Прислала Виолетта Лаврова

Валентина Михайловна Ходасевич — советский живописец, театральный художник и график. Член Союза художников СССР. Во время Великой Отечественной войны работала в Ташкенте. В своей книге воспоминаний "Портреты словами" (стр. 31-32-33) она рассказывает о
работе московских и ленинградских коллег, друзьях, эвакуированных во время войны в Ташкент.

(слева направо) Л. Луккер, режиссер А. Орлов, В. Цаплин, Е. Синицын, В. Ходасевич, В. Басов, А. Феона, зам. директора театра З. Зиновьев

Валентина Михайловна была переведена туда по состоянию здоровья мужа (Андрея Романовича Дидерихса 1884 г.р.). В Ташкенте работала в качестве главного художника. В апреле 1942 умер муж. В мае 1943 получает вызов в Москву, где была принята в члены МОССХ. 1943-1954 работает по договорам на оформление спектаклей в театрах "Оперы и балета им. Кирова", "Пушкина", "Малый Оперный", "Музыкальной
комедии", "Большой театр Союза ССР", "Московский Художественный Академический театр". В 1946 вторично выходит замуж за театрального художника Виктора Семеновича Басова. Все послевоенные годы В. Ходасевич работает как театральный
художник.

Валентина Михайловна Ходасевич родилась13 марта 1894 года в Москве в семье юриста Михаила Фелициановича Ходасевича. Племянница поэта Владислава Ходасевича. Первоначально живописи обучалась в 1908—1910 годах в воскресных классах Строгановского училища и школе Ф. И. Рерберга Затем продолжила своё обучение в Мюнхене в студии Г. Хаберманна (1910―1911 годы) и в Париже у К. Ван Донгена (1911―1912 годы). Возвратившись в 1912 году в Москву, Ходасевич работала в студии В. Е. Татлина на Остоженке, участвовала в выставках «Союза молодежи», «Бубнового валета», «Мира искусства» и других.

В 1913 году вышла замуж за художника А. Р. Дидерихса и уехала в Петроград. До 1918 года Валентина Ходасевич работала только как портретист (в частности, написала портреты Максима Горького, с которым была дружна, и В. Ф. Ходасевича), затем стала работать как театральный художник. Первой её работой в 1919 году стало оформление пьесы «Дерево превращений» Н. С. Гумилева в Студии
Петроградского театрального отделения.

Затем украшала торжественные празднества в Петрограде, «Кафе поэтов» в Настасьинском переулке в Москве и кафе «Питтореск» на улице Кузнецкий Мост. В 1918―1922 годах работала в Театре народной комедии С. Э. Радлова, оформляла спектакли в 1-й Студии МХТ. В 1924—1927 годах жила в Европе, в том числе на вилле М. Горького в Сорренто, была приглашена к сотрудничеству с театром Л. Пиранделло (которое, однако, так и не состоялось).

Эскизы театральных костюмов:
Ходасевич В. М. Эскиз костюма для балета Бориса Асафьева «Бахчисарайский фонтан»
Ходасевич В. М. Эскиз театрального костюма
*Костюм девушки из гарема к балету Б. Асафьева «Бахчисарайский фонтан».

После возвращения в СССР продолжила работу с С. Радловым, выполнила декорации и костюмы для труппы Московского художественного балета В. В. Кригер (1935 год). В 1932—1936 году работала главным художником ленинградского Государственного академического театра оперы и балета. В Большом театре оформила балет «Бахчисарайский фонтан» и оперу «Руслан и Людмила» (1936—1937 годы). В 1934 году состоялась её персональная выставка в Доме театральных работников в Ленинграде. Во время Великой Отечественной войны работала в Перми и Ташкенте.

В 1945 вернулась в Ленинград. С 1953 года вновь жила в Москве. Оформив порядка 150 спектаклей и номеров, с 1956 года Ходасевич оставила театр и занялась литературной деятельностью, написала книгу воспоминаний «Портреты словами». Как художник-график выполняла театральные афиши и иллюстрации к книгам Максима Горького.

В. Ходасевич Пастораль

Умерла в 1970 году в Москве, похоронена на Новодевичьем кладбище. Работы художницы хранятся в музеях Москвы, Санкт-Петербурга и других городах страны, а также в частных коллекциях России и за рубежом.

Муж В.М. Ходасевич - ДИДЕРИХС Андрей Романович, родился в 1884 в Санкт-Петербурге (отец Дидерихс Роберт-Роман Федорович, дворянин, в 1893 - скончался). С 1905 по 1908 - учился в Академии художеств в Мюнхене, в 1908-1909 - в художественной школе А. Ашбе, затем - у К. Ван Донгена в Париже. Художник, график, участник выставок различных художественных объединений, в Санкт-Петербурге примыкал к "умеренным левым" течениям в изобразительном искусстве. В 1913 — женился на художнице Валентине Михайловне Ходасевич, племяннице поэта и писателя В. Ф. Ходасевича. С 1917 по 1921 — был участником коммуны в квартире Горького; участвовал в оформлении массовых праздников в Петрограде, с 1919 — заместитель председателя экспертной комиссии Внешторга. В 1926 — арестован, освобожден при активном ходатайстве писателя Исаака Бабеля. В 1920-х — работал заведующим постановочной частью "Молодого театра" режиссера С. Э. Радлова. 18 апреля 1928 — вновь арестован и заключен в тюрьму. В мае 1929 — к Екатерине Павловне Пешковой обратилась за помощью Е. Ходасевич. Летом 1928 - Андрей Романович Дидерихс, по ходатайству Е. П. Пешковой, был освобожден. В 1928-1929 - работал заведующим постановочной частью ленинградского "Молодого театра", в 1930-1941 - возглавил Ленинградский ТЮЗ. Осенью 1941 - выехал в эвакуацию в Ташкент, 11 мая 1942 — скончался там. (нет фото).

http://pkk.memo.ru/letters_pdf/000513.pdf

* * *
"Портреты словами", стр. 31-32-33...

"… Вдруг получаем письмо из Ташкента от нашего друга, художника Ивана
Николаевича Ракицкого. Он там с семьей Горького. Пишет, что, если нам плохо,
могут выслать пропуск в Ташкент. Будем обеспечены жильем и работой. На базаре
есть все.
Мы втроем посовещались и решили просить выслать срочно вызов, тем более что
хозяева наши ждали приезда внука и намекали, что нам надо искать другое
пристанище, а здоровье Андрея Романовича все ухудшалось. Ленинград в блокаде…
Вызов получили, хлопочем о проездных билетах. Трудно бросать театр и друзей…
Пермь, октябрь 1941 года. Получив вызов в Ташкент, мы с мужем и наш приятель
Виктор Басов пытаемся попасть в какой-нибудь поезд, идущий в Среднюю Азию.
Устраиваемся в эшелон Академии наук, эвакуируемый из Москвы в Узбекистан.
Едут мрачные, бледные, растерянные люди. Почти не разговаривают. Мало кто
соображает, куда и зачем; настроение подавленное. Стараются больше спать – лишь
бы не думать. В вагонах не прибрано. Остановка в Свердловске. Приносят газеты,
проходят из рук в руки. По вагонам переходит газета со статьей А. Н. Толстого
«Что мы защищаем». Впечатление незабываемое – люди оживают на глазах. Читают
статью вслух. Сначала приглушенно, потом все громче звучат голоса, многие
вытирают слезы – почти счастливые слезы.
Поезд отходит от станции, увозя как бы переродившихся людей… Странно, но в
вагонах начинается энергичная жизнь, кто-то подметает пол, кто-то раскладывает
вещи, бреется, слышен стук пишущих машинок – диктуются распоряжения по эшелону,
удостоверения… Ходят из вагона в вагон, все предупредительны и заботливы друг к
другу…
Алексей Николаевич всегда был оптимистом и патриотом, но в дни войны все это
необычайно окрепло в нем. Он почувствовал себя мобилизованным, сумел найти
поистине чудотворные мысли и слова, чтобы помочь людям своей верой в победу.
1941 год, ноябрь. Ташкент.
Нас поселили в особняке, который предоставил семье Горького писатель Лахути.
Пока Екатерина Павловна Пешкова еще не приехала, я, Андрей Романович, Басов и
Иван Николаевич Ракицкий жили в этом особняке. Пешковы жили у Веры Алексеевны
Громовой, сестры Надежды Алексеевны. Андрей Романович заболел вскоре после
нашего приезда. Не сразу распознал врач-узбек инфаркт. После приезда Екатерины
Павловны Пешковой нас приютила Инна Ивановна Яковлева, врач-невропатолог. У нее
собственный домик – две с половиной комнаты с удобствами: вода, канализация,
бетонированный погреб. Яковлева уже двадцать пять лет живет в Ташкенте. Нам она
дала одну комнату с окном, выходящим в сад, и довесок – совсем маленькую
комнатку – Басову. Себе оставила одну большую комнату. Святая женщина! Веселая,
быстрая и даже кокетливая.
Вскоре после нашего приезда появился Федор Пименович Бондаренко, один из
режиссеров, работавших с Радловым и мной на слете пионеров в 1929 году и над
меломимой Маяковского в цирке в 1930 году, – подружились тогда. Он директор
Русского оперного театра в Ташкенте. Сразу же сказал мне: «Завтра подавайте
заявление о зачислении вас главным художником театра». Через день я уже шла на
службу. Театр в одном помещении с Узбекским театром оперы и балета. Играют в
очередь – через день. Конечно, местные работники приняли меня в штыки. Выдержала.
…Для поддержания существования «рыночным» способом у нас нет достаточно денег, а
менять или продавать нечего. Союз художников пайков не исхлопотал. Впоследствии
два раза получал разрешение на экспедицию в Ферганскую долину за
продовольствием; это поддержало художников, в их числе и нас, ненадолго.
…Первый поход Басова на Аллайский базар был странным. Пошел за курицей, рисом и
помидорами, а вернулся смущенный с большим свертком – огромное старинное сюзане.
Повесили на стену и голодные любовались. Это сюзане я недавно подарила моим
друзьям Капицам – висит у них на даче на Николиной горе. Теперь, не голодная,
опять любуюсь им. Меня прикрепили после долгих хлопот к коминтерновской
столовой; ношу оттуда в глиняном горшке из-под каши (Басов сделал конструкцию из
веревок, чтобы удобно было нести и не проливалось) затируху – в кипятке
заваренная ржаная мука, иногда блестки хлопкового масла. Хлеб получаем по
карточкам черный.
…Когда мы переехали к Инне Ивановне, у Андрея Романовича второй инфаркт и
воспаление легких. Устроили в больницу. Вот тут-то и начался для меня ад.
…Андрей Романович в больнице, у него бред – все ловит какие-то облака и хочет
бежать. Его привязывают ночью веревками к кровати – уже двое больных выбросились
из окна. Каждый день хожу его кормить – и опять театр.
(полностью
http://pfu.tomsk.ru/avtor/4927/uchebnik/13971/hodasevich_valentina_mihaylovna/portretyi_slovami/read/31)
* * *
БОНДАРЕНКО ФЕДОР ПИМЕНОВИЧ
Работал директором Русского оперного театра в Ташкенте 1943 г.

Бондаренко, Федор Пименович \ред.\; 1903-1961 Русский советский театральный деятель и режиссёр.
Государственный академический Большой театр Союза ССР (Москва) (1922-1992)
Большой Петровский театр (Москва) (1825-1855); Большой театр (Москва) (1856-1917)
Заслуженный деятель искусств РСФСР (22.09.1959).

Учился в 1-м Московском университете, занимался в театральном училище им. Вс. Мейерхольда, затем работал в театре Мейерхольда как режиссёр и актёр. Позднее — режиссёр в Ленинградском театре им. Ленсовета, Ленинградском Большом драматическом театре.
В 1938—1941 годах — директор Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова, в 1943—1948 — Большого театра СССР, в 1950—1953 и с 1959 — Театра им. Евг. Вахтангова. В 1948—1950 и 1953—1959 — заведующий научно-творческим отделом ВТО.

Похоронен на 8 участке Новодевичьего кладбища.
ТЕАТРАЛЬНЫЕ РАБОТЫ
Постановки
«Слуга двух господ» К. Гольдони, 1936
«Как закалялась сталь» по Н. Островскому, 1937 (оба - Ленинградский театр им.
Ленсовета)
«Человек с ружьём» (1938, Ленинградский БДТ)
«Снегурочка» А. Островского (1959, Карельский драмтеатр, Петрозаводск)
«Русский лес» по Л. Леонову (1961, инсценировка, Театр им. Вахтангова)
http://www.kino-teatr.ru/teatr/acter/m/sov/371398/bio/

* * *
Виктор Семенович Басов — советский театральный художник. Работал в Ташкенте в
1942 году.

Родился 3 октября 1901 года.
В 1926 году Басов окончил Театрально-декорационную мастерскую ленинградского художественно-промышленного техникума.
Театральную деятельность начал в 1921 году как художник и актер в Усть-Каменогорском народном доме.
Работал в театрах Москвы, Ленинграда, Харькова, но главным образом в театрах Ленинграда.
В двадцатые-тридцатые годы оформлял Ленинград в дни праздников.

Оформил спектакли: «Привидения» Г. Ибсена (1931 г.), «Ромео и Джульетта» В. Шекспира (1933 г.), «Отелло» В. Шекспира (1934 г.) «Далекое» А. Афиногенова (1936 г.) — в Театре-студии под руководством С. Э. Радлова; «Проданная невеста» Б. Сметаны (1937 г.) – Ленинградский Малый оперный театр; «Свадьба в Малиновке» Б. Александрова (1938 г.) – Ленинградский Театр музыкальной комедии; «Человек с ружьем» (1938 г.) — Ленинградский Большой драматический театр); «Отелло» В. Шекспира (1935 г.) – Московский Малый театр; «Мера за меру» В. Шекспира (1936 г.) — Харьковский театр русской драмы), «Горе от ума» А. С. Грибоедова (1946 г., с В. М. Ходасевич) в Ленинградском театре драмы им. Пушкина.

Для его творчества было характерно использование декоративно-объемной обобщенной установки, внимание к фактурным возможностям материала, введение вещей и предметов в действие. Декорации Басова помогали создавать историческую атмосферу спектакля. Наиболее полно эти черты проявились в оформлении шекспировских спектаклей.

Ряд декораций В.С. Басов создал совместно со своей женой художницей В. М. Ходасевич: «Фауст» (1941 г., Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова), «Горе от ума» (1946 г., Ленинградский театр драмы им. Пушкина).
Виктор Семенович Басов умер от туберкулеза 19 декабря 1946 года.

http://enc.vkarp.com/2011/12/09/%D0%B1-%D0%B1%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2-%D0%B2%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80-%D1%81%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87/

http://xn-----6kcabbhjttpdjeip1d1agppy8h0e.xn--p1ai/culture/7843/?print

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87,_%D0%92%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0

Родился 15 февраля 1947 года, проживает в Ташкенте. Автор-исполнитель, играет на 6 -,7 и 12-струнных гитарах, организатор международных фестивалей и слётов авторской песни, автор более 200 авторских песен Песни и стихи представлены в Интернете на известном сайте международной поэзии Стихи.ру.

Окончил инженерно-физический факультет Ташкентского политехнического института по специальности "Теоретическая физика". Работает в области создания товаропроводящих систем и логистики с использованием биржевых технологий в агропромышленном комплексе.

Председатель ассоциации клубов авторской песни Узбекистана при Республиканской федерации экстремального туризма и альпинизма. С 1993 г. - руководитель ташкентского клуба авторской песни и поэзии «Арча».

С 1994 г. по настоящее время - организатор и председатель оргкомитета Международного фестиваля авторской песни "Чимганское эхо». В 1999 г. был участником Грушинского фестиваля. В 2000 г. участвовал на известном бард-сплаве по реке Мана, Красноярский край. С 2000 г. по настоящее время – участник и член жюри Навоийского фестиваля "Сармыш". С 2001 г. организатор Международного фестиваля авторской песни "Осенний аккорд» Председатель оргкомитета с 2009 г. Соорганизатор Международного бард-слёта "Кызылкумы", проводимым ежегодно 1 мая в Навоийской области С 2010 г. Один из организаторов и член жюри Фестиваля авторской песни "Звездное небо-2010" (Казахстан, близ города Алматы).

На стихи Тима Осеннего написано много песен известными авторами-композиторами Узбекистана и Казахстана.

Сотрудничает с молодежными программаи на радио и ТВ. Его песни вошли в лазерные диски ташкентских авторов-исполнителей.

В 1994 г. был в творческой поездке по Франции (Амьен-Париж-Марсель). В 1999 г. был в Греции (курс профессионального маркетинга в банковской академии).

В 2004 г. был в США (Вашингтон,Чикаго, Канзас-сити, штат Миссури).

Хобби — быстрые шахматы, рыбалка, горный туризм.

Танцующая звезда

Состоянье души – таинства миг,

Творчество не терпит суеты,

Не торопи неродившийся стих,

Не набравший должной высоты!..

Надо без страха броситься в бездну,

Сбросив с тела одежды мирские,

Умереть и снова воскреснуть,

Чтоб души зажечь людские!..

Не помогут ни "охи", ни пафос,

Ни поиски истины в райском саду,

Надо душу свою ввергнуть в хаос,

Чтобы родить танцующую звезду!..

Весна до срока

Февраль еще, а к нам Весна вернулась,

Подзагорев под африканским солнцем,

Прекрасной негритянкой улыбнулась

И постучала ласково в оконце!

Метели в беспорядке улетели

К вершинам гор иль в северные дали,

И птицы раньше времени запели,

Весна пришла, когда ее не ждали!

С горячим ветром вдруг перемешавшись,

Растаяла, удивлена весьма,

Закончилась, почти и не начавшись,

Короткая узбекская зима!

Есть место дивное в горах

Есть место дивное в горах,

Где плещет синяя волна,

На горном озере Чарвак,

Где красота и тишина!

Чарвак всегда красив, велик,

Французам не приснится,

К горам могучим он приник,

Пред ним бледнеет Ницца!..

На берегах всегда аншлаг,

Волна с волной играет,

Я вам скажу, что наш Чарвак –

Швейцария вторая!..

И мы летим к нему стрелой

Из душного Ташкента,

Чтоб обрести души покой,

Приняв слегка абсента

Расположившись у костра,

Перекусивши каши,

Под звездным небом до утра

Споем все песни наши!

Хоть к поезду вставать и рано,

Не позабудем мусор сжечь,

Жемчужину Узбекистана

Давайте будем все беречь!

Уходят люди навсегда...

Уходят люди навсегда,

Как листья в вихре листопада,

Подруги, лучшие друзья

Уходят тихо за ограду...

Печальный взгляд издалека,

Нам шепчет: "Только не забудьте,

Что беспокоим иногда,

Простите и не обессудьте..."

Вернуть нельзя и невозможно...

Лишь только, что во сне приснится,

Листая память осторожно,

К любимым прикоснуться лицам...

Зажигая признаний свечу

Может, это и безответственно,

Жить начать, ни о чём не скорбя,

Стало все на Земле несущественно,

С той поры, как я встретил тебя!..

На волнах эйфории беспечной

И под парусом дерзкой мечты

Я желаю быть спутником вечным

На орбите твоей красоты!..

Я парю над скрижалями вечности

И продлить миг блаженства молю,

Ощутив на весах скоротечности,

Как тебя беззаветно люблю!..

И в нирване любви как блаженный,

Зажигая признаний свечу,

Я кусочком счастливой Вселенной

На свиданье к любимой лечу!..

Я иду на день рожденья к другу!

У меня сегодня заседание

И масса дел, спрессованных по кругу,

Я не пойду сегодня на собрание,

А я пойду на день рожденья к другу!..

Его не видел я уже полгода,

По волнам памяти меня кораблик носит,

Зима с весной сменились и погода,

И я иду сегодня к другу в гости!

Сгорает день, а за ним неделя,

Года летят и к пропасти несут,

А где-то в стороне звенят капели,

Звучат признанья и цветы цветут…

Что наша жизнь – мгновения, сомнения,

Закованные в сети суеты!..

И гаснут, не родившись озаренья

У храма замерзающей мечты…

И сбросив с плеч ответственности горы,

Пусть цену дорогую заплачу,

И взяв разбег, плюя на светофоры,

На день рожденья к другу я лечу!..

100 моих стихотворений!

Может, спросит кто, однажды,

иронично без стеснений,

Где богатства, где награды?

что ж ты прожил жизнь зазря?

Он, наверное, не знает,

100 моих стихотворений

Растворились в интернете,

для друзей себя даря

Что богатства, что награды,

против силы озарений!

Их легко лишиться можно

среди ночи или дня!

Мой багаж сереброкрылый

100 моих стихотворений

Уж никто, я знаю точно,

не отнимет у меня!

Разве может что сравниться

с миром тонких ощущений!

Новых рифм, ярких форм

ослепительный сонет!

Где в гармонии с другими

100 моих стихотворений

В чьих-то душах, чьих-то песнях,

может быть, оставят след.

А затянется ненастье

иль покинет вдохновенье,

Или вдруг душа замерзнет,

и пойдет все невпопад,

К вам в окошки мониторов

100 моих стихотворений,

Чтоб поднять вам настроенье

осторожно постучат.

И мне кажется, живу я

ради этих вот мгновений,

Чтобы радостью наполнить

хоть один печальный взгляд,

А когда настанет время,

100 моих стихотворений

На Пегасах белогривых

в небо к звездам улетят!

Виолетта Лаврова:

Фотографии из личного архива Якова Верховского из Ashqelon, Израиля. Он учился в ТТХИ им. А.Н. Островского, однокурсник Виктора Вержбицкого. Получено разрешение на публикацию.

Марк Яковлевич Вайль с семьей и Володя Салихов на фоне актерского курса Ольги Александровны Черновой.

"Марафон" Поклон. Миша Корыцев, Витя Вержбицкий, Сережа Генкин, Надя Жарикова, Маша Шамшина, худ. руководитель постановки Александр Сергеевич Кузин, Яков Верховский (режиссёр дипломного спектакля).

Ташкентский театр им. Горького. "Сирано де Бержерак", 2-ой курс ТТХИ.

"Ромео и Джульетта" Бал. Джульетта - Марина Турпищева танцует с Парисом.

Яков Верховский - принц, и Джамал Мусаков - Король.

"Золушка" - дипломный спектакль 5 реж. курса, с участием 2 актерского; мастерская Ольги Александровны Черновой.

Год примерно 1985.

В Астрономическом институте прошла встреча с известным ученым, академиком Рашидом Алиевичем Сюняевым, с именем которого связан ряд фундаментальных результатов современной теоретической астрофизики и космологии. (Встреча состоялась в мае 2011 года, что ничуть не умаляет важности данной публикации. ЕС.) Рашид Алиевич приезжал ненадолго в Ташкент и провел семинар для астрономов и физиков.Семинар был посвящен результатам полученным в астрономии в последнее время, современным представлениям человека о Вселенной. Эти представления совсем не очевидны, но они надежно опираются на наблюдательные данные - эти представления выросли из наблюдений и они многократно проверены и подтверждены в различных наблюдениях. До этого в 2007г Рашид Алиевич делал доклад в Академии наук, было много молодежи аспирантов из разных институтов. Самое наверное запоминающееся это то что после доклада с особой ясностью чувствуется насколько интересен окружающий мир, что человек может многое, что дорога познания даже если терниста, но правильна.

Рашид Алиевич родился в Ташкенте в семье уроженцев Пензенской губернии - инженера-строителя Али Сюняева и фармацевта Сайды Давлет-Кильдеевой. После школы в Ташкенте Р.А. Сюняев с отличием окончил Московский физико-технический институт в 1966г. В 1965г. Р.А. Сюняев стал студентом-дипломником, а затем - аспирантом академика Я.Б. Зельдовича в Институте прикладной математики АН СССР. Встреча с Я.Б. Зельдовичем и почти ежедневный контакт с ним в течение последующих 22 лет сыграли колоссальную роль в судьбе Р.А. Сюняева и способствовали формированию его как ученого, работающего на стыке теории и эксперимента. Ученики Я.Б. Зельдовича знают, что работа с ним была постоянной учебой, требовавшей максимальной самоотдачи, но и приносившей радость ежедневного познания нового и неизведанного.

Научные интересы Р.А. Сюняева охватывают широкий круг астрофизических проблем от элементарных процессов до физической космологии. Среди полученных им результатов, ставших неотъемлемой частью современной астрофизики, - "стандартная" теория дисковой аккреции на черные дыры и нейтронные звезды (Шакура и Сюняев, 1973г., 1976г.), формула Сюняева-Титарчука (1980г.) для спектра излучения, формирующегося при комптонизации низкочастотных фотонов в горячей плазме, эффект Сюняева-Зельдовича (1972г.), позволяющий использовать скопления галактик в качестве мощного инструмента наблюдательной космологии. Во всем мире студенты, изучающие астрофизику, узнают имя Р.А. Сюняева именно по этим результатам, вошедшим во все учебники и курсы.

Теория аккреционных дисков Шакуры-Сюняева давно стала общепринятой при описании переноса вещества и энерговыделения в тесных двойных системах и при аккреции на сверхмассивные черные дыры. Это одна из двух самых цитируемых статей в современной мировой астрофизике. Аккрецирующие нейтронные звезды и черные дыры наблюдаются как мощные рентгеновские и гамма-источники. Основным механизмом формирования спектров их жесткого излучения является комптонизация. Формула Сюняева-Титарчука стала ключевой при описании результатов наблюдений этих объектов. Точность формулы была подтверждена детальными расчетами, выполненными методом Монте-Карло (Поздняков, Соболь, Сюняев, 1983г.).

С момента опубликования работ Р.А. Сюняева и Я.Б. Зельдовича, посвященных эффекту понижения яркости микроволнового фона в направлении на богатые скопления галактик, прошло уже , больше 30 лет. За это время эффект Сюняева-Зельдовича из красивой теоретической идеи превратился в один из наиболее продуктивных методов наблюдательной космологии, открывающий возможность определения основных космологических параметров, в том числе определения роли "темной энергии" во Вселенной и прямого измерения постоянной Хаббла. Этот эффект обнаружен и активно исследуется в направлении почти ста скоплений галактик.

В 1980г. Р.А. Сюняев и Я.Б. Зельдович показали, что наблюдения реликтового излучения в направлении скоплений галактик позволяют измерять и их пекулярные скорости движения относительно фонового излучения (кинематический эффект). Исследование различных проявлений "эффекта" входит в программу наблюдений крупнейших радиотелескопов мира. Спутники и наземные телескопы на Южном Полюсе и в Чили смогут обнаружить и использовать для космологии десятки тысяч скоплений, ненаблюдаемых другими методами. В 1965г. Р.А. Сюняев. совместно с Я.Б. Зельдовичем и В.Г. Куртом, рассчитал кинетику рекомбинации водорода в ранней Вселенной, показав, что данный процесс определяется двухфотонным распадом уровня 2s.

В 1970г. Сюняев и Зельдович отметили важнейшее влияние задержки рекомбинации на формирование первичных угловых флуктуации реликтового излучения. В 1969-1970гг. Р.А. Сюняев и Я.Б. Зельдович детально исследовали термализацию реликтового излучения и формирование планковского спектра в ранней Вселенной. Они показали, что любое энерговыделение после стадии электрон-позитронной аннигиляции и окончания ядерных реакций должно вести к специфическим искажениям в спектре микроволнового фонового излучения. Сюняев и Зельдович (1970г.) предсказали существование акустических (доплеровских) пиков в угловом распределении реликтового излучения и назвали их Сахаровскими осцилляциями (см. также Дорошкевич, Сюняев, Зельдович, 1975г.).

Положение и относительная интенсивность пиков определяется значениями ключевых параметров Вселенной: постоянной Хаббла. -члена. барионной плотности и плотности темной материи во Вселенной. В 2000г. первые акустические пики были обнаружены в баллонных экспериментах. Спутники "MAP" и "Planck Surveyor" вместе с наземными экспериментами позволят детально исследовать эти пики.   Сюняев (1977г.) первым рассмотрел флуктуации реликтового излучения при вторичной ионизации материи во Вселенной. оценил их амплитуду и угловой масштаб.

В 1965 г. Р.А. Сюняев предсказал существование зон в галактиках ионизованных внешним излучением, и показал, что наблюдения нейтрального водорода в периферийных областях галактик может дать информацию о потоке ионизирующего фонового излучения.

Совместно с Е.В. Левичем в 1970г. он показал важность комптоновского нагрева и охлаждения в астрофизических условиях и ввел понятие индуцированного нагрева и индуцированного давления света, связанного с комптоновским рассеянием вблизи ярких радиоисточников. В том же 1970г. Сюняев продемонстрировал важность бозе-конденсации фотонов в спектрах ярких радиоисточников из-за индуцированного комптоновского рассеяния.

В 1973г. Т.М. Энеевым, П.П. Козловым и Р.А. Сюняевым были выполнены пионерские численные расчеты приливного взаимодействия галактик. Р.А. Сюняев и Ю.Н. Гнедин (1974г.) предсказали существование циклотронных линий в рентгеновских спектрах аккрецирующих рентгеновских пульсаров. Совместно с В.М. Лютым и А.М. Черепащуком (1973г., 1976г.) было дано объяснение оптических фотометрических эффектов, наблюдаемых в тесных двойных рентгеновских системах Her X-1 / НZ Her (рентгеновский нагрев звезды и диска) и Cyg Х-1 (приливное искажение поверхности нормальной звезды).

М.М. Баско и Р.А. Сюняев (1973г.) первыми рассмотрели взаимодействие рентгеновского излучения с поверхностью нормальной звезды в тесной двойной системе: нагрев поверхности звезды, отражение рентгеновских лучей и формирование индуцированного звездного ветра. В 1974г. они вместе с Л. Г. Титарчуком впервые рассчитали рентгеновский спектр излучения, отраженного холодной звездной атмосферой. Л.А. Вайнштейн и Р.А. Сюняев (1950г.) предсказали мощное излучение в линии К железа от межзвездного газа в центральных областях нашей и других галактик.

В 1975г. Р.А. Сюняев. совместно с А.Ф. Илларионовым, продемонстрировал важность эффекта "пропеллера" в двойных системах, содержащих нейтронную звезду с сильным магнитным полем.  В 1974 г. Р.З. Сагдеев пригласил Я.Б. Зельдовича и Р.А. Сюняева организовать Отдел теоретической астрофизики в Институте космических исследований АН СССР (ИКИ).

В 1974-1952 гг. Р.А. Сюняев возглавлял лабораторию в этом отделе, а в 1952 г. основал в ИКИ Отдел астрофизики высоких энергий. С этого начался напряженный этап вхождения в экспериментальную рентгеновскую и гамма-астрономию. Несомненным успехом стали орбитальные обсерватории "Рентген" на модуле "Квант" космической станции "Мир" и "Гранат".

Самым ярким результатом обсерватории "Рентген" стало открытие жесткого рентгеновского излучения от Сверхновой 1987А в Большом Магеллановом Облаке, связанного с радиоактивным распадом синтезированного при взрыве звезды 56Со, испусканием гамма-квантов и последующей их комптонизацией в разлетающейся оболочке. Появление жесткого излучения было предсказано проведенными в отделе расчетами.

Среди наиболее важных результатов обсерватории "Гранат" - детальные карты центральной области Галактики, широкополосные спектры аккрецирующих черных дыр и нейтронных звезд, открытие десятков новых рентгеновских источников, в том числе первого в Галактике микроквазара.  17 октября 2002 г. ракетой "Протон" на высокоапогейную орбиту была успешно выведена Международная астрофизическая лаборатория гамма-лучей "Интеграл". Р.А. Сюняев является научным руководителем проекта от России.

Рашид Алиевич - лауреат ряда премий и наград по астрофизике и космологии, в том числе - премии Бруно Росси Американского астрономического общества (AAS). Золотой медали Королевского астрономического общества (1995 г.). Золотой медали сэра Месси Королевского общества и COSPAR (1995 г.). Золотой медали Катерин Брюс Тихоокеанского астрономического общества (2000 г.), премии Хайнемана Американского института физики и AAS (2003 г.), премии Грубера по космологии и Золотой медали Международного астрономического союза (2003 г.), премии Крафорда по астрономии Королевской академии наук Швеции (2008), премии по фундаментальным наукам Международной академии астронавтики (1990), премии им. Джона Линдсея Космического центра им. Годдарда (1991), Робинсоновской премии по космологии Университета Ньюкасла (1995), Премия Генри Норриса Рассела Американского астрономического общества (2008).

В 2000 г. Р.А. Сюняев получил Государственную премию России за результаты наблюдений черных дыр и нейтронных звезд орбитальной обсерваторией "Гранат", а в 2002 г. - премию РАН им. Александра Фридмана по гравитации и космологии.  В 1984 г Рашид Алиевич избран членом-корреспондентом АН СССР, а в 1992 г. - действительным членом РАН. Он член Академии наук Европы, иностранный член Национальной академии наук США. Американской академии наук и искусств. Королевского астрономического общества, почетный член Академий наук Татарстана и Башкортостана и AAS, член Общества имени Макса Планка (1995), Германской академии естественных наук (2003), Королевской академии наук и искусств Нидерландов (2004).

Сюняев Рашид Алиевич заведует лабораторией Теоретической астрофизики в ИКИ РАН, он - директор Института астрофизики Общества имени Макса Планка и главный редактор журнала Письма в Астрономический журнал. Со свойственной ему энергией Р.А. Сюняев продолжает интенсивную работу. Теория пограничного слоя при аккреции на нейтронные звезды, физика квазаров и микроквазаров. рентгеновские двойные и звездообразование в далеких галактиках, флуктуации микроволнового фона - вот далеко неполный перечень его интересов.

Источник — сайт Астрономического института.

Исповедь

В любой травинке чувствую родню.
И, в землю глубоко уйдя корнями,
отечество свое не поменяю,
а отчество тем паче не сменю.

Но в горечь правды меда я не лью,
чтоб вымолить за это подаянье.
Пускай другой богам на осмеянье
льет в раны оду лживую свою.

Он там, где по земле идет беда,
вины своей не чует никогда.
И нам, брат, грех - не взять ее на плечи.

Так пой, ни от чего не пряча глаз.
И за других схлопатывая плети,
знай, что судьба не зря пытает нас.

Фото опубликовал Сергей Пряхин

Борис Митин‎ опубликовал в группу ТЕЗИКОВКА

Опубликованы на Shosh.uz. Тошкент шаҳрининг яқин ўтмишидан сўзловчи фотосуратлар, 1988 йил (из набора открыток «Ташкент в 1988 году»)

Георгий Коваль: Сорок дней назад на вечный покой ушел от нас великий человек. Помянем добрым словом...

Рыцарь служения музе искусств

"Правда Востока"
№195/20167 октября 2016

Заслуженный наставник молодежи Республики Узбекистан профессор Виталий Львович Мелкомини - яркий пример самоотверженного, рыцарского служения искусству, которому отдано более 70 лет.

Дело жизни

Прекрасный музыкант и талантливый педагог, Виталий Львович был уникальной личностью, по отзывам коллег и многочисленных учеников - нас­тоящим аристократом духа.

Любовь к искусству ему привил отец Лев Мелкомини, окончивший Миланскую консерваторию и обладавший уникальным лирическим тенором. Он много гаст­ролировал как камерный певец, делал записи на радио, изучал макомы, ставил голоса будущим знаменитостям - солистам оперы. В доме, где часто собирались известные певцы, танцоры, драматиче­ские артисты, музицировали, вели беседы об искусстве. Прекрасно пела и мама, Анна Даниловна.

В музыкальную школу отец его привел в 1939-м, позднее она стала учебным заведением для одаренных детей при консерватории. На вопрос, почему выбор пал на гобой, Виталий Львович отвечал не задумываясь:

- Этот удивительный инструмент по тембру ближе всего к человеческому голосу, он по праву занимает одно из главных и значимых мест в оркестре, без него сложно представить многие произведения Баха, Гайдна, Моцарта, Шумана. Гобой - инструмент, создающий музыкальные образы, передающий мечтательное, задумчивое настроение, протяжные мелодии звучат на нем ярко и выразительно.

В том же 1939 году в семью пришло большое горе - репрессировали отца, и мальчишке пришлось уйти из музыкальной школы. Льва Мелкомини все же выпустили из застенков, но пережитое дало о себе знать - его не стало в 50 лет буквально накануне войны. Несмотря на бронь, ушел добровольцем на фронт и погиб старший брат Юрий, работавший в Академическом русском драматическом театре Узбекистана. Молодому талантливому артисту, который, кроме того, прекрасно играл на контрабасе, рисовал, было всего 19 лет. Кстати, талантливой пианисткой была и сестра Виталия Львовича - Руфина Львовна.

16-летним парнишкой В. Мелкомини пошел работать на завод чугунно-хозяйственной посуды, затем был мобилизован на 77-й оборонный завод. Там поступил в школу фабрично-заводского обучения и через полгода встал за станок токарем третьего разряда. Ночью работал в цехе, днем - в оркестре Театра юного зрителя. Поспать немного удавалось лишь в обеденный перерыв. Музыкальную школу-десятилетку окончил лишь в 1946-м. Потом она получит известность как Республиканский специальный музыкальный академический лицей имени Успенского, а он станет на многие десятилетия ее педагогом. Обучение, а затем преподавательскую деятельность на оркестровом факультете Государственной консерватории Узбекистана продолжал совмещать с исполнительством, был солистом симфонического оркестра радио Узбекистана, Театра музыкальной комедии (оперетты), Узбекского государственного музыкального театра имени Мукими, Государственной филармонии, Государственного академического Большого теа­тра имени Алишера Навои.

Барометр музыкального искусства

Музыканта высокого уровня, работавшего во многих ведущих театральных коллективах и оркестрах республики, В. Мелкомини можно считать основателем гобойной школы сольного исполнения в Узбекистане, системы воспитания талантливых музыкантов и педагогов. Сегодня сложно подсчитать, скольких ребят он обучил секретам профессии, открыл путь в большое искусство. Многие из них - лауреаты республиканских и международных конкурсов, работают в школах музыки и искусства, колледжах и лицеях, Государственной консерватории Узбекистана, ведущих музыкальных коллективах страны. Очевидно, потому и присвоено музыканту звание "Заслуженный наставник молодежи Республики Узбекистан".

- О Виталии Львовиче можно говорить очень много, - говорит председатель Сою­за композиторов Узбекистана Рустам Абдуллаев. - Его дела говорят сами за себя, они всегда были барометром музыкального искусства. Он много сделал для развития инструментальной, оркестровой музыки нашей страны, вошел в музыкальное искусство Узбекистана как гобоист-прима номер один, высоко поднявший планку исполнительства на таком сложнейшем духовом инструменте. Он исполнял как произведения отечественных композиторов - Г. Мушеля и А. Козловского, Ф. Янов-Яновского и И. Акбарова, М. Бурханова и других, так и мировой классики.

- Почти 60 лет Виталий Львович проработал на кафедре оркестровых инструментов Государственной консерватории, - рассказывает профессор Дилора Мурадова. - При его непосредственном участии были созданы первые учебники. Один из них - "Начальная школа обучения на гобое и блок-флейте". В. Мелкомини заложил традиции того, что сегодня в консерватории большая часть педагогов - концертирующие музыканты. Одной из первых в консерватории кафедра оркестровых инструментов стала посылать воспитанников на престижные международные музыкальные фестивали и конкурсы, где они завоевывали и продолжают завоевывать призовые места.

- Очень важно любить то, чем ты занимаешься в жизни - свое дело, отдавать ему всего себя. Музыкант может быть только настоящим, - говорил В. Мелкомини. - Он должен не просто играть произведение по нотам, а исполнять его. Вдохновенно, пропустив через серд­це и душу!

Этому он всегда учил своих воспитанников, прививал им любовь к музыке, стремление, чтобы они поняли и исполнили произведение так, как исполнил бы его сам композитор, передали то, что он вложил в него и хотел донести до слушателей.

Сурнай "от и до"

Сегодня уже мало кто знает, что в 50-60-х годах прошлого века, когда в Узбекистане создавались оркестры национальных инструментов, закладывались основы исполнительства, Виталий Львович участвовал в лабораторных исследованиях над созданием сурная нового типа, внеся вклад в реконструкцию узбекских национальных духовых инструментов.

А когда инструмент был создан, стал одним из первых исполнителей на нем и лауреатом международного конкурса, разработал программу преподавания на обновленном сурнае, благодаря чему в консерватории начали готовить специалистов по этому направлению.

- Вопрос о потребности усиления духовых оркестров народных инструментов поднимался на международной научной конференции, прошедшей в Самарканде в рамках XX юбилейного Международного музыкального фестиваля "Шарк тароналари", где был представлен новый музыкальный духовой инструмент куш-буламан, а также в апреле этого года в Шанхае на симпозиуме ректоров высших музыкальных учебных заведений стран Великого шелкового пути, - рассказывает проректор Государственной консерватории Узбекистана Равшан Нигматов. - Идеей заинтересовалась руководитель камерного оркестра народных инструментов "Согдиана" Фируза Абдурахимова. Постараемся внедрить куш-буламан и реконструированный Виталием Львовичем сурнай вначале на базе этого коллектива, затем в более широком масштабе.

Педагогика сердца

Впервые наставником он стал еще в 43-м, когда начальник цеха назначил 16-летнего токаря Мелкомини наладчиком оборудования и поручил заняться воспитанием таких же, как он, мальчишек.

- Главное, чему меня научил в жизни Виталий Львович, - это мыслить по-настоящему. Он очень любил это слово. Делать глубокий анализ - и не только музыкальных произведений, но и размышлять о философии жизни, - вспоминает Равшан Нигматов. В 2013 году, когда случилось несчастье, именно он первым пришел своему педагогу на помощь и вместе с близкими был рядом в самые тяжелые дни болезни. - Под понятием "по-настоящему" имеется ввиду высочайший профессионализм.

Он обращался с молодыми музыкантами на равных, видя в них прежде всего будущих коллег и единомышленников. Всегда был терпелив, никогда не заставлял, не принуждал и не повышал голоса, лишь подсказывал и направлял. А еще любил, шутя повторять, когда видел волнение перед экзаменом или концертом: "Ну, что ты волнуешься? Это пусть море волнуется, а тебе играть нужно!" Его педагогическими, духовно-нравственными принципами, в основе которых лежат человечность и порядочность, я сегодня пользуюсь в своей практике.

Наше содружество - учителя и ученика - продолжалось много лет. Начиная какой-то крупный проект, готовя программу, я всегда обязательно советовался со своим учителем. И каждая наша встреча или совместный урок открывали для меня что-то новое. "Жить ради музыки, педагогики, на благо искусства своей Родины - по-настоящему!" - творческий девиз и секрет жизненного долголетия, который он оставил в наследие своим многочисленным ученикам, новым поколениям музыкантов нашей страны.

Ирина Рибар.

Сергей Пряхин‎ опубликовал в ТЕЗИКОВКА

Со странички в "Одноклассниках", Подписано так - "Ташкент, 1962 год. Пляж в парке Победы"
Автор фото не указан.

Фотографии собрал в альбом С. Пряхин. Современные фотографии театра здесь.

1959 год.

Театр им. Хамзы 50-е годы

Театр им. Хамзы 1934-35 годы

Театр им. Хамзы. Фотография - Бухарова Владимира Петровича

Народный дом. Фото - И.Н.Панова

Из путеводителя по Ташкенту, 1965 годТ

Опубликовано на Shosh.uz. С.А. Лапин. Карманный русско-узбекский словарь. Самарканд. Типография И.А. Белобородова. 1899 г.

Скачать

Назар Шохин

Одна из малоизученных страниц истории гуманитарных взаимосвязей первой половины ХХ века – близкое знакомство первого председателя правительства Узбекистана Файзуллы Ходжаева (1896-1938) со многими выдающимися литераторами своего времени.

В год 120-летия Ходжаева нам бы хотелось рассказать о его встрече с одним из крупнейших поэтов ушедшего века Борисом Пастернаком (1890-1960), изложить свои версии этого, предыдущих и последующих событий.

Краткие упоминания об встрече мы находим в книге известной писательницы Галины Серебряковой (1905-1980) «О других и о себе», а, точнее, двух ее самостоятельных новеллах– «Файзулла Ходжаев» и «Борис Пастернак».

Ходжаев, как явствует из рассказов-воспоминаний, в ходе частых московских командировок гостил и в серебряковском доме. Он любил слушать классическую музыку, постоянно украшавшую здешние литературные вечера.

В один из дней Ходжаев пришел в гости вместе с Акмалем Икрамовым (тогдашним руководителем Узбекистана; 1898-1938).

«Они познакомились у нас с Борисом Пастернаком, гимназическим товарищем моего мужа, – начинает вспоминать Серебрякова. – Пастернак – частый наш гость – читал в тот вечер свою поэму «Лейтенант Шмидт». Мы слушали затаив дыхание и восторженно одобряли это произведение. Ходжаев стоял рядом с Пастернаком все время, пока длилось чтение. Он оказался знатоком русской поэзии, цитируя то Александра Блока, то Валерия Брюсова».

Ходжаев в ходе того вечера, кроме серебряных символистов Блока и Брюсова, декламировал на языке оригиналов стихотворения некоторых выдающихся поэтов исламского Востока, чем вызвал аплодисменты присутствовавших.

«Стихи на незнакомом языке всегда звучат как музыка, – пишет Серебрякова, – и Борис Леонидович был заметно взволнован».

Вполне возможно, Пастернак (1890-1960) рассказал Икрамову и Ходжаеву о своей неудавшейся в 1916 году поездке в Ташкент, особом отношении к Узбекистану, давних связях с ташкентскими литературными кругами.

Встреча наверняка стала значимой, подвигла руководителей Узбекистана и Пастернака на какие-то решения. Сейчас пока трудно сказать, пересекались ли пути Ходжаева и Пастернака позже. Доподлинно известно, что Ходжаев никогда не прерывал связей  с московскими друзьями из культурной среды, поздравлял их с днями рождениями, отправляя им в качестве подарков новые книги узбекских литераторов.

Ходжаева и Серебрякову связывала, очевидно, давняя дружба с мужем писательницы – Григорием Сокольниковым (1888-1939), тогдашним заместителем председателя союзного Госплана. Эта дружба могла начаться с 1920 года, когда Сокольников работал в Туркестане.

«Впервые я увидала Файзуллу в Ташкенте, куда приехала спецкором «Известий»», – читаем мы дальше в воспоминаниях Серебряковой. (Добавим, что Ходжаев, занимавшийся в самом начале 20-х журналистской деятельностью, написавший ряд исторических книг и статей – достаточно легко общался с корреспондентами. Можно упомянуть и то, что отец Серебряковой – Иосиф Бык-Бек – короткое время работал в Хорезме, и вполне мог быть знаком с Ходжаевым).

Дружили Сокольниковы и Ходжаевы семьями, – судя по частым визитам Серебряковой в Ташкент, Самарканд и Бухару, ее встречам с супругой Файзуллы Фатимой Ходжаевой.

Серебрякова в своих воспоминаниях хорошо описывает и родной город Ходжаева, духовную атмосферу, способствующую литературным пристрастиям главы узбекского правительства: «Вокруг – мусульманская культура, знакомая… по великим творениям Навои, Фирдоуси, Саади. Такой увидала я Бухару в 1927 году».

Напомним, что Ходжаев с детства воспитывался в литературной среде, хорошо знал Лутфи, Бедиля, Машраба; есть данные, что в 10-х годах его родители и родственники спонсировали перевод на узбекский язык некоторых произведений классиков европейской литературы.

Упомянутая встреча Ходжаева и Пастернака могла происходить после 1927 года. И, если следовать воспоминаниям дочери Сокольникова и Серебряковой Гелианы Тартыковой (Сокольниковой), лидеры Узбекистана гостили в квартире дома №3 на Карманицком переулке. Здесь, как свидетельствуют источники, бывали многие другие известные деятели культуры – Д.Шостакович, И.Эренбург, В.Мухина...

…«Почему вы не занимаетесь литературным трудом?», – спросила однажды Серебрякова Ходжаева, подразумевая, видимо, его широкие отношения с духовной сферой. «Сейчас я нужен на другом посту», – ответил он, чуть улыбнувшись. (Впрочем, менеджер узбекистанской индустриализации постоянно находил время для общения с литераторами. По требующим перепроверки данным, Ходжаев был знаком, общался или переписывался с Гербертом Уэллсом, Бернардом Шоу, Эмилем Людвигом, Роменом Роланом, Лионом Фейхтвангером – и этот список может быть неполным, учитывая совершенное в конце 30-х варварство в отношении архивов и библиотек).

…Участники того вечера на Карманицком переулке прожили сложные жизни. Почти все они стали жертвами Большого террора: Икрамов и Ходжаев в 1938 были расстреляны, их прах покоится где-то на подмосковной Коммунарке; Сокольников был убит в Тобольской тюрьме, Галина Иосифовна провела в тюрьме 8 лет, ее мать Серебрякова Бронислава Сигизмундовна отправилась в добровольное изгнание вместе с семьёй дочери и находилась там до последнего дня; Фатима Ходжаева была сослана в Хакассию и ей счастливо удалось выжить; ну а великий Пастернак прошел к всемирной славе через невиданную травлю.

Иллюстрации: таким видят Ф.Ходжаева создатели посвященных ему французской, голландской, норвежской страниц Википедии; рисунок электронного литературного портала «Борис Пастернак» (b-pasternak.ru).

Посвящается Раулю Мир-Хайдарову

Я знаю: Бог не любит пустоты,
Всё отболит, не вечен даже камень.
Но есть такие люди, как мосты,
Что силу слова держат меж веками.
Всё перемелет ветер перемен,
Всему дано исчезнуть в мире этом,
Но только слово не имеет тлен,
Одной крови оно с водой и светом.

Я знаю: есть на свете человек,
Из Мартука, из тех степных просторов.
Такие люди раз, рождаясь в век,
Проложат путь сквозь времени заторы.

Останутся в истории страны,
Пробьются светом в новом поколении,
Огнём борьбы и правдою полны,
Рауля Мир-Хайдарова творения!

***

Выпив ночь из синей чашки, жду, когда нальют рассвет.
Тень в смирительной рубашке мой обкрадывает след.
Обернувшись тёплым пледом, обойду притихший сад.
Пахнет горько бабье лето неизбежностью утрат.

Звёзды светят маяками. Может, в небо за буйки?
Где цветные сны руками ловят божьи рыбаки.
И по лунам, как по рунам выйти в космос напрямик.
По дороге самой трудной, где полёт – последний миг…

Только в доме спит ребёнок. Захожу, скрипят полы.
Не скрипите: сон так тонок! В степь пойду, сорву полынь,
И травою горькой, дикой окурю себя и дом:
Блажь полёта, уходи-ка! Полечу потом, потом...

***

Проходит мимо счастье и любовь,
Окликнешь – отзовётся только эхо.
Нет, не сержусь – лечусь от боли смехом
И принимаю с честью день любой.
Зачем грустить, когда идут часы,
Полны теплом небесные ладони,
Горит герань и хлебом пахнет в доме,
Горьки слова, но помыслы чисты.
Чего мне ждать, каких высот хотеть
И обходить какие грани надо?
Ведь дальше неба некуда лететь
И дальше бездны некуда мне падать...

***

Я оденусь в шёлк июля,
Не зови меня – ушла.
Пусть молва летит, как пуля,
Зависть жалит, как пчела.
Над ручьём и над канавой,
Где скопился сельский сор,
Напрямик шагну я с правой,
Всем врагам наперекор,
Улыбнусь песочным сотам
Муравьиного вождя
И зонта дырявым сводом
Не закроюсь от дождя.
Прощевай, моя избушка,
Прощевай, моя земля…
Я свободна, как лягушка
В чёрном клюве журавля.

***
Напьюсь я всласть осенней сини,
Уйду в заречье через мост,
Где серебрит луна полыни,
Под многоточьем ясных звёзд.
И по песку, как по наитью,
Придёт покой и благодать,
Чтоб я могла ковыльной нитью
На сердце рану залатать.

***

У бабы Мани всё, как встарь:
На кухне — книжкой календарь,
Портрет с прищуром Ильича
И борщ краснее кумача.
А во дворе кричит петух,
Слетает с неба белый пух.
Старушка хлеб в печи печёт,
И время мимо нас течёт…

***

Как в чёрной речке нету дна,
Так и в тебе мне нет опоры.
Ты от меня уедешь скоро,
И я останусь вновь одна.
Не оглянувшись, ты назад,
Уйдёшь, а я поставлю точку.
И поцелую тихо дочку
В твои прекрасные глаза

***

Не знаем, что будет - огонь или лёд,
Где выпадет крылья сложить.
А если бы знали мы всё наперёд,
Была б интересною жизнь?
Не ясно какая заглохнет из троп,
Все вьются и манят – пойдём!
Где дерево - лодка, где дерево - гроб
не видно в лесу молодом.

***

Я забываю, что стихи горчат,
Что вновь по жизни лента невезенья.
Ведь он летит на свет без опасенья,
Пока в душе моей горит свеча.
Плохой, хороший – это мне не важно,
Держусь за ним, готова всё отдать.
Не потому, что с ним легко летать,
А потому, что падать с ним не страшно.

***

В соломе света день сияет ныне,
Теплее молока вода в реке.
Пастух, хмельной от зноя и полыни,
Как тучу, гонит стадо вдалеке.
Под вечер жар вдоль берега спадает,
Духмяно пахнут травы на лугах.
Как зёв печи, закат огнём пылает,
Несут коровы небо на рогах...

***

Канул февраль без остатка
В непроходимостях троп.
Ветер ложится с устатку
На ноздреватый сугроб.

Тихо, не скрипнет телега,
Ночь опустилась на дно.
Белые бабочки снега
Бьются и бьются в окно…

***

Степь, как тоска, бесконечна,
Полнится даль синевой.
Мне бы уйти в эту вечность,
Стать неприметной травой.
Небо седое остыло,
Стало холодным, как сталь.
Впору б собакой завыла,
Так вдруг настигнет печаль...
Как за окном завечерит,
Вдаль убегу, за дворы.
Светлым мелком снег очертит
Контур моей конуры.

***

В глазах раскосых – тьма степей
И небо – под ногами.
Зачем, не знаю, хоть убей!
Я говорю стихами.
В степной глуши, средь ив, осин
Живу почти убого.
Зато всё близко – звёзды, синь,
Рукой подать до Бога.
Когда темно в краю ракит,
Стихами тихо плачу...
О, если б знать с какой строки
Свернуть на лист удачи!

***

Почат январь, собрали конфетти,
В пустом дому одна не заскучаю:
К обеду Зойка сойкой залетит,
Расскажет все известия за чаем.
Под вечер дом теплеет и душа,
И трель сверчок на нитку ночи нижет.
Перед рассветом, крыльями шурша,
Стихи с небес слетаются на крышу.
И хорошо, что город далеко.
Живи себе, да печь топи на благо.
Есть тишь и свет, есть мёд и молоко,
И два пути - до неба и продмага.

***

Я горькою судьбой обожжена,
Мне так нужны большие перемены…
На все взыванья к Богу – тишина,
И ангелы мои глухи и немы.
И час придёт – не все заплачут вслед,
Бываю я, как сад, всё время разной:
Кому-то заслоняю белый свет,
Кого-то в будни радую, как праздник -
И так живу, без злости и обид,
Люблю людей на свадьбе и на тризне.
А то, что Бог со мной не говорит…
Поговорит, быть может, после жизни.

***

Засыплет осень боль моих потерь
Листвой беспечной – яркая округа…
Я знаю, Бог, стена для сильных – дверь,
А я сдаюсь, бороться - та же мука.
Зима придёт, запорошит тетрадь,
Слюду реки, следы осенних слизней.
А завтра, завтра…новые ветра,
А завтра – свет в другой наступит жизни.
Чтоб не горчил степной ночи чифирь,
Льдом подслащу и забелю метелью.
И так уж это важно ль, в самом деле,
Что ближе небо мне, чем бренный мир.

***

Унынье ныне небу не к лицу,
Прошли дожди, но глуше окна стали.
Зимою рады даже письмецу,
Когда ветра с тоскою бьются в ставни.
Дождём и ветром листья сочтены,
Ворона спит, нахохлившись от стужи.
Скосила ночь закат серпом луны,
Летает снег, не тает льдица в лужах.
Здесь ночь без дна, как чёрная вода,
Окаменело утро от мороза.
Сжигает воздух стынь и немота,
Готова степь для зимнего наркоза.
А завтра буря будет ворожить,
И будем вновь откапывать сараи.
Зимой дорога, словно ветка в жизнь,
Снега вокруг от края и до края.

***

Куда ни глянь – то грязь, то глянец,
Толпа, бездушье, виражи.
Здесь обитать – ходить по грани,
Прощёлкать каблуками жизнь.
Нет, в шумном городе мне тесно,
Хочу средь сини вольной жить.
О, Боже правый, есть мне место
На широте твоей души!
Лишь там взлетаю ночью к звёздам
На лёгком ивовом листе,
А днём, среди тиши стрекозной
Читаю я ногами степь.

***

Снеговая тьма легла –
Не видать ни зги.
Смотрят тени из угла,
Давит боль виски.
В гулкой дали бесов слёт,
Неба горек вкус.
Оттого ль на чёрный лёд
Я ступить боюсь?..
Оттого ль была вчера
С ветром заодно,
А сегодня вновь с утра
Дышит тишью дно.
Пусть просвета в жизни нет,
Но поёт сверчок.
Нарисую в окнах свет,
Заварю чаёк...

***

Врастая в небо корнями веток,
Деревья сцедят целебность сини.
Горчичный пепел стряхнёт осина,
Луна на дынях оставит слепок.
По поворотам устав шататься,
Накрывшись дёрном, заснёт дорога.
Из всех пернатых одна сорока
Всё утро будет со мной ругаться.
Оставив четверть тепла и света,
Сентябрь выпьет всю жирность солнца.
То – завтра, ныне, на самом донце,
Горит последней песчинкой лето.

***

Бреду в бреду по выбритому лесу,
Листву в подножье остеклил ледок.
Когда-нибудь и я, как лист, исчезну.
Не торопи, Всевышний, мой итог...
Бездонно небо… Боже, мы...песчинки!..
Бела округа в светлой новизне.
Сидят на ветках стайками снежинки
И что-то там «снежечут» обо мне.

***

Прости меня, Небо, за то,
Что часто ропщу я стихами.
Укрывшись от солнца зонтом,
Линую окошко штрихами.
В загаженном дне бытия
Порой не живу – прозябаю.
И лживых словес сладкий яд
За истину я принимаю.
За то, что обиды в горсти
Держу, и отбросить не смею -
Прости меня, Небо, прости
За то, что прощать не умею.

***

Аукай – не аукай – нет аула...
И нет меня, лишь ветер на коне!
Я в диких снах степного саксаула
На небо вышла по земной струне.
Не окликай…плыву в вечерней лодке,
Мой лик ордынский выпила луна.
Стихи мои узнаешь по походке,
И это значит, я была нужна.

***

Я помню: с мамой моем окна,
От чистоты визжит стекло.
И ваты хрусткие волокна
Меж рам кладём - беречь тепло.
И руки мамины, как птицы,
Летают с тряпкой по окну…
Ах, мне туда бы возвратиться
Сейчас, вот только дверь толкну…
От осознанья не возврата
В пространство детской скорлупы...
Я цепенею словно вата
На подоконнике судьбы.

***

Ты говоришь: мир нем и жизнь – пустяк,
И мы немы душой, как в море гальки,
Стучат часы – не так, не так, не так...
И снова век закручивает гайки;
Перегорела лампочка души,
И свет потух в единственном окошке?
А ты смотри на листья и дыши,
Отогревая медные ладошки.
Смотри, как снег съедает рыжину,
Как синевою город оторочен,
Вливает небо в вены тишину...
Ну, вот и ты спокойней стала. Впрочем,
Давай - ка мы начнём с тобой стрелять
По целям жизни средь земного тира.
Открой окно, закрой свою тетрадь,
Не плачь стихами, слушай голос мира.

***

Перекодируй, Боже, шум на тишь,
Хочу, чтоб этот мир на время замер
И старый дом предстал перед глазами,
Где свил гнездо под самой кровлей стриж.
И там, вдали по берегу – ветла,
А рядом с домом дед узду латает,
Парит казан, и косы заплетают
Мне бабушкины руки – два крыла.

***

Полна луна, как барыня,
В моей душе - светлынь.
Пью чай, тепло заваренный,
Со вкусом лунных дынь.
В небесной бочке осени
Заквашены дожди.
Кругом – в ночи и просини
Листва, листы, лишь ты...

***

За пядью пядь, все сорок пять годков
Я уступила без борьбы былому.
Пришёл сентябрь, и смёл в стога солому
Любви, страстей, поджёг и был таков.
Качнулась влево чаша бытия,
Токсична осень - скука душу точит.
То в междуречье, то вдруг в междустрочье
Мелькнёт порою неба колея...
А по весне в душе растает лёд,
И жизнь вокруг затеет перемены.
Апрельский ветер рекам вскроет вены,
И к водопою ивы поведёт.

***

Этот мир навсегда под небесной плитой,
Нам не выйти живыми отсюда...
А хотелось звенеть, как алтын золотой,
Не тускнея в тепле и остуде.
Но распутье дорог и распятье мечты…
Всё слышнее, сплошнее под гору.
Как же хочется жить, пусть у самой черты!
Пусть без всяких небесных подпорок.
Пахнут в марте поля снеговым молоком,
И краюхой прокисшего хлеба.
Я в себе сохраню, даже взмыв высоко!
Связь ментальную с речкой и небом.
Буду рядом кружить, и однажды в рассвет
Мне удастся проклюнуться снова.
И на пёрышках дней и на веточках лет
Лягут строчки с не тлеющим словом.

***

Кровь степная в жилах - степи от порога,
Сердцем принимаю соль и боль села.
Не сойти с дороги, если ты – дорога,
Не попасть под стрелы, если ты - стрела.
Мне не надо моря и не надо лета,
Здесь живу открыто, душу не тая.
И на кромке Света есть соломка света,
На которой можно твёрдо устоять.

***

Никого не слышу - мир закрыла кляпом,
Ничего не вижу – небо сыплет соль…
Ель седая машет еле-еле лапой,
Стала горше, старше прободная боль...
Провода замкнули от зимы на сердце.
Мамочка, мамуля, малое дитя…
Половица смолкла и заснула дверца,
Оголились окна в доме без тебя.
Не хожу на речку, не смотрю на небо,
Хлеб не ставлю в печку в выцветшем краю.
Мама золотая, мне попасть к тебе бы,
Где душа летает, ангелы поют…

***

Под бархатною пылью тишины
Лежала степь от края и до края,
Окутывал пространство вышины
Сиреневый туман шального мая.
А первого июня – небеса
Разверзлись окаянными мечами.
И дрогнуло оконце, как слеза,
Когда тебя не стало за плечами.
За окнами последний снег кружит...
Апрельский ветер кашляет надсадно.
Мне без тебя невыносимо жить!..
Дойдёшь до Бога, поверни обратно.

***

Ну...как дела…да просто феерично!
В глухом краю топчу стихами грязь.
Здесь тишина повсюду безгранична
Звенит в ушах – не выхожу на связь.
Октябрь точит ржавый нож о небо,…
В эфире дождь поёт осенний хит.
Заглохнуть камнем брошенным на дне бы…
Но где-то ждут на выходе стихи.
Повсюду стынь, куда не кинься взглядом.
Неумолима злость степного дна:
Собьёшься с курса от зимы проклятой,
Споткнётся взгляд о черноту окна.
Не отделить себя, не отдалиться,
Болит тоска, примёрзшая к виску.
Темнит луна в ночи, скрывая лица,
Не волк ли там готовится к броску?..

***

Я по горло стою в небесах,
Ничего в этой жизни не надо.
Все заслуги мои - на весах,
Все дороги открыты для ада.
Чую сердцем – я жизнь допою,
Вскроет небо к забвению вены.
Сколько можно мне жить на краю,
Будто край – переход к переменам…
Боже правый, где правда, скажи
В этом стынью обугленном веке?..
Вышли солью из горла души
Слов моих пересохшие реки.

***

Когда в степи звенит курай
И небу в сердце биться тесно,
Во мне растут стихи и песни,
И свет выходит через край!
Когда живём глаза в глаза,
Душа к душе, как высь с землёю,
Я становлюсь тебе - зарёю,
И не смотрю с тоской назад.
Когда в словах твоих мороз,
И нет в глазах тепла и света,
Лечу я камнем под откос,
И вслед за мной моя планета!

***

За пядью пядь, все сорок пять годков
Я уступила без борьбы былому.
Пришёл сентябрь и смёл в стога солому
Любви, страстей, поджёг и был таков.
Качнулась влево чаша бытия,
Токсична осень – скука душу точит.
То в междуречье, то вдруг в междустрочье
Мелькнёт порою неба колея...
А по весне…в душе растает лёд,
И жизнь вокруг затеет перемены.
Апрельский ветер рекам вскроет вены,
И к водопою ивы поведёт.

***

- Что творится в мире, брат?
- Осень. Небо киснет.
За окошком дни стоят
Скользкие, как слизни.
Пахнет водкой и войной,…
Бродит волк по лесу.
Над планетою земной
Всполошились бесы.
Шар нашару прикреплён,
Расшатались скрепы.
В небе снежный батальон
Ждёт зимы свирепой...
- А на улице души
Серой глухомани
Не Иван от сна ожив,
Запрягает сани?..

***

Прозрачно небо и проточен день,
Светлынь - в дому, в окне, на целом свете!
Заглох лопух, завял на ветке ветер,…
Повесив злую плётку на плетень.

А завтра небо съест июльский жир,
Медовую из чаши выпьет благость.
Придёт сентябрь, легко задует август,
А после - осень ос разворошит...

***

Снова крылья чувствую подкожно,
За окно зовёт пернатый снег...
Улететь за ним на небо можно,
Но живым вернёшься лишь во сне.
Всё на свете бренно и непрочно,…
Есть концы у руны и струны.
Спит лишь вечно в черносливе ночи
Золотая косточка луны.

***

Баюкает июль моё степное дно,
Где просто я живу, без шика и затей.
Где от земных тревог – есть Бог на высоте,
И чайник на плите, и голубь за окном.

Пусть не доехать мне до ряженых столиц,
Но можно петь и здесь, кормить луну с руки,
И пестовать порой пустые пустяки,
Вплетая стих в строку, и в гривы кобылиц.

А если кто предаст...благословлять на путь,
Под натиском тоски тростинкой, но стоять!
А спросят, как дела, ответить, не тая:
Да вроде ничего, и дальше как-нибудь.

***

Густеет ночью тишина.
В лимонном свете - двор, поляна,
То, распустив лучи луна,
Спит в звёздной люльке осияно.
Покой и темь... Лишь дом, как сом,
Хвостом качает сада дверцу,
Где ровно, словно метроном,
Стучится яблочное сердце.

***

А в доме спят цветы и половицы,
И время спит, и я сейчас усну.
В слепом углу, где паучок гнездится,
Спит домовой, уткнувшись в тишину.
Усну и поднимусь на небо пухом,
И там забьюсь в глухую щель небес,
А рядом в ухо будут совы ухать,
Верхушками шуметь побритый лес.
Не просыпаюсь, глубже окунаюсь
В цветные сны, несёт меня река…
Из тысячи других тепло узнаю:
На лоб ложится мамина рука…
За окнами, как курица слепая,
Крадётся ночь безмолвно - время сов.
Под утро просыпаюсь, просыпая
Цветные семена последних снов.

***

Божий свет над деревней потух,
Скот не кормлен, и нивы не сжаты.
И от голода даже петух,
Не поёт, а ругается матом.
Перечёркнуты окна в домах,
В небеса - перекошены двери.
Пустотою полны закрома,
А сердца беспросветным безверьем.
Лёд не тает, летает снежок…
Но запахло весною погожей.
Надо б только от края шажок,
Дальше – легче. Дай силы нам, Боже…

***

Всё тише звук земной струны,
Над миром чёрный ветер.
Не стой на сквозняке войны,
Простудишься до смерти!

***

Как пуля в ране, стих болит во мне,
А то порой бушует, как цунами.
Уйдёшь на дно – достанет и на дне,
Пока на лист не выдернешь с корнями.

***
Ты пальцем небу не грози,
Играть с судьбой своей негоже.
Кривая вывезет, быть может,
А может, вывозит в грязи.

***

Неделю моросило беспрестанно,
Как будто дождь привязан был к земле.
Но через день снежок пошёл на раны,
Забинтовал округу на заре.

Ни строчки на моей странице белой...
Который день сама с собой борюсь.
Качаю грусть в душевной колыбели
И выплеснуть на зимний лист боюсь.

***

Держусь средь ритма суеты
На нитевидном пульсе снега.
Безумен город пустоты,
Холодных глаз, слепого бега.
Уеду в глушь, где топят печь,
Где дремлет Бог на старой крыше,
Где все тревоги, сбросив с плеч,
Я поднимаюсь к небу выше.
Где всюду призрачна канва
Сквозного, тонкого наитья.
В эфире неба – синева!
Зима, зима, снегопролитье…

29 октября 2016 года в галерее Bonum Factum откроется выставка акварелей Евгения Панова под названием “Tashkent. Nostlagie”.

На картинах художника – старый Ташкент, который постепенно вытесняется современностью, но все еще жив в человеческой памяти. Туманность, нечеткость акварели идеально сочетается с этой темой, погружая зрителя в ностальгию по его собственному детству и юности, прошедшим среди этих тихих дворов и улочек. Открытие выставки состоится в 18.30.

Евгений Панов родился в Ташкенте в 1974 году. Окончил Республиканское художественное училище им. П.П. Бенькова (отделение живописи). Выставлял свои работы как на общих, так и на персональных выставках. С 2013 года картины Панова можно постоянно встретить на выставках галереи Bonum Factum.

Анна Ним.

Виолетта Лаврова:

Несколько  фотографий Ипподрома. август 2015 года, специально ездила туда поесть уйгурские манты, они в Ташкенте самые вкусные, делают их на деревянных касканах.

При движении в северные владения использовалась дорога, служившая традиционной трассой передвижения кочевников. Она начиналась из долины Нураты, крупного пункта предгорий в северной Бухаре, и далее шла в пустыню Кызылкумы. Переходы здесь часто были двойные. В 60 км от Нураты, то есть в двойном переходе, зафиксировано поселение Лявлякантепе. Это специальная крепость прямоугольной формы, окруженная стеной с башнями по углам. В центре её – ещё одна постройка, с двойными стенами и внутренней галереей, по плану напоминающая караван-сарайрабат. По подъёмному материалу памятник датируется Х-ХII вв. Около него – пересохшее ныне пресноводное озеро.

В 26 км к северу от него в поселке Аяккудук на вершине горной гряды – укрепление Кургантепе, на краю которого стоит древний колодец. Это также караван сарай внутри крепости, вдоль стен его с одной стороны сохранились ящики-кормушки для лошадей. С другой стороны, – кухоннохозяйственный комплекс.

Двор вокруг помещения также окружен стеной и, вероятно, использовался для разгрузки и временного хранения товаров и ночевки вьючных животных. Судя по материалам, караван-сарай использовался с VIIVIII вв. н.э. и позже до XIII в.

В 34 км к северо-западу от него в местности Шарикты в естественной котловине, защищенной каменистой грядой высотой 25-30 м, стоял колодец, вдоль которого встречаются разбитые гончарные сосуды VII-XII вв. н.э.

В 45 км северо-западнее от него имеется еще один пункт остановки – это крепость Кургантепе в поселке Тамды. Далее по старым картам фиксируются колодцы: Бешбулак, Кокпатас, Юзбулак. Трасса шла в низовье древних русел Сырдарьи, в равнинные обширные земли, в которых известны джетыасарские укрепления земледельческо-скотоводческих племен и далее в кочевья Приаралья, и в скотоводческо-земледельческие районы Южного Приаралья. На южном же участке путь от Нураты шел не только на югозапад в Бухару, но и на восток. Путь этот огибал с севера Нуратинские, а затем Мальгузарские горы, шел на юго-восток в сторону Фариша.

Здесь в предгорной части отмечается несколько крепостей, среди которых следует отметить рабат Кызылга, от которого далее шла серия укрепленных пунктов – остановок, из которых исследователями выделены караван – сараи Каратепе 1 (Кумтепе) Х-ХII вв., Узункудук и самый крупный – Кальтепе размерми 86 х 82 м. Раскопки последнего выявили центральный дворик и серию восточных помещений – худжр для отдыха караванов. Близ него (в 30 и 800 м) имеются две сардобы.

Отсюда путь поворачивал на северо-восток, где также был выявлен небольшой караван-сарай Новаили (Немцева, 1989, с. 40-46; 1983, с. 537). Трасса эта вела к Сырдарье, причем, вероятно, имела несколько направлений, так как здесь можно было пересечь реку через переправу Кошарал, где нами были выявлены остатки средневекового городища Утурликтепе (Буряков и др., 1974, с. 498). Трасса вела на Бинкет и Испиджаб. Вторая более северная переправа через Гардару вела в Чач и Сайрам. Она была более древней и стационарной, так как на её берегу были открыты остатки крупной античной крепости Актобе-2. (Максимова и др., 1968, с. 11-79). И, наконец, через древний Сюткенд путь отсюда шел на Сайрам или севернее – на Отрар.

Вероятно, этим путем в нач. ХIII в. двигались основные отряды Чингизхана, шедшие от Отрара степной трассой севернее Нуратинского хребта и, неожиданно для обороняющихся, появившиеся перед Бухарой.

Буряков Ю.Ф.

Источник Shosh.uz.

"Первомай в Ташкенте" 1949 год. Опубликовал С. Пряхин.

Следующие картины В. Кедрина с выставки  Ташкентский альбом. 1910-1970

Опубликовал Shoxrux Jonizoqov в группе Водители Ташкента.