«Правильный» подъёмный кран. Сейчас китайские тоненькие жиденькие с избыточно длиннющей стрелой. Единственный плюс — нынешние оранжевые, а советские были «военного» цвета, как и грузовые машины.

Ташкент, Узбекская ССР. Фото Георгий Зельма, 1970 год.

http://visualrian.ru/category/life/715512.html

Алишер Файзуллаев:

Ушел из жизни (23 сентября 2020 года. ЕС) Андрей Михайлович Толоконников… Ковид… Я потрясен, очень больно… Он был моим студентом в ТашГУ, очень активным и увлеченным студентом в курсе по социально-психологическому тренингу. Активность, увлеченность и поиск сопровождали его всю жизнь.

Он безмерно увлекался психологией, активно занимался ею, много читал, ездил, экспериментировал, нашел свой собственный, неповторимый стиль ведения тренингов и работы с людьми. Андрей был очень открытым и любопытным человеком, был весьма добродушен и отзывчив, деликатен в общении.

Все, кто общались с ним, сразу чувствовали его позитивность. Он стал большим профессионалом своего дела, мастером. Мне всегда было интересно беседовать с ним, наблюдать за его поисками и профессиональным развитием.

Действительно, что-то обрушилось в нашем психологическом пространстве. Ушел человек, которому нет замены. Он приобщил к психологии и миру социально-психологических тренингов огромное количество людей. Оставил после себя массу учеников и людей, облагородившихся и нашедших себя в результате его тренингов, выступлений и бесед. Люди, общавшиеся с ним, влюблялись в него — в нем были только позитив, доброта и профессионализм.

Я горжусь тем, что был первым его наставником в сфере, которая стала впоследствии главной областью его жизнедеятельности. Андрея не будет хватать тем, кто посещал его тренинги и выступления, всему психологическому сообществу Узбекистана, всем нашим горожанам, которые находили себя, жизненные смысли и важные практические навыки в его занятиях. Да и тем, кто просто общался с ним. Выражаю искренние соболезнования его родным и близким. Дорогой Андрей, мой друг и бывший студент, неординарный человек и инновационный психолог, вечный тебе покой!

Статья Андрея Михайловича об отце.

Олег Ким‎

Директор зоопарка Исхоков Р. с говорящим попугаем среди детей.

Автор фото не известен.

Пишет Олег Николаевич

Чуть более 100 лет назад, вскоре после окончания Первой мировой войны, так называемый испанский грипп унес по меньшей мере 50 миллионов жизней по всему миру. Какие уроки из той страшной истории мы можем извлечь, поможет ли это сдержать Covid-19?

…Мир только-только начинал отходить от ужасной войны, в которой погибло около 20 миллионов, как вдруг пришла напасть еще более смертельная: пандемия гриппа.

«Испанку», как считают теперь, породили антисанитарные условия Западного фронта (особенно в траншеях и окопах вдоль французской границы), плохое питание, скученность военных лагерей и лагерей беженцев.

Война закончилась в ноябре 1918-го, солдаты начали возвращаться домой, принося с собой и смертельный вирус. (От испанского гриппа умерло, по разным оценкам, от 50 до 100 млн человек. Испания хоть и первой испытала сильную вспышку болезни, но, скорее всего, эта страна не была первичным эпидемическим очагом.

С тех пор мир пережил много пандемий, среди которых — три серьезнейших пандемии гриппа, но ни одна из них не стала столь масштабной (умерло 2,7-5,3% населения Земли).

И хотя нынешняя вспышка коронавируса и вызываемой им болезни Covid-19 ни в какое сравнение не идет с «испанкой», она — каждый день в заголовках СМИ. Самое время взглянуть, чему человечество научилось, пережив испанский грипп, и помогут ли нам эти уроки сегодня.

У многих из тех, кто скончался от Covid-19, развилась та или иная форма пневмонии из-за того, что иммунная система человека была уже ослаблена борьбой с вирусом.

Это похоже на то, что происходило во время пандемии «испанки» — хотя следует подчеркнуть, что смертность от Covid-19 во много раз ниже, чем от испанского гриппа.

Tashkent Retrospective

Граница старого и нового города. Была установлена к дню празднования 11-й годовщины Октябрьской революции.

Фото из книги «Red star in Samarkand». Anna Louise Strong, 1929.

Tashkent Retrospective

Серия фотоснимков была посвящена 30-летию образования Узбекской ССР.

Владимир Вертелецкий

С удовольствием делюсь впечатлением о новой книге Фетисова «Дуэль на крыше мира» недавно выпущенной в Ташкенте.  Хорошо изданный том с большим числом фотографий. Небольшое замечание: на групповых фотографиях из-за малого размера неразличимы персонажи (впрочем, вы можете найти их в интернете). Но этот недостаток компенсируется великолепным литературным языком, которым изложен материал. Автор сумел совместить занимательность текста с хорошей глубиной изложения. Книга читается на одном дыхании.

И, закрыв ее, еще долго находишься под впечатлением масштаба описываемых событий и замечательных человеческих и профессиональных качеств ее участников. Очень ярко встает перед глазами картина противостояния России и Англии в Азии, так называемой «Большой игры». Приятно, что подобные книги стали издаваться не только в России, но и в Узбекистане. Фетисов выложил текст книги в интернет, где можно с ним ознакомиться. Я же получаю большее удовольствие от твердой копии.

            От себя хочу добавить, что есть еще один участник «Большой игры», не вошедший в книгу Фетисова,  но внесший большой вклад  в описываемые события мировой истории и находящийся в родственных связях с Ибрагимовыми Шахмурадом Мирясовичем и Шахимарданом Мирясовичем (см. Письма о Ташкенте. Первый консул. Жизнь Ибрагимова Шахимардана Мирясовича). Это уроженец Самарканда Чанышев Ильяс Хасанович. К сожалению пока не найдена его фотография.

            Ниже приводится текст из книги Басханова «Русские военные востоковеды до 1917 года».

Чанышев Ильяс Хасанович

 (09.05.1884-23.03.1917)— капитан. Уроже­нец Сырдарьинской области, из дворян. Сын известного ташкентского администратора кол­лежского советника Х.А. Чанышева, участника в качестве переводчика дипломатиче­ской миссии М.Д.Скобелева к правителю Кашгара Якуб-беку в 1875 г. Образование по­лучил во 2-м Оренбургском кадетском корпусе и Павловском военном училище. Из училища вышел в 3-й Зирабулакский резервный батальон (август 1903), прикомандирован к 3-му Туркестанскому стрелковому батальону (октябрь 1903). Переведен в 3-й Туркестанский стрелковый батальон, исполняющий дела начальника конно-охотничьей команды (октябрь 1904), по­ручик (1907). Прикомандирован к 4-й Турке­станской стрелковой бригаде (февраль 1908), возвра­тился к 3-й Туркестанский стрелковый батальон (апрель 1908). временно заведующий командой конных разведчиков (июль 1908). младший офицер 1-го Туркестанского стрелкового полка (июль 1910), штабс-капитан (ноябрь 1911)- прикомандиро­ван к штабу Туркестанского Военного Округа (октябре 19121. переведен в запас строевых частей по Таш­кентскому уезду (июль 1913). Мобилизован на действительную службу, начальник Ташкент­ской караульной команды, временно исполняющий делами комен­дантского адъютанта (октябрь 1914). Начальник воин­ской команды управления Ташкентского уездного воинского начальника (май 1915), капи­тан (июль 1916), комендантский адъютант управ­ления Ташкентского уездного воинского начальника (ноябрь 1916). Скоропостижно скончался в Ташкенте.

Свободно   владея   татарским,   узбекским   и частично персидским языками, участвовал в ряде рекогносцировок на бухарской и афган­ской границе, привлекался к работе с афган­ской агентурой. В 1909 г. по распоряжению командующего войсками Туркестанского ВО приступил   к   подготовке   разведывательной миссии в Афганистан. Под видом паломника в сопровождении специально нанятого тор­говца, побывавшего в Афганистане, в февра­ле—ноябре 1910 г. совершил рекогносцировку путей, ведущих от русской границы к Кабулу и далее до границы с Британской Индией. Маршрут рекогносцировки: от русского укрепления Керки на берегу Аму-Дарьи через террито­рию Афганского Туркестана к городу Мазари-Шариф и далее к Кабулу. В Мазари-Шарифе Чанышев провел три месяца, занимаясь сбо­ром разведывательных сведений о путях, населенных и укрепленных пунктах Афганского Туркестана и дислоцированных в нем войсках. Изучил крепость Дейдади, тайную рекогносцировку которой в 1899 г. провел капитан Генерального Штаба Корнилов, и снял подробный план.  В Кабуле  имел  возможность  ознакомиться  с войсками  кабульского гарнизона, наблюдал за ходом боевой подготовки регулярных и иррегулярных войск.

Из Кабула проехал в Джелалабад и далее через Хайберский проход в Пешавар. В Британской Индии он и его спутник были арестованы по подозрению в шпионаже  и  провели почти два месяца в тюрьме. Им удалось добраться до Калькутты  и   при   содействии   русского   Генерального консула  перебраться  в  Коломбо  (Цейлон), откуда на русском пароходе разведчики выехали в Россию. Эта поездка явилась, пожалуй, последней крупной операцией русской военной  разведки  в Афганистане накануне Первой мировой войны.

Во время рекогносцировки были собраны важные сведения о стране — коммуникациях, оборонительных и инженерных сооружениях, вооруженных силах,   системе  пограничного   и  таможенного контроля, англо-афганских военных связях. За свою деятельность Чанышев был пожалован орденом Святого Владимира 4-й степени (1912). Оста­вил интересные записки о своей миссии за Гиндукуш, написанные им от третьего лица.

Публикации и труды: Описание путешествия двух русских в Афганистане в 1910 г. Ташкент, 1912.

Источники: Послужной список капитана Чанышева И.Х. по состоянию на июнь 1917 г, РГВИА ф. 409. оп. 1:д 172-198 (1917 г.).

Басханов Михаил Казбекович. Русские военные востоковеды до 1917 года. Биобиблиографический словарь. Восточная литература РАН. М. 2005.

Автор Юрий Егоров, прислал Р. Султанов

Дольше всех среди нас бобылем ходил Валера. По рукам и ногам повязанные узами Гименея, да так крепко, что дышать было трудно, мы уже все переженились, у всех были дети, а наш друг Валера всё еще продолжал предаваться радостям и утехам холостяцкой жизни.

На него, невысокого жгучего брюнета с начинающим округляться брюшком, любителя знакомств с незаурядными людьми, обладателя внимательного взгляда, густых усов и небольшой интеллигентной бородки, заглядывалась не одна хищная красотка, но, быстро осознав, что потенциальная жертва напрочь отвергает мысль о совместном строительстве теплого семейного очага, каждая из них разочаровано и неохотно оставляла нашего друга, с тяжелым усталым вздохом из-за впустую потраченного времени отправлялась на поиск какого-нибудь другого дурачка-несмышленыша, окрутить которого все же удастся. Некоторым из этих дам Валера все же при прощании предлагал:

-  Может, останешься? Возможно, когда-нибудь я и женюсь на тебе.

Красотка делала круглые глаза:

— Возможно, женишься? Возможно? Ты считаешь, что я дура? Между прочим, знала одну такую дурашку, которая ждала, ждала, ждала, ждала, а потом пришел почтальон и принес ей пенсию.

Остановить Валере не удавалось ни одну девицу. Но и жениться он категорически не желал. Только не это! Ни за что!

Больше всех из-за этого переживала Валерина мама, мечтающая о маленьких внуках.

— Сынок, — говорила она, —  как же так, все твои друзья уже женаты, счастливы в семейной жизни, а ты  всё  еще ходишь неприкаянный?

— Хм, -  морщился Валера, — кто эти «все женаты и счастливы»? Женатые друзья у меня есть, но вот счастливых… Таких я что-то среди них не замечал. Не понимаю, с чего это ты решила, что я хожу неприкаянный?

— Я же не слепая, вижу: ты – самый, что ни есть, неприкаянный, а твои друзья  — люди счастливые. Очень счастливые! – уверяла мама. — Может, это в глаза не сразу бросается, но на самом деле, если присмотреться, они все очень радостные. Прямо светятся от счастья! Вон Володя — твой ровесник, а уже третий раз женился, то ли четвертого, то ли пятого ребеночка родил. А у тебя их сколько? Ни одного! Я что так и умру, не понянчив внуков?

Валера обнимал мать.

— Нечего на тот свет собираться! Мы с тобой, мамуля, вместе еще не один десяток лет поживем.

-  Как же, поживем, — отмахивалась мама. - Это у тебя десятки лет впереди, а у меня горизонтов никаких.  Представляешь, они перестали от меня отдаляться. Все ближе и ближе. Скоро в них упрусь… Нет, не понимаю тебя: столько красавиц вокруг, а ты жениться отказываешься. Это как же можно так пренебрегать красотой? Может, мне тебя в женскую баню сводить?

Валерка рассмеялся:

— Вот этого точно не надо – я и в мужской прекрасно парюсь.

Ну, и что после этого можно сказать о нашем Валерке? Повернется у кого-нибудь язык утверждать, что он не был дурачком? Да любой из нас, его друзей, предложению побывать в женском отделении бани только бы порадовался, а он, глупенький, взял и отказался. С легкостью! Понять такое нам было совершенно невозможно.

Лично у меня интерес к обнаженному женскому телу начал проявляться уже где-то в восемь-девять лет. Неподалеку от нашего дома, чуть-чуть не доходя до Туркменского базара, была баня — неприглядное здание, сырое, какое-то скользкое, с вечно — сколько ни ремонтируй — осыпающейся штукатуркой, бесстыдно обнажающей жженые кирпичи- голые кости этого незамысловатого строения. Зимой, в морозные дни, баня приобретала фантастический облик. Источая клубы пара, который через невидимые дырочки просачивались из горячего нутра наружу, она ими окутывалась, как готовящаяся на Байконуре к старту ракета.

Окна бани были аккуратно замазаны белой краской так, чтобы снаружи никому не было видно, что там делается внутри, кто в чем ходит, а, скорее всего, и вовсе без всего. Мы с моим дружком Сережкой частенько бегали сюда, подбирались к окнам женской помывочной, старательно ища в окнах хотя бы малюсенький просвет, хоть капелюшечку не закрашенного стекла, через которое можно было бы разглядеть, как выглядят женщины голышом, что удивительное так тщательно скрывают под одеждой. Ведь скрывают что-то. Наверное, очень важное, раз нам, мужикам, видеть это не положено.

За закрашенным стеклом слышались звуки льющейся воды, гулкие женские голоса, смех, бряцание тазиков, а вот видеть мы ничего не видели. Года два вот так регулярно ходили к этим окнам, каждый раз надеясь, что краска на каком-нибудь из них все-таки облезет, и мы, наконец, узнаем великую женскую тайну. Но нам чудовищно не везло: краска на стеклах  не отколупывалась, дырочки в оконных рамах никто не просверливал, тайна, увы, оставалась неразгаданной.

Мы кисло смотрели, как из дверей бани, весело переговариваясь, выходили группы девушек и женщин постарше, чистенькие, раскрасневшиеся, укутанные в платки, в теплых кофтах, надетых поверх платьев, чтобы им, помытым и распаренным, не простудиться на осеннем ветерке. Одетые! Опять одетые! Мы с Сережкой закрывали глаза, стараясь мысленно представить самые тайные места под этой одеждой. В своих догадках кое в чем не ошибались, но одно дело представлять, и другое – увидеть воочию.

Частично удовлетворить свое любопытство можно было летом на пляже.  В маечке и трусиках, иногда даже босиком я бегал в парк «Комсомольское озеро», что находился не очень далеко от нашего дома. Быстренько перебежав горячую площадь – ноги обжигал мягкий, плавящийся от солнечного жара асфальт — и пройдя под высокими парковыми воротами, оказывался у огромной клумбы и дальше под густыми кронами деревьев. За стволами виднелась гладь бликующего озера, по которому  неторопливо скользили лодки. На веслах каждой, как правило, сидел черный от загара мускулистый парень, на корме — девушка в нарядном платьице. Некоторые из девиц весело переговаривались с гребцами, хохотали, другие, наоборот, сидели в задумчивом молчании, опустив руку в воду. Если растопырить пальцы, то при движении лодки за ними – пальцами — оставались водяные бороздки, которые, впрочем, вода быстренько сглаживала.

Когда подрасту, — думалось мне, — обязательно покатаю на лодке Ленку Симонову, мою одноклассницу, девочку с большими серыми глазами и двумя тугими косичками с нейлоновыми бантами на них. Мне уже давно хотелось подойти и заговорить с ней, но для этого нужен был какой-нибудь убедительный повод, но он как-то всё не придумывался. А без повода как? Вдруг Ленка догадается, что я влюбился в неё — со стыда сгоришь!

Я представлял, как мы плывем в лодке. Я гребу умело, без труда справляясь с тяжелыми веслами. Подросшая, но все такая же прекрасная, Ленка в школьной форме – коричневом платье и белым фартуком (ни в чем другом я никогда её не видел и понятия не имел, как она одевается вне школы), — сидит напротив и смотрит на меня влюбленными глазами, восхищаясь, как же я ловко гребу, как при каждом взмахе весла по моему красивому телу перекатываются мощные бугры мышц. Но это будет потом, а пока мои мышцы ничем не напоминали о своем существовании, бицепсы были жалкие, едва заметные, когда я сгибал руки в локтях, чуть приподнимались ничтожными бугорками. Был я худой, длинный, хилый. Сикильда, одним словом. Над такими, у которых только кожа да кости, посмеиваются, в авторитетах среди своих сверстников такие не ходят, взгляды девушек на таких не задерживаются.

Я подумал о том, что до нашего с Ленкой катания мне еще нужно научиться плавать, а то вдруг лодка перевернется, и я утону. И Ленка тоже может утонуть, если нас никто не спасет. Лену мне было жалко. Даже чуточку больше, чем себя.

Но эта водная прогулка с нравящейся мне девочкой будет еще когда! Мне еще расти и расти до этого. А пока я шел на пляж, заполненный раздетыми отдыхающими. Конечно, неплохо было бы устроиться возле какой-нибудь девочки, которая только что вышла из воды, — вся такая ладненькая, покрытая капельками воды, — и как бы случайно коснуться её прохладного тела. Было бы приятно! Но решиться на такое даже в мыслях мне было неловко – уж очень это были стыдные мысли, такие следует от себя гнать, — и я выбирал место возле какого-нибудь парня. На радость обжигающего солнца стаскивал с себя маечку и плюхался на песок, отдаваясь тихой летней неге.

Мой распластавшийся сосед в модных завязывающихся на шнурок плавках (как же я был смешон рядом с ним в своих больших черных трусах, в которых умудрился припереться на пляж) лежал, положив на голову газету, якобы прикрывая лицо от жгучих солнечных лучей. На самом деле газетный лист скрывал его жадные взгляды, которые он бросал на тела проходивших мимо почти обнаженных загорелых девиц, беззастенчиво демонстрировавших окружающим красоту своих немыслимых изгибов, но при этом целомудренно скрывая свое самое-самое главное незагорелое полосками цветастой материи. Наверное, сосед прав: следить за девушками нужно именно так, как он, — тайком. Зря я не догадался взять с собой газету или журнал.

Не сразу, но решился заговорить с соседом о волнующем, задать ему давно мучащий меня вопрос.

— Дяденька, а мне на сиськи смотреть можно?

— Можно, — лениво отозвался сосед.

— А на… - я запнулся, не мог выговорить то, на что еще мне очень хотелось смотреть.

— И на это можно, — понял лежащий с газетой на лице.

— А на что нельзя?

— Нельзя смотреть на солнце и на электросварку. На всё остальное, пацан, смотри, сколько влезет.

Мне хотелось задать вопросы еще кое о чем для меня тоже важном, но мимо прошли длинные ноги, выше которых находилась осиная талия. Умопомрачительная девица с чудным пупком! Отбросив газету, мой сосед вскочил и поспешил вслед за красоткой, видимо, надеясь с ней познакомиться.

В каком далеком детстве остались все это навсегда! 

К тому времени, когда я окончил школу и, поступил учиться в архитектурный институт, где и познакомился с Валерой, Эдиком, Володей, Леней, Сашей и Володей, которого мама Валеры ставила сыну в пример, тайна женского тела уже перестала быть для меня абсолютной тайной. Раскрыли её мне не столько грубые картинки в общественных туалетах, но, главным образом, многочисленные альбомы с изображениями работ великих художников и скульпторов. Эти альбомы, оказывается, были у нас дома во множестве, но стояли они высоко, на самых верхних книжных полках под потолком, и, маленький, я до них, естественно, не дотягивался. В седьмом-восьмом классе, подросший, я доставал эти альбомы, часами смотрел работы Рубенса, Тициана, Рембранта, великих итальянских живописцев — Тинторетто, Беллини, Пьера ди Козимо, — на скульптурные изображения древних греков. Вот кто понимал и ценил красоту обнаженного женского тела, кто восторгался им, и этот свой восторг умело отображал на холсте и в мраморе! А после женитьбы для меня и вовсе никаких тайн не стало.

Валерина мама, как и все матери, желала сыну счастья, будучи твердо уверенной, что оно немыслимо без создания семьи, и категоричное нежелание Валеры ею обзавестись приводило её в отчаяние. Поняв, что ей одной не под силу уговорить сына жениться, попыталась ухватиться за соломинку – призвав на помощь нашего друга Эдика. Пригласив его на приватную беседу, взмолилась:

— Эдик, ты самый благоразумный из всех Валеркиных друзей, поэтому я и обратилась к тебе. Почему бы вам, всем его женатым друзьям, не собраться вместе и не рассказать моему дуралею, какой радости он лишает себя, отказавшись от создания семьи. Может, ваш опыт откроет ему, наконец, глаза, и он перестанет болтаться как…

Эдик решил, что дальше услышит концовку фразы с указанием место болтания — проруби, но Валерина мама была женщиной достаточно деликатной:

— … болтаться, как неприкаянный. Меня слушать ни в какую не хочет. Только на вас вся надежда. Не поможете — он так бобылем на всю жизнь и останется.

Эдик выслушал собеседницу, покивал головой в знак сочувствия, пообещав попробовать максимально воздействовать на её непутевого сынка, хотя, понятно, никаких гарантий давать не стал.

— Вы же знаете, Раиса Антоновна, его упрямство. Ох, и крепким орешком становится ваш сын, когда заходит речь о женитьбе! Очень крепким!

— Вы расколете его, обязательно расколете! Я не сомневаюсь в этом, – тяжело вздохнув, Раиса Антоновна пожала Эдику руку.

Святая женщина! Ну, как не выполнить слезную просьбу матери? Не откладывая, мы собрались в квартире Эдика на Асакинской – старейшей улице города, появившейся на карте Ташкента еще во второй половине 19-го века. Вековые чинары, среднеазиатский вариант платана, раскинув мощные ветки с обилием крупных, чуть шершавых темно-зеленых листьев, полностью перекрывали фасад дома, оберегая от проникновения в жилье летнего зноя.

Мы устроились на веранде за длинным деревянным столом. Эдик достал бокалы и две бутылки «Ок мусаласа», дешевого, но очень приятного узбекского белого вина с пониженной кислотностью — эликсир молодости для аксакалов, а уж для нас, молодых, и вовсе алкогольный нектар. В те годы «Ок мусалас», «Хосилот» и «Баян ширей» были непременными атрибутами всех наших совместных посиделок.

Вину мы обрадовались. Леня начал потирать руки, хихикнув:

— Лето. Жара. Врачи рекомендуют много пить. Не станем же мы им возражать, поверим медикам на слово?

— Поверим! Конечно, поверим! Врачи врать не станут! – дружно отозвались все.

Разлив по бокалам нежно-желтое с чуть зеленоватым оттенком винцо, выпили за всех умных медиков, рекомендующих летом побольше пить. Вино было великолепное, о чем с восхищением поспешили сообщить нам все наши вкусовые рецепторы.

— Да, — охотно согласился с ними Леня, — хорошее вино и красивые женщины – это вам не водка и бабы.

За мудрость врачей, конечно, следовало бы поднять бокалы еще, но мы решили пока воздержаться, вспомнив, что собрались по весьма важному делу, а для Валеры и вовсе судьбоносному. Эдик перешел к главному.

— Дорогой Валера, — обратился он к нашему другу, — мы все – и мы, твои друзья, и твоя мама – обеспокоены тем, что ты упорно отказываешься жениться. Раиса Антоновна попросила нас серьезно с тобой поговорить, поделиться нашим бесценным семейным опытом, чтобы ты понял, что это такое – семейная жизнь – и сдался, наконец,  перестал сопротивляться.

— Ребята, вы с ума что ли посходили? Я как-нибудь сам разберусь в этом вопросе, — поспешил отказаться от нашей помощи Валерка. – В конце концов, я взрослый человек, и принимать решение буду сам.

— Ха! Вы слышали – он, оказывается, взрослый человек, — не выдержал Леня. – Запомни, Валера: взрослая жизнь — это когда «Марш домой!» кричит не мама, а жена.

- Резонное замечание, — перебил Саша. - Но ты в тоже время должен постоянно помнить, что жениться плохая примета – денег не будет.

— Подумаешь, — рассмеялся Валерка. — Напугал! Да у меня и так до зарплаты их никогда не хватает. Каждый раз в конце месяца бегаю, ломаю голову, у кого на этот раз хоть немного перехватить.

— Ты, Валера, похоже, меня не понял, — строго продолжил Саша. – Если женишься, денег у тебя вообще больше не будет. Вообще! Никогда!

— Как так не будет? — опешил наш друг.

— А вот так – всю зарплату до последней копеечки будешь отдавать жене.

— Что значит всю? — заерзал Валера. – Сам зарабатываю и сам имею права тратить заработанное по своему собственному усмотрению.

Мы дружно захохотали. Но Валерка был упрям.

– В конце концов, можно же не всё отдавать — заначку припрятать.

Мы рассмеялись еще громче. Эдик, вытирая выступившие от смеха слезы, пояснил:

— Где же ты это видел, чтобы жена не нашла заначку? Прячь, не прячь — обязательно её отыщет. Поверь нашему богатому опыту. Нам врать тебе ни к чему.

— Вот вчера прихожу с работы домой, — решил поделиться своими воспоминаниями Ленька, — вижу: Ленка хмурая ждет меня, грозная, молнии мечет. Ну, Леня, держись! Я ей вот так, подобострастно: «Здравствуй, Леночка, здравствуй моя любимая! Как у тебя день прошел? Устала, наверное? Хочешь, я сейчас посуду помою». А она мне в ответ: «Привет, животное!». «Что значит животное? – обиделся я. – С чего это ты так меня называешь?». «С того! – отвечает. — Я еще точно не решила, кто ты есть на самом деле, козел или баран? А может, свинья? Точно, свинья!.. И эта свинья в очередной раз попыталась припрятать от меня денюжки?..». Я прямо побелел: нашла все-таки, зараза, мою заначку! А мне казалось, что я её так толково припрятал.

Ленькин опыт несомненно подтверждал слова Эдика, тем не менее, разлив вино, мы выпили за то, что, быть может, хоть у кого-то из нас когда-нибудь жена заначку не найдет. Вот будет праздник! Пили за этот великолепный тост мы с удовольствием, хотя понимали не очень-то он жизненный.

— Я так обозлился, — продолжил свой рассказ Леня, — что даже решил развестись с Ленкой. Сколько такое можно терпеть?

— И не боишься, что потом тебя замучает совесть? – удивился Эдик.

— Сначала боялся. Еще как боялся!

— Так нужно было с ней посоветоваться.

— Я и посоветовался.

- Ну, и?.. – мы затаили дыхание.

Леня махнул рукой:

— Совесть прошептала: «Лучше меня брось, Ленька, и живи как все. В этих своих сварах сами с женой разбирайтесь, а меня не трогайте…».

Мы разлили вино и выпили за то, чтобы Леня помирился со своей совестью.

— А с женой мне мириться? – допытывался он.

— Сам разбирайся в своих семейных конфликтах, — повторили мы другу совет совести. — А нас не трогай.

— Я тоже несколько раз хотел со своей Надькой развестись, — признался Саша.

— И я тоже, — пришлось признаться мне.

— А я сейчас и не вспомню, сколько раз порывался подать на развод, — Эдик тоже не стал скрывать свою тайну.

- Мда, — покачал головой Валера, — жизнь у вас, друзья, и так не сладкая, а тут еще заначку от жены не спрячешь…

— Это еще что! – поделился своим опытом Саша, — Если ты, Валера, женишься, возникнут проблемы с алкоголем.

— А зачем мне нужна жена-алкоголичка? На такой я точно не женюсь.

— Причем тут жена? — досадовал Саша. – Проблемы возникнут у тебя.

— Я что сопьюсь? – насторожился Валера.

— Если бы так, — Саша с грустью посмотрел на друга. — Всё гораздо хуже – она не даст тебе больше пить.

— Совсем? – ужаснулся Валера.

— Ну, не совсем, конечно. Придется делать это от неё тайком.

— Ты окончательно, Саша, не запугал нашего друга, — поспешил возразить Леня. – Не всё, Валера, так жутко, как он описывает. Трудности, конечно, неизбежны, но они вполне преодолимы, разумеется, если ты проявишь ловкость и смекалку. Поделюсь своим личным опытом. В прошлое воскресенье, когда мы с Ленкой сели обедать, я достал водочки и хотел себе налить. Так она тут же выхватила у меня бутылку. «Ты что?! – возмутился я, даже привстал со стула. – Сегодня же воскресенье, сегодня можно». «Нет, - говорит, - больше ты пить не будешь. Не позволю!». У меня глаза на лоб полезли: «Никогда-никогда?». «Четыре раза в год, — смилостивилась, — можно. Один раз, когда будем праздновать Новый год, один раз в годовщину нашей свадьбы и по разу в дни рождения». «В твой день рождения и мой?» — решил уточнить я. «В мой день рождения и в день рождения моей мамы», — отрезала Ленка. «А как же мой? Ко мне же на день рождения всегда приходят друзья», — заволновался я. «Обойдешься! Хватит уже каждый раз напиваться со своими любимыми дружками. Где ты их только нашел, алкашей этих? Хоть раз в этот день побудешь трезвый. И им не помешает сменить алкоголь на минералку». Представляете, она уже все решила все за всех нас – и за меня, и за вас.

Мы начали возмущаться.

— И что ты ей ответил?

— Я встал и прочитал ей стих.

— Стих? – обалдели мы. — Какой еще стих?

— А вот такой.

Леня поднялся со стула, сложил руки на груди и вдохновенно произнес:

— Наступила осень,

Отцвели сады.

Мне никто не надо,

Кроме ты!

— Блистательные стихи! – восхитились мы. – Великие! И как на них отреагировала Ленка?

Ленька расправил плечи и расплылся в улыбке:

— Вытерла фартуком выступившие на глазах слезы и налила мне рюмку водки. Сама! До краев налила!..

Мы тоже разлили вино до краев и выпили за Ленькин потрясающий поэтический дар. Эдик унес пустые бутылки и принес еще вина.

— С алкоголем вроде бы разобрались, — сказал я. — Но есть и другие семейные проблемы, которые тебе, Валера, следует знать. Что такое семейная жизнь по-настоящему поймешь только тогда, когда у тебя родится ребенок

— И что будет? – насторожился наш друг.

— Тебе будут обеспечены бессонные ночи. Дитя орет, ты уснуть не можешь, голова трещит, а утром на работу. Натянутые нервы рвутся один за другим. Стараясь перекричать плач ребенка, начинаешь орать на жену: «Да дай ты ему, наконец, сисю, и он успокоится». А жене плевать на тебя и на твой покой - она упрямая: «Кормить ребенка еще рано, делать это нужно точно по графику. И, значит, грудь он получит только через час». Естественно, ты взбешен: «И я должен этот ор слушать еще целый час?». «Ничего с тобой не случится – послушаешь. А пока, на, поноси ребенка, – надеюсь, на руках папочки он не так громко будет требовать молока». И целый час с ребенком на руках ты ходишь по комнате. Ничего в тебе, кроме злости, уже не остается.  Зато когда жена ребенка покормит, он засыпает мгновенно. И тут нужно не оплошать — сразу же бросаться в постель, чтобы заснуть хотя бы ненадолго – до нового рева дитя.

— Да, это правда, — закивал головой на мой рассказ Эдик, — дай грудь хоть младенцу, хоть взрослому мужику, они сразу перестают капризничать.

Мы разлили в бокалы вино и выпили за то, чтобы всякий раз, когда будем капризничать, жены успокаивали нас старым проверенным способом.

— Но это же недолго — такие бессонные ночи, — выпив вина, сказал Валера. – Дети растут быстро.

— Это у других они растут быстро, — проворчал я. – Когда смотришь на них издалека.

— Валера, ты, конечно, прав: дети растут. Но забот от этого меньше не становится, — продолжил делиться своим опытом Саша. – Представь: усталый приходишь с работы. Садишься ужинать. Только взял кусок хлеба и ложку, чтобы поесть борща, тебя кто-то дергает за штанину. Смотришь — сын подошел. Заглядывает тебе в глаза и говорит: «Боря хочет ка-ка». Какой тут ужин? Бросаешь на стол ложку, хлеб, от которого не успел откусить ни крошки, и стремглав несешься за горшком. Спринтерским бегом приносишь его сыну и видишь, что, как ни спешил, всё равно опоздал…

— Подумаешь, ребенок обкакался, — как-то очень легкомысленно отреагировал на рассказанное Валера. – Ты что сам никогда не какаешь?

— Я, конечно, и какаю, и писаю, — Саша не стал скрывать правду о себе, — но зато, когда нужно, могу и потерпеть. Поэтому у меня почти всегда трусы чистые.

Мы снова разлили вино и выпили за то, чтобы у всех нас трусы были почти всегда чистыми.

- И давайте не будем забывать, что женщины виноваты во всех мировых войнах, - отодвигая от края стола пустой бокал, задумчиво сказал Леня.

Спорное утверждение. Мы засомневались:

— Причем тут женщины?

— Как причем? – удивился нашим сомнениям Леня. – Они же нарожали дураков.

Полностью возлагать вину на женщин в развязывании мировых и других кровавых войн мы не стали. К сожалению, пришлось отклонить тост, обвиняющий во всем слабый пол и срочно придумывать тост новый.

— Валера, — вновь заговорил Леня, — и еще важное: когда женишься, не выбирай совсем молоденькую. Молоденькие совершенно не умеют готовить. Живя с такой, сойдешь с ума, с тоской вспоминая, как, будучи холостым, замечательно питался в вонючей пельменной.

— Это правда, — подтвердил Ленины слова Саша. – С первых дней семейной жизни тебе придется терпеливо умолять молодую жену недельку пожить у мамы, хоть немного поучиться у неё, как следует готовить, чтобы муж перестал бегать в аптеку за эффективными средствами от поноса. Готовься к тому, что жена будет упираться, складывать губки бантиком и обиженно твердить: «Как ты можешь говорить, что я плохо готовлю? Ты что забыл, что на прошлой неделе, когда ты болел, я приготовила тебе изумительно вкусный супчик?». Тебе придется согласиться, что этот супчик ты никогда не забудешь, но поправишь жену, объяснив, что рассказывать следует в правильной последовательности. А последовательность была такова: сначала ты съел супчик и только потом почувствовал себя плохо. Тебе придется многому учить молодую жену. И, первую очередь, тому, что в хорошем доме всегда должны быть радость, чистота и штопор.

Мы подняли бокалы и выпили за мечту о хорошей жене. А хорошая жена, в нашем понимании, должна уметь делать три вещи: приставать, вкусно кормить и не приставать.

— А иногда, Валера, ты будешь утром просыпаться и обнаруживать на соседней подушке огурцы, — продолжил свой рассказ Саша. — Не думай, что это жена подала тебе в постель салатик. Нет! На самом деле это её лицо с наляпанными на него круглешочками огурчика.  Все жены обожают постоянно что-то делать со своим лицом, делают огуречные и другие маски, часами наносят какой-то немыслимый макияж. Тебе придется всё это время терпеливо ждать, когда жена завершит этот процесс, а самому в это время тихо стареть.

— Кстати, — заметил Эдик,  — под макияжем иногда скрываются настоящие красавицы.

С этим согласились все – частенько  жены это действительно скрывают. Зачем? Непонятно.

— А еще, — добавил я, — жена может разбудить тебя в три часа ночи, чтобы узнать, любишь ли ты её и, если любишь, принести ей стакан воды, потому что вечером она ела селедку. Сонный, идя на кухню за водой, ты будешь больно натыкаясь на дверные косяки, а в голове в это время у тебя будет крутится  одна единственная мысль: на фиг нужно было жениться?

Мы с огорчением выпили за то, что семейная жизнь меняет жизнь мужчины к лучшему плохо.

Следовало было просветить Валеру еще в одном нехорошем. На это просвещение согласился я, сказал:

— Валера, женитьба еще угрожает тебе тем, что твоя жена всю жизнь будет убеждена, что вышла замуж за дурака, за полного идиота.

— Это еще почему? – удивился наш друг.

— Потому, — огрызнулся я. – Потом что такова женская логика. Представь: тебе нужно сообщить жене что-то очень важное. Ты сажаешь её напротив себя и начинаешь ей доступно, максимально простыми словами, очень четко объяснять. И, когда, как тебе кажется, объяснение прошло успешно, жена поднимется со своего места, поцелует тебя в лобик, любовно взлохматит тебе волосы и скажет: «Какой же ты у меня дурачок! Три раза мне объяснял, а я ничего не поняла».

— А моя Надька, ребята, — сказал Саша, — решила пофилософствовать. Вчера вечером, вернувшись со встречи со своими подругами, заявила мне: «Девочки сказали, что мои чашечки наполовину пусты, а я сказала, что они наполовину полны. Это значит, что я оптимистка?». «Не заморачивайся! – посоветовал я жене. – Купи себе лифчик на два размера поменьше, и в твою милую головку перестанет лезть всякая чепуха».

— Так вот они какие – эти женщины! – ужаснулся Валера.

— Да, друг, они такие, - грустно покачал головой Эдик.

— И как же с такими жить? – ужас изменил обычно уверенное Валеркино лицо, на нем появились затравленность и страх.

Эдик пожал плечами:

— Так и жить. Хочу напомнить тебе, Валера, что первая из женщин была сделана из материала заказчика. Какие у нас с тобой могут быть претензии?

— Когда мне с моей совсем невмоготу, — сознался Леня, — я звоню другим своим бывшим ребрам.

— А как же любовь? – задал вопрос Валера и сам же на него ответил. – Любовь, видимо,  - это торжество воображения над интеллектом.

Ай, да молодчага! Достойный ответ человека, осмысливающего жизнь!

Мы разлили остатки вина и выпили за то, что, по счастью, Создатель вовремя одумался и не пустил все ребра мужчины на изготовление черт знает чего.

Валера пить не стал, Он сидел, обхватив голову руками, и раскачивался. Эдик нежно погладил его по плечу. Потом мы все по очереди стали подходить к нашему другу и тоже, молча, гладили.

Наконец, Валера привстал и, мутно оглядев комнату, выдавил из себя:

— Зачем вы уговариваете меня жениться? Вам что меня совсем не жалко?

Эх, зря он так подумал. Конечно, нам было его жалко. Очень даже жалко. Наперебой мы стали уверять Валеру в этом, в тоже время объясняя, что поступить иначе не можем, поскольку есть вещи поважнее жалости, и это Великая Сила Мужской Дружбы, требующая жертвенности от каждого из нас. И если жертвенность потребовалась, следует забыть о своих личных интересах.

Эдик встал и, обобща все выше сказанное, произнес самую главную фразу, которая должна была в корне изменить Валерину жизнь. Вот эта фраза, сказанная торжественно и волнительно:

— ПОЧЕМУ ТЕБЕ, ВАЛЕРА, ДОЛЖНО БЫТЬ ТАК ХОРОШО, КОГДА ВСЕМ НАМ ТАК ПЛОХО? ПОЧЕМУ?..

Валера опешил. Все замолчали, ожидая его ответа. Но ответа не было. И нам говорить больше не хотелось. Я жестом показал Эдику на пустые бутылки, намекая, что самое время пополнить стол новой порцией вина. Но тот развел руками: алкоголя в доме больше не было, и мы стали, молча, собираться, чтобы разойтись.

Выйдя из дверей подъезда, обнаружили ночь. Надо же, как засиделись! Во славу лета ночной ветерок не стал студить июльский жар, и обдал нас горячим порывом.

Все было, как положено в это время года: небо к земле не притягивалось, каждое из них существовало само по себе. Уличными фонарями, фарами автомобилей да витринным светом магазинов, кафе и ресторанов здесь, в городе, с трудом побеждалась тьма, грузно давящая на огромный южный город. За его пределами, где-нибудь в песках Кызылкума, в зеленых долинах Амударьи и Сырдарьи, в отрогах Тянь-Шаня или среди скучно плоских хлопковых полей, в бороздах которых по ночам чуть слышно журчит животворная арычная вода, космос невесом, манящ — хоть и черен, но прозрачен. Над большим же городом он совсем иной — вязок и тяжел, натыкан тусклыми невзрачными звездами. Одни из них мигали, другие замерли, тупо уставившись вниз. Любопытством, правда, не отличались, разглядывать нас, идущих по теплой дорожке, им было неинтересно — на фиг им какие-то там людишки со всеми своими мелкими глупыми заботами и страстями, плохо понимающие, что размышлять-то надо о большом и вечном. Звезды просто висели. Висели и, как могли, светили.

К троллейбусной остановке Валера шел один. Мы – я, Саша и Леня — отстали от него на два-три метра, решив не тревожить друга. А он вроде бы и не замечал нас, идущих чуть позади, – ни разу не обернулся, не остановился, чтобы, улыбнувшись, крикнуть нам: «Чего отстаете? Прибавьте-ка шагу, ребята!».

Мы подошли к остановке. По липкому асфальту, который плавился днем и даже ночью источал запах битума – смол и масел, — шурша резиной колес, подкатил троллейбус. Его салон был ярко освещен и почти пуст – солидные люди в это время не шастают по засыпающему городу, а сидят дома на диванах у экранов телевизоров, показывающих какую-нибудь очередную скучную ерундовину. Впрочем, некоторые, наверное, уже начинали взбивать подушки.

Дверцы троллейбуса открылись, и Валера, поднявшись внутрь, прошел в самый конец салона, бессильно плюхнувшись на свободное место. Он так и не заметил, что мы не вошли следом. Пусть на этот раз останется один! Пусть поразмышляет — мы его сегодня изрядно озадачили.

Троллейбус тронулся и, привычным маршрутом двинулся в сторону «Детского мира», на прощанье пфыкнув нам яркой искрой, с треском вырвавшейся из места стыковки троллейбусной штанги с проводом. Сверкнув, искра тут же погасла, как падающая с ночного неба звезда. А троллейбус, ничего не заметив, как ни в чем не бывало, прибавил ход.

Откинувшись на сидении, Валера  думал о своем счастье иметь друзей, верных, надежных, с которыми ему никогда не было скучно. В том числе и с теми, с кем он провел сегодняшний вечер. Вспомнилось, о нашем подарке, который мы преподнесли ему в день рожденья в прошлом году. Решив подурачиться, купили в магазине детский ночной горшок, на всякий случай тщательно его помыв, налили в него доверху пива, а сверху бросили три сосиски. Этот горшок с темно-желтым напитком, который чуть ли не расплескивался, и был поставлен на стол возле Валеры, когда за столом собрались все его гости. Мы всё гадали, как поведет он себя, получив такое? Гости, увидев наш подарок, оглушительно загоготали, но Валера, не растерялся и пустил горшок по кругу. Продолжая смеяться, преодолевая брезгливость, все из горшка отпили. Кто-то по одному-два глотка, а кто-то и больше. Когда горшок вернулся к Валере, пива в нем оставалось чуть на донышке. Зато все три сосиски были нетронуты.

Валера всегда дорожил тем, что его друзья умели шутить над серьезным и говорить серьезно, шутя. Как там сегодня сказал Эдик?  ПОЧЕМУ ТЕБЕ, ВАЛЕРА, ДОЛЖНО БЫТЬ ТАК ХОРОШО, КОГДА ВСЕМ НАМ ТАК ПЛОХО?.. Почему? Почему?..  Всерьез это сказано или в шутку?

«Думай, Валера, думай!» — Валерке показалось, что где-то неподалеку раздались голоса Лени, Саши и Юры.

«Они правы, тебе нужно серьезно подумать. Думай, Валера, думай!» — голос Эдика звучал громко и вполне серьезно. Валера чуть повернул голову. Эдик сидел с ним рядом. Как же так незаметно он проник в троллейбус, что Валера этого не заметил? «Думай, Валера, думай…», — Эдик похлопал друга по плечу и исчез.

Троллейбус уже проехал «Детский мир» и остановился возле ОДО – Окружного дома офицеров. Это была остановка, на которой Валере нужно выходить. Дверь открылась. Держась за ручки дверей, он начал грузно вываливаться из троллейбуса, а тот, терпеливо дождавшись, когда его не очень трезвый пассажир полностью сползет со ступенек и твердо встанет на асфальт тротуара, отправился дальше, чтобы и остальных,  оставшихся в салоне, поскорее развести по домам.

Город был уже готов ко сну. Улицы пустынны. Валера поднял голову. На небе светила полная круглолицая луна, претворяясь, что светит именно она, хотя на самом деле всего лишь отражала свет Солнца, к которому Земля повернулась теперь другой своей стороной, чтобы и ту по справедливости согреть жаркими летними лучами, а нашу пока погрузила в ночную тьму с луной и звездами на небе.

Валера ускорил шаг, прикидывая, что, быстро идя, за 6-7 минут дойдет до Алайского рынка, а там еще 3-4 минуты ходьбы до его дома. Хотелось поскорее добраться до постели. Лечь и мгновенно уснуть, чтобы утром подняться с рассветом и продолжить подаренную нам прекрасную жизнь, в которой есть самое главное: солнце, небо, верные друзья.

Ровно через два месяца все мы получили от нашего друга приглашение на его свадьбу. Когда он торжественно заходил в двери Кировского районного ЗАГСа, изо всех сил скрывая свою робость и тревогу перед новой для него семейной жизни, Эдик незаметно подсунул в карман Валеркиного костюма записку. А ней было написано: «Дорогой наш друг Валера! Как ты ни будешь стараться угодить своей жене, всё равно окажешься во всем неправ и всегда виноват. А если это так, зачем стараться?». Пусть Валерка поломает голову: мы вновь пошутили или сказали ему истинную правду.

P.S. В конце 80-х годов прошлого века, перед самым распадом общей страны, Валера с женой и сыном-школьником переехал жить в Калининград. Чуть-чуть перешагнув 60-летний возраст, будучи к тому времени заместителем главного архитектора города, тяжело умер от рака.

За три года до этого тоже от рака умер Эдик, переехавший с  родителями и семьей в США. Его могилу на кладбище под Нью-Йорком, затерянную среди многочисленных, точно таких же, найти наверное, нелегко. Но все-таки она где-то там есть: на зеленом газоне плита с именем нашего друга - в одном из длинных ровных рядов совершенно одинаковых могильных плит. Под ними разные люди, но Смерть уровняла всех – добрых и злых, веселых и угрюмых, прожившись большую жизнь и тех, у кого она оказалась значительно короче, кого совершенно не жалко и кого жалко до слез. Даже теперь, когда прошло немало лет.

Саша умер там же, где и родился, в родном Узбекистане, захоронен на Домрабадском кладбище в Ташкенте.

Леня получил приглашение на должность главного архитектора города Мурома, где немало сделал, чтобы улучшить облик этого городка, ныне ставшего местом притяжения многочисленных туристов. Где Леня находится сейчас, жив ли или уже ушел в мир иной, доподлинно мне неизвестно.

Сам же я после распада СССР, в которой был молодым и счастливым, тоже переехал жить в Россию, где уже много лет скучно и ненужно копчу московское небо, и все-таки надеюсь еще некоторое время покоптить.

Трое моих детей выбрали свой жизненный путь. Старший сын и дочь, как и я, живут в Москве, младший полюбил прекрасную польскую девушку, и живет в Варшаве. Раньше они общались друг с другом на английском языке, ныне сын уже без труда балакает по-польски, а его жена немного по-русски.

Дети посещают меня редко.

Москва,

сентябрь 2020 года.

Сергей Абашин

А вы знаете, кто был вторым по исторической и, скажем так, общественной значимости, после Кауфмана, генерал-губернатором Туркестана? Киевский дворянин Николай Александрович с такой типичной фамилией Иванов.

Он был настоящий, 100% туркестанец, всю свою военную службу провёл в Туркестане, прошёл «полевой» путь от хорунжего до генерал-лейтенанта.

Начал службу с самых первых военных походов в Среднюю Азию, служил под началом Черняева и особо отличился при штурме Ташкента в 1865 году. Потом служил при Романовском и Кауфмане, участвовал в их военных походах. Именно Кауфман определил Иванова на военно-административные должности.

Он стал сначала начальником Джизакского уезда, потом Амударьинского отдела, потом, после Абрамова, начальником Зеравшанского округа (будущей Самаркандской области) и потом, опять же сразу после Абрамова, военным губернатором Ферганской области. Другими словами, он стоял у самых истоков обустройства жизни в подчинённом регионе.

После отставки Черняева успел даже побыть несколько месяцев исполняющим обязанности генерал-губернатора. В 1887 году по болезни (и, возможно, из-за трений с новым генерал-губернатором Розенбахом) 45-летний Иванов ушёл в отставку и уехал в Киев, но через десять лет по приглашению Куропаткина вернулся в Туркестан помощником очередного генерал-губернатора престарелого Духовского, при котором он фактически выполнял роль краевого управителя.

В 1901 году 59-летний Иванов был назначен генерал-губернатором и прослужил до самой своей смерти в 1904 году. Этот «ивановский» период, с 1899 по 1903 гг., хотя и не был таким продолжительным, как у Кауфмана, и не ознаменовался какими-то яркими событиями, но был по-настоящему исключительно важным в истории Туркестана, когда административная структура стабилизировалась и начала готовится к реформам, экономика стала быстро подниматься, пришли в движение идеи колонизации и одновременно нормализации отношений с мусульманами.

Неулыбчивый, необычайно работоспособный, всегда доброжелательный и знающий Туркестан от и до Иванов спокойно и неистерично достроил управление колониальной окраиной, окончательно из далёкого чужого мира превратил её в российскую провинцию.

Похоронен Николай Александрович Иванов был в Ташкентском военном Спасо-Преображенском соборе, рядом с Кауфманом. Только два туркестанских генерал-губернатора остались лежать в туркестанской земле, Кауфман и Иванов. Собор был разрушен в 30-е годы, могилы утеряны, а имена Кауфмана и Иванова из российской истории ну если не вычеркнуты, то остались на её исторических задворках.

Владимир Фетисов “Вслед за назначением Духовского он (Куропаткин, В. Ф.) вызвал Иванова и предложил ему должность помощника генерал-губернатора с тем, что, несомненно, после Духовского он займет его место. Иванов согласился. Вскоре он был вновь определен на службу и прибыл в Ташкент в качестве помощника генерал-губернатора. С первых же его шагов все убедились, что фактическим начальником края был Иванов, а не Духовской. Последний, передав своему помощнику почти все дела, оставил себе представительность, помпу, торжества и путешествия с рекламами. Так продолжалось более двух лет, пока Духовской сам не убедился, что ему следует уйти, если он не хочет, чтобы ему дали об этом понять из Петербурга. Наконец он ушел, и на его место назначен был Н. А. Иванов. […]
Иванов прежде, чем стать главным начальником края, изучил до тонкости всю территорию Туркестана. Не было такого самого захолустного угла, который не посетил бы Иванов, будучи начальником Амударьинского отдела, начальником Зеравшанского округа и военным губернатором Ферганской области. Его хорошо знало все туземное население от дельты Амударьи до самых крайних пределов Алая, Памира и зеравшанских ледников, и он хорошо знал всех и всё. Став во главе управления, он сразу сделался компетентным руководителем по всем вопросам. Ему не нужно было ничему учиться, ни с чем знакомиться. Это был вполне подготовленный крупный государственный деятель. Ни один из докладчиков не мог сделать ему неправильного доклада, потому что он сам хорошо знал правду и резко обрывал зарапортовавшегося чиновника”.
Фёдоров. Моя служба в Туркестанском крае. (1870-1910 года) // Исторический вестник, № 12. 1913

Albert Kaganovitch Хоронили его очень торжественно, как никого прежде. Прощались этнические делегации. Десятки венков, в том числе от бухарских евреев.

Попасть на него считалось удачей. Огромное число пассажиров ездили на нём: Юнусабад, Казахстан, Алайский, ОДО, Детский мир, ТашМИ, Сельмаш, Чкалова, Дубовая, Дворец авиастроителей, Кадышева. С 15 сентября маршрут завернули на Малику.

140 лет назад осенью в Фергане в губернаторском парке высадили более трех тысяч декоративных деревьев, а вокруг здания военного собрания разбили сад и посадили цветочные клумбы.

Так был заложен зеленый наряд, который и сегодня украшает город, родившийся благодаря генералу Михаилу Скобелеву. Именно он предложил перенести областной центр из Коканда.

Он мотивировал свое предложение несколькими соображениями.
Во-первых, Коканд–большой и чрезвычайно плотно застроенный. Во-вторых, местность тут очень ветреная и пыльная. В-третьих,  климат его весьма нездоров, о чем говорили лабораторные анализы проб воды и воздуха. Скобелев и указал более подходящее место — окрестности Маргилана.

С этим согласился генерал-губернатор Туркестана Константин Кауфман. Проект   строительства  областного центра, разработанный в марте 1877 года, был утвержден уже 18 июня того же года.

Город получил название Новый Маргилан. И хотя строительство его еще не было завершено, высочайшим указом от 27 апреля 1877 года сюда из Коканда были переведены все областные учреждения.   Общая площадь Нового Маргилана, согласно первоначальному проекту, составляла восемь с половиной квадратных верст (9000 квадратных метров).

Строительство города велось по строгому плану. Вначале всю площадь его разделили на кварталы, в которых предполагалось возвести административные здания и жилые дома. Причем каждый квартал должен был вмещать в себя от 10 до 16 дворов. Каждому двору придавался участок земли размером около 500 квадратных метров.

Все дома и участки должны были быть пронумерованными и выстроенными лишь по намеченному проекту. Естественно, что преимущественное право строительства имели здания военной администрации и помещения общественного назначения. И лишь затем оставшуюся свободную землю передавали частным лицам для строительства жилых домов.

Летом 1877 года было почти одновременно начато строительство первых важных  объектов – конторы областного правления, почты, телеграфа, дома помощника  военного губернатора и дачи для самого губернатора. На эти объекты было выделено около 155 тысяч рублей. Остальные здания строились либо за счет будущей сдачи их в аренду, либо оплачивались частными подрядчиками. Кроме того, администрация области выделила немалую сумму – 215 тысяч рублей – частным застройщикам. Кредит этот получили  лишь офицеры и чиновники православного вероисповедания (всего 31 человек) сроком на пять лет.

Строительство города шло быстро и весьма  успешно, и 19 апреля 1878г. Кауфман распорядился переместить уже и центральный аппарат «Ферганского областного военного губернатора и управления из Коканда в Новый Маргилан».

Руководил строительством Нового Маргилана опытный и талантливый архитектор И.А. Леханов,  по проектам которого было возведено несколько значительных зданий Ташкента. И хотя большая часть выделенных средств на строительство областного центра была уже освоена, Кауфман настоятельно требовал завершения проекта «ускоренными темпами».

Практически все строительные материалы для города привозились из России, что значительно увеличивало расходы. Тогда решено было наладить на месте производство жженого кирпича. В кратчайшие сроки его производство было налажено. Однако местный кирпич оказался совершенно непригодным из-за низкого качества.

И тогда за дело взялся энергичный предприниматель Г.И. Петров, выстроивший новый завод на окраине города. Первая партия его кирпича была выпущена в конце 1879 года. Мощности этого  предприятия были невелики, и уже в следующем году в том же районе города были пущены еще шесть кирпичных заводов. Общими усилиями ново-маргиланские предприниматели производили вскоре около 300 тысяч штук кирпича в год. Спустя пять лет количество это более чем удвоилось.
Примечательно, что вместо угля каждый день из Язъяванской степи в Новый Маргилан привозили не менее ста арб колючки.
Решать проблемы с водой было  поручено капитану-топографу М.Д. Жилину, который привлек к сотрудничеству маргиланца  мираба  Ахмада Султанова.

Разработав план орошения города  и установив нормы расхода питьевой воды, Жилин  приказал выкопать еще 24  дополнительных  колодца, что позволило полностью удовлетворить нужды растущего города. Кроме того, капитан, на случай весенних паводков, по собственной инициативе разработал проект сооружения дамб и других ирригационных сооружений на берегах рек Маргилан-сай и Шахимардан-сай – основных источниках водоснабжения Нового Маргилана.

Особое внимание уделяли власти озеленению города. Для этого был создан специальный питомник зеленых насаждений площадью в 22 десятины, городской парк (27 десятин), зеленые площади между казармами и военным лагерем (30 десятин), вокруг церкви (3 десятины), для тренировки солдат (85 десятин). Вокруг квартала, занятого казармами, были высажены деревья и кустарники площадью 13 десятин. 

Уже через десять лет питомник Нового Маргилана стал одним из важных научных центров Туркестана. Выращенные и акклиматизированные здесь саженцы отправлялись по всему краю.

Новый Маргилан строился по той же радиально-кольцевой системе, что и другие города русского Туркестана. Центром всегда была крепость, от которой веером расходились главные улицы.

Главное место в экономике города занимали торговля и извозный промысел. Так как магистраль железной дороги не подходила к Новому Маргилану, то пассажирам поездов приходилось выходить (или садиться в вагон) на станции Горчаково (ныне Маргилан), расположенной в нескольких километрах от областного центра, а затем продолжать свой путь на извозчике.

Первым же промышленным предприятием города, не считая мелких кирпичных заводов, стал пивоваренный завод Соболева на улице Губернаторской, выпустивший уже в первый год (1880) более 4000 ведер пива. Через три года взявший в аренду это предприятие торговец Фирсов довел его производительность до 8000 ведер.
Новый Маргилан был, прежде всего, военным городом, однако выгодно отличался  своим простором, шириной улиц и проспектов, великолепным зеленым нарядом.

Даже в своей центральной части город не имел такой  скученности жилой застройки, как в Ташкенте и Самарканде. И потому, занимая довольно значительную площадь, Новый Маргилан имел значительно меньшее количество населения, чем другие города Ферганской долины.
Так, по переписи 1897 года, в Коканде было более 82 тысяч жителей, в Намангане – 62 тысячи, в Андижане – 46 тысяч, в старом Маргилане – 37 тысяч, а в столице области всего 8977 человек.   Да и 15 лет спустя в Новом Маргилане было не более 12000 жителей.

Еще одна черта отличала этот город–четкое выделение его общественного и административного центра.
Побывавший здесь в конце  XIX   века путешественник писал в своих заметках: «Ново-Маргиланское  Военное собрание помещается в великолепном обширном здании, построенном в 1878 году специально для этих целей. В нем танцевальные и столовые залы в два света таких размеров, что свободно могут поместить в себе все маргиланское общество».
Другим украшением города была резиденции военного губернатора Ферганской области, к которому примыкал роскошный парк. В свое время это было самое представительное здание  из построек подобно назначения в Туркестане.Строителем этого великолепия (в котором ныне размещается областной драматический театр) был  опять-таки архитектор И.А. Леханов.

В центре города находился и собор Александра Невского, выстроенный по проекту архитектора  И.С. Китнера.
А напротив него возникло   монументальное здание мужской гимназии (архитектор Г.М. Сваричевский), ныне занимаемое университетом. Этот же проект  был затем повторен для нужд женских гимназий сначала в Самарканде (ныне здание биологического факультета университета), а затем и в Чарджуе.
Еще в 1877 году в городе появилась метеорологическая станция, в 1896 году было создано отделение Туркестанского географического общества, позднее  был основан краеведческий музей. Существовали здесь и различные самодеятельные кружки: театральный, литературный, популярной и оркестровой музыки.

Гуляя по нынешнему городу, без труда находишь «памятники», оставленные боевым генералом.

 В 1910 году Новый Маргилан был переименован:  он получил имя своего отца-основателя  — генерала М.Д. Скобелева. Но после образования Узбекской ССР город получил новое имя – Фергана.

Ю. Глебов

Отсюда.

Ташкент, 1962 г. Уникальное фото. Авторы памятника: заслуженные деятели искусств УзССР — скульптор Д.Б. Рябичев, архитекторы Н.Н. Миловидов и С.С. Ожегов.

Автор фото: Е. Юдицкий. 
Источник: Альбом «И сегодня живые». Памятник 14 туркестанским комиссарам в Ташкенте. 
Государственное издательство УзССР. Ташкент, 1964 г.
Сканирование и обработка: Tashkent Retrospective.

Tashkent Retrospective

Ташкентская область. 1963 г.

Автор фото неизвестен.

Владимир Карышев

     Небольшой деревянный висячий мост, протянувшийся через канал. Сразу за мостом — контрольно-пропускной пункт, который можно пройти только по специальному разрешению — пропуску. Несколько бараков и глинобитных домиков. Немного правее коттедж начальника танкового училища. Вместо дорог — протоптанные тропинки. Именно так выглядела улица, впоследствии получившая имя М.В. Ломоносова, около 70 лет назад.

     Первыми постройками на улице были два жилых двухэтажных дома. Первые жильцы заселились в дома в 1938-39 годах. В те годы на семью выделялись не квартиры, а комнаты, то есть в каждой квартире жили сразу по несколько семей. Кухня была общей. На кухне, да и в каждой комнате стояли печки-голландки. Водопровод был на улице. Примерно посередине, между домами, стояла водопроводная колонка. Здесь же был и своеобразный душ, функционировавший в летний период (в нескольких баках под жарким солнцем нагревалась вода и подавалась в душ). Здесь же во дворе и стирали.

     Семья Раисы Евгеньевны Ковпик переехала в дом № 1 по улице Ломоносова в конце 40-х годов, после окончания Второй мировой войны.

     — Сегодня кроме наших домов уже ничего не напоминает о том, какой была эта улица в тот год, когда мы переехали сюда. Строго говоря, тогда и улицы-то не было. Даже канал тогда выглядел совсем иначе — русло его было гораздо уже и мельче. По берегам не было не только каких-либо построек, даже деревьев не росло. Дома наши, построенные друг напротив друга, являли собой как бы одно целое. Во дворе между домами постоянно кипела жизнь. Красивый зеленый двор с сетью небольших арыков (их использовали как для полива зеленых насаждений, так и вместо холодильников), высокие деревья, дающие тень в жаркие летние дни. Самые яркие воспоминания тех дней связаны с весенним временем года — когда зацветали акации. В нашем дворе акаций было очень много, и в период цветения их запах разносился по всему району. А мы, будучи детьми, очень любили кушать эти сладковатые, приятные на вкус цветочки (ведь в послевоенные годы сахар и конфеты были большой редкостью), — вспоминает Раиса Евгеньевна. — Улица росла и строилась у нас на глазах. Помню, как сразу после постройки нового Дворца для школьников он стал центром притяжения для молодежи, живущей в городе.

     — В те годы к нам в школу нередко приходили гости из городского отдела архитектуры. Они рассказывали о планах строительства и расширения Чирчика, о новых проектах. Конечно, многие из этих проектов так и остались на бумаге. Так, например, одно время центр города хотели сделать в 9 микрорайоне. Именно тогда, согласно плану, и была посажена роща (деревья сажали в свободное от работы и учебы время). Однако впоследствии планы изменились, и центр остался там, где и был запланирован изначально. Что касается нашей улицы, то согласно плану здесь предполагалось построить несколько учебных заведений и здание администрации, — продолжает Р.Е. Ковпик.

     По плану архитекторов улица по правому берегу канала изначально задумывалась как административно-образовательный центр города. Возможно, именно поэтому она и была названа в честь всемирно известного ученого М.В. Ломоносова.

     Первым шагом осуществления архитекторского плана на улице Ломоносова стала постройка Дворца для школьников в 1955 году (официальное открытие нового Дворца состоялось в 1960 году). Рядом располагался Дом юного техника, в котором работали несколько кружков. Особой популярностью пользовался кружок авиамоделистов. Здесь же была расположена и специальная площадка (ранее на этой площадке размещался летний кинотеатр), на которой юные авиамоделисты испытывали свои модели. Впоследствии Дворец был преобразован в Дом творчества школьников. А с 2006 года здание было передано на баланс городского отделения общественного молодежного движения «Камолот». Вместе с названием изменился и адрес здания (теперь оно относится не к улице Ломоносова, а к улице Амира Темура).

     Еще 31 января 1957 года на базе «Электрохимпрома» было разрешено организовать вечернее отделение Ташкентского политехнического института. Первоначально учебные классы разместились в небольшом здании недалеко от предприятия (впоследствии в этом здании был открыт детский сад). В 1960 году отделение было преобразовано в Чирчикский вечерний факультет ТашПИ. Первым деканом факультета стала инженер центральной химической лаборатории «Электрохимпрома» З.С. Евстафьева. А в 1963 году на предприятия города уже пришли первые 120 выпускников института.

     Первый учебный корпус Чирчикского вечернего факультета ТашПИ вырос недалеко от Дворца для школьников в 1961-1962 гг. А спустя почти 10 лет (в 1971 году) рядом был сдан в эксплуатацию второй корпус института, в котором были оборудованы лаборатории.

     Впоследствии, в 1995 году, вечерний факультет ТашПИ поменял свой статус и стал техническим профессиональным колледжем. Однако еще до 2000 года в его стенах обучались студенты института.

     Сегодня Чирчикский медицинский колледж известен далеко за пределами нашего города. Рассчитанный на 1200 учащихся, колледж готовит медицинский персонал по направлениям: сестринское, фельдшерское и медико-профилактическое дело. В колледже работают 153 преподавателя по специальным и общеобразовательным предметам. Колледж сотрудничает с центральной городской больницей Чирчика, с санитарно-эпидемиологической станцией, с детской больницей и другими медицинскими учреждениями города. На их базе учащиеся колледжа проходят практику, а после окончания учебы нередко устраиваются туда на работу.

     История медицинского колледжа началась 68 лет назад, когда 7 августа 1952 года было принято решение об организации на базе городской больницы № 1 школы медсестер на 60 человек. Первым директором школы стал Ф.М. Хасанов. Вместе с ним сюда пришли работать преподаватели Р.Ф. Кадрилеева, С.Н. Ниязов, А.П. Егорова, В.З. Штейншнейдер, врачи У.Н.Джумабеков, Ю.О. Маркевич и другие. Первоначально училище размещалось в бараке.

     В 1954 году школа медсестер была реорганизована в областное медицинское училище. В этом же году здесь открылось фельдшерское отделение. Через год медицинское училище, которому в связи с увеличением количества учащихся уже не хватало места в бараке, было переведено в четырехэтажное здание по улице Навои (ныне школа искусств им. Чайковского).

     В 1968 году было принято решение о строительстве для медицинского училища отдельного здания. В этом же году неподалеку от жилых домов по улице Ломоносова был заложен фундамент нового здания. Уже через год, в 1969 году преподаватели и учащиеся медицинского училища отметили новоселье в новом четырехэтажном здании. Первые два этажа нового здания были отведены под учебные кабинеты и лаборатории, а на 3-4 этажах размещалось общежитие для учащихся на 210 мест.

     В 1971 году при медицинском училище был создан хирургический кабинет, а в 1976 году были открыты курсы усовершенствования средних медицинских работников. Набор учащихся в училище возрастал с каждым годом, постепенно назрела необходимость строительства еще одного учебного корпуса. Так, в 1984 году в нескольких метрах от старого здания был возведен новый корпус медицинского училища.

     С 1999 года медицинское училище поменяло статус и стало называться медицинским колледжем. В 2008 году после капитальной реконструкции на баланс медицинского колледжа было передано еще одно здание, в котором с 1980 года размещался учебный корпус филиала Московского института повышения квалификации.

     Еще одно учебное заведение, расположенное на улице Ломоносова, хорошо известное всем, кто интересуется музыкой и искусством — школа искусств № 7 имени Хамзы (до 1995 года музыкальная школа № 8 им. Хамзы). Строительство здания, предназначенного для музыкальной школы, которая на тот момент располагалась в подвальном помещении, началось в 1967 году. А спустя почти два года новое здание наполнилось веселыми голосами учащихся и мелодичными звуками.

     Почти одновременно с фундаментом школы рядом был заложен фундамент еще одного здания, предназначавшегося под детский сад для детей работников «Чирчикхимстроя». Сегодня это дошкольное образовательное учреждение № 35.

     Таким образом, улица, строительство которой началось с двух жилых домов, за 30 лет приобрела современный вид, почти полностью воплотив первоначальную идею архитекторов в жизнь, став своего рода образовательным центром города.

     В последние годы на улице Ломоносова открылись несколько торговых точек, где учащиеся и преподаватели школы искусств и колледжей могут приобрести канцтовары, а также перекусить и подкрепиться между занятиями. Сегодня по улице Ломоносова ежедневно проходят тысячи жителей Чирчика: учащиеся и преподаватели колледжа и школы, воспитанники ДОУ № 35, работники ОАО «Maxam-Chirchik» и другие. Но немногие помнят эту улицу такой, какой она была в середине прошлого века.

     Дополню статью некоторыми личными фактами и воспоминаниями. В 1960 году, когда меня ещё не было на свете, мой отец после назначения в танковое училище и приезда в Чирчик получил комнату в одном из первых домов на улице Ломоносова, а именно в том, который стоит ближе к каналу. В то время, как и в предыдущие 20 лет, в этих домах жили в основном семьи военных. Наша семья жила там лет пять, до переезда в отдельную квартиру, но и после этого мы часто ходили в гости к друзьям-соседям, оставшимся жить на старом месте. В один из таких вечеров, когда мы не спеша возвращались домой по улице Ломоносова, мама сказала мне, указав на одно из зданий: «А вот здесь ты родился». Лишь прочитав эту статью несколько лет назад, я понял, что говорила она тогда не о здании, а о месте. Не знаю, что находилось там до строительства учебных заведений — то ли старый чирчикский роддом, то ли какая-то военная медсанчасть,- это неважно. Главное то, что даже когда снесут старый дом у канала и исчезнет материальная составляющая понятия «родной дом», всегда будет греть душу то, что повезло родиться в таком красивом месте.

Вид на Чимган с улицы Ломоносова

Dmitry Dogovorov

Недалеко от Ташкента, в окрестностях Чимгана и Бельдерсая, находится памятник доисторической эпохи – Бельдерсайские петроглифы. Они также упоминаются, как Кумбельские петроглифы.

Эта наскальная живопись, расположенная на высоте 2450 метров, является одним из многих свидетельств культуры и быта древнего человека, жившего на территории Центральной Азии, Узбекистана.

Бельдерсайские петроглифы находятся относительно недалеко от современной «цивилизации» — всего в 8 километрах от зоны отдыха Бельдерсай. Однако петроглифы, расположенные в 4 километрах от базового лагеря, и разница в высоте в 850-900 метров, практически не исследованы.

Вопросом остается и возраст наскальной живописи на гребне Бельдерсайского склона. Большая высота, многолетнее воздействие солнца летом и снега зимой, значительно затрудняют определение их возраста. Предположительно, возраст наскальных рисунков варьируется от 6 до 10 тысяч лет, и принадлежит к эпохе неолита.

Сергей Абашин

В сентябре 1920 года, 100 лет назад, в Туркестанской республике произошла ещё одна важная кадровая замена. Вместо жёсткого и решительного военачальника с опытом туркестанского колониста Фрунзе на должность командующего Туркестанским фронтом заступил 32-летний Григорий Яковлевич Сокольников. Или Гирш Яковлевич Бриллиант.

Он занял также должности председателя Туркестанского бюро ЦК ВКП(б) и председателя Туркестанской комиссии Всероссийского ЦИК и российского Совета народных комиссаров.

То есть стал главным представителем Москвы в регионе и фактически главным его руководителем, хотя формально автономию возглавляли, напомню, выходцы из местного мусульманского сообщества. Сокольников, несмотря на свою молодость, получил хорошее юридическое и экономическое образование, был «старым» большевиком, имел опыт ссылок и эмиграции и входил в верхушку политического управления Советской России. Трудно сказать, было ли назначение в Туркестан, к которому он прежде не имел никакого отношения, повышением или понижением его позиции в 20 году, но оно, безусловно, оказалось вполне успешным эпизодом биографии для дальнейшей карьеры.

В отличие от Фрунзе Сокольников не имел большого военного опыта, хотя уже был на фронте и проявил себя хорошим организатором. Сферой его основных забот была экономика, это, вместе с журналистикой и пропагандой, было его политической специализацией. И он решительно взялся за стабилизацию экономической ситуации в Туркестанской республики, подорванной изоляцией, постоянными внешними и внутренними войнами и малоквалифицированным управлением прежней колонистской власти.

Сокольников-Бриллиант за короткий срок провёл денежную реформу, отменил доморощенные деньги и полностью заменил их на российскую/советскую денежную единицу, привязав все расчёты, денежные вливания и инфляционные изменения к российской экономике, были уменьшены размеры продовольственной развёрстки – или, как пишут историки, развёрстка была фактически заменена продовольственным налогом, отменены реквизиция ряда продукции и общая трудовая повинность, разрешена базарная торговля. Эти экономические реформы преследовали своей целью укрепление положения самой советской государственности в Туркестане и одновременно усиление контроля Центра за этим положением. Впрочем, эти реформы интересны не только для местной истории.

На первый взгляд, тактические и локальные, они стали прообразом новой экономической политики большевиков, которая была провозглашена буквально через полгода, в начале 1921 года, в Москве. Сам Сокольников, получив травму в Туркестане, уже в декабре 20 года покинул его, уехал на лечение в Москву и потом в Германию. В Туркестан он уже не вернулся, а перешёл на работу через год в российский Народный комиссариат финансов, который возглавил в 22 году.

В этой роли он стал одним из создателей новой большевистской экономической политики, жёсткого регулирования денежного обращения и крепкой валюты червонца, сконструировав, видимо, своеобразный гибрид социализма с либеральными практиками. Таким образом, можно сказать, что большевистский НЭП родился в каком-то смысле в Туркестане, бывшая колония и ныне советская автономная окраина стала площадкой для первых опытов и легитимации управленческих режимов, которые затем были приняты в качестве модельных для всей страны.

Надо ли говорить, что Григорий Яковлевич Сокольников, или Гирш Яковлевич Бриллиант, в конце 30-х был репрессирован и убит в заключении.

Пишет Олег Николаевич

Такая простенькая фотография, на которой всё ясно и понятно для тех, кому это интересно. Река всем нам знакомая и такая штука из дерева – называется промприбор…

Мне же в своё время пришлось побывать в местах достаточно удаленных – на Чукотке, где «…золото моют в горах». Золота я не мыл, а занимался более прозаичным дело – участвовал в пусконаладочных работах на первом блоке Билибинской АЭС. Там и увидел впервые, как идет процесс золотодобычи… всё достаточно прозаично… масштаб только поболе — бульдозер, дизель, насос, промприбор с пломбой и облако комаров, а так… технология добычи такая же…

Атомную электростанцию мы пустили и она до сей поры работает… выглядит она фантастически… посмотрите…

Еще одно фото – городок Билибино, что в трех часах лета от Магадана и всё на север…

На этой фотографии я на крыше АЭС после пуска первого блока в 1974 году в день возвращения солнца после полярной ночи…

Еще одна фотография – вот эти мальчишки пускали атомную станцию… это фото нашей футбольной команды, которая играла на первенство станции. Я, естественно, с мячом…

Приятно увидеть себя молодым и веселым, но пора вернуться к первому изображению…золото в наших краях добывали всегда и сейчас это источник финансирования всех реформ и преобразований…в сети есть очень интересная карта всех сокровищ Узбекистана. Желающие проверить могут найти её в сети сами… дерзайте!

Rustam Khusanov‎X-places (Tashkent):
Каждый раз, проезжая по серпантину к Чарваку, Голендер рассказывает о скульптуре Фархада, стоящего перед плотиной. Но разглядеть её успевают лишь единицы. Вот она, друзья.

Работа скульпторов Рувима Немировского и Валентина Клеванцова

Tashkent Retrospective

Ташкент. 1910-1913 гг. Пивоваренный завод наследников Н.И. Иванова на Буржаре. Построен в 1886 году.

Варили здесь пиво вплоть до 2005-2007 года.
На территории завода сохранялись старые здания, к сожалению завод был снесен в 2012 году вместе со дореволюционными постройками.

Немного истории в цифрах.

1875 – пивоваренный завод на арыке Бурджар построил полковник Жемчужников В.Н., после смерти предприятием заведовала его жена Жемчужникова Е.Х.

1909 – заводом владел Яфимович Александр Михайлович, сварено 65 тыс. ведер пива

1920-е – завод называется «Ташпивзавод №1 Бурджар», находится на улице Каракалпакской 3-9, на Бешагаче.

1940 – в состав пивоваренной промышленности треста «Узбекпивпром» вошел еще один пивоваренный завод — третий по счету в Ташкенте

1971 – «Ташкентский пивзавод №2» объединения «Ташкентпиво» имел мощность 1,96 млн. дал пива в год.

1983 – мощность завода составляла 1,46 млн. дал пива. Всего за годы советской власти не известно ни одной этикетки с надписью «Ташкентский пивзавод №2». Последние годы перед распадом СССР завод работал под именем «Ташкентский завод прохладительных напитков»

1996 – основано MChJ «Besh-Yog’och pivo»

2005 – продукцию завода можно без труда встретить на прилавках магазинов Ташкента

2011 – завод прекратил свое существование

2012 – здания завода были снесены

Фото из справочника Туркестанский край: [6-е изд.]. — Ташкент : электропеч. при Канцелярии туркест. ген. губерн., 1913. Автор Конопка, С.Р.
Российская Государственная Библиотека.

Про пивзавод смотрите тут и тут. 

Fotima Abduraxmanova  для   Шагаю по Ташкенту