст от близких и родных, в Туркестане, где еще идут боевые действия.

Володя устраивается в военно-народное управление Туркестана, которое занималось делами местного населения, но быстро чувствует, что ему не хватает знаний. А самое главное – он не может работать из-за сильнейшего эмоционального шока и последовавшей глубокой депрессии. Армия была для него всем, ничего другого он не умел и не знал, и вот весь его мир рухнул. Он оказался в положении рыбы, которую выдернули из воды на берег – точнее, которая сама выпрыгнула туда.

Единственное, что заставляло его жить дальше – молодая жена.

И именно Мария предложила мужу очень неожиданный, даже шокировавший всех выход.
Она продает все драгоценности, полученные ею от родителей в приданное. Володя увольняется со службы в управлении и окончательно выходит в отставку «по болезни» в чине штабс-капитана «с мундиром».

На полученные за серьги и кольца деньги супруги Наливкины покупают небольшой земельный участок в кишлаке Нанай близ города Намангана и начинают вести жизнь простых дехкан. В завоевываемой еще, по сути, стране, среди народа, о котором никто ничего не знал. В те годы, не считая военных, в огромном Наманганском уезде жило ровным счетом три русские семьи, считая Наливкиных.

И как жили! Они вели жизнь среднеазиатских крестьян.

Как писал первый биограф Наливкина Якубовский, «он надел сартовский халат, она накрылась чимбетом и паранджой и так они прожили не одну-две недели, а шесть лет, с головой погрузившись в гущу жизни. Жизнь была далеко не легкая. В такой обстановке, в сырой холодной сакле… росли и воспитывались их старшие дети, до семи-восьми лет не знавшие русской речи».

Шесть лет. Шесть лет!

Вот тебе, Маша, и жизнь в столицах, вот тебе и поездки по Европам. Печь хлеб, готовить обед, доить коров и верблюдиц, стирать и обшивать мужа и детей, делать из навоза кизяки, чтобы иметь топливо на зиму, летом вместе с односельчанами кочевать в горах – иначе скот падет от бескормицы.

Привычка к тяжелому физическому труду осталась у супругов на всю жизнь. Как вспоминал внук, даже в старости Владимир Наливкин «вставал в пять часов утра и работал с кетменем на участке того или другого сына до восьми часов, после чего завтракал и снова махал тяжелым кетменем до полудня, а иногда и часов до двух».

Но следует понимать – Наливкины не просто крестьянствовали. Они целенаправленно изучали местное население, предвосхитив метод «включенного наблюдения», который станет популярным в мировой антропологии только через несколько десятилетий.

Как следствие — по окончании этих шести лет у них были такие знания, которых не было больше ни у кого. Вновь устроившийся на гражданскую службу Наливкин всю жизнь считался лучшим в России знатоком туземного Туркестана. Он пользовался огромным авторитетом у всех туркестанцев, как русских, так и местных, которые всегда почтительно именовали его «домулла», то есть «учитель».

В.П. и М.В. Наливкины с детьми Борисом, Владимиром, Натальей и Александрой. Начало 1890-х гг.

Супруги в совершенстве освоили тюркские и персидский языки, именно Наливкины написали первые русско-узбекские словари, а позже выпустили свою самую знаменитую книгу «Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы».

Этак книга стала шоком для востоковедов всего мира. Впервые мировая наука получила достоверные сведения о самом закрытой для исследователей теме – бытовой жизни женщины мусульманского Востока. Самый известный востоковед мира, венгерский ориенталист Арминий Вамбери восторженно писал авторам: «Ваш очерк о жизни женщины в Коканде меня тем более поразил, что нет подобного сочинения о женщинах-мусульманках… и без всякой лести нарисованная Вами картина должна удовлетворить всякого этнографа». А много десятилетий спустя советский академик В. В. Бартольд несколько смущенно признавался, что «в изучении жизни оседлых узбеков… до сих пор одиноко стоит труд Наливкиных, которые непосредственно изучали жизнь узбеков, живя в кишлаке и по образу жизни ничем не отличаясь от них».

Эта книга была удостоена самой почетной научной награды России того времени – Большой золотой медали Русского географического общества. Она перевернула представление мировой науки о пресловутой «рабской и забитой женщине Востока». Наливкины убедительно показали – жизнь – она всюду жизнь, люди – они всюду люди. Чтобы было понятно, вот вам буквально один абзац, для примера:

Поводов к ссорам и препирательствам всегда более чем достаточно, особенно если муж не живет дома, а жена получает от него содержание на руки. Ссоры эти, продолжаясь иногда по нескольку недель, сопровождаются громогласнейшей руганью, обещаниями сбежать, поступить в публичный дом, перебить посуду и т.п. Со своей стороны муж тоже предупреждает о его намерении избить до полусмерти, выгнать из дому и испортить некоторые части тела настолько, что поступление в публичный дом сделается совершенно невозможным. Однако же обещания эти обыкновенно так обещаниями только и остаются: и котлы, и посуда, и части тела пребывают в целости; жена не сбегает, ибо убежать ей положительно некуда, не с кем и не с чем, а не изгоняется она потому, что у мужа нет денег на уплату ей мэхра.

И, конечно же, получение этого уникального материала о женской жизни –прежде всего заслуга Марии Владимировны Наливкиной.

Именно она стала первой в мире женщиной-антропологом. Исследовательницей, сумевшей стать «своей» среди узбечек, собрать, а затем осмыслить уникальный этнографический материал. Вот только на Западе работы знаменитых женщин-антропологов вроде Маргарет Мид или Рут Бенедикт изучают студенты всех университетов, а нашу Марию Наливкину помнят только специалисты.

В их с мужем жизни было еще много чего – про этот «ориентальный роман» действительно можно не один роман написать. Володя служил по чиновничьему ведомству, из-за тяжелого характера часто ругался с начальством, но высочайшая компетентность и огромная трудоспособность обеспечивали ему быстрое продвижение по службе.

Члены оргкомитета XXV Туркестанской сельскохозяйственной выставки. В.П. Наливкин в третьем ряду второй справа. Ташкент. 1909 г.

Дослужился до вице-губернатора Ферганской области, в отставку вышел в чине, соответствующем генеральскому в армии. На пенсии неожиданно увлекся политикой, блестяще выиграл выборы во вторую Государственную Думу, став депутатом от «нетуземного населения Туркестана».

В Думе примкнул к социал-демократам, из-за чего в Туркестане приобрел репутацию «красного» и усилившуюся нелюбовь власть имущих. Февральскую революцию встретил восторженно, быстро занял руководящие должности в новых органах управления.

А с июля 1917 г. Владимир Петрович Наливкин стал председателем Туркестанского комитета Временного правительства, то есть, по сути, оказался во главе огромной территории, на которой сегодня располагаются пять государств.

Пока муж делал карьеру и боролся за справедливость, она всю жизнь была рядом. Воспитывала детей, потом внуков. Вела дом, разбирала записи, переводила с чагатайского и фарси, писала статьи и книги. Как справедливо замечали биографы, «наряду со славным именем В.П. Наливкина надо поставить прекрасный облик его супруги, полный идейного самопожертвования и готовности во имя любви на тяжелый труд». Или, как свидетельствовал их внук, «тяжелая жизнь не сделала ее ни нытиком, ни истеричкой, отравляющей существование окружающим. У нее никогда не вырвалось требования к мужу оставить избранный им путь и выбрать более легкий и спокойный. До последних дней она сохранила мужество и вела себя с большой выдержкой».

К несчастью, как и все хорошие ученые, Наливкин оказался плохим политиком. Рассорившись как со Временным правительством, так и с рвавшимися к власти большевиками, он проиграл и вынужден был скрываться, спасаясь от ареста…

Именно тогда, на излете рубежного для миллионов 1917 года, и закончился этот ориентальный роман.

В ноябре 1917 года Мария Владимировна Наливкина тихо скончалась в их маленьком домике в городе Ташкенте и была погребена на Ташкентском православном кладбище. Муж, который был в бегах, на похоронах не присутствовал.

Однако несколько недель спустя скрывавшийся Владимир Петрович Наливкин был найден.
Обнаружили его на Ташкентском православном кладбище.

Он застрелился на могиле жены, оставив в фуражке записку с просьбой никого не винить в его смерти.
В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас…

Disclaimer: К неизбежно возникающему вопросу «А какое это имеет отношение к IT?». Никакого, согласен. Но довольно популярный хаб «Биографии гиков» на Хабре существует, и расшифровывается он так: «Истории жизни замечательных людей».

Я вот грешным делом и подумал — а почему нет? Вдруг айтишники и история вовсе не «две вещи несовместные»?

Источник.

Tashkent Retrospective

Жилой дом на ул. Богдана Хмельницкого (сейчас — Бабура), 1978 г.

Авторы проекта: архитекторы А. Косинский, В. Азимов, инженеры Л. Пергамент, Р. Мадгазина.
Автор фото неизвестен.

Андрей Гагарин

Кузнецы артели им. Тельмана Октябрьского района Ташкента муж и жена Шамахмудовы с усыновленными детьми.

Вроде известное фото? Что сейчас на этом месте?

Опубликовал Андрей Гагарин

Нужна регистрация по телефону. Приходите.

Лейла Шахназарова:

Квадрат доски
И тень руки –
Над нами, брошенными на кон…

Нет, это цитата из другого поэта, не Муртаса Кажгалеева. Просто она не отпускала вчера весь вечер – из-за этой огромной шахматной доски на интерактивном экране, перед которым шестеро «ильхомовцев» читали, играли, пели и разыгрывали то, что ныне принято называть словом «перформанс», на тексты Муртаса.

Тексты, не всегда отшлифованные и даже, может быть, не всегда хорошего вкуса, и полу-сцена – полу-офисное пространство, где происходило действо, пожалуй, было для него тесноватым, и чувствовалось, что времени для подготовки всего этого было не слишком много… И все-таки что-то очень важное произошло вчера в Китоб Олами на концерте под названием «Шах, Мат и Рок-н-ролл». Что-то сродни тому, что подразумевал журналист, написавший на заре перестройки:
Пугачева, не будучи самой эпатажной из советских певиц, была первой по-настоящему свободной женщиной в Союзе.

То, о чем много позже наш земляк Сухбат Афлатуни скажет:
Театр ”Ильхом“ – живая, шумная, вибрирующая и пластичная материя. Кричащая. Плачущая. Рассуждающая о философии и показывающая голый зад…

То, о чем вчера в ночной переписке после концерта я написала Муртасу:
…Больше, чем твоими разносторонними дарованиями, восхищаюсь твоей внутренней свободой…

Шах! Мат! Рок-н-ролл!..
Пешка ты или король?!..

…Муртас Кажгалеев. Писатель, гроссмейстер, путешественник; может быть, немного поэт; может быть, немного танцор, – и все это, конечно, для него самого очень важно.
Но в некотором отношении и для некоторых его друзей-читателей-зрителей – все же важно менее, чем то, что он – Гражданин мира. И один из не так уж многих известных мне людей, обладающих этим бесценным даром – внутренней свободой. Так же, как театр «Ильхом» стал в свое время первым настоящим островком такой – не фрондирующей, но органичной и потому – подлинной свободы в кондовом Ташкенте времен застоя. Вот почему они – Муртас и «Ильхом» – так счастливо нашли друг друга, а огромный экран над головами артистов столь естественно обернулся вчера окном в яркий мир, который успел в свои всего лишь сорок с хвостиком изъездить, облетать и исходить ташкентец из Казахстана, литератор и шахматный маэстро, всеобщий любимец и везунчик Муртас. И еще – вот, наверно, почему первые ряды на вчерашнем концерте были заполнены людьми старшего поколения, захваченными, так же, как и я, этой волной отвязанности и свободы «в стиле рок», который, по всему, вовсе не должен бы быть им близок.

Впрочем, это ведь тоже стереотип, – а именно стереотипам Муртас Кажгалеев, Ян Добрынин, Юлия Плакида, Стас Торопчин, Тимур Скляров, Рустам Мусакулов (удивительно похожий на Бена Уишоу), – как раз стереотипам и дали они вчера такой легкий, красивый и пластичный Шах и Мат! И – Рок-н-ролл…

Телеграм-канал Город говорит:

Испытываю спокойную уверенность относительно будущего Государственного музея искусств Узбекистана, который в этом году закрыли на реконструкцию. Причин для этого три. Зовут их Гаянэ Умерова, Тадао Андо и Клаус Альбрехт Шрёдер.

Вчера, 18 октября, в Агентстве информации и массовых коммуникаций прошла пресс-конференция Фонда развития культуры и искусства при Министерстве культуры Узбекистана, посвящённая началу новой жизни музея.

Ответственный за внешние изменения — японский архитектор, лауреат Притцкеровской премии Тадао Андо, мастер над стеклом, сталью и бетоном. Всемирно известные церковь света в Осаке, музей искусств Чичу на острове Наосима, центр современного искусства Пунта делла Догана в Венеции, музей современного искусства в американском Форт-Уэрта – дело его мыслей и рук. Архитектура для Андо не про внешнюю привлекательность, а гармонию с окружающим миром; в его проектах авторское «я» всегда уступает место общественным интересам. Обещают, что в случае с Государственным музеем искусств будет так же.

Работа над проектом реконструкции уже идёт. Фактически она началась 26 августа – в этот день в Осаке Фонд развития культуры и искусства подписал договор с архитектурным бюро Tadao Ando Architect & Associates. Контролировать реализацию проекта будет швейцарская компания «AlternativWelt AG». Её основатель и гендиректор Эдриан Чиприан Барсан попросил передать: «Пожалуйста, не думайте о Тадао Андо как об архитекторе-разрушителе. Это человек, который понимает значение и важность истории. Цель проекта – создать здание, которое будет символизировать диалог поколений».

По словам заместителя исполнительного директора фонда Гаянэ Умеровой, предварительную концепцию Узбекистан получит в ноябре. После будут обсуждения с рабочей группой, в состав которой входят отечественные и зарубежные эксперты. В конце декабря команда Тадао Андо приедет в Ташкент, чтобы представить драфт обновлённой концепции. Визит самого архитектора ожидается в феврале 2020-го. Он поставит точку в первом этапе работы над проектом и даст старт самой реконструкции.

Концептуальное наполнение обновлённого музея доверили директору венского музея «Альбертина» Клаусу Альбрехту Шрёдеру. У этого человека 20 лет назад получилось превратить хороший музей, расположенный в старинном здании, во всемирно известный, а 20 тысяч ежегодных посетителей увеличить до миллиона. Работа в этом направлении, тон которой задавали воля и желание всё кардинально изменить, заняла два года. Повторить успех профессор намерен в Ташкенте.

«Побывав в вашем музее искусств, я, как и 20 лет назад, ощутил, как сильно поменялось время. Годами музеи проводили выставки одним и тем же способом: картина за картиной, скульптура за скульптурой. Вызов сегодняшнего дня в том, что посетители ожидают большего: чего-то, что обогатит их жизнь интеллектуально, эмоционально, развлечёт или научит чему-то. Одной коллекции для этого недостаточно. Любому холсту нужна рама, и от того, уродлива она или красива, зависит восприятие картины человеком. Такую же роль в жизни музея играет архитектура. Ещё нужны аудио-гиды, освещение, современный климат-контроль, обученная охрана. Но люди приходят в музей не потому, что у вас хорошие кондиционеры, а охранников они, скорее, предпочли бы не видеть. Посетителей приглашает архитектура. Она сообщает жителям и туристам: «Это новый музей, здесь новые подходы и интерпретации искусства», — и люди идут», — поделился господин Шрёдер.

Статус государственного у музея останется, а вот устаревшее название эксперты планируют заменить на что-то более современное и благозвучное. На поиск подходящего варианта есть три года – столько будет идти реконструкция.

Опубликовал Eugeniusz Narucki.

Советские бойцы смотрят выступление фронтовой бригады артистов.

На переднем плане — узбекская танцовщица, певица, актриса, хореограф Тамара Ханум (1906 — 1991). 1944 год.

Фото открытки из своей коллекции опубликовал С. Пряхин.

Издательство Суворина. 1914 год.

В Торонто, 17 октября в программе «Вечера Еврейской Культуры» прошла первая презентация интересной книжки.

 В 2007 году Борис Сандлер известный еврейский писатель, главный редактор американской газеты на идиш «Форвертс» издал сборник детских стихов на идиш.

Двустишия из жизни зверей и птиц, которые автор сочинял поначалу специально для своей трехлетней внучки Неты, на первый взгляд бесхитростны, но в действительности наполнены глубоким философским смыслом. 

А Зелина Искандерова перевела эти двустишия на английский и русский языки, причём тоже в виде красивых детских стихов и спонсировала издание книги с переводами. Мне повезло стать обладателем экземпляра с трогательными двустишиями. Вроде простые детские двустишия — но с философским подтекстом для взрослых. Чудесное совместное с детьми чтение.

На вечере в Торонто Зелина рассказала историю создания исходной книжки на идише Борисом Сандлером, потом последовала подготовленная для этого вечера красочная презентация по материалам новой книжки с комментариями переводчика. А затем зазвучали забавные, выразительные песенки на стихи из этой книжки на идише, на фоне которых шли одна за другой две художественные анимации.

Можно было также вместе с книжкой дополнительно приобрести CD с музыкой и песенками на идише на стихи исходной книжки Бориса Сандлера, автор музыки и исполнитель — талантливый композитор и певец Марк Айзикович. (К сожалению, ныне покойный, так что нет возможности сделать новую запись на русском и английском…)

Желающие узнать о содержании исходной книжки, взятой для переводов — почитайте здесь, учтите, что в рецензии даны только отдельные примеры: https://www.languages-study.com/yiddish/sandler-geshtoygn.html

Обе анимации по этой исходной книжке под музыку и песенки Марка  Айзиковича можно посмотреть здесь (включена только часть материалов книжки) — сделана она бывшим ташкентцем Сашей Вишневецким, связистом и физиком, ставшим одним из самых серьезных идишистов Израиля, и его сыном Гришей:

https://www.youtube.com/watch?v=zw47EQPfbU8    и     https://www.youtube.com/watch?v=zbBqYCqb5K0

Те же замечательные иллюстрации художницы Ителлы Мастбаум, с её согласия, приведены для каждой «небылицы» и в переводной книжке — слева на всю страницу дана иллюстрация, справа — стихотворный перевод соответствующей «небылицы» на английский, ниже — перевод её в стихах на русский.
Музыка и песенки Айзиковича на предлагаемом CD диске звучат так, как слышно в анимации…

В завершение вечера Зелина услыхала много теплых слов в адрес этого нового издания и подписала книжки желающим.

Александр Волостин:  Ташкент. Винокуренный завод Иванова

В конце улицы Аллейной на Бешагаче. Снесён несколько лет назад.

Tursunali Kuziev

Дело, любовь и дети инженера Зарринга. В 1899 году из Хаваста (тогда Урсатьевская )в Ташкент пришла железная дорога. И в Ферганскую долину, до Андижана. В прокладку железных дорог внёс свой вклад путейный инженер — немец Карл Зарринг.
Инженер немец Зарринг жил со своей красавицей женой и детьми по адресу : город Ташкент, Краковский переулок , дом Ногина.

В семейном альбоме семьи инженера Зарринг много интересного и исторического: как одевались женщины, дети ташкентской немецкой семьи.

Андрей Гагарин

Кузнецы артели им. Тельмана Октябрьского района Ташкента муж и жена Шамахмудовы с усыновленными детьми.

С 26 по 30 ноября галерея Bonum Factum при поддержке Швейцарского бюро по сотрудничеству Посольства Швейцарии в Узбекистане проведет региональную Арт-платформу «Идентификация стран Центральной Азии».

«Идентификация стран Центральной Азии» — это серия междисциплинарных встреч для представителей культурного и креативного сектора.

Целью проекта является создание площадки, которая поможет участникам раскрыть существующие связи в художественных сообществах стран Центральной Азии, а также даст возможность улучшить взаимодействие между ними посредством дискуссий, обмена опытом и новых коллабораций.

Для придания динамики обсуждениям и полезным знакомствам, в рамках проекта пройдут арт-баттл, баттл кураторов и баттл критиков. Участники баттлов — это молодые кураторы из Кыргызстана, Таджикистана, Казахстана и Узбекистана, начинающие художники из Узбекистана, а также эксперты, арт-критики и менеджеры, которые заинтересованы в популяризации важных арт-проектов современного искусства и развития культурного поля.

К участию приглашаются те, кто будет творить искусство завтрашнего дня в Центрально-Азиатском регионе, для знакомства с коллегами и презентации своих проектов, поиска партнёров и команды для воплощения идей, планирования коллаборации и получения знаний от экспертов.

Для участия необходимо заполнить форму участника (арт-баттл и баттл кураторов) до 1 ноября 2019 года.
26 ноября, место проведения: Галерея изобразительного искусства (NBU) — Пресс-конференция и презентация журналов Art-Review, Art&Part, TransitoryWhite; — Презентация Саид Абу Шакра (Umm El Fahem Gallery, Израиль); — Лекция Н. Ахмедовой (Узбекистан).
27 ноября, место проведения: Галерея изобразительного искусства (NBU) — Арт-баттл кураторов; — Лекция А. Улько (Узбекистан) «Множественные идентичности в современном искусстве Центральной Азии».
28 ноября, место проведения: Bonum Factum Gallery

Tashkent Retrospective:

Улица Петербургская. Храм Александра Невского 1900 — 1912 гг.

Год постройки: 1898. Год утраты: 2009 (снесен). Архитектор: А. Л. Бенуа. Инженер Е.П. Дубровин.

Ташкентская учительская семинария была создана в 1879 г. для подготовки школьных учителей из детей русских переселенцев. Её здание было в 1881-1887 гг. перестроено из жилого дома полковника Тартаковского.

В 1898 г. по проекту Алексея Леонтьевича Бенуа к западной части здания семинарии была пристроена домовая церковь, освещена в 1897 году.
Церковь была закрыта в 30-е годы XX века, купола снесены, здание продолжало использоваться для различных нужд в плоть до 2009 года, здесь располагались офисы частных фирм, а также филиал частного банка. Здания семинарии и церкви были окончательно снесены в 2009 г.

Автор фото неизвестен.

Tashkent Retrospective:

Публикуется впервые.

Улица Ленина, ЦУМ в апреле 1966 года. На дальнем плане трамвай модели «Х» едет по улице Узбекистанской.

Фото снято во время расчистки улицы 12 тополей, после разрушительного землетрясения 26 апреля 1966 года. Позже здесь построят бульвар имени Ленина.

Автор: Алексей Варфоломеев