Слайды с музыкальным сопровождением. Автор данного видеоролика — Лёнчик Матвеев.

РАСПОЛАГАЛ  К  СЕБЕ

НЕЛЖИВЫМИ  СЛОВАМИ

Вряд ли я бы взялся писать воспоминания о Саше Файнберге, если б меня не сподвигла на это недавняя встреча с Инной Коваль – Сашиной Музой, его любимой женой. Она была с ним всегда, сама того не зная. Она была с ним всегда, даже если ее не было рядом. «Надо рассказать Инке, надо прочесть ей, пусть посмеется, надо…». Не помню дня, когда б Саша не упоминал ее.

Знакомство с Сашей произошло еще в наши студенческие годы. Филологический и восточный факультеты, где мы учились, находились в одном здании, – на площади Хадра, рядом с кинотеатром «Родина»*, куда мы сбегали с лекций.

В те годы мы виделись почти постоянно. Но встречи эти были зачастую мимолетными, ограничивающимися короткими словами – «привет», «пока».

Как быстро промелькнули безмятежные годы… Юность…

Не вернуть ее.

В конце лета 1964-го мы встретились с ним уже в Союзе писателей Узбекистана. Саша работал там заместителем ответственного секретаря СП, а я только что по распределению был принят в иностранную комиссию Союза, консультантом-переводчиком.

Последующие несколько лет мы виделись, точнее, общались, практически ежедневно – работали под одной крышей.

Наспех пообедав, умудрялись сыграть пару партий в бильярд, благо, большой, покрытый зеленым сукном стоял в вестибюле Союза писателей. Очень скоро вокруг бильярдного стола, стали собираться «инженеры человеческих душ» – любители этой игры. Уже через несколько месяцев, мы, играя в паре, довольно легко обыгрывали многих из них.

Своей простотой Саша почти сразу располагал к себе. Впрочем, не только простотой, но и нелживыми словами, иногда слегка грубоватыми. Надо сказать, Саша был не из тех, кто старается понравиться всем, произнося любезности.

Думаю, об этом лучше говорят его пронзительные и честные стихи. Их правдивость и искренность завораживает, его манера читать свои поэтические строки как бы нараспев чем-то напоминала манеру Андрея Вознесенского, с которым молодой поэт Александр Файнберг довольно часто переписывался. Я помню, как однажды он радостно сообщил, что Вознесенский похвалил присланные Сашей стихи.

Тогда, в середине шестидесятых годов, в Союзе консультантом по русской поэзии работал Андрей Митрофанович Иванов. Он сразу приметил талант Саши. «Файнберг – поэт, ему стихи надо писать, а не выступления начальству», – заметил как-то Андрей Иванов. По-моему, он знал, он видел людей, которым Саша нужен, которые ждали его стихов.

В начале семидесятых годов я стал работать в «Комсомольской правде» и с Сашей мы встречались все реже и реже. Истины ради надо признаться, что и прежде между нами никогда не было дружбы, – что называется «не разлей вода». Тем не менее, как мне кажется, каждая встреча была нам в радость. Теперь, глядя с высоты прожитых лет, могу сказать, что Саша больше общался с моим братом Вилором, работающим в ту пору  собкором газеты «Советская культура» в Узбекистане.

Вилор был членом Союза кинематографистов СССР. Помнится, в соавторстве они написали сценарий художественного фильма «У самого синего неба» и несколько сценариев документальных фильмов.

Сегодня, когда давно позади дни юношеской беспечности, когда и не позвать Сашу и уже не вернуть, я вспоминаю его озорную, насмешливую улыбку и его неизменные сигареты «Памир». Казалось, курил он постоянно, и наверное, всем он сразу запоминался с дымящейся сигаретой.

Уверен, насмешливые, остроумные шутки Саши, произносимые с мальчишески озорным выражением лица, наверняка помнят все, кто хорошо знал его.

В этой связи не могу не процитировать его ироничное стихотворение «Хамза в Милане», с посвящением «Создателям многосерийного фильма «Огненные дороги» –  сняв шляпу».

Рыдай, италийская муза.

Гордитесь, Ла Скала тузы:

по классу вокала Карузо

уроки берет у Хамзы.

Но кончен урок. И за этим

шагает Хамза в ресторан

и жадно рубает спагетти,

с тоской вспоминая лагман.

Но вот к дирижерскому пульту,

прошел, словно бог, домулла,

и рухнули прежние культы –

овация зал взорвала!

Он встал над оркестром, как кесарь,

луча вдохновения власть,

и первая скрипка оркестра

под купол Ла Скала взвилась.

В партере восторженны дамы,

прекрасен во фраке Хамза!

И в ложе начальник жандармов

платком утирает глаза.

…………………………

Дружба поистине народных поэтов Абдуллы Арипова и Александра Файнберга вылилась в их прекрасные переводы – с узбекского на русский и с русского на узбекский.

Два поэта. Объединяет их поэзия, а еще – звание «Народного». Их внутренняя близость – поразительна.

Кстати, если не ошибаюсь, Александр Файнберг – первый русскоязычный поэт Узбекистана, удостоенный этого почетного звания.

Поэзия была его религией.

Как чисты и прозрачны строки его стихов. Сколь откровенны и исповедальны они.

Некоторые его стихи – осколки боли, которая, увы, не прошла мимо.

Намедни я перечитал его стихи. Каждое слово в них – как шум дождя, как ребенка лепет, как шепот любимых губ.

Согласитесь: писать просто – не просто.

Лейла Шахназарова
В Бухаре, семиклассницей, я однажды видела графа Сергея Николаевича Юренева. К нему в келью-худжру одного из медресе, где провел остаток своих дней его сиятельство, старый лагерник и бескорыстнейший из ученых-подвижников, меня привел одноклассник, Юра Кузнецов, бравший у него уроки рисунка. Знать бы тогда мне, невежественному провинциальному подростку, что надо на этого чудаковатого седобородого старика – некогда, Боже мой, представленного на балу российской императрице! – смотреть во все глаза, слушать во все уши, запоминая каждое его слово...

«У него, бывшего зека, отсидевшего 10 лет в ГУЛАГе, сосланного затем в среднеазиатский город, не было никаких званий и наград. Но известность его далеко перешагнула границы многонационального СССР. Бухарского археолога неоднократно навещали люди, казалось бы, не объединённые профессиональными интересами. Среди них, например, скульптор Эрнст Неизвестный или философ-богослов Павел Васильевич Флоренский. В числе регулярных гостей были историк Лев Гумилёв, писатели Сергей Бородин, Виктор Некрасов...»

25 сентября 1995 г., через двадцать лет после его смерти, по ходатайству ученых – участников международной конференции в Бухаре, горячо поддержанному многими бухарцами (в том числе и хокимиятом Бухары), правительство республики присвоило одной из улиц города Бухары имя Сергея Николаевича Юренева.

...Юра Кузнецов, мой одноклассник, стал художником. Очень хорошим.

Интересный факт из истории истребителей Hawker Hurricane ("Харрикейн") на службе в ВВС СССР. Инфы в инете очень мало и практически все источники дублируют друг друга.

Истребитель Hawker Hurricane

4 декабря 1949 г. бесследно исчез самолет "М-292" (СССР-М292) Ташкентского отряда Управления гидрометеослужбы Узбекской ССР. В ходе поисков не удалось найти ни обломков истребителя, ни летчика Матренко (в источниках расхождение написания фамилии).

Пилот произвел взлет с а/д Ташкент в 06:08 МСК на вертикальное зондирование атмосферы. Последняя связь с ним состоялась на 58-й минуте полета (получается, 07:06 МСК). Пилот передал о высоте полета 9 000 м и переходе на снижение. Поиски самолета результатов не дали.

Комиссией установлено, что пилот Мотречко Георгий Васильевич (возможно, бывший летчик 728 ИАП) в годы ВОВ получил тяжелое ранение в голову, от последствий которого терял иногда сознание даже на земле. Этот факт Мотречко от Окружной медкомиссии скрыл. Медкомиссия данный факт серьезного расстройства здоровья пилота не выявила. Предположительной причиной катастрофы самолета является потеря сознания пилотом во время полета на высоте 9 000 м, в результате чего самолет перешел в неуправляемое снижение.

На фото: возможно, наградной лист пилота.

Наградной лист Мотречко Г. В.

Прошло 67 лет. В принципе, если не угодил в какие-то болотистые местности, вполне могло что-то сохраниться. Выходит, самолёт всё ещё где-то тут?

Памятник у входа на кладбище по улице Боткина. Это старая фотография, в 2014 году комплекс памяти Пахтакору обновлен.

Фотографию Сквера опубликовал Александр Волостин.

Еще меня всегда интересовал вопрос: с какой стороны Сквера были эти развесистые карагачи? Мне кажется, что со стророны Карла Маркса (Бродвея) и позже на месте столов справа стояли щиты с газетами. И чуть далее, к Курантам, цветочный павильон. Недавно выяснили, также, что на Сквере были атракционы - вертикальная карусель, может, это на нее очередь?

Прислала Виолетта Лаврова. Фотографии 2011 и 2015 годов. Баннер с 80-летием Гидропроекта сфотографирон в августе 2015 г., хотя 80 лет со дня основания ОАО «Институт Гидропроект» отмечало в 2010 году, 22 декабря.

Сохранить

СЛУЖИТЕЛЬ ДАРА

Впервые я увидел и услышал Александра Файнберга осенью 1991 года в драмтеатре им. Хамзы. Нас, студентов-первокурсников факультета русской филологии, учившихся там же, в соседнем здании на Хадре, привели послушать мастеров слова. Другие выступавшие стерлись из памяти – Файнберг остался. Хриплым и мощным («высоцким», подумалось тогда) голосом он читал стихотворение «Родина»:

Меж знойными квадратами полей
она легла до самого отрога –
гудроновая старая дорога
в тени пирамидальных тополей.

Однажды услышанные, эти стихи стали для меня навсегда одними из любимых в русской поэзии. Может быть, потому, что они могли быть написаны только в Азии. Они говорили не только за автора, но и за всех нас.

Печальный край. Но именно отсюда
я родом был, я родом есть и буду.
Ау, Европа! Я не знаю Вас.

Вдали орла безмолвное круженье.
В зубах травинка. Соль у самых глаз.
И горестно, и счастливо мгновенье.

«Родом был... есть... буду». Сознательная грамматическая неправильность звучала актуально в начале 90-х, да и в последующие годы. Она исключала отречение от взрастившей поэта земли, родины – как ее ни называй, большой или малой.

В сегодняшней России человека часто встречают по фамилии. Александр Аркадьевич нес и хранил в себе другую Россию – родину Пушкина. По его стихам – живым, неподдельным, обнаженным – судили в Узбекистане на рубеже XX и XXI веков о русской поэзии и культуре. Его любили и признавали не только ровесники, но и молодежь: он был настоящим, как и его стихи. К нему тянулись и искали поддержку.

Однажды, когда я заглянул к нему домой по какому-то делу, Файнберг неожиданно достал видеокассету и предложил мне задержаться и посмотреть.

– Но предупреждаю, – предварил он показ, – кино жесткое, удовольствия не получишь.

Документальный фильм молодого ташкентского режиссера рассказывал о судьбе уличной девочки: в начале она юная, здоровая и беззаботная; потом больная, бездомная, мучительно умирающая без надежды на помощь. Фамилию девушки-режиссера я в памяти не удержал, но фильм запомнился навсегда. Он изменил мое восприятие мира, сдвинул что-то в сознании. И то, что я посмотрел его благодаря Файнбергу, не кажется мне случайным.

Помню, как на втором Ташкентском открытом фестивале поэзии, на вечере в Центральном доме офицеров, зал ломился от молодежи, встречавшей и провожавшей Файнберга овацией. До последних дней он оставался одним из немногих поэтов в Узбекистане, способных в одиночку собирать залы. На него шли как на живого классика, видя в нем связующую нить между современной русской поэзией и ее золотым запасом – великой историей.

В девяностых и нулевых годах это был яркий пример, когда официальное признание (в 2004-м он получил звание Народного поэта Узбекистана) и всенародная любовь сходились на одном человеке.

Слава не портила Александра Аркадьевича – он относился к ней спокойно. Во многом потому, что принимал свой дар именно как дар, а не собственность. Как нечто существующее вовне и снисходящее к нему время от времени. Близкие знали, что Файнберг писал не регулярно, а приступами – мог работать несколько бессонных ночей кряду, если «шло». Совсем по Пушкину: «Но лишь божественный глагол до слуха чуткого коснется...» Сам Александр Аркадьевич писал об этом так:

Зачем зовут меня твои моря?

Я – сын земных береговых развалин.

Я груб. Я недостоин. Я реален.

За что ж она мне – музыка твоя?

Файнберг верил, что стихи живут где-то и приходят, а не продуцируются поэтом.

Однажды, впервые листая его вышедшую в 1986 году книгу избранного «Невод», я прочел стихотворение «Нарисую день холодный».

С низкой крышей, синеокий –

нарисую, как смогу –

старый домик одинокий

на пустынном берегу.

Интонацией оно до странности напомнило мне собственное, написанное много позже. Совпадал и размер, и отчасти содержание (нарисованный мир с последующим его оживанием). Одна строка («Нарисую как смогу») вообще сошлась слово в слово. Не спал всю ночь, наутро принес стихотворение Файнбергу.

–  Ну что ты, старик, – успокоил он, – это все в воздухе, в воздухе…

При этом Файнберг был убежден, что дар сопутствует человеку лишь до тех пор, пока тот достоин его. Как-то раз в беседе с ним я пересказал совет, полученный от одного старого поэта. Суть его сводилась к тому, что надо, пока молодой, жить на полную катушку и ни в чем себе не отказывать. Тогда, дескать, и вдохновение не заставит себя ждать.

– И много стоящего написал М-в за свою жизнь? – спросил в ответ Файнберг. – Если изменяешь себе, то и дар от тебя отворачивается.

Возможно, это был главный секрет его творческого долголетия.

В последние годы жизни поэту часто нездоровилось. Тем резче был контраст между внешностью и стихами – звонкими, страстными, исполненными силы. Одно из лучших его произведений – поэма «Изабелла», трогательная история влюбленных, гибнущих в концлагере, – написано им за несколько лет до ухода. Вино озарения до последних дней продолжало литься в ветхий сосуд.

Познакомился же я с Файнбергом в 1993 году благодаря моему однокурснику Мише Якубову. Его отец, режиссер кукольного театра, был дружен с поэтом. Через Мишу я в первый раз передал Александру Аркадьевичу свои стихи. Этот обряд посвящения – оценку от Файнберга – проходил тогда едва ли не каждый начинающий ташкентский автор.

Через несколько дней я получил из Мишиных рук отпечатанный на машинке вежливый отзыв. Мэтр писал, что к поэзии, как видно из моих текстов, я отношусь серьезно. Но вырасту ли в поэта, он сказать не берется: «…как звезды встанут».

Спустя год Файнберг дал моим стихам уже более высокую оценку. При его содействии – и с его вступительным словом – состоялась одна из моих первых публикаций (в газете «Правда Востока»).

Не помню, кто надоумил меня после выхода газеты прийти к Александру Аркадьевичу с презентом – бутылкой коньяка. Тогда я впервые оказался в гостях у классика – на кухне со знаменитой плетеной тарелкой на стене. Познакомился с супругой поэта – Инной Глебовной Коваль, первым читателем и хранителем – и самого Файнберга, и, позднее, его наследия. С балкона открывался потрясающий вид на Чимганские горы. Именно так и должен выглядеть мир из окна поэта, подумалось мне тогда. А коньяк мне пришлось унести обратно:

–  Нет, старик, это ты потом, без меня выпьешь...

Некоторые коллеги Александра Аркадьевича сетовали на то, что он слишком щедро и неразборчиво делится рекомендациями, отзывами, легко откликается на просьбы о предисловиях к книгам. Думается, дело в том, что Файнберг понимал всю меру ответственности мэтра. Но видел свою миссию не в том, чтобы ограждать алтарь искусства от недостойных. Скорее, он чувствовал себя в роли врача, руководствуясь заповедью «не навреди». И если находил в авторе хоть крупицу таланта, то не брал на себя смелость отлучать его от литературы.

Вечер памяти Александра Файнберга, который прошел в октябре 2009 года в московском клубе-кафе «Билингва», собрал в основном поклонников поэта, связанных с Ташкентом. Но присутствовали на нем и несколько московских редакторов и поэтов.

Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион», где в последние годы печатался Файнберг, назвал в своем выступлении его творчество живым, крупным поэтическим явлением.

– В той поэзии, которая развивалась на наших глазах в течение последних десятилетий, – сказал он, – присутствует его [Файнберга] краска – и поэтически, и человечески.

Когда уходит из жизни знакомый человек, на его месте всегда остается зиять пустота. И это не трюизм: каждый из живущих незаменим в той или иной мере.

Когда уходит личность масштаба Файнберга – остается брешь в культурной жизни страны. Место поэта занимают, к счастью, его стихи, и все же...

Видя его, идущего по ташкентской улице своей знаменитой развинченной походкой, я иногда ловил себя на мысли, что расставание – рано или поздно – произойдет. Но представить себе Ташкент без Файнберга никогда по-настоящему не получалось.

Оригинал взят у humus в Путешествие Говарда Сочурека по Советскому Союзу. 1958. Первым делом самолеты

Внешний вид аэропорта Внуково.

Пассажирский самолет в ангаре

Пассажирский салон нового советского Ил-18.

Самолет в аэропорту

Летный экипаж в аэропорту Внуково.

Пилот советского самолета Ту-104

Терминал в аэропорту Внуково.

Один из двигателей нового советского пассажирского самолета в аэропорту Внуково

Новый пассажирский самолет в аэропорту Внуково

Экипаж самолета Аэрофлота

Кабина советского пассажирского самолета

Экипаж в кабине самолета

Пилот пассажирского самолета Ту-104 обедает в кабине

Пилот курит в кабине

Пассажиры спящие в салоне Ту-104

Стюардесса совершает звонок по телефону на борту самолета Ту-104

Женщина и собака в салоне самолета

Пассажиры в салоне

Стюардесса раздает журналы пассажирам на борту самолета

Аэропорт Киева

Внешний вид здания аэропорта. Ташкент

В зале ожидания ташкентского аэропорта

Дети стоят в терминале аэропорта. Ташкент

Девочка в ташкентском аэропорту

Путешественники в ожидания посадки на борт своего самолета. Ташкент

Стюардесса в аэропорту Ташкента

Пассажиры на борту советского реактивного пассажирского самолета во время полета из Ташкента в Москву

Пассажиры развлекаются во время полета из Ташкента в Москву.

12 августа ровно 10 лет со дня первой публикации. Поздравляю всех авторов, комментаторов и читателей. это наше совместное детище!
Посмотреть все статьи в обратном порядке, начиная с самой первой, можно, кликнув по ссылке вверху справа.

Всех с юбилеем! Поздравления и пожелания принимаются в комментариях.

На портале Спутник.ру напечатали статью к 10летию нашего сайта. Статью немного подправили, предлагаю прочесть первоначальный авторский вариант.

Десять лет «Письмам о Ташкенте»

Вот и дожили до юбилея, особой заслуги в этом нет, так как время течет само по себе, без наших усилий, просто некоторые привыкли заниматься чем-то одним и неспособны придумать что-то новое. Это была попытка пошутить, на самом деле (нельзя писать на самом деле, это дурной тон в журналистике) конечно же, это большой труд, не помню, чтобы я ложился спать раньше двух или трех часов ночи. И вообще, все происходящее, нынешнее, бывшее и будущее имеет смысл только с точки зрения подходит ли для публикации на сайте или нет, если не подходит, то этого всего не существует. Так как это интервью с самим собой, то я могу писать о том, что мне самому представляется важным.

Об известности. Сейчас сайт http://mytashkent.uz знают все ташкентцы, живущие в Ташкенте, уехавшие давно и недавно, на него ссылаются в Википедии, на форумах, в Фейсбуке и Одноклассниках. Если когда-то приходилось рассказывать кому-то и приглашать на сайт, то сейчас это лишнее. Как-то на встрече с ученым мирового уровня, давно живущим в Германии, я только хотел… а он говорит: «Когда мне бывает грустно или тяжело, то захожу на ваш, сайт и сразу становится хорошо». Это приятно, стимулирует продолжать работу.

О миссии. Не люблю, когда заявляют о миссии, это неудачная калька с английского бездумно лепится где ни попадя. Но несколько высокопарных слов будут уместно. Ташкент — уникальное явление, плавильный котел национальностей, традиций, пластов культуры, в нем бурлят  трехтысячелетняя история, исламская культура, присоединение к России, советский период с приемом эвакуированных и землетрясением, метро, фильмами, песнями, и новое время Независимости, бурное и интересное… Так вот, «Письма о Ташкенте», по словам Бориса Анатольевича Голендера (для ташкентцев в представлении не нуждается), являются центром кристаллизации всех этих процессов, важных и интересных для нас.

О популярности. Как-то неожиданно пришла популярность. Впервые удивился, когда меня пригласили в музыкальную школу на встречу с Сергеем Никитиным и Дмитрием Сухаревым(!). На вопрос, за что такая честь, ответили: «Ну вы же напишете об этом». С тех пор так и приглашают, например, на Пушкинский бал, проводимым Русским культурным центром, на вечера памяти Анны Герман, на концерты в Епархии, на бесчисленные мероприятия ученых, актеров, выставки, акции и пр, хорошо, что я работаю с 9 до 6 и, если не очень интересно, то есть причина не ходить. Как-то женщина позвонила и приказным тоном говорит: «У нас в школе концерт, придите, сфотографируйте!». В метро спрашивают: «Ой, это вы, тот самый?» Наверное да, именно тот самый, хотя какой тот самый не ясно.

О комментариях. Когда-то было соотношение статей и комментариев 10:1 и можно было жить спокойно, потом их стало 1:10 и это добавило хлопот. На каждое событие у любой пары комментаторов есть пять противоречивых мнений, причем есть закон, по которому каждая третья онлайн-беседа перерастает в склоку и оскорбления. Для этого на сайте есть Правила хорошего тона, напоминающие, что комментарии предназначены для пополнения фактов статьи, а не для перепалок, иногда приходится удалять неинформативные или оскорбительные реплики. Работает эффект самомодерации, когда спорщики сами пишут «давайте не будем усугублять, а то придет ЕС и все почикает». Но надо признать, что большинство комментариев полезны, дополняют факты статьи, то многие находят старых друзей и одноклассников.

Претензии. Народ все врбывает недоволен. Наличие комментариев и публикация присылаемых материалов создает иллюзию, что сайт принадлежит каждому, и каждый вправе рулить и командовать. Самые частые претензии.

• «Вы там с ума посходили, почему нет материалов о таком великом человеке как ***, ведь это самый великий из великих?»
• «Да… сайт уже не тот, раньше материалы были интереснее и комментаторы ярче…»
• «Очень много материалов про (национальность), видно, что они вам доплачивают» и тут же: «У вас непростительно мало материалов о (та же самая национальность), хотя их роль велика» Тут можно подставить татар, евреев, курдов, немцев, греков, армян, таджиков — про всех есть много материалов и про всех кому-то мало…
• «Не хожу на ваш сайт, у вас там такой ужас в комментариях!»
• И самый распространенный и гениальный по наглости наезд: «А почему бы вам не написать о ***?». Чтобы вы на него ответили?

О чем? Сайт задумывался на старте для публикации фотографий 60-70-х годов, я тогда и не знал про Князя Романова, святителя Луку, мечеть Хатун, Ногайский курган. Сейчас же собрана колоссальная по объему информация по истории края, об ученых, поэтах, художниках, почти энциклопедия. Ко мне обращаются как к эксперту, как ни странно.

Для кого. Стараюсь чередовать материалы так, чтобы было интересно разным читателям. Есть заведомо интригующие статьи, собирающие тысячи прочтений, есть важные по содержанию, не такие массовые материалы. Стараюсь выдерживать планку, при этом непроизвольно ориентируюсь на Элеонору Шафранскую, Турсунали Кузиева и Михаила Книжника, пытаюсь представить их мнение о публикации и, если она бы их огорчила, то не публикую.  Вообще была мечта создать онлайн журнал научно-популярный, у нас практически нет таких, только новости, а хочется почитать что-то интересное. Надеюсь, что-то получилось. Во всяком случае, если бы не я, а кто-то другой сделал такой сайт, то я бы его с удовольствием посещал.

Вместе с… Это коллективный, общественный проект. Провайдер Sarkor Telecom предоставляет доменное имя, Азим Хикматов поддерживает техчасть, с ним мы обсуждали при рождении сайта какие разделы создать, как оформить, что должно быть и пр. Знакомый помог с хостингом, друзья подсказывают, на что обратить внимание и какие разделы можно развивать.  И сотни авторов, присылающие свои материалы: исследования, статьи, фотографии или ссылки на хорошие материалы. Хочется перечислить всех, но их много, боюсь кого-то упустить. Всем спасибо, все вместе собираем большой культурно-исторический альманах любимого Ташкента. Главный итог — вокруг сайта сложилось сообщество замечательных людей, мы познакомились и подружились, это чудесно.

Статистика. Есть читатели, которые пропускают пустые рассуждения и читают только циферки. За 10 лет опубликованы 16 700 статей, на них получены 112 000 комментариев. Общее количество опубликованных фотографий 29 000. Общее количество тегов (ключевых слов) 508.  52% посетителей старше 45 лет, половина пользователей заходят, набирая адрес, треть из поисковиков. 66% заходят с настольного компьютера, 25% со смартфонов. В среднем посетитель проводит на сайте 4 минуты 40 секунд.

Что осталось. Статья не охватила все стороны ведения сайта, так как любая публикация, чтобы ее читали, должна быть недлинной, не более двух экранов. К 20-летию напишу о не менее интересных вопросах: об авторских правах, о заимствовании материалов, как поднимать старый контент, как работать с поиском и с тегами, какие отношения с Фейсбуком и Одноклассникам, с Новостями Узбекистана и другими местными СМИ, о том, какие темы особенно раздражают уехавших, чем уехавшие раздражают оставшихся, как пишут пожилые люди, как обращаются с интернетом корреспонденты из разных стран, и другие ценные наблюдения, ждем вместе, время пролетит незаметно.

Сохранить

Из ЖЖ humus

Средняя Азия

Кавказ

Alex Dalinsky опубликовала в Восточный экспресс

Да, конечно, вы мне можете расшатать нервы заново и сказать за всех трупов, что наплодил Евгений Семенович за свою жизнь в своей секретной лаборатории между кухней и прихожей, напевая зловеще: «Дядя Женя, наши Сети притащили мертвеца…». Я знаю, вы мне предъявите тот факт, что ни один из его проектов толком не выжил, о чем интернет-сообщество напоминает ему каждый уик-энд. Чтобы нам всем так регулярно сдачу выдавали, как ЕС идеи.
Но согласитесь, одних Писем хватит, чтобы вписать его в историю позолоченными буквами на синем фоне. И этот сайт еще подвиснет на наших некрологах.

Патриарх родил Азима, Азим принес молоток и гвозди, пару досок, ведро гудрона и выточил из дерева Добра и Зла машину времени, украсил ее пробками от бутылок и ленточками из пакетов. Принес, отдал: «На, возьми, всю ночь ковал». Потом он показал Есычу две кнопки, синюю и «Опубликовать», и под его счастливый смех напился с горя. Все-таки эти старорежимные мерзавцы-сисадмины совестливые люди.
Я знаю, что вы мне нарисуете три вопросительных знака за его внешний лук и интефейс, но как говорил ЕСу ребе Шмулик, «Дети должны быть похожи на отца, шмоки, на случай алиментов». Да, тот самый ребе Шмулик, который обрезает сим-карты на Госпиталке.

Вначале было Слово. И это слово было «Стырить».
«Можно, я потырил?» - спрашивал ЕС всех своих любимых авторов, не особо вслушиваясь в ответ. Его Письма забивали личные сайты и страницы, неизменно выходя в поиске на первые места, как первоисточник. И добрые люди думали, что это вы потырили контент, а не наоборот. Но кому нужен был ваш унылый бложек, если вашу статью напечатали в самих Письмах о Ташкенте?
ЕС создал веселый Вавилон, смесь из национальностей, мнений, интересов и темпераментов, где никто никого не понимает, хотя говорят на одном языке. Со своим общественным строем, законами и методами воздействия на подсознание. Если бы ЕС был Кашпировским, вы бы все пили водку, а не наоборот.
За время сайта он побыл одновременно семитом и антисемитом, патриотом и негодяем, секретным агентом всех спецслужб, включая королевскую тайную охранку государства Тонго и махровым диссидентом, ретроградом и пофигистом, святым человеком и шлимазлом, убившим Мертвое море. Его грозили утопить, застрелить и вычеркнуть из всех списков благородных людей и записать в гои. Он недоедал, недопивал съедобные спиртные напитки, пил всякую гадость из экономии, стрелял пирожки у друзей, десять лет копил на новый фотоаппарат в банке из-под карамели, бросил курить, чтобы жить по средствам, не танцевал с дамами падеде и не водил их в буфеты. Все в дом.

У меня в этот доме есть тег, по которому все стыренное, добровольно отданное, специально написанное можно найти в столбик. Кругом потеряется, а у ЕСа нет. Все умрут, а ЕС останется. Все запретят, закроют и отключат, а сайт Письма о Ташкенте будет открываться. Даже в оффлайн-режиме и на кнопочных нокиях.
Потому что настоящее.
С юбилеем.

Лилия Николенко пишет в группу Потребитель.уз

Группа Потребитель.уз сердечно поздравляет один из старейших и самых душевных сайтов Узнета, "Письма о Ташкенте", с юбилеем.

Вот уже 10 лет известный ташкентолюб и ташкентовед Евгений Скляревский ведет эту уникальную летопись жизни Ташкента. Этот проект уникален настолько, что аналогов ему нет ни в каких других городах мира.

"Письма о Ташкенте" - это бесценный дар удивительному и неповторимому городу. Это песня любви, ностальгии и нежности в тысячах разных куплетов и сотнях голосов. Сегодня хочется сказать спасибо всем, кто причастен к этому уникальному роману в письмах. Сотням самых разных авторов: простым ташкентцам, знаменитым ташкентцам, фотографам, писателям, поэтам, блоггерам. Всем, для кого Ташкент - больше чем просто город.

Низкий поклон Евгению Семенычу и Азиму за этот многолетний хашар. Ибо безвозмездный труд на благо общества у нас хашаром зовется.
Хорманг, не уставайте, ака.
Не опускайте рук, маэстро.
Не бросайте этот крест, ибо поднимать его будет некому.

Поздравляем "Письма о Ташкенте" и просим всех, кто любит свой город сделать особый подарок для него.
Если у вас есть старые(черно-белые, можно даже с людьми) или новые фотографии Ташкента, то выложите их здесь в комментариях.
Если живы в памяти какие-либо воспоминания о прошлом города - тоже выкладывайте.
Знаете какие-либо интересные факты о Ташкенте? Пишите - и это нужно.

Мы соберем все ваши подарки на одной странице и передадим "Письмам о Ташкенте". Внесем, так сказать, свою лепту в летопись города.

"С днем рождения, Письма о Ташкенте!" - передает тебе сообщество Потребитель.уз
С юбилеем, mytashkent.uz!

Арапов Алексей

Сегодня (опубликовано было 11 августа. ЕС) ровно 5 лет как ушел из жизни Уманский Яков Самсонович (1946-2011). В годы комсомольской юности многие знали его как товарища Яшу, создателя и педагогического руководителя Республиканского совета старшеклассников. В 1990-2000-е гг. доктор наук Уманский Яков Самсонович был ведущим научным сотрудником Института стратегических исследований при Президенте РУзб.
Доброй Памяти тебе, дорогой Учитель!

Сохранить

Алексаендр Райков

Если читатели ещё помнят, моя первая публикация для «Писем о Ташкенте» (и одновременно Sreda.uz) рассказывала о канале Дамарык. (Есть еще Дополнение к прогулке по Дамарыку от Виктора Фесенко. ЕС.) Кое-какие люди в Интернете решили присвоить эту публикацию себе, озаглавив её «Дамарык – наименее известный из крупных водотоков Ташкента». Я, на самом деле, не рассержен на такое воровство – вот и пускай помогают каналу с известностью. Но я бы не сказал, что Дамарык первоочерёдно нуждается в такой помощи – на первое место по неизведанности я поставлю канал Изза.

Между тем, работа, к которой я периодически возвращаюсь в течение вот уже 3 лёт, позволяет всё более смело предполагать, что загадочный Изза – это уникальный по своей истории канал Ташкента. Сейчас я уже уверен, что с тех пор, как начала обживаться территория большого Ташкента, Изза пережил две радикальных метаморфозы. Я полагаю, что исходно он был природным ручейком; затем, прихотью человека, был обрашён в довольно приличую искусственную артерию, практически ровню Анхору или Карасу; но после – почти целиком вернулся к незавидному существованию маленького неприметного потока, наполняемого чем придётся – так снова распорядился человек уже в недавнее время. Ещё я предполагаю, что память о некогда приличном Иззасае, поильце исторического селения, никак не приложимая к нынешней грязной канавке, привела к географическому переносу этого имени в умах чиланзарцев. Наконец, у меня есть осторожные предположения, что Изза был некогда связан с обращёнными в ислам среднеазиатскими евреями.

В этой статье я предлагаю вместе небольшой совершить краеведческое расследование, которое постепенно привело меня к этим выводам. Чтобы вышло не слишком утомительно и немножко более увлекательно – рассмотрим вопрос постепенно и по частям. Сначала давайте просто посмотрим на Иззу.

Часть I. Изза и его отводы

Доводилось ли Вам вообще слышать такое название? Подозреваю, что если и доводилось, то лишь для массива в Учтепинском районе или – для недавно обретшей название улицы. Словосочетание «канал Изза» я сам впервые встретил лишь в 2008 году, в «Малом атласе Ташкента» [1]:

Между тем, Изза – парень серьёзный. Вот, например, его фотография в верховьях, при наибольшем разливе вширь, – как видите, здесь он даже обставит какой-нибудь Салар у Кабельного, ещё не накопивший воды:

Надо сказать, что практически все карты Ташкента (как минимум, с 1991 года), используют одну и ту же сетку улиц и набор подписей, которые при каждом переиздании лишь незначительно поправляются или дополняются (обычно в связи с новостройками). Выработалась традиция, какие именно водотоки подписываются именно в качестве каналов, а не арыков, подразумевая их крупную величину: Бозсу, Анхор, Бурджар, Актепа, Кечкурук, Каракамыш, Дамарык, Салар, Джун, Карасу и Бектемир. В целом, этот список идентичен списку каналов, которые на ташкентских картах рисуются «с заметной шириной», в виде голубой ленточки с двумя синими берегами по краям, – тогда как узкие арычки обозначаются единственной синей линией-ниточкой. Только несколько сергелийских водотоков – например, Шокир, Урус и, частично, Чартак, – нарушают такое совпадение: их проводят толсто, но почему-то все равно подписывают «ар.». Плюс Калькауз в верхнем течении (Катта-Калькауз), который чертят подобающе его крупной величине, но на начальном участке совсем никак не подписывают (это и породило растиражированную в Интернете ошибку, что там течёт Кечкурук). Добавляя сюда ещё реку Чирчик, мы получаем закрытый перечень водотоков, которые ташкентский картографы сочли «солидными» и прочую мелочь в их число «не пускают».

Отвод Анхора в районе Домбрабада на большинстве карт даже не удостаивают подписи.

Лишь «Малый атлас Ташкента» отступил от традиций – и сетка улиц у него много более подробна, и почётный статус канала в нём получили Изза и Аккурган (а также Джар, что на массиве Ибн Сина, но тут не исключена опечатка). Аккурган, думаю, видели все и многие знают по названию: он течёт по Ботаническому саду и Зоопарку. А к Иззе – давайте-ка присмотримся, если уже самое его начало окутано мраком:

Разделение Иззы (над ним поднимается меньший из щитов-затворов) и Анхора – конечно, вполне живописно, но у местных пользуется поистине тёмной славой. Жители соседнего квартала Чиланзара, особенно ребятишки, любят здесь купаться, однако подплывать к боковому щиту-затвору опасно и, как мне рассказывали, уже приводило к печальному. Если присмотреться, заметно, что вход в новорождённый канал расположен под поверхностью и вода в него затягивается с воронкой:

Свои первые десятки метров Изза так и проходит под землёй – на запад, минуя проспект Бунёдкор. Чуть ниже точно такой же путь проделает и сам Анхор, но с другой стороны дороги появится нескоро. Возможно, поэтому, даже местные жители принимают «дочерний» канал за «отцовский». На вопрос, что это за речка, девушка-продавщица из возведённого на берегу мини-маркета ответила мне: «Анхор же!».

Расшустрившийся в отсутствие родителя Изза уже сам питает вот такой приличный правобережный отвод:

Данный отвод сначала течёт вдоль живописной улочки Яккабаг:

А после пересечения с улицей Аль-Хорезми отвод Иззы продолжается вдоль обочины крупной улицы Катта Хирмонтепа. Здесь он особенно популярен у автомобилистов для мытья их «коней», я неоднократно наблюдал такую картину, проезжая на 17-м трамвае. Отвод доходит примерно до кладбища с мечетью Лутфи:

Выйдя к Иззе после прогулки по такому большому ответвлению, действительно подумаешь, что оказался перед самим Анхором.

А ястребу-тювику, метнувшемуся в листве, вряд ли было важно, какой здесь канал – главное, что по берегам тихой махалли зеленеет множество орешин:

Ниже правый берег ненадолго становится обрывистым, к которому прицепляется, в основном, осока, а вот ровный левый забетонирован и огорожен. Это, пожалуй, самое «окультуренное» место на берегах Иззы:

Впрочем, дальше картина становится едва ли не противоположной – вид канала, текущего прямо по территории нанизанных друг за другом садов напоминает какой-то чердак с рухлядью. Здесь можно найти даже старый диван, а между берегами перекинуты самодельные мостики из чего придётся:

Зато вскоре на Иззе появляется такой мост, которым может похвастать даже не всякий крупный канал – чисто трамвайный. Близ начавшейся по правому берегу многоэтажной застройки, среди гаражей, проходят рельсы 17-го маршрута [Эта часть статьи была написана ещё осенью 2015 года, когда и подумать нельзя было о скором исчезновении трамвая. Переправлять не хочу]. К сожалению, здесь берег потерял уже всякую живописность, покрыт заметным количеством мусора и гари, поэтому фотографировать место я не стал.

Трамвай, хоть и стороной, следует вдоль автодороги – улицы Катартал – перед которой Изза ныряет под землю уже вторично. И где-то здесь с ним происходит радикальный метаморфоз.

Рассматривая страницу атласа, кажется очевидным, что за дорогой Изза продолжается по территории Горкладбища №2 (известного как Домбарабадское):

Но вот если открыть другую страницу атласа, то мы находим подпись «ар. Изза» (уже арык, а не канал!) намного дальше к северо-западу, близ одноимённого массива:

Что происходит – легче всего понять по топографической карте, изображающей местность в 1978 году [2]:

Мы видим, что перед территорией кладбища вода разделяется. На современных картах это разделение уже незаметно, так как ниже Изза не сразу выныривает из под-земли:

Таким образом, сам Изза под землёй продожает путь на запад, а текущая на юг масса воды – это, по идее, ещё один отвод, уже левобережный.

Левый отвод Иззы по-видимому, не имеет названия, во всяком случае, мне нигде не удавалось его найти. Безымянность, конечно, не отменяет красоты вот такого художественно благоустроенного участка сразу после выхода на улицу Сугалийата:

Впрочем, вид этой красоты долго не давал мне покоя – а Вам от неё не веет холодком, как будто предвещающим путь потока среди могил в самом недалёком будущем?

По атласу видно, как ответвление Иззы пересекает всю территорию огромного некрополя, со временем иссякает и окончательно теряется на северо-западной окраине кладбища. На схеме карт захоронений, размещённой в Интернете [3] можно видеть, как вода разбирается по мелким арыкам:

Судя по этой схеме, часть воды немного выходит за пределы кладбища, в район завода «Алгоритм» (и ещё какой-то промышленной зоны в конце улицы Ипподромной). У массива «Алгоритм» я действительно видел придорожную канаву, чуть заполненную безжизненной бурой жидкостью.

Как видно, на левый отвод расходуется большая часть Иззы – а что же тогда остаётся на долю самого канала?

Я попробовал найти водоотделитель в сухом русле за улицей Катартал в нынешнем году, зимой, когда Анхор ниже Аксарая был перекрыт, оставляя без воды все отводы в Чиланзарском районе.

Здесь на берегу арыка стоит кафе, которое, и благоустроило территорию. Как оказалось, оба берега арыка от Катартала до кладбища бетонированы, и никаких щитов-водозаборников или труб, через которые хоть немного воды отходило бы в другую сторону, не имеется. Я обнаружил только такую выемку высоко в борту:

Возможно, разделение Иззы и коллетора к Домбарабадскому кладбищу происходило именно здесь, но очевидно, что сейчас боковая дорога воде наглухо перекрыта. А, возможно, этот металлический щит и вовсе не связан с гидротехникой, а прикрывает какую-нибудь кладовку кафе.

Так что же, неправ атлас, нету никакого Иззы, уходящего на северо-запад к Урикзору? Это уверенно мог бы сказать только человек, незнакомый со среднеазиатской гидрологией. Целая река Санзар, полностью иссякая в Джизаке, далее восстанавливает воду в своём русле – за счёт грунтовой подпитки. Нечто подобное сейчас происходит и с Иззой.

Обнаружить Иззу ниже бывшего разделения оказалось совсем непросто. Чуть дальше тянулись какие-то закрытые территории. Вот первое появление Иззы в новой ипостаси, как только началась махалля. Теперь это крохотный ручеёк, то чуть сильнее, то послабее вытекающий из бетонной трубы:

В бегущей струйке он ещё кажется прозрачным, но в арыке тонкий слой воды чётко отдаёт матовым, выдавая её неприглядное происхождение:

Впрочем, вместе с зелёной февральской травкой, я вполне нахожу живописность даже в этом снимке. Или я настолько неисправимо влюблён в каналы-арыки?

Если кому-то показалось, что я со своей увлечённость сбился на самую заурядную сточную канаву, каких тьма на любом массиве – это обманчивое впечатление. Взгляните внимательно на рельеф местности, который хорошо виден с поперечной улицы:

Уходящая улочка довольно круто идёт вниз, примерно столба, а затем вновь начинает подниматься, хотя уже полого. «Изза» в переводе с узбекского означает «низина» - в этой низине арык и подходит к дороге. Современная канавка унаследовала маршрут от природного водотока на дне довольно глубокого лога.

Впрочем, если бы в первый раз обнаружил канал именно в таком виде – пожалуй, тоже бы усомнился. Однако в первый раз я столкнулся с мини-Иззой ещё в 2013 году, пониже и посимпатичней.

Надо сказать, это были трудные поиски после долгого хождения вдоль улицы Катта Къани. Помню я улыбнулся, заметив, что бессознательно стал напевать «O-Zone», «Oriunde Ai Fi» (в переводе с молдавского «Я тебя найду»).

Обнаружив, наконец, проход вглубь махалли, я заметил среди тополей Иззу – здесь он представлял собой вялотекущий ручеек. Причём ручей грязный, в котором валялся то брошенный пакет, то ещё какой мусор, так что удачного кадра не выходило, куда не направь объектив. Я вернулся на большую дорогу и решил попытать удачу дальше.

Как это часто бывает с мелкими каналами, Изза здесь гулял уже прямо по дворам, забираясь под заборы и даже строения, да выглядывая лишь при пересечении улочки. На таком пересечении прямо над арыком стояла лепёшечная, зайти в которую я счёл нелишним.

У лепешёчной, видимо, прибирались, и сора почти не было, но бросался в глаза цвет воды (фотографию почему-то ударило в красную гамму – цвет не столь багров, но действительно выражен), а над Иззой висел тяжёлый дух испарений. Однако здорово-зелёная сочная травка вполне оттеняла маленькие волны.

Ещё ниже по течению я выходил к Иззе со стороны массива Аль-Хорезми . Здесь цвет воды дошёл уже практически до чёрного, а для запаха более подходило слово «вонь»:

Но протекание через лужайку, прямо-таки сверкавшую изумрудами от солнечных лучей, вновь спасло «речной пейзаж»:

Местами Изза становился таким узким, а злаки – столь густыми, что их стебли практически скрывали русло:

Увлекшись картиной, я то и дело перешагивал для снимков с одного берега на другой – а ведь я шагал через тот самый канал, величину которого рекламировал в начале статьи! Стараясь подобрать лучший ракурс и одновременно не пустить много света в кадр стареющего K800i (конечно, Вы видели, что многие фото выше неидеальны), я в итоге закономерно угодил ногой в жижу :).

Когда открытая лужайка закончилась, Изза вспомнил, как он был знатным арыком с обрывистым северным берегом, да попытался это воспроизвести при своём нынешнем размере.

Даже вода здесь стала смотреться как-то посветлее, и в ней просматривались водоросли:

Оправдывая своё название, Изза образовал уже вполне глубокую низину, но в дальнейшие планы канала вмешалось новое заключение в подземную трубу.

В следующий раз Изза появился уже совсем неприглядным, протекая по голой обочине улицы Курилиш, на его берегу тут была устроена помойка, и я свернул к автобусной остановке.

Что происходит за Ташкентской кольцевой дорогой – я пока представляю лишь по картам и спутниковым снимкам, а там дело малопонятно. В атласе Ташкента русло ещё немного продолжается до слияния с другим арыком, однако подписано уже не собственным именем, а просто как «коллектор». При этом после слияния арыков нет никакого продолжения – куда же дальше девается вода?

На топографической карте это слияние проходит без загадочных исчезновений, но зато получвишееся общее русло исчезает уже за следующим слиянием (см. рядом с надписью «Калинин»):

Кроме того, топографы подписывают его просто «коллектором» ещё на городской территории (впрочем, мелкая гидронимика для Генштабовских карт – не главное, так что названия они могли просто не знать).

Надо полагать, вода, если только не совсем иссякает, в итоге так или иначе достигает Нижнего Бозсу в районе очистных сооружений Бозсуйской станции аэрации. Разобраться окончательно позволил бы ещё один выезд уже в эту местность, но я с ним пока не спешу, это не самая интересная загадка канала.

Перейду к более увлекательной читателям теме – моим краеведческим размышлениям. Перво-наперво вызывало непонятки упоминание Изза-сая в «Чиланзарских былях» - об этом я расскажу Вам во второй части статьи «Изза против Чапанаты». Забегая ещё дальше вперёд,– частей будет больше двух...

Источники:

1. Атлас «Ташкент» малый. / Чернявская Т. Б. — Ташкент: Госкомгеодезкадастр, 2007. — 122 с. — ISBN 978-9943-15-128-4.
2. Лист карты K-42-103-A. Масштаб: 1 : 50 000. Издание 1982 г.
3. http://www.pix.uz/users/oblozhka/foto/fullview/172612/large/

Лилия Николенко:

Берегла это фото для юбилея. Начало Сергелийского Спутника. 16 мая 66-го года. Солдаты из строительного полка генерала Александра Комаровского, закладывают "капсулу времени", послание потомкам в фундамент дома №1, 1-го квартала Спутник. Этот дом сгорел почти 20 лет назад. Фундамент остался целым. Прямо на старом фундаменте построили двухэтажный магазин. Так что, капсула времени, что держат в руках солдатик и аксакал, до сих пор там.

Детализация

Лилия Николенко:

Мой подарок. Фото 1966-го года. Чиланзарские дома, выдержавшие землетрясение. Сможем ли определить место съемки?

Табуретка почти родная, у нас такая точно была. Решетка кованая как и сейчас делают. Мантышница многоэтажная, сейчас таких не делают, чтобы по отдельности снимались листы. Забор из шитового камыша, сейчас тоже делают, как мне кажется, пожароопасно, вспыхнет в момент от искры.